Автор: Евгений и Валентина Пономаренко

Семейство тридцать седьмое – Ореховые, или про легендарные Черемушки…

Круглый, зрелый, загорелый,

Попадался на зубок,

Расколоться все не мог.

А попал под молоток,

Хрустнул раз – и треснул бок.

Загадка про орех

В данной главе мы рассмотрим еще одно семейство ботанического порядка Букоцветные, которое называется – Ореховые.

Работая над этой главой, мы еще раз убедились в том, как беспристрастная и объективная наука, все расставляет на свои места. Сорок лет назад, в ботанической классификации существовал целый ботанический порядок, который назывался – Ореховые[1]. Был этот порядок крайне небольшим, поскольку туда входило лишь два семейства: экзотическое Роиптелейные и знакомое нам Ореховые.

После долгой, кропотливой работы ученых-биологов, очередной Ботанический конгресс распустил за ненадобностью это формирование и оба семейства перешли в порядок Букоцветные. Как видите, слияния и поглощения происходят не только в корпоративной практике.

Семейство ореховых включает в себя семь родов и около шестидесяти видов растений, широко распространенных в субтропических областях Северного полушария.[2]

Из всех представителей этого семейства нам наиболее известен грецкий орех. Однако, родиной грецкого ореха является вовсе не Греция. Эта культура пришла в Европу из средней и Малой Азии.

Интересно, что первое, очень краткое описание строения и биологических свойств грецкого ореха сделали «отец ботаники» Теофраст и римский поэт Овидий. Последний писал о нем, что это крупное, красивое дерево и что оно «не требовательно к почве, растет на обочинах дорог и ничего не боится — ни ветра, ни грома, ни дождя, ни зноя».

Карл Линней назвал это растение Juglans regia, что в переводе с латинского означает «царский желудь».

И все же – почему мы называем орех именно «грецким»? Наиболее вероятным считается предположение, что словом «греки» наши предки обозначали Византию, которая прекратила свое существование под ударами турок-османов в 1453 году.

Помните знаменитое выражение «путь из Варяг в Греки»? То есть торговый путь пересекающий континент от Черного до Балтийского морей. Начиная примерно с десятого века, греческие купцы привозили этот «зело лакомый плод» на Русь. С тех пор и укрепилось за ним название грецкий, или греческий орех.

Это удивительное растение на Руси начали возделывать в монастырских садах. По мнению ученых, наиболее ранними очагами этой культуры были монастыри, расположенные по Днепру, выше и ниже Киева, то есть первые бастионы христианства на Руси. И как вариант появления такого названия, можно утверждать, что вместе с верой греки-проповедники принесли с собой и это растение, что и определило его русское название.

Сами то древние греки называли это растение синопским, персидским или королевским орехом. Кстати, латинское его название переводится как «орех Юпитера».

Часто упоминают о нем Диоскорид, Цицерон, Плиний и Вергилий. А древнегреческий историк Геродот утверждал, что в древнем Вавилоне простым людям запрещали есть грецкие орехи – считалось, что эти плоды делают человека умнее. Вероятно, в те времена, умных подчиненных особо не жаловали.

Живет грецкий орех до тысячи лет, плодоносить начинает примерно с десяти лет, а наибольшие урожаи дает в весьма почтенном — столетнем возрасте. С одного дерева, в зависимости от целого ряда обстоятельств, можно до 300 — 400 килограммов плодов.

Последняя цифра является отнюдь не из категории рекордных. Максимальные урожаи бывают гораздо выше. В «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Эфрона говорится о том, что в девятнадцатом веке в Крыму и на Кавказе были деревья, приносившие около 100 пудов орехов каждое.

На одном плане генерального межевания владений Южного берега Крыма был обозначен гигантский орех, у которого имелось шестнадцать владельцев. Каждому принадлежала всего лишь одна ветвь, переходившая от дедов к внукам по наследству. Если учесть, что дерево давало несколько десятков тысяч плодов ежегодно, то этого количества урожая хватало всем собственникам.

Правда, церковнослужители далеко не всегда с благосклонностью относились к грецкому ореху. Ведь было замечено, что под сенью дерева растительность отсутствует. Этот факт христианские проповедники объясняли тем, что якобы в грецком орехе гнездятся злые духи, вредящие людям и растениям.

На деле же в его листьях образуется особое вещество, так называемое юглон, которое токсично для других растений. В частности, оно угнетает рост томатов, люцерны, картофеля и ряда других культур. Когда дожди вымывают юглон из листьев орехов, он попадает в почву и отравляет появляющуюся под кроной растительность.

Вообще листья грецкого ореха – настоящий биохимический комбинат, производящий целый ряд важнейших веществ. В них обнаружена кофейная кислота, огромное количество витамина С и даже никотин. По этой причине народная медицина издавна использовала отвары из листьев для лечения многих заболеваний.

Грецкий орех с древнейших времен и до наших дней широко применяется в народной медицине, причем в дело годится все: плоды, зеленые околоплодники, ветви, листья, кора.

Древнегреческий врач Гиппократ при всяком удобном случае рекомендовал больным пить отвар зеленой скорлупы грецких орехов, о которых с большой похвалой писал в своей книге «Диета в острых болезнях».

Порошок из листьев и околоплодников грецкого ореха издавна считался кровоостанавливающим и антисептическим средством, и потому им присыпали свежие раны и долго незаживающие язвы. С этой же целью к ранам и язвам можно прикладывать свежие листья ореха.

Утверждают, что настой из листьев и околоплодников нормализует обмен веществ, очищает кровь, помогает бороться с костным туберкулезом и кожными заболеваниями. Уже в XVII веке военные врачи в России применяли листья грецкого ореха, как кровоостанавливающее средство.

Грецкие орехи нужно есть всем, но особенно людям пожилым, так как богатые ненасыщенными жирными кислотами масла грецких орехов очень полезны при атеросклерозе и непорядках в работе кишечника. Нуждаются в грецких орехах и люди, занятия которых требуют больших физических нагрузок, а также выздоравливающие после тяжелых заболеваний и операций.

Масло грецких орехов необходимо фармацевтам, работникам консервной промышленности. Незрелые орехи вместе с зелеными околоплодниками используются для получения витаминных концентратов, их маринуют в уксусе, добавляя специи, а на Кавказе и в Крыму местное население издавна варило из них оригинального вида и вкуса варенье.

Целебные свойства грецкого ореха в борьбе с вредными насекомыми, известны издавна. Запах листьев этого растения не переносят слепни, москиты, оводы, мухи, комары и моль. Там, где рос грецкий орех, шерстяные вещи, меха и ковры перекладывали пахучими листьями, а горловины винных кувшинов, на долгие годы зарываемых в землю для хранения, затыкали тоже ореховыми листьями и сверху обмазывали глиной. Для защиты животных от кровососущих насекомых кошары, конюшни, места водопоев издавна было принято обсаживать грецкими орехами.

И есть еще одно замечательное свойство грецкого ореха. Картины мастеров эпохи Возрождения, написанные порядка пятисот лет назад, поражают нас своей свежестью. В чем причина такого долголетия? Утверждают, что краски, которыми они написаны, разводились на бесцветном, легко высыхающем ореховом масле. Именно краски, приготовленные таким способом, придают картинам старых художников прозрачность, глубину, сочность и защищают их от разрушения.

Использование ореха в качестве красителя также не относится к числу свежих открытий. Известно, что знаменитые иранские ковры не темнели не выцветали. Неповторимые по красоте рисунки и орнаменты столетия спустя выглядели так, будто их только выткали. А все потому, что ковровые нити обрабатывали натуральными красителями, приготовленными из граната, скорлупы миндаля, грецкого ореха и других растений.

Древние греки и римляне еще до нашей эры знали, что с помощью грецкого ореха можно красить не только кожи, древесину и ткани, но и волосы. В наше время невыцветающими черными и коричневыми красками мы также обязаны грецкому ореху, с той лишь разницей, что в качестве сырья используются не только зеленые околоплодники, но и листья.

А теперь о славящейся с давних времен древесине грецкого ореха, имитацией под которую занимались бесчисленные поколения столяров во многих уголках мира. Вспомните, в связи с этим и примелькавшуюся, но потерявшую в какой-то степени свой давний смысл русскую поговорку: «Разделать под орех».

Замечательно прочная, легкая, упругая, с красивым рисунком коричневато-бурая древесина грецкого ореха идет сейчас на облицовку салонов частных яхт и самолетов, элитных автомобилей, на производство дорогой мебели.

Древесина наплывов на ореховых стволах (капов) ценится на мировом рынке на вес серебра. Вес капа может колебаться от 10 до 200 килограмм. Интересно, что в прошлом веке в Средней Азии, где грецкий орех растет как дикое растение, существовали особые контрабандисты, которые спиливали с орехов капы и переправляли их за границу. До революции из ореховой древесины и капов резали кресты, посохи, иконостасы, делали багеты для картин, оправы для зеркал, четки, изящные табакерки.

Да и в настоящее время, посуда, резанная из ореховой древесины — блюда, лотки, ложки, чашки, кубки, — достаточно часто встречается, как изделия народных промыслов у нас, на Кавказе.

А теперь, от благородных и изысканных орехов, перейдем к жесточайшей жилищной прозе. Мы поговорим о так называемых «Черемушках». В данном случае мы рассматриваем этот термин, как олицетворение наиболее яркой компании, предпринятой в Советском Союзе, по окончательному решению (как тогда казалось) жилищной проблемы.

В целом, в нашем периоде советского бытия, было целых три жилищных программы, каждая из которых брала на себя обязательство полностью и окончательно решить застаревшую проблему. Эти программы торжественно принимались, затем их ярко пропагандировали. С течением времени, о них вспоминали все меньше, пока очередной судьбоносный съезд не обозначал новые грандиозные задачи, забыв упомянуть, что ранее намеченные планы, так и не были выполнены.

По прошествии тридцати лет, после исчезновения Советского Союза, социологами выработано достаточное количество определений того, что же собою представляет советский человек и в чем его особенность. Есть утверждения, свидетельствующие о том, что советский человек и квартирный вопрос – неразделимые понятия. Как аверс и реверс у одной монеты.

Обратите внимание — так или иначе, но большинство советских фильмов касаются квартирного вопроса. Главной темой любовной истории «Москва слезам не верит», вышедшей в свет в 1979 году, является даже не любовь и не слезы, а пресловутые «квадратные метры» — профессорская высотка, тесная хрущевочка Рудольфа, типичная общага, элитное жилье Катерины во второй серии.

В ретро-комедии «Покровские ворота» (1982 год) главным героем выступает сама коммунальная квартира. В «Иронии судьбы» (1976 год) смешно обыгрывается новоселье в одинаковых квартирах.

А вот, например, Юрий Деточкин из сатирического детектива «Берегись автомобиля» (1966 год). Он живет в старой коммунальной квартире с высоченными потолками. У Деточкиных – как минимум двое соседей. Так, мы видим какую-то женщину, приветливо здоровающуюся с Юрочкой, приехавшим из «командировки», а потом, во время трапезы кто-то стучится к маме, а та деликатно отнекивается: мол, не сейчас.

Наиболее емкое определение всей этой жилищной взаимосвязи, устами Воланда, дал Михаил Афанасьевич Булгаков:

«Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…».[3]

Действительно, испорченный квартирным вопросом советский гражданин – это первая производная от скученных коммуналок, рабочих бараков и хрущевских пятиэтажек.

Что же предшествовало этой проблеме? Дело в том, что по окончанию Гражданской войны практически все города нового государства были невероятно перенаселены. Жилого фонда катастрофически не хватало.

Безусловно, большевики вознамерились решить эту проблему. Но по-своему, по-большевистски. Стройку грандиозного Дворца Советов, о котором мы говорили в сорок пятой главе наших записок, предполагалось начать в самое ближайшее время. В тоже время, о планах массового жилищного строительства для победившего пролетариата, в декретах не было ни слова.

Жилищный вопрос стали решать «по-справедливости», путем перераспределения уже существующих помещений. Именно тогда появляются понятия «подселение» и «уплотнение», с которыми так истово боролся герой другого произведения Михаила Булгакова — профессор Преображенский из «Собачьего сердца».

Суть подселения была проста: если у тебя есть излишки жилой площади — к тебе могли подселить семью, нуждающуюся в жилье. А то и не одну. Жилищные нормы были установлены в 1919 году и составили 18 квадратных аршин на человека или 9 квадратных метров. Именно на эти цифры начинают ориентироваться при подселении жильцов.

Дальше – больше. Двадцать пятого мая 1920 года вышел Декрет Совета народных комиссаров РСФСР «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения», в котором все разъяснялось. Вся жилая площадь сверх установленной нормы подлежит изъятию и перераспределению.

При этом разрешалось самостоятельно искать соседей к себе на «лишние метры». Но сильно с этим делом не затягивать, и уложиться в полмесяца: «При уплотнениях гражданам дается двухнедельный срок для подыскания себе сожителей». Если за две недели «сожители» не найдены — проводится принудительное уплотнение.

Последствия вы понимаете — все крупные города страны стали царством коммунальных квартир, где в каждой квартире проживало несколько семей. Члены этого сообщества изо дня в день, из года в год, жили в условиях чрезвычайно высокого психологического стресса. Пресловутая коммуналка стала формировать мировоззрение городского советского человека.

Вспомним замечательного советского художника Кузьму Сергеевича Петрова-Водкина. Все знают его знаменитую картину «Купание красного коня», принесшую ему мировую известность. Однако, мало кто знаком с его полотном «Новоселье» («Рабочий Петроград»), где изображена классическая, советская коммуналка.

Картина создавалась художником для выставки «Индустрия социализма» состоявшейся в 1937 году. Сам автор говорил о своем замысле следующее: «В этой картине я стремлюсь передать исторический момент, когда наша страна, победив на фронтах Гражданской войны, стала переходить к мирному строительству.

Время действия — 1922 год. Весна. Рабочая семья получила квартиру в центре города. Прежний хозяин ее – фабрикант или банкир, очевидно сбежал за границу. Хозяин – в белой рубашке за столом с трубкой. Его жена с ребенком в кресле. Затем ее отец, прибывший из деревни. Человек, сидящий за столом, рассказывает — пять лет он отсутствовал. Все охают и радуются. Дальше – типаж как бы бывшей земской учительницы. Рядом — с фронта раненый, который что-то говорит девушке, они невольно влюбляются. В правом углу картины разговор молодого фронтовика со стариком, который прожил долгую жизнь и знает, почему были несчастья на земле русской. Кругом светлая белая ночь».

Великий художник показал в своей картине начало советской коммуналки. Со времен описываемых событий прошло девяносто девять лет. С тех пор, в ней сменилось около пяти поколений. Люди в ней рождались и умирали. Однако, возможно эта питерская коммуналка жива и до настоящего времени.

Поэтому, и наш образ поведения во многом именно таков, поскольку корни его тянутся из классической советской коммуналки. Вспомним знаменитый роман «Золотой теленок», написанный в тридцатых годах прошлого века:

«Между тем обитатели большой коммунальной квартиры номер три, в которой обитал Лоханкин, считались людьми своенравными и известны были всему дому частыми скандалами и тяжелыми склоками. Квартиру номер три прозвали даже «Вороньей слободкой». Продолжительная совместная жизнь закалила этих людей, и они не знали страха. Квартирное равновесие поддерживалось блоками между отдельными жильцами.

Иногда обитатели «Вороньей слободки» объединялись все вместе против какого‑либо одного квартиранта, и плохо приходилось такому квартиранту.

Центростремительная сила сутяжничества подхватывала его, втягивала в канцелярии юрисконсультов, вихрем проносила через прокуренные судебные коридоры и вталкивала в камеры товарищеских и народных судов. И долго еще скитался непокорный квартирант в поисках правды, добираясь до самого всесоюзного старосты, товарища Калинина. И до самой своей смерти квартирант будет сыпать юридическими словечками, которых понаберется в разных присутственных местах, будет говорить не «наказывается», а «наказуется», не «поступок», а «деяние». Себя будет называть не «товарищ Жуков», как положено ему со дня рождения, а «потерпевшая сторона». Но чаще всего и с особенным наслаждением он будет произносить выражение «вчинить иск». И жизнь его, которая и прежде не текла молоком и медом, станет совсем уже дрянной».[1]

Коммуналка затрагивала всех. Даже детский журнал «Мурзилка» в своем февральском номере за 1929 год опубликовал стихотворение, посвященное этой теме:

«В темной Митиной квартире

Комнат маленьких четыре.

Смотрит дверь в коридор,

Окна узкие во двор.

Тесно в комнатах, как в миске,

Потолок надвинут низко,

В дверь с трудом пройдет скамья.

В каждой комнате—семья.

А детей в квартире сколько!..

Катя, Тоня, Сенька, Колька,

Петя, Лиза и Олег,

С Митей восемь человек.

А у каждого по маме.

Мамы с грязными руками

Спозаранку примутся

Ссориться у примуса.

А в углах неинтересно,

Оттого, что очень тесно.

Негде бегать Мите.

Митя спит в корыте,

Жмется длинный Митин папа

На скрипучей полке шкапа,

Рыхлой тете Зине

Спать пришлось в корзине…

Спит у двери шурин храбрый,

А котенок—возле швабры,

На своем же блюдце, —

Негде повернуться.»

Коммуналка, как проявление советского образа жизни, оказалась чрезвычайно живучей. Прошло сто лет, с момента принятия решения, ломающего образ жизни людей, а она все еще жива!

Советская пропаганда старалась не замечать коммуналку, рассматривая ее, как временное явление. Ведь все герои советских плакатов, фильмов и спектаклей жили в отдельных, благоустроенных квартирах. Вспомним тот же фильм «Шумный день», о котором мы писали в сороковой главе наших записок.

Между тем, время шло. Разрушительная война только усугубила «жилищный вопрос». Ведь сколько было разрушено зданий в результате бомбардировок? Сколько было взорвано домов и сожжено хат при отступлении фашистов?

Конечно, послевоенное строительство при Сталине велось. Возводились знаменитые сталинские дома с колоннами, эркерами, атлантами и кариатидами, в виде рабочего с отбойным молотком и колхозницы со снопом.

Дома действительно были хорошими. Причем, Сталин ставил задачу так, что параметры квартир были очень солидными: высота потолка – 3-3,5 метра, минимальная площадь однокомнатной квартиры – 40-45 квадратных метров, двухкомнатной – не менее 70-75, трехкомнатной – примерно сто квадратных метра.

Однако этих замечательных сталинских произведений архитектурного искусства катастрофически не хватало. Они не решали существующую проблему. Одновременно все эти портики, эркеры и пилястры на домах, квартиры в которых получали лишь избранные, вызывали глухое раздражение у большинства населения. Ведь ему приходилось размещаться в бараках, вагончиках, полуподвалах и землянках.

Объективности ради следует отметить, что о жилищной проблеме заговорили вскоре после смерти Сталина. Буквально через несколько недель, после кончины отца всех народов было свернуто несколько грандиозных проектов, на которых трудились сотни тысяч строителей.

В частности, было прекращено строительство Главного Туркменского канала, который должен был стать одной из главных «великих строек коммунизма». Также было прекращено строительство Трансполярной магистрали, значительная часть которой должна была проходить через незаселенные места в условиях вечной мерзлоты. Свернуто было и строительство Сахалинского тоннеля, на строительстве которого было задействовано двадцать семь тысяч человек.

Через некоторое время после сворачивания этих мегапроектов, была широко поднята тема об «излишествах в архитектуре». В декабре 1954 года на Всесоюзном совещании строителей обсуждался вопрос о будущей стилистике жилых домов.

В последний день совещания выступил Никита Хрущев. Он заявил: «В нашем строительстве нередко наблюдается расточительство средств, и в этом вина многих архитекторов, которые допускают излишества в архитектурной отделке зданий, строящихся по индивидуальным проектам. Такие архитекторы стали камнем преткновения на пути индустриализации строительства».[5]

Совещание стало прелюдией к решительным действиям. И уже в ноябре 1955 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», где в довольно резких выражениях критиковалась «показуха», якобы царившая в советской архитектуре.

Пилястры и колонны, башенки и фигурные карнизы объявлялись не соответствующими линии КПСС и советского правительства в архитектурно-строительном деле, направленной, прежде всего, на удовлетворение нужд широких масс трудящихся. Как реакция на происходящее, появляются полные сарказма стихи:

Архитекторы-мышки

Позабыли про вышки,

Эркера, парапеты

Про шпили-силуэты…

И под звон похоронный

Обдирают колонны,

Обдирают излишки

Архитекторы-мышки

Вот такие архитектурно-поэтические мотивы. Печально и то, что борьба с излишествами коснулась и проектов, где подразумевалась реконструкции зданий. Печальный пример подобного подхода располагается на центральной улице Краснодара – Красной. В свое время, до революции, на углу Николаевского проспекта[6] и улицы Пашковской, был построен прекрасный, двухэтажный, добротный купеческий дом, с красивой кирпичной кладкой.

Фундамент этого дома и его стены были настолько прочны, что в пятидесятых годах прошлого века, уже при Хрущеве, было принято решение о достройке еще двух этажей. Казалось бы – архитектурный стиль уже задан, конфигурации кладки известна. Бери и копируй! Хотя, объективности ради следует заметить, что изменение пропорций здания безусловно нарушит то первоначальное изящество, которое было запланировано.

Однако, в стране шла борьба с архитектурными излишествами. Со всеми художественными элементами боролись беспощадно! Поэтому и сложили стены надстройки так скупо, как подчас кладут примитивный кирпичный забор.

Так и появился на центральной улице чудовищный уродец, который корежит взгляд, вот уже более шестидесяти лет. И сколько десятилетий он еще простоит, вызывая оторопь и недоумение у внимательного прохожего, никто не знает.

Однако, как ни печально это было, разворот к минимализму наметился окончательный. И апофеозом всего этого движения, было принятие 31 июля 1957 года эпохального постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР». Документ можно считать законодательным оформлением хрущевской жилищной реформы – до этого шел эксперимент.

Здесь следует обратить внимание на одно совпадение. В конце июня 1957 года Хрущев уничтожил сталинскую оппозицию – «антипартийную группу Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова». И почти ровно через месяц было принято решение по строительству жилья. Создается впечатление, что существование оппозиции тормозило преобразования Хрущева в жилищной сфере.

Стартовать пришлось с крайне низких показателей: в то время, по официальной статистике на одного гражданина СССР приходилось всего лишь семь квадратных метров общей площади – в зачет пошли любые полуподвалы и времянки. В те времена так называемый «Жилстрой» – относился к неприоритетной группе «Б», как легкая и пищевая промышленность, торговля и услуги.

Но начинать надо, ибо советская власть к сорокалетию своего существования понимает, что «испорченность жилищным вопросом» стала принимать угрожающие масштабы.

Почему мы называем этот документ знаковым? Наконец то в нем был сформулирован принцип поквартирного заселения жилплощади. «Начиная с 1958 года в жилых домах, строящихся как в городах, так и в сельской местности, предусматривать экономичные благоустроенные квартиры для заселения одной семьей».[7]

Это был ПЕРВЫЙ официальный документ, выпущенный при нашей жизни, который громогласно обещал в обозримом будущем решить жилищную проблему. В частности, в июльском постановлении ЦК КПСС, 1959 года, указывалось:

«Обязать Госплан СССР, советы министров союзных республик и министерства при определении объемов жилищного строительства в государственных планах развития народного хозяйства исходить из необходимости ЛИКВИДАЦИИ В БЛИЖАЙШИЕ 10-12 ЛЕТ НЕДОСТАТКА В ЖИЛИЩАХ ДЛЯ ТРУДЯЩИХСЯ».[8]

Было ли выполнено в конечном счете это обязательство? К глубокому сожалению – нет.

Тем не менее, действительно грандиозное, по сравнению со сталинским периодом, жилищное строительство началось! Как лозунг нового времени, как новый символ, над страной полетело слово «Черемушки». Черемушки – это название подмосковного поселка, на месте которого в годы хрущевских реформ были возведены одни из первых панельных пятиэтажек. В конце пятидесятых, во многих городах страны появились свои «черемушки» — районы новых застроек домами, похожими друг на друга, как близнецы.

Наш Краснодар в этом ряду городов, не является исключением. Одна из центральных улиц нашего города – Ставропольская (бывшая Карла Либкнехта), со всех сторон окружена хрущевскими пятиэтажками, построенными в начале шестидесятых годов прошлого века. Возможно, сегодня они выглядят уныло. Однако, Евгений Георгиевич отчетливо помнит, как он, будучи школьником, вместе с товарищами неоднократно специально ездил туда, дабы посмотреть на тот размах жилищного строительства.

Это были восхитительные экскурсии, которые они проводили сами, по зову сердца. В некоторых домах, первые этажи отдавались под кафе и магазины, почту и парикмахерские. Ярко горели огни, из распахнутых окон звучала музыка радиол и возникало щемящее чувство сопереживания с великими планами великой страны. Все будет хорошо, у нас открываются грандиозные перспективы, мы действительно построим коммунизм и будем жить лучше всех!

Размах возведения жилья вызвал у многих современников неподдельный восторг. Вот, например, воспоминания женщины о хрущевских новациях тех лет: «В «хрущобу» я попала в двухмесячном возрасте из прадедова дома. К концу пятидесятых годов дом напоминал улей, на каждую семью — по комнате, удобства во дворе. Наша семья из четырех человек, ютившаяся в девятиметровой комнате, была на седьмом небе от счастья, получив ордер на двухкомнатную квартиру. Вселение было радостным – тридцать метров жилой площади, две смежные комнаты. Причем смежные были выбраны сознательно: в таких квартирах метраж полезной площади был на 2 – 3 метра больше, чем в изолированных. Своя (!) кухня – ерунда, что 5,5 метра. Можно забыть о туалете во дворе и каждый день принимать душ и ванну!»[9]

В конце пятидесятых годов о счастье получить новую квартиру писали не только газеты. Поэтесса, художница и скульптор Эрлена Лурье, в ту пору юная студентка одного из ленинградских техникумов, оставила в своем дневнике в декабре 1958 года следующую запись: «Да, в «Ленинградской правде» сегодня статья о грандиозном строительстве в городе – очень много — 260 тысяч отдельных квартир! Господи, как я хочу отдельную квартиру! Хоть крошечную!!»[10]

Крошечная, но отдельная от коммунальных сожителей квартира, действительно представляла для многих предел мечтаний. Зять Хрущева, известный журналист Алексей Аджубей, так описывал посещение одной из только что заселенных хрущевок:

«В 1956 году мы с женой были в такой вот пятиэтажке на новоселье у знакомого медика – кандидата наук. Когда гости собрались, хозяин перерезал ленточку открытия своей квартиры. Она висела в дверном проеме совмещенного с ванной клозета. «Впервые за сорок лет, — сказал остроумный врач, — я получил возможность воспользоваться удобствами данного заведения, не ожидая истошного вопля соседа: «Вы что там, заснули?»[11]

Не смущали новоселов и маленькие размеры индивидуальных санузлов: планировщикам не удалось отстоять увеличение этих габаритов. Современники вспоминали, что Хрущев во время одного из посещений московских строек в конце пятидесятых годов, категорически запретил увеличивать туалеты даже на полметра. Вероятно, советского лидера можно было понять – это могло привести к потерям нескольких сотен тысяч квадратных метров жилья. Никита Сергеевич, выслушав жалобы на тесноту в отхожем месте. Сам зашел в него и заявил: «Ничего, я пролезаю и другие пролезут».[12]

Исходя из высочайшего тезиса «И другие пролезут» хрущевский проект был очень экономичным. Самые большие квартиры – трехкомнатные – не превышают 45 квадратных метров жилой площади: в них две комнаты смежные. Высота потолков – 2,5 и даже 2,2 метра.

Настоящей находкой с точки зрения экономии средств стала знаменитая «гаванна». Так в бытовом обиходе конца пятидесятых – начала шестидесятых годов прошлого века называли нововведение хрущевской жилищной реформы – совмещенный санузел в малогабаритной квартире.

Первый слог «га» образовался от морского названия туалета – «гальюн». Второй слог, естественно, от слова «ванна». Что здесь больше – грубоватого юмора или воинственной сатиры? Ведь в кубинском звучании этого слова можно усмотреть и закодированный намек на то, что Хрущев перекачивал средства на поддержку кубинской революции и режима Фиделя Кастро в ущерб интересам собственного народа.

Мы с детства запомнили карикатуру из журнала «Крокодил», изображавшую жену, сидящую в ванне и приплясывающего рядом мужа, который явно желал воспользоваться унитазом.

Однако, на первом этапе все это казалось забавными пустяками. Все страстно желали выбраться от скученности. От раздражающей коммуналки в отдельную, хоть и маленькую квартирку. Пусть и со совмещенным санузлом. Ведь для многих миллионов советских семей это было неслыханным счастьем. Особенно довольно было старшее поколение: за водой не ходить, печь не топить, в нужное место по морозу не бежать.

Советское искусство того времени бурно и восторженно восхваляло хрущевское жилищное строительство. Ликование по этому поводу достигло такой степени, что знаменитый Дмитрий Шостакович (вероятно, под определенным давлением) отошел от симфоний и написал в 1958 году единственное представление в жанре оперетты, которое называлось «Москва, Черемушки».

Сюжет произведения, рассказывает о том, как жители столицы массово переселяются из коммунальных квартир в новостройки, расположенные в районе Черемушки. Соответственно, звучат темы грандиозного строительства, получения от Моссовета новой жилплощади, кознях бюрократов и, конечно, о любви.

Первое представление состоялось в московском Театре оперетты 24 января 1959 года. Вероятно, такой зигзаг в творческой деятельности тяготил великого композитора. Вот выдержка из письма Дмитрия Дмитриевича его близкому другу Исааку Гликману:

«Я аккуратно посещаю репетиции моей оперетты. Горю со стыда. Если ты думаешь приехать на премьеру, то советую тебе раздумать. Не стоит терять время для того, чтобы полюбоваться на мой позор. Скучно, бездарно, глупо. Вот все, что я могу тебе сказать по секрету. Крепко жму руку».

Показательно, что ни одна из музыкальных композиций этой оперетты, так и не стала хитом пятидесятых годов.

Несмотря на критическое отношение великого композитора к своему произведению, в 1963 году по мотивам оперетты был снят фильм «Черемушки». Следует отметить, что фильм понравился Шостаковичу больше, чем собственная оперетта.

Попытка дать оценку всему тому, что было сделано Хрущевым в части решения жилищной проблемы, никогда не будет однозначной. В конце пятидесятых, когда начинала осуществляться эта программа, нам было всего лишь порядка десяти лет.

Вместе с тем, в 1977 году, мы, будучи работниками Краснодарского завода радиоизмерительных приборов, получили жилье именно в хрущевке. А до этого, мы с пятилетним сыном, ютились в восьмиметровой комнате, проживая вместе с родителями.

Пожалуй, такого огромнейшего счастья, мы не испытывали больше никогда! Две огромнейшие раздельные комнаты, площадью тридцать два квадратных метра, пятиметровая кухня, горячая вода и раздельный санузел! О каких райских кущах можно было еще мечтать?!

Мы пишем эти строки в 2021 году. Через несколько месяцев мы отметим золотой, пятидесятилетний юбилей нашей совместной жизни. И окидывая ретроспективный взор в прошлое, мы отмечаем, что самые счастливые десять лет нашей супружеской жизни, мы прожили именно в хрущевке, расположенной по улице Герцена в нашем родном Краснодаре.[14]

Именно туда, мы принесли нашего второго ребенка – дочечку Машеньку. И тогда, мы действительно были искренне убеждены, что живем в суперкомфортных условиях. Да и видели ли мы что-либо лучшее? Ведь у нас не было друзей, которые самостоятельно, без родителей, проживали бы в знаменитых «сталинках».

Действительно, похоже, что уничижительный термин «хрущевка», не говоря уже о «хрущобе», появился не в конце пятидесятых годов, а значительно позже.

И еще одно немаловажное следствие хрущевского крупномасштабного домостроения – произошла резкая индивидуализация жилого пространства. Современники хрущевских реформ в маленьких, но индивидуальных кухнях, на пяти квадратных метрах между холодильником и обеденным столом, размером 60 на 70 сантиметров, сидя на тонконогих табуретках, могли, не опасаясь доносов, поговорить о политике, послушать «вражеские голоса» по транзисторному приемнику, попеть под гитару песни Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого.

Так, вместо столь ожидаемого строителя коммунизма, в хрущевках формировалась новая, совершенно иная личность.

Однако, все это социология, эмоции и ностальгия. На фоне всеобщей эйфории, типа «квартал за квартал», никто не решался задать элементарный вопрос – а в состоянии ли приведенные в июльском (1957 года) Постановлении ЦК КПСС окончательно решить жилищную проблему? Давайте посмотрим на суть проблемы спокойными глазами экономиста.

Судите сами. Предполагалось в 1956-1960 гг. ввести в эксплуатацию по линии государственного жилищного строительства 215 млн. кв. метров. [15] За тот же период совхозами, МТС[16] и леспромхозами предполагалось построить 113 млн. кв. метров. [18] Планировалось также, что объем индивидуального строительства в те же сроки составит четыре миллиона домов. [4] Это примерно 200 миллионов квадратных метров жилья.

Приняв среднюю численность населения СССР в тот период равной 210 млн. человек[19] и сделав нехитрый математический расчет, мы получим, что в стране предполагалось ежегодно вводить всего лишь половину квадратного метра жилья на человека. Прибавка в половину квадратного метра в год на одного жителя огромнейшей страны, даже теоретически не могла решить поставленную задачу.

Вы помните, как Хрущев яростно противился увеличению крохотного санузла всего лишь на полметра? Он знал, что защищать! Ведь он лучше других обладал информацией о том, что суммарная мощность огромной страны по строительству домов для людей, живущих в бараках и коммуналках, составляет те же, пресловутые половину квадратного метра жилья на человека в год! Однако, половина квадратных метра на жителя СССР, выливалась в огромнейшие, труднодостижимые сто миллионов квадратов в год. Вот такая социальная арифметика.

Шли годы. За период с 1956 по 1960 годы было построено 474,1 миллион квадратных метров жилья.[20] Казалось бы, это огромный показатель. Но как начинаешь делить его на численность населения огромной страны, то он тут же скукоживается до незначительной величины, равной всего лишь 0,45 квадратных метров на человека в год. Мало, очень мало.

Ранее столь радовавшиеся Черемушкам люди, вновь стали попадать в жилищный коммунальный капкан. Все дело в том, что новое жилье в СССР выдавалось строго по норме, без учета перспектив расширения семей. Поэтому новоселы отдельных малогабаритных квартир уже через пять – десять лет, опять как бы попадали в коммуналку. Часто в двухкомнатной квартире (14 и 15 метров соответственно) с пятиметровой кухней и совмещенным санузлом жили две семьи: ведь дети вырастали и женились. Появлялись внуки. И вновь, как в знаменитой коммуналке, по утрам три поколения выстраивалась в очередь, в места общего пользования.

Постепенно стало приходить понимание о том, что полное решение жилищной проблемы следует сдвинуть подальше – эдак на 1980 год.

На историческом XXII съезде КПСС, состоявшемся в октябре 1961 года, лидер СССР Никита Хрущев заявляет следующее:

«Особое значение Коммунистическая партия и Советское государство придают полному решению жилищной проблемы. Ни один общественный строй не мог решить этой проблемы. Теперь жилищное строительство приобрело у нас невиданный размах. В течении ближайшего десятилетия мы должны покончить с недостатком жилищ. В итоге второго десятилетия[21] каждая семья будет обеспечена отдельной благоустроенной квартирой. Для этого потребуется увеличить за 20 лет жилой фонд страны примерно втрое. Среднегодовой объем жилищного строительства возрастет примерно со 135 млн. кв.[22] метров общей площади жилищ в 1961 – 1965 гг. до 400 млн. кв.[23] метров в 1976 – 1980 гг. Программа – поистине колоссальная!»[24]

Далее, обещания шли нескончаемым потоком: «КПСС ставит задачу разрешить самую острую проблему подъема благосостояния советского народа – жилищную проблему. В течении первого десятилетия в стране будет покончено с недостатком в жилплощади. Те семьи, которые проживают еще в переуплотненных и плохих жилищах, получат новые квартиры. В итоге второго десятилетия каждая семья, включая семьи молодоженов, будет иметь благоустроенную квартиру, соответствующую требованиям гигиены и культурного быта.»[25]

Так Хрущев ответил на молчаливый вопрос об очереди трех поколений в крохотный хрущевский совмещенный санузел.

Торжественные обещания были даны – через двадцать лет наступит жилищное изобилие. Это был ВТОРОЙ официальный документ, выпущенный при нашей жизни, который громогласно обещал в обозримом будущем решить жилищную проблему.

Было ли выполнено в конечном счете это обязательство? К глубокому сожалению – нет.

Годы неумолимо катились дальше. Наступили семидесятые. Согласно июльского (1957 года) Постановления ЦК КПСС, все уже должны были быть с квартирами. Да и программа КПСС обещала тот же результат. Однако, проблема с жильем оставалась по-прежнему крайне напряженной.

Раздражающим моментом становилась стандартность новых районов, застроенных пятиэтажными спичечными коробками. Появилось стихотворение: «Трагедия заблудившегося новосела»:

Налево, направо, бок о бок

Повсюду – вдали и вблизи

Громады дырявых коробок

Стоят в непролазной грязи.

Среди одинаковых зданий

Стою одиноким столбом.

Вспотев от бесплодных стараний

Найти заколдованный дом…[26]

Поостыл и пыл творческой интеллигенции, восхвалявшей в конце пятидесятых государственную жилищную политику. В конце шестидесятых, после смещения Хрущева, начала раздаваться критика пятиэтажек. Единообразие новых районов подтолкнуло Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова написать в 1969 году пьесу, по мотивам которой в середине семидесятых был снят фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!»

Скепсис по отношению к новому жилищному строительству выразился и в новой лексике. Появились такие новые слова, как «малогабаритка» и «распашонка». Под первым понятием подразумевалась «небольшая квартира с низкими потолками».

Что касается второго термина, то здесь имели в виду определенного вида трехкомнатные квартиры: большая проходная и по бокам (как рукава) входы в две маленькие. Общий метраж таких квартир не превышал сорок четыре метра.

Итак, годы шли, росло количество малогабариток и распашонок. Однако все это никак не приближало решение жилищной проблемы. Ушел Леонид Брежнев, который когда-то отправил на пенсию Никиту Хрущева. Недолго побыли Андропов и Черненко. Все они также обещали улучшить жилищные условия советских людей.

И вот, 17 апреля 1986 года, уже при Михаиле Горбачеве, вышло очередное совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об основных направлениях ускорения решения жилищной проблемы в стране». Будущий Президент СССР, как и ранее Никита Хрущев пообещал, что к двухтысячному году каждая советская семья будет жить в отдельной квартире или доме.

Дословно это обещание звучало следующим образом: «В постановлении подчеркивается, что безусловное выполнение установок XXVII съезда партии об обеспечении к 2000 году практически каждой семьи отдельным жильем, квартирой или индивидуальным домом является задачей особой политической и социальной значимости».[27]

К реализации очередной жилищной программы были привлечены представители разных сфер: архитекторы, строители, демографы, экономисты и социологи. Основываясь на результатах их исследований, сотрудники Госстроя рассчитали основные показатели. Чтобы достичь желаемой цели, за пятнадцать лет нужно было ввести в эксплуатацию 2,25 миллиарда квадратных метров новых домов. Средняя обеспеченность жилья на одного человека должна была возрасти с 14,6 до 22,5 квадратных метра.

Много это или мало? Это ниже уровня сегодняшнего дня, когда многие семьи продолжают жить в неблагоприятных условиях. Так что и горбачевская программа была заведомо невыполнима.

И еще. Как известно, дьявол заключается в мелочах. Что означает термин «практически»? Мог ли молодой человек при достижении совершеннолетия претендовать на благоустроенную однокомнатную квартиру? Обязано ли государство предоставить молодоженам двухкомнатную квартиру, скажем в течении не более одного года? Какие бы махинации и злоупотребления сопровождали бы всю эту благостную программу – сколько бы было фиктивных браков и разводов? Однако эти вопросы носили исключительно теоретический характер.

После того, как документ был обнародован, он был встречен крайне язвительно. Все еще прекрасно помнили несбывшиеся обещания Хрущева. По этому поводу уже никто не писал оперетты и не снимал радужных кинофильмов. Популярные журналы «Огонек» и «Крокодил» (вспомните знаменитое «Квартал за квартал!» пятидесятых годов) отделались глухим молчанием.

Это был ТРЕТИЙ официальный документ, выпущенный при нашей жизни, который громогласно обещал в обозримом будущем решить жилищную проблему. Как и положено, это обязательство, к глубокому сожалению, выполнено не было.

Через несколько лет Советский Союз начало трясти так, что в 1991 году он развалился. И потом уже о горбачевской жилищной программе никто уже и не вспоминал. За минувшие тридцать лет многие советские термины стали анахронизмом. Словосочетание «получить квартиру» уже звучит дико. Ему на смену пришел более понятный термин «купить квартиру».

Принес ли рынок существенные изменения в темпы жилищного строительства? Если не брать за основу бурно развивающийся Краснодар, то в среднем по стране мы строим так же, как и строили при Хрущеве шестьдесят лет назад. Те же около половины квадратных метров на человека в год.

В то же время, объективности ради, следует отметить, что в стране наблюдается устойчивый рост индивидуального жилищного строительства. Это обнадеживающая тенденция. Это то, чем надо было заняться, еще шестьдесят лет назад.

Ведь задолго до хрущевского перехода к массовому многоквартирному строительству американский архитектор Фрэнк Ллойд Райт излагал советским руководителям свою идею «города большого простора» – города, состоящего из усадеб с большими земельными участками. Великий американец был уверен, что в СССР есть все условия для выбора такой модели расселения.

Однако так получилось, что идеи эксцентричного архитектора оказались воплощенными (в той или иной степени) на его родине, в Соединенных Штатах и в других капиталистических странах, но никак не в Советском Союзе. Руководству СССР эти идеи были чужды изначально; в стремлении граждан к индивидуальному жилью оно видело «частнособственнические инстинкты», которые необходимо подавлять, а не поощрять.

На индивидуальную застройку в нашей стране велось планомерное наступление. Допускалось лишь возведение дешевых дачных «скворечников» на участках в четыре, шесть соток, в то время как за рубежом происходил бум коттеджного строительства, сопровождавшийся формированием соответствующей индустрии, накоплением опыта и отбором наилучших решений.

В настоящее время урбанисты и футурологи называют малоэтажную застройку (дома высотой до трех этажей) «фундаментом города будущего и жилья для людей». Глобальные тенденции таковы, что рано или поздно малоэтажное жилищное строительство придет на смену возведения «многоэтажек». И чем это случится раньше, тем лучше для всей России в целом.

Ведь к сегодняшнему дню в нашей стране произошел уродливый перекос в структуре существующего жилья – более половины россиян (

54 процента[1]

---

) проживают в многоквартирных домах. Это очень много, по сравнению с иными странами. Здесь следует вспомнит Илью Ильфа и Евгения Петрова, которые написали знаменитый роман «Одноэтажная Америка». Ведь они были поражены тому, что большинство американцев живут не в стоэтажных небоскребах, согласно сложившимся стереотипам, а в комфортных, благоустроенных коттеджах.

У нас же излишняя увлеченность квартирами, привела к невероятной скученности жителей – на небольших участках вырастают целые города. В итоге, в стране процветает сверхплотная застройка, доходящая до 15-18 тысяч квадратных метров жилья на один гектар.

В этих добровольно построенных гетто, еще и живется некомфортно. Ибо семьдесят процентов квартир – это либо «студии», либо имеют всего одну комнату.

Поэтому, частные коттеджи крайне необходимы, равно как и хороший архитектурный вкус. Пока с этим все очень сложно. Люди хотят строить. Они примерно представляют дом своей мечты.

Однако, к глубокому сожалению, подчас эта радужная мечта представляет собою чудовищную эклектику из шотландского замка и сталинской высотки, греческого Парфенона и санатория имени Орджоникидзе, немецкой готики и пионерского лагеря «Костер», где когда-то отдыхал в детстве хозяин «новорусского» особняка.

И если грамотный архитектор легко назовет разницу между немецким и испанскими коттеджами, то элегантный и узнаваемый русский стиль в этом направлении пока еще не сложился.

К сожалению, за последние сто лет у нас во многом утрачена культура малоэтажного строительства. Архитектурный облик разномастных строений не всегда соответствует пасторальному имиджу малоэтажного поселка. «Красное крыльцо» строения и его главный фасад зачастую обращены не на главную улицу, чего не скажешь о заборах и гаражах. До соблюдения масштабности и соподчиненности объектов, архитектурного единства красоты и равновесия пока еще очень далеко. Думается, на это уйдет не один десяток лет.

Но если продуманный и взвешенный архитектурный стиль – дело наживное, то гораздо больнее видеть начатые и брошенные по неведомым нам обстоятельствам, подчас очень хорошие дома.

Вероятно, за каждым из таких объектов простирается какая-то беда, либо трагедия. Человек грезил о своем доме, он рисовал его в своих, подчас безумных фантазиях, мечтал о том, как ему будет уютно в этом, самом прекрасном на свете, жилище.

Однако что-то произошло непоправимое – отъезд в другие края, смерть, банкротство, неизлечимая болезнь, либо предательство друзей? И стоит этот угрюмый скелет, как печальный памятник несбывшимся мечтам. И от этого зрелища становится очень грустно.

И еще одно обстоятельство, которое бередит душу коренным краснодарцам. Сегодня в нашем городе идет бурное жилищное строительство – застройщики по-честному возводят более одного квадратного метра жилья на жителя города в год. В город устремляются десятки тысяч человек со всей страны, которые охотно покупают эти квадратные метры. Ощущают ли результаты строительного бума коренные краснодарцы? К сожалению, далеко не все.

Отойдите от центральной улицы Краснодара – Красной немного в любую сторону. Пройдите по старой части города и зайдите в любой двор. И вы увидите так называемый «Шанхай».

Так, вероятно, сие назвали советские специалисты, побывавшие в пятидесятых в Китае и увидевшие тамошнюю ужасающую нищету. Что касается краснодарского «Шанхая», то он отличается причудливым нагромождением на старые, еще дореволюционные дома различных лестниц, пристроек, галерей и балкончиков. И все это создавалось, как временное и, вместе с тем, существующее уже более сотни лет. Это та же питерская коммуналка, только менее строгого содержания.

Весь этот конгломерат был назван так, когда мы были «старшим братом» Китая. Однако пролетели годы и наступил двадцать первый век. Мы были в Шанхае – видели многочисленные сияющие небоскребы и многочисленные эстакады. От былой нищеты не осталось и следа.

А вот наш краснодарский «Шанхай» существует по-прежнему. Он был до революции и после революции, до войны и после войны, до перестройки и после нее, при Сталине и Хрущеве. И таким же, без изменения, перевалил в двадцать первый век. В этом «Шанхае» менялись поколения: люди рождались здесь, проживали свою среднестатистическую норму жизни и покидали сей мир, так и не дождавшись улучшения своих жилищных условий.

Они с надеждой восприняли Постановление партии о «Черемушках», скептически отнеслись к Программе КПСС и не поверили Горбачеву, обещавших вытащить их отсюда. И самое печальное заключается в том, что они оказались правы.

Одинок ли краснодарский «Шанхай» в своей одиозности и неухоженности? Разумеется, нет. Таких «Шанхаев» по стране великое множество. Более того, Краснодар выгодно отличается от многих городов страны, хотя бы тем, что в нем чувствуется динамика перемен. В иных городах такого размаха строительства попросту нет.

Да и сам фактически существующий жилой фонд оставляет желать лучшего. Так, в настоящее время этот совокупный показатель, включающий в себя чохом сталинские высотки и бараки, элитные квартиры и «Шанхаи», деревянные избы, хрущевские распашонки и знаменитые коммуналки, составляет примерно 3,8 миллиарда квадратных метра.

Общее количество квартир в стране составляет 66,9 миллиона единиц. Сюда входят все помещения, независимо от количества комнат и квадратуры. Из них большая часть приходится на двухкомнатные – 25,7 миллионов. Количество четырехкомнатных и с большим числом комнат незначительно и колеблется около отметки в 5,4 миллиона штук. Таким образом, около сорока процентов городского населения России проживает в двухкомнатных квартирах. Этот уровень коренным образом не отвечает европейским показателям.

Вызывает разочарование у населения России и тот факт, что практически во всех бывших республиках Советского Союза обеспеченность комфортным жильем выше. Впереди России по такому показателю, как наличие трехкомнатной квартиры Узбекистан, Туркмения, Грузия, Молдова, Прибалтийские страны. В Эстонии живут в трехкомнатных квартирах 49 процентов людей, Литве около 50 процентов, в Казахстане 54 процента, в Молдавии 58 процентов, тогда как в России только 33 процента.

В целом, большая часть жилищного фонда России морально устарела и нуждается в реконструкции. Только по официальным данным, объем ветхого и аварийного жилья в нашей стране превышает сто миллионов квадратных метра, то есть это около трех процентов от общего объема жилищного фонда страны. Что касается реальных показателей, то они, вероятно, гораздо выше.

Вновь процитируем зятя Хрущева Алексея Аджубея: «Кстати, срок их[29] службы был рассчитан на 25 лет, предполагалось, что к 70-м годам все они будут заменены новыми, более комфортабельными. Дома эти даже не ремонтировались толком. Они проседали, наружные стены под дождями и ветрами трескали и ветшали».[30]

Сегодня мы вынуждены мириться с тем, чему радовались шестьдесят лет назад: пресловутые хрущевки составляют в общем жилом фонде страны пятую часть, если точнее – 21 процент. В целом, сорок процентов российских домов построены еще до 1970 года, причем около восемнадцати процентов домов не ремонтировались от десяти до сорока лет.

Мы упоминали наши строительные мощности в половину квадратного метра жилья в год. В 2011 году общая площадь жилых помещений, приходящаяся в среднем на одного жителя, составила двадцать три квадратных метра. В 2019 году этот показатель возрос до 26,3 квадратных метра.

Как видите, ежегодная «прибавка» составила 0,41 квадрата на человека в год. Если будем двигаться так же и дальше, то до социальных стандартов ООН предусматривающих на одного человека 30 квадратных метров жилой площади, нам понадобится еще десять лет. И это очень грустно. Пожалуй, на этом, наши размышления о лучезарных когда-то «Черемушках», мы и завершим.

Что касается следующей, сорок девятой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Ивовые. А поскольку мы давно не говорили о великолепных парках, то мы «посетим» культурный центр «Старый парк» в Кабардинке, который находится в Геленджикском районе нашего Краснодарского края.

Глава будет называться: «Семейство тридцать восьмое – Ивовые, или про Старый парк в Кабардинке» …».

---

[1] Порядок Ореховые (Juglandales). Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. – М.: Просвещение. 1980. С. 329.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. Семейство ореховые. – М.: Просвещение. 1980. С. 330.

[3] Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. – М.: Художественная литература, 1988. С. 497 — 498.

[4] Ильф И., Петров Е. Золотой теленок. – М.: Правда, 1984. С. 154 — 155.

[5]Лебина Н. Энциклопедия банальностей. Советская повседневность: контуры, символы, знаки. – СПб.: «Дмитрий Буланин», 2008. С. 167 — 168.

[6] Так тогда называлась нынешняя улица Красная, переименованная в проспект, по случаю посещения города Николаем II в 1914 году. Тогда царь направлялся на Кавказ и пробыл в городе всего лишь три часа.

[7] Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР». 31 июля 1957 года. В сборнике «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Том 7. – М., Политиздат, 1971. С. 292.

[8] Там же. С. 283.

[9]Лебина Н. Пассажиры колбасного поезда: Этюды к картине быта российского города: 1917 – 1991. – М.: Новое литературное обозрение, 2019. С. 390 — 391. Здесь и далее, приведены ряд фрагментов из этой книги Наталии Борисовны.

[10] Там же. С. 391.

[11] Аджубей А. И. Те десять лет. – М.: Советская Россия, 1989. С. 118.

[12] Таранов Е. Хрущевки. Этажи «Великого десятилетия». Родина. 2002. С. 81 — 86.

[13] Коновалов А.С. Земля кубанская. Краснодарское книжное издательство. 1966.

[14] Наша пятиэтажная хрущевка располагалась по адресу – улица Герцена 192, рядом с так называемой «новой» водолечебницей. По тем временам, это была окраина города. Рядом располагались виноградники совхоза «Солнечный». Сейчас этих виноградников уже нет и на их месте расположились новые, высокие, современные дома.

[15]Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР». 31 июля 1957 г. В сборнике «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Том 7. – М., Политиздат, 1971. С. 283.

[16] Для поколения XXI века поясняю, что абревиатура МТС – означает машинно-тракторная станция.

[17] Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР». 31 июля 1957 г. В сборнике «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Том 7. – М., Политиздат, 1971. С. 283.

[18] Там же. С. 284.

[19] Согласно переписи населения, на 15 января 1959 года в СССР проживало 208,8 млн. человек. См.: Союз Советских Социалистических Республик. Малая советская энциклопедия. Третье издание. Том 8. – М., «Советская энциклопедия», 1960. С. 838.

[20] Жилищно-гражданское строительство. Большая Советская Энциклопедия. Том 9. 1972. С. 215.

[21] Таким образом, формально – к 1981 году.

[22] Примерно 0,6 квадратных метра на жителя страны в год.

[23] Примерно 1,6 квадратных метра на жителя страны в год, с учетом роста населения за предстоящие двадцать лет.

[24] Материалы XXII съезда КПСС. – М.: Госполитиздат, 1961. С. 172.

[25] Программа Коммунистической партии Советского Союза. Материалы XXII съезда КПСС. – М.: Госполитиздат, 1961. С. 390.

[26]Овчинников В.Ф. Стихи разных лет. – СПб.: Нестор, 2000. С. 51.

[27] Постановление Центрального комитета КПСС «Об основных направлениях ускорения решения жилищной проблемы в стране» от 17 апреля 1986 года (Изложение). Собрание постановлений Правительства СССР. 1986. № 19. С. 315.

[28] Здесь и далее: Жилищный фонд России по данным Росстат.

[29] Здесь речь идет о знаменитых хрущевках.

[30] Аджубей А. И. Те десять лет. – М.: Советская Россия, 1989. С. 117.

Семейство тридцать шестое – Березовые, или про хороших иностранцев…

Белая береза               

Под моим окном          

Принакрылась снегом

Точно серебром.         

Сергей Есенин

В данной главе мы вновь открываем новый ботанический порядок, который называется Букоцветные.

Согласно современной ботанической классификации APGIII[1], указанный порядок включает в себя восемь семейств: Березовые, Казуариновые, Буковые, Ореховые, Восковницевые, Нотофаговые, Роиптелейные и Тикондендровые. Из этого разнообразия, у нас в Саду представлены лишь два семейства – Березовые и Ореховые.

Начнем мы с наиболее популярного и знакового, для нашей русской культуры, семейства Березовые. Всего на земном шаре насчитывается 120 видов березы, из них – 65 встречается в нашей стране.[2]

Вначале, о представителе семейства, которое называется Лещина. Он же – Орешник, он же – Лесной орех, он же – Фундук. Это растение произрастает в лесочке, примыкающему к нашему Саду. Лесным орехом это растение называется потому, что в недавние времена этот кустарник произрастал исключительно в лесах и лесопосадках нашей страны. В те времена, лесной орех собирался так же, как и грибы.

Ранее, никто не практиковал посадку лесного ореха на своих садовых участках. Во всяком случае у нас на Кубани подобные затеи мало кому приходят в голову.

В настоящее время в сети Интернет появилось достаточно много рекомендаций по разведению лещины на приусадебных участках. Не скроем, мы к этим экспериментам относимся достаточно скептически, памятуя о том, что этот кустарник очень раскидистый, и со временем, он станет затенять иные растения. Садоводы часто приравнивают лещину к сорному растению.

Дело в том, что данный кустарник в основном размножается отростками от материнского дерева и может быстро заполонить свободные участки земли. А вот дальше с ним будет бороться достаточно сложно, поскольку придется выкапывать и уничтожать образовавшиеся побеги.

А теперь, перейдем к самой березе. В европейской части нашей страны существует два вида белокорых берез – береза повислая и береза пушистая.

Научное название березы повислой (Betula pendula Roth) происходит от латинского слова beatus – «счастливый, блаженный» и, возможно, связано с воздействием этого дерева на чувства созерцающего его человека. Научное видовое название pendula в переводе с латинского означает «повислая». Отсюда и русское видовое название. Русское родовое название «береза» происходит от древнего индоевропейского корня, означающего «светлый».

Различные типы берез широко представлены в нашей стране. Так, в Западной Сибири распространена так называемая береза Крылова. За Байкалом уже растет преимущественно береза плосколистная, или забайкальская. В Центральной и Южной Якутии, а также в Амурской области произрастает одна из красивейших белоствольных берез – береза крупнолистная. В Приморском крае и на юге Хабаровского края растет береза маньчжурская, а на острове Сахалине и Курильских островах – береза японская.

Самая замечательная среди всех – жительница Приморья и Камчатки, береза железная, или Шмидта. Она обладает необычайно твердой и тяжелой древесиной, более прочной в изделиях, чем металл.

Причем, не все березы имеют традиционную белую кору. У некоторых из них окраска коры стволов и ветвей желтая, розовая, ярко-оранжевая, темно-фиолетовая и даже черная. Древесина у них неодинакова как по твердости, так и по качеству.

Особенно известна так называемая карельская береза. Своеобразна структура древесины – волокна ее смяты, спутаны, среди них темнеют пятна, рисунок никогда не повторяется, и цвет меняется от светло-золотистого до глубоко-коричневого, она безупречна в полировке. Карельская береза всегда высоко ценилась краснодеревщиками и шла на самые парадные и дорогие поделки – мебель, шкатулки, отделку помещений. Природа неправильного разрастания древесины, что и дает эффект «карельской березы», не совсем ясна до сегодняшнего дня.

Красота березы в стройном стволе, в тонких ветвях, в нарядных сережках, что весной, еще раньше листьев, появляются на ее ветвях. Сережки – это цветы березы. На одном дереве собраны и длинные повислые мужские соцветия, и короткие женские.

Не зря береза торопится ранней весной украсить себя серьгами: раскачиваясь на ветру, мужские соцветия рассеивают пыльцу, и она, не встречая никаких преград (ведь листья еще не распустились), летит на рыльца женских цветков.

Береза является чрезвычайно неприхотливым растением. Жить она может везде: на песчаных косогорах и на каменистых горах, на болоте и на тощей лесной земле, — лишь бы света было побольше. А если случилось несчастье, и в лесу произошел пожар, первой поселится среди пней и мусора, на обожженной земле, все та же береза. Не зря лесоводы ее называют «пионером леса». Потом уже, через несколько лет, под березовой защитой проклюнутся еловые семена и начнут подрастать маленькие елочки. «Береза – еловая нянька» — так говорили о ней.

Безусловно, для России, береза не столько растение, сколько символ. И в этом плане, мы не одиноки – многие страны позиционируют себя с растениями. В Канаде – это клен, в Ливане – ливанский кедр, в Шотландии – чертополох, в Ирландии – клевер, в Японии – сакура.

Однако, почему именно береза стала символом России? Объяснений этому много. Вот некоторые из них.

Береза является очень распространенным деревом в нашей стране. Разные виды этой стройной красавицы можно встретить в любом уголке, от Полярного круга, до Кавказа, от Сахалина до Калининграда и становится невозможным представить себе русский лес, без красавицы березы!

Почтительное отношение нашего народа к березе, проистекает еще с языческих времен. В те времена у славян была так называемая Берегиня – богиня природы, мать всех духов и богатств земли.

Поклонялись этой Берегине в образе священного белого дерева – березы. Отголоски этого поклонения сохранились и до сих пор. В Семик – седьмой четверг после Пасхи, происходит праздник прощания с весной и встречи лета. Главным персонажем этого действия является береза. Она воспринимается как существо живое, могущественное, способное исполнять желания.

Береза занимает особое место в русском фольклоре: «На море, на окияне, на острове Кургане. Стоит белая береза, вниз ветвями, вверх корнями». Образ березы широко используется в народных песнях, сказках, приметах, поговорках, загадках:

— Когда береза перед ольхой лист распустит, лето будет сухое; если ольха наперед – мокрое;

— Из березы течет много сока – к дождливому лету;

— Березового сока на грош, а леса на рубль изведешь;

— Зелена, а не луг, бела, а не снег, кудрява, а не голова;

— Кривая береза не удержит снега, плохой человек не сдержит слова;

— Горбатую березу распаришь да поправишь, а дурного человека хоть парь, хоть май, все таким останется.

Для русского быта польза березы весьма многогранна. О ней в народе говорили так: «У березы четыре дела: первое дело – мир освещать, второе дело – крик утишать, третье дело – больных исцелять, четвертое дело – чистоту соблюдать».

Мир освещался березовой лучиной – главным источником света длинными зимними вечерами в крестьянских избах.

Назойливый крик, то есть скрип телег, «утишался» путем смазывания осей колес березовым дегтем. Тем самым, которым можно было испортить бочку меда.

А что касается исцеления больных, то береза – целительница запасла лекарственные вещества и в почках, и в листьях, и в коре, и в древесине. Даже из грибов ложных трутовиков, паразитирующих на березах, делают лекарственные препараты. Березовый деготь обладает сильными антисептическими свойствами. Это обусловлено присутствием в березовом дегте, так называемого фенола и его производных. Все эти компоненты березы обладают ранозаживляющим действием и входит в состав знаменитой мази Вишневского.

Березовый деготь входит в состав дегтярного мыла. Даже сгоревшая и превратившаяся в уголь береза по-прежнему остается полезной человеку. Активированный березовый уголь в порошке применяют как адсорбент при отравлениях ядами и бактерийными токсинами.

А что касается чистоты, то она соблюдалась в бане, разумеется, с помощью березовых веников.

Нельзя забыть и о бересте. Ведь именно на ней писали первые письма наши предки. Береста необыкновенно прочна и с трудом поддается гниению, даже если оказалась в земле. Благодаря этому свойству, до наших дней дошли замечательные коллекции писем и различных документов на бересте, найденные во время раскопок в Новгороде.

Следует отметить, что использовать бересту для письма человек научился давно – известны древние китайские тексты (в Китае береза – обычное дерево), в национальном музее Индии выставлены санскритские тексты на березе.

Весной, вслед за первыми оттепелями у березы начинается «весенний плач». От корней к спящим почкам идет сильным потоком сок. Опять-таки – это не просто элементарное сокодвижение, присущее всем растениям. Это не просто сладенькая жидкость, а нечто сакральное, о чем следует говорить исключительно с придыханием.

Это легендарный березовый сок. Ведь о нем сложено множество стихов и песен. Вот, например, замечательные строки Алексея Константиновича Толстого:

Острою секирою ранена береза, 
По коре сребристой покатились слезы;
Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!
Рана не смертельна, вылечишься к лету.
Будешь красоваться, листьями убрана…
Лишь больное сердце не залечат раны![3]

Во времена СССР этот самый березовый сок приобрел прямо-таки магическое, былинное значение. Любой советский человек отчетливо помнит, как в детском (пионерском, комсомольском, зрелом, пожилом) возрасте, он, затаив дыхание, слушал в исполнении белорусского ансамбля «Песняры», знаменитую культовую песню:

Как часто, пьянея средь ясного дня,
Я брел наугад по весенним протокам,
И Родина щедро поила меня
Березовым соком, березовым соком.

Конечно, лечебная сила березового сока, безусловно, преувеличена. Судите сами: весною, когда оттаивает земля, начинают активно работать корни дерева и нагнетают в ствол воду, которая поднимается до самой вершины. По пути вода промывает ствол, растворяя отложенный про запас сахар.

Чем дольше путь этой весенней почвенной воды по стволу, тем больше она успевает растворить сахара, и потому, чем выше на дереве брать березовый сок, тем будет он слаще.

Вот, собственно, и все. Ничтожное количество кислот и те самые микроэлементы, которых предостаточно и в водопроводной воде, мало прибавят целебности и вкуса.

И вдруг, в период жесточайшего продовольственного дефицита конца 80-х, начала 90-х годов прошлого века, этот самый березовый сок заполонил прилавки советских гастрономов, наряду с морскою капустой и сомнительными овощными салатами.

Легендарные строки «…и Родина щедро напоит тебя» стали цитировать исключительно в язвительном тоне.

Был ли в этих банках действительно натуральный березовый сок? Сие нам не ведомо. Во всяком случае, никто в это не верил. И, признаться, до сих пор не особо верят. Главный аргумент — это ж сколько берез надо, чтобы такое количество сока выпускать, чтобы на всю страну хватило. Злые языки утверждали, что ничего в этой жидкости, кроме воды, сахара, лимонной и аскорбиновой кислот, в этом напитке не было.

Посмотрим на эту ситуацию с точки зрения экономиста. Ведь дело не в березах. Их то в России предостаточно. Дело в элементарной логистике и себестоимости. Ведь доведение до прилавка действительно НАТУРАЛЬНОГО сока весьма и весьма затратно!

Возьмем для сравнения яблоню, растущую в кубанском плодосовхозе. С одного дерева здесь можно играючи снять несколько десятков килограмм прекрасных плодов. Урожай грузят на тракторную тележку и везут всего лишь несколько километров до мини-завода, где производят и пакуют сок, отвечающий всем стандартам. Как видите, затраты ручного труда здесь сведены к минимуму.

А как дела обстоят в лесу? Здесь следует просверлить в стволе березы отверстие, диаметром порядка четырех миллиметров, вставить туда трубочку и подставить трехлитровую баночку, накрыв все это хозяйство марлечкой, дабы не мешали муравьи. Через сутки следует вернуться к этой березоньке и забрать всего лишь три литра этой жидкости.

Конечно, для личного пользования этого может быть и достаточно. Но промышленные масштабы добычи этого продукта, действительно вызывают сомнения. С какой плотностью в лесу должны располагаться промежуточные пункты сбора этих трехлитровых баллонов и как осуществляется их охрана? Как вывозить эти декалитры? На чем – лошадкой, вездеходом или вертолетом? Каково расстояние до производственной базы и сколько их должно быть на один квадратный километр березового леса?

И еще одно весьма странное обстоятельство: никакими советскими ГОСТами производство березового сока не регулировалось. Есть стандарты на сок яблочный, грушевый, сливовый, вишневый и так далее. А вот березовый остался сиротою. Так что все эти досужие разговоры про водичку с сахаром и лимонным соком, вероятно имели какое-то основание.

Что касается Кубани, то здесь особого пиетета по отношению к березе никогда не испытывали. Она здесь скорее исключение, нежели правило. Более того, в силу климатических особенностей, это дерево даже недолюбливают. Дело в том, что корневая система березы не имеет главного стержня и множество корней расходятся почти горизонтально близ поверхности почвы.

Потребляя большое количество воды, береза этими горизонтальными корнями высушивает почву так, что иногда вблизи дерева (особенно с южной стороны) другие деревья и кустарники не растут, да и трава – лишь самая выносливая к сухости.

Да и страданий по поводу дефицита березового сока, жители края никогда не испытывали. Когда мы видим, как в близлежащей к трассе лесополосе, кто-то собирает жерделу (так на Кубани называют дикорастущий абрикос), то мы знаем, что это наверняка приезжие из северных районов страны.

Ведь житель края никогда не будет готовить что-либо стоящее из этой дички. А ведь сахара и прочих витаминов в этой жерделе значительно больше, нежели в сакральном березовом соке!

Так что, все в мире относительно. Да и в нашем Саду, мы сажали березы исключительно для большего эстетического и ботанического разнообразия.

В завершении нашей березовой эпопеи приведем несколько прекрасных стихотворений, посвященных этому символическому для России дереву. Начнем с певца русской природы Сергея Есенина:

Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона.

Улыбнулись сонные березки,
Растрепали шелковые косы.
Шелестят зеленые сережки,
И горят серебряные росы.

У плетня заросшая крапива
Обрядилась ярким перламутром
И, качаясь, шепчет шаловливо:
«С добрым утром!»

А вот чудесные строки советской поэтессы Риммы Федоровны Казаковой:

Россию делает береза.
Смотрю спокойно и тверезо,
еще не зная отчего,
на лес с лиловинкою утра,
на то, как тоненько и мудро
береза врезана в него.

Она бела ничуть не чинно,
и это главная причина
поверить нашему родству.
И я живу не оробело,
а, как береза, черно-бело,
хотя и набело живу.

В ней есть прозрачность и безбрежность,
и эта праведная грешность,
и чистота — из грешной тьмы, -
которая всегда основа
всего людского и лесного,
всего, что — жизнь, Россия, мы.

Березу, как букварь, читаю,
стою, и полосы считаю,
и благодарности полна
за то, что серебром черненым
из лип, еловых лап, черемух,
как в ночь луна, горит она.

А у поэта Валентина Берестова свой, достаточно своеобразный взгляд, на роль березы в российской истории:

Чего не знал великий Пушкин?
Не знал он ни одной частушки,
Не видел ни одной матрешки
В их лакированной одежке.
Березу символом Руси
Не звал он, Боже упаси.
Она при нем для этой роли
Не подходила. Ей пороли.

Вот такое неоднозначное дерево, наша береза. А теперь, вновь вернемся во времена нашего детства. В предшествующей главе мы коснулись проклятых шпионов, и о том, как доблестные пионеры боролись с ними.

Однако, на капиталистическом Западе, хотя и редко, но попадались порядочные люди, которые дружили с Советским Союзом. Этих людей хвалили, о них писали в газетах и журналах.

Разумеется, в ближний круг наилучших друзей советского народа обязательно должен был войти какой-нибудь прогрессивный афроамериканец. Дело в том, что советская фильмография последовательно идеологически готовила наш народ к тому, что негры – самые лучшие друзья СССР. Судите сами: в 1936 году на экраны страны вышел знаменитый фильм «Цирк».

По сюжету, на гастроли в СССР приезжает американский цирк, который показывает аттракцион «Полет на луну». Звезда номера Мэрион Диксон пользуется огромным успехом у советских зрителей. Видя эту славу, создатель номера немец Франц фон Кнейшиц, пытается опозорить Диксон перед публикой. В качестве довода, Кнейшиц утверждает, что у Диксон имеется внебрачный черный ребенок. Однако, вместо гнева, зал воспылает к ребенку восторгом и умилением. В итоге интригана с позором прогоняют, а Мэрион и ее маленький сын-негритенок находят в СССР свою новую Родину и любовь.

Дальше – больше. Уже после войны, в 1952 году вышел фильм «Максимка». Согласно сюжету фильма, русский корвет «Богатырь» в шестидесятых годах девятнадцатого века, снимает с обломков разбитого штормом американского корабля мальчика-негра. Вскоре мальчик, прозванный матросами Максимкой, становится любимцем всей команды. Пройдя целый ряд приключений, Максимка становится юнгой русского флота.

Поскольку добротная предыстория хороших негритят уже существовала в мировоззрении советских людей, то в качестве надежного друга СССР нужен был повзрослевший Джимми-Максимка.

И такой, разумеется, нашелся. Им оказался Поль Лерой Бестилл Робсон – американский певец, обладающий уникальным басовым голосом и родившийся в бедной афроамериканской семье. В конце двадцатых годов прошлого века Робсон не без успеха начинает исполнять негритянские народные песни. В 1929 году, в период Великой депрессии, оставшись без работы, уезжает в Европу.

В годы гражданской войны в Испании, выступал перед бойцами Интернациональной бригады. Там, вероятно, его пути и пересеклись с представителями Советского Союза. По приглашению известного советского кинорежиссера Сергея Эйзенштейна, Поль Робсон в 1934 году посещает СССР. Певец получил сильные впечатления о стране. «С момента появления в России я понял, что нашел то, к чему стремился всю жизнь. Только в Советском Союзе я почувствовал себя полноценным человеком» — писал он в своих публикациях.

Одновременно Поль Робсон становится страстным пропагандистом советского образа жизни:

«Я никогда и нигде не видел столько людей различных национальностей, отдыхающих в прекрасных санаториях и домах отдыха, где есть все современные удобства. В буржуазном мире не существует ничего подобного. Кроме домов отдыха, я увидел здесь первоклассную оперу и великолепные оркестры, исполняющие музыку для просвещения десятков тысяч советских рабочих, которым конституция гарантирует отдых. И что еще более замечательно, — эти советские рабочие самых разных национальностей и цвета кожи. За одно поколение СССР сумел ликвидировать расовую проблему».

Почести, которые оказывали Полю Робсону были под стать протоколам, которые предназначались для глав государств. «Ночи в театре и в опере, праздничные банкеты, частные приемы, специально организованные посещения больниц, детских садов, фабрик и прочих мест были нормальным времяпровождением Робсона в СССР», — писал его биограф Мартин Дуберман.

Что же необходимо было взамен, дабы оправдать все эти пышные приемы? Всего лишь малость – следовало активно славословить и воспевать гений великого Сталина. У сына бывшего раба, пошедшего в рабы к тирану, это получалось неплохо. В конце 1952 года, всего лишь за несколько месяцев до смерти Сталина, афроамериканский певец становится лауреатом международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами».

Вместе с тем, чем выше возносили Поля в Советском союзе, тем сложнее ему было работать на родине, в Америке. После ряда антиамериканских заявлений, сделанных им в СССР, его концертная деятельность была резко ограничена. Ежегодный доход певца упал со ста тысяч до двух тысяч долларов. Однако, он продолжал жить в той самой «расистской Америке».

Казалось бы – почему не переехать в самую лучшую страну на Земном шаре? Не лучше ли было переехать навсегда в эту «самую свободную страну мира, давшую приют артистам всех национальностей», которую он «любил больше всего на свете» и где он с таким энтузиазмом обычно исполнял на бис «Широка страна моя родная»?

Однако, даже случайная мысль на эту тему, никогда не посещала его голову. Он не сделал этого, поскольку хорошо знал о судьбе многих американцев, которые во времена индустриализации работали в СССР и пожелали обрести новую Родину.

Ведь во время репрессий конца тридцатых годов, многие из них были арестованы, как агенты империализма, в последующем расстреляны, либо погибли в лагерях. Поэтому, роль почетного гостя, постоянно ругающего страну, где он родился, Поля Робсона более чем устраивала.

А потом состоялся двадцатый съезд партии, на котором Сталина развенчали. Здоровье пламенного друга СССР пошатнулось. Говорят, что он дважды пытался покончить с собой. А потом наступили шестидесятые годы, полетел Гагарин, появились другие кумиры. В 1960 году Робсон дает последние концерты в Новой Зеландии и Австралии, а с 1963 года полностью отходит от публичных выступлений.

Как известно, народная слава может иметь различные последствия. Почему-то в шестидесятые годы прошлого века, уже после окончания звездных выступлений певца в СССР, среди домохозяек огромную популярность приобрел шоколадный торт, который назывался «Поль Робсон».

Мы до сих пор не можем понять первопричину столь странного названия. Это было следствием нашего восторга по поводу солидарности с борющимися за свободу народами Африки? Либо здесь уже начинала сквозить определенная ирония, в связи с навязчивым образом чужого героя? Как бы то ни было, мы отчетливо помним, как наши мамы готовили этот черненький бисквит к восьмому марту, либо к Первому маю.

Вот такие наши воспоминания о знаменитом чернокожем певце. В середине пятидесятых, после ухода Сталина, наступила хрущевская оттепель. Воистину: новые времена – новые песни. Поэтому, понадобились новые поющие друзья Советского Союза.

В 1956 году, в Советском Союзе, выходит в свет чрезвычайно популярная песня «Когда поет далекий друг», которую исполняет известнейший советский актер и певец Марк Бернес:

Задумчивый голос Монтана
Звучит на короткой волне,
И ветки каштанов, парижских каштанов
В окно заглянули ко мне.

Когда поет далекий друг,
Теплей и радостней становится вокруг,
И сокращаются большие расстояния,
Когда поет хороший друг.

А песня все ближе, все ближе
Летит и звенит над Москвой
В нем думы Парижа, улыбка Парижа
И голос народа живой.

Влюбленные кружатся пары
И молодость дружит с певцом
И музыке вторят большие бульвары
С московским садовым кольцом.

Радушие наше знакомо
Посланцам далеких широт.
Желанная гостья, в России, как дома,
Французская песня живет.

Кто же такой Монтан, и почему про него распевает вся советская страна? Этот певец, настоящее имя которого – Иво Ливи, родился в еврейской семье, в Италии, в 1921 году. Он был младшим из трех детей Джузеппины и Джованни Ливи. Отец Иво был убежденным коммунистом, мать же была глубоко верующей католичкой.

В дальнейшем семья переезжает во Францию. В юности Монтан начинает свою артистическую карьеру, как певец в кинотеатрах, клубах и мюзик-холлах. В качестве творческого псевдонима, он выбирает сочетание «Ив Монтан» (Ив — французская форма имени Иво).

В 1944 году во время выступления Монтана в Париже, его замечает Эдит Пиаф. На некоторое время Монтан, который был младше Пиаф на шесть лет, становится ее любовником, а она — его наставницей. Пиаф занимается его репертуаром и просит своих соавторов написать ему несколько песен. Певец создает свой образ «поющего пролетария»: частые герои его песен — сезонный рабочий, водитель-дальнобойщик, солдат, боксер.

Начинающий певец и знаменитая певица вместе выступают на эстраде до 1946 года, когда Пиаф порывает с Монтаном. К этому времени Ив Монтан уже сыграет главную мужскую роль в фильме «Врата ночи», который получит положительную оценку зрителей.

В августе 1949 года Ив Монтан знакомится с замужней актрисой Симоной Синьоре и влюбляется в нее. Вскоре Симона оставляет своего первого мужа Ива Аллегре и в декабре 1951 года выходит замуж за Монтана.

Вместе вновь испеченные супруги неоднократно выступают как партнеры по сцене и съемочной площадке. Пара Монтан-Синьоре становится очень популярной и не сходит с обложек газет и журналов. Постепенно, их слава выходит на уровень Элвиса Пресли и Мэрилин Монро. Но, в отличии от них, Ив и Симона начинают публично выступать в защиту демократии, и позволяют себе высказывания, которые можно было расценить, как сочувствие Советскому Союзу.

В мае 1950 года, Монтан подписывает так называемое «Стокгольмское воззвание» против использования ядерного оружия. Эту кампанию общественного мнения ведет Советский Союз. Начиная с этого момента Монтан, коммунист по семейной традиции, представлен в списках петиций Французской Коммунистической Партии.

Ну как не записать такого человека в новые друзья Советского Союза? Звездную пару начинают усиленно зазывать в Москву. Иву Монтану предлагают очень выгодное песенное турне по крупным городам СССР от которого нелегко отказаться.

В середине 1956 года начинается практическая подготовка к гастролям. Осенью, программа визита уже полностью сверстана. Популярнейший журнал «Огонек», читателем которого является советская интеллигенция, анонсирует поездку, взяв у певца интервью по телефону:

«Огонек». Здравствуйте, Ив Монтан! Привет Вам от читателей нашего журнала. Как здоровье Ваше и Симоны Синьоре?

Ив Монтан. Здравствуйте, рад побеседовать с Вами. Мы с женой здоровы. Симона тут же, у аппарата.

«Огонек». Многочисленные поклонники Вашего таланта с нетерпением ждут возможности увидеть и услышать Ива Монтана. Когда мы сможем приветствовать Вас в Москве?

Ив Монтан. Мы выезжаем из Парижа четвертого ноября, приедем пятого. Мы с таким же нетерпением ждем встречи с московскими, ленинградскими и киевскими зрителями и с нашими друзьями – советскими артистами и режиссерами.

«Огонек». Вам предстоит, как мы слышали, совершить после гастролей в Советский Союз, поездку в другие страны?

Ив Монтан. Да, я должен побывать в Польше, Чехословакии, ГДР, Болгарии, Румынии, Венгрии. Программа моих поездок точно разработана, день за днем.

«Огонек». Что будет Вас особенно интересовать в Советском Союзе?

Ив Монтан. Все. Абсолютно все! Побывать в Советском Союзе – моя мечта. Я совершенно уверен, что я и моя жена увидим и узнаем много интересного и поучительного».[4]

Однако, это интервью происходит уже на фоне разгоревшихся венгерских событий – 24 октября советские танки вошли в Будапешт. Возникает глубочайший кризис сознания, который охватывает представителей интеллигенции и французских артистов, ранее склонявшихся к коммунизму. Многие из них негативно относятся к решению Ива Монтана – петь перед русскими коммунистами.

Вероятно, к тому времени все контракты уже были заключены, авансы (и немалые) получены сполна, и певец вынужден принимать окончательное и непростое для него решение о поездке в СССР.

В то время как в Париже звучит шквал критических статей по поводу «оккупации» Будапешта, в Москве французского певца ждет чрезвычайно теплый прием. Концертные залы ломятся от желающих лицезреть вживую зарубежную звезду и не менее знаменитую его супругу. Все это воспринимается в Париже, как проявление политической солидарности с действиями советского правительства.

Певец очень болезненно оценивает эту реакцию. Будучи удостоенным встречи с самим Хрущевым, Ив Монтан тут же вступает с ним в политическую дискуссию, которая длится почти четыре часа и фактически превращается в конфликт.

Таким образом, восторженные гастроли заканчиваются скандалом с первым лицом страны и потерей репутации у себя на родине. Дальновидный журнал «Огонек» благоразумно не стал публиковать никаких отчетов о гастролях померкнувшей звезды. Лишь только журнал «Крокодил» позволил себе опубликовать дружеский шарж на звезду, которую столь долго зазывали в страну победившего социализма.

Московские гастроли продолжились путешествием по восточноевропейским странам. Там Монтан своими глазами увидел, как живут в странах развитого социализма, его коммунистические идеалы начали постепенно угасать.

Так возможно бы и угасла память об этом французском актере. Однако в памяти россиян старшего поколения, Ив Монтан остался и как организатор антирекламы советского женского белья.

У этого скандала была своя предыстория. Несмотря на недоразумения с визитом Ива и Симоны, Советский Союз продолжал наращивать культурные контакты с Францией. Ведь шла хрущевская «оттепель» и «Железный занавес» постепенно приподнимался.

Одним из признаков этого потепления, стало решение провести в Москве, в 1959 году, показ мод от знаменитого французского дома «Christian Dior».

Надо ли это было делать в стране, которая всего лишь полтора десятка лет назад испытала жесточайшую войну, унесшую несколько десятков миллионов ее жителей? Подавляющее большинство населения продолжало жить весьма и весьма скудно. Денег хватало лишь на простую еду и очень скромную одежду. До высокой ли моды было в тот трудный период?

Очень трудный вопрос. Да, действительно, страна жила бедно. Вместе с тем и нарастал интерес к западной моде, крайним проявлением которого было стиляжничество, о котором мы писали в тридцать четвертой главе наших записок.

Что касается умеренной пропаганды зарубежных нарядов, то здесь огромную роль сыграл суперпопулярный фильм «Карнавальная ночь», вышедший на экраны страны в 1956 году. Эта модная кинолента первой заявила об интересе на французскую моду и стиль, называемые «New Look». Ведь именно тогда, все девчонки стали шить платья «под Гурченко».

Что же такое стиль «New Look», он же – «Платье под Гурченко»? Это направление одежды было создано в феврале 1947 года в парижском доме моделей «Кристиан Диор». Здесь миру была продемонстрирована новая коллекция, которую назвали «Королла» или «Венчик цветка».

В этом показе взору удивленной публики были представлены девяносто моделей костюмов и платьев, в которых каждая манекенщица выглядела по-настоящему женственной и изящной. Хрупкая талия, высокий и пышный бюст, маленькие круглые плечи и нежные изгибы бедер – именно такой мечтала видеть себя каждая женщина того времени.

Показ закончился бурными овациями восхищенной публики. Всего за одну неделю был получен такой объем заказов и прибыли, который знаменитый дом моделей рассчитывал получить за несколько месяцев. Эти модели имели мировую славу, но из-за «железного занавеса» в сталинскую эпоху не могли попасть в СССР. И лишь благодаря «хрущевской оттепели» и прекрасной Людмиле Марковне, в Советском Союзе узнали о существовании этого стиля одежды.

Причем, если подавляющее большинство населения страны видели в фильме «Платье под Гурченко», то московская элита в популярной ленте безусловно лицезрела «Платье от Кристиана Диора». Поэтому, столь велико было желание затащить в столицу победившего социализма, всемирно знаменитого модельера.

Министром культуры в те времена был некто Николай Михайлов, человек крайне оторванный от советских реалий. Он пришел в министерство с должности посла СССР в Польше, а покинув ведомство уехал послом СССР в Индонезию.

Поговаривали, что министр был крайне зависим от своей сумасбродной супруги, на которую неоднократно жаловались самому Хрущеву. И, якобы жена Михайлова была истинным инициатором приглашения известного дома моделей в Москву.

Как бы то ни было, решение было принято. Вот как описывал журнал «Огонек» это событие:

«На улицах Москвы появились афиши: «Дом моды Кристиана Диора будет демонстрировать коллекцию летних моделей в спортивном клубе «Крылья советов».

Конечно, советским женщинам хотелось попасть в это святилище соблазнов! Ведь столетиями Париж диктовал половине рода человеческого длину юбок, ширину талии. Количество воланов и застежек. А имя Кристиана Диора связано с целой «революцией» в области туалетов: это он, вскоре после войны, узкие и очень короткие платья заменил длинными и широкими».[5]

В свою очередь, Кристиан Диор также всегда мечтал побывать в СССР, но так и не успел – он неожиданно ушел из жизни в конце 1957 года. Покорять страну советов отправился молодой Ив Сен-Лоран, в ту пору художественный руководитель дома Dior.

Показ высокой моды в Москве в годы оттепели, носил исключительно политический характер. Амбициозный Сен-Лоран поддерживался французским правительством, поэтому были оперативно преодолены все бюрократические трудности и успешно проведены переговоры торгово-промышленной палатой СССР.

Наверняка зарубежные маркетологи прекрасно понимали, что рынка для сбыта модной продукции в СССР попросту не существует, и позволить себе подобную одежду в Союзе могут буквально единицы. Это была максимально показательная акция и хрущевской оттепели, и европейского гламура: нет никакой войны, нет противостояния – побеждают утонченная красота, стиль и мода.

В московский вояж Ив Сен-Лоран отобрал двенадцать наиболее известных моделей, которые получили строгие инструкции, что можно и чего лучше не делать.

Так, не разрешалось самостоятельно делать снимки, особенно вблизи объектов, которые могли иметь военное значение. Под строгий запрет попали брюки. Также моделей предупредили не удивляться пристальным взглядам окружающих и посоветовали пить в меру, но не отказываться сразу от алкоголя, чтобы не обидеть принимающую сторону.

Московское турне оказалось не из легких — моделей в буквальном смысле загоняли – за пять дней состоялось четырнадцать показов. На эти показы невозможно было попасть «просто так», поскольку туда пускали только по приглашениям. Участники просмотра представляли собою парад жен высших советских чиновников, также там присутствовали дипломаты и руководители ведомств, отвечающих за внешнюю торговлю и легкую промышленность.

Конечно, в советской прессе потом написали, что наряды «Кристиан Диор» ничем особенным не удивили, коротковаты, для холодной погоды не подходят и вообще в буржуазной моде одежда такая узкая и непрактичная, что женщина без помощи кавалера и двух шагов не сделает. Как говорится: зелен виноград…

Как бы то ни было, уровень элитарности в Москве, оказался гораздо выше, нежели на парижских просмотрах. Ив Сен-Лоран заметил эту тенденцию и пожелал, чтобы визит дома Dior в Москву заметили все, в том числе и простые люди.

Поэтому он отправил троих моделей вместе с фотографом гулять по городу. Модели в элегантных платьях, шляпках, перчатках, в туфельках с заостренными носикам и обязательно на каблуках, отправились на рынок, чтобы купить себе цветочков у бабушек. Они также посетили Кремль, Красную площадь, ГУМ, гуляли по улицам Москвы. И везде их окружали огромные толпы зевак.

Сопровождал их фотожурналист американского журнала «Life» Говард Сочурек. Снимки, на которых элегантные дамы из другого мира удивляют своим внешним видом неизбалованных советских женщин, стали классикой модной фотографии. Эта знаменитая серия снимков была впоследствии напечатана в журнале «Life» под названием «Модели бренда Dior гуляют по консервативной Москве 1959 года».

Конечно, снимки получились натуралистичными и контрастными. Что и говорить, для женщин Советского Союза это событие стало настоящим эмоциональным потрясением.

Разумеется, шикарные образы из зарубежных кинофильмов не прошли мимо, и та же тоненькая Людмила Гурченко в «Карнавальной ночи» уже успела вскружить головы модницам своим новогодним платьем, но то все-таки было кино – что-то эфемерное, не относящееся к реальной жизни. А здесь – рукой подать до живых, настоящих женщин в великолепно скроенных платьях из качественной ткани, изящных туфельках на каблуках, в шляпках, немыслимых на головах жен трудящихся, строящих «светлое будущее».

Особенно выразительные фотографии получились в знаменитом ГУМе – магазине, о котором знала вся огромнейшая страна. Любой командировочный, посетивший Москву, имел в кармане список товаров, которые следовало купить именно в этом магазине!

ГУМ – это было сердце всей советской легкой промышленности. ГУМ – это было место, где демонстрировалась советская мода.

В ГУМ непринужденно приходили советские женщины в ситцевых платьях, кто-то в платочках, кто-то в сандалях на носочек. И покупали очередной халатик, пальто или косыночку. При этом попутно поглядывая на манекены, где уже красовались платья модного приталенного силуэта, но которые купить было невозможно в принципе.

Поэтому, когда в ГУМе появились диоровские модели, его посетители испытали культурный шок. То, что увидели советские граждане, в корне не соответствовало тому, как, по их представлению, должна выглядеть женщина.

Все эти пикантные снимки пошли достаточно широко гулять на страницах различных западных журналов. Казалось бы, фотография представляет собою объективное искусство – она показывает то, что видит. Вместе с тем, здесь присутствовала какая-то циничная полуправда. Все преподносилось так, как будто вчера не было войны.

И это была самая большая ложь. Война была. Другое дело, что для России и Франции это были два, совершенно разные, несопоставимые события.

У французов была катастрофически проигранная «Шестинедельная война». Немецкие войска начали наступление на Францию десятого мая 1940 года. В результате стремительного наступления немецких войск, использовавших тактику молниеносной войны – блицкрига, союзнические войска были наголову разгромлены, и 22 июня 1940 года, Франция вынуждена была подписать позорное перемирие.

Вот и все. Никаких бомбежек фабрик и заводов. Никакой эвакуации населения. Никакого послевоенного восстановления народного хозяйства. Вот такая была элегантная европейская война.

И как чудовищный контраст – четырехлетнее, с наивысшим напряжением противостояние, коснувшееся всех народов Советского Союза. Мы победили, но ценою этого завоевания были чудовищные людские потери и огромнейший урон экономике страны.

Поэтому, женщины в СССР и старились от непосильного труда в Великую Отечественную войну: стояли у станков, рыли окопы, переносили на себе раненных, воспитывали детей. А после войны — опять непосильный труд. Тем двум советским женщинам на фотографии, в платочках и авоськами в руках, возможно не более сорока пяти, максимум – до пятидесяти лет. Но как сгорблены их спины. И рядом, над ними эти высокие модели, которые и войны не знали и тяжкого труда не ведали, и смотрят свысока на наших женщин.

Хорош ли этот сюжет? Нет, и еще раз нет! И в этом заключался весь цинизм этого фотопроекта. Видел ли эти репортажи наш пламенный друг Советского Союза – Ив Монтан? Безусловно! Ведь певец продолжал приезжать в СССР и после своих дебатов с Хрущевым. И, может быть, этот репортаж надоумил его создать свой, не менее циничный проект.

В 1963 году, когда Ив Монтан с Симоной приехал на Международный кинофестиваль, его зачем-то отвели на выставку достижений советской легкой промышленности. Здесь известный эстет и любитель женщин и узрел образчики советского женского белья. Ив Монтан был по рождению итальянцем, а по образу жизни французом и увиденное его несказанно удивило.

Он привык лицезреть, и не только лицезреть, женщин в изысканном нижнем белье, а тут демонстрировалась какая-то стыдоба несусветная. Именитый француз тут-же скупил множество образчиков достижений советской легкой промышленности и, вернувшись домой, устроили в Париже выставку советского нижнего белья.

Охочая до пикантностей парижская публика над советскими женщинами вволю поизгалялась. Скандал случился знатный, вплоть до дипломатического. Тогда же появились вот такие стихи, обличающие бывшего друга:

Ну что же ты, вернувшись в свой Париж,
Что ты о нас, французик, говоришь?
Ты произнес о нас немало слов,
Ты приобрел коллекцию трусов.
Каких-то карт и платьев старомодных,
Шляп фетровых давно не модных,
Ты наших женщин высмеял, как мог,
Дав этим нам порядочный урок.
Что были сведения пусты,
Что наши женщины толсты,
Что нет у нас красивых платьев,
Что все в зеленом ходят без изъятья,
Что и прически не на высоте,
Что, словом, женщины не те.[6]

Так знаменитый Ив Монтан и перестал быть другом Советского Союза и желанным московским гостем.

А когда в 1970 году чета Монтан-Синьоре снялась в антисоветском фильме «Признание», то путь в СССР им был заказан окончательно и «задумчивый голос Монтана» тут же прекратил звучать на советской короткой волне.

Таким образом, вновь понадобился хороший иностранец. И он нашелся в то время, когда Монтан окончательно оскандалился с женскими рейтузами.

Им стал молодой певец Дин Рид, который родился в 1938 году, в США, в штате Колорадо, в семье сельского учителя.

В восемнадцать лет юноша поступил в Колорадский университет, чтобы изучать метеорологию. Будучи студентом, Рид начал подрабатывать выступлениями в барах и клубах. Проучившись два года, Дин бросает учебу и отправляется искать счастья в Голливуд.

В 1958 году Дин Рид после успешного прослушивания подписал незначительный контракт с одной из музыкальных студий, которая обеспечила ему продвижение, записала несколько пластинок, и он выступил на национальном телевидении. В 1961 году его диск с заголовком «Наш летний романс» занял почетную двадцатую строчку хит-парада.

Певец стал активно выступать за запрещение ядерного оружия и против войны во Вьетнаме. Первые гастроли известного своими коммунистическими взглядами певца прошли в СССР в 1966 году. Популярность в Советском Союзе Дина Рида тут же стала сопоставима с некогда значимой популярностью Поля Робсона.

Советская фирма звукозаписи «Мелодия» тут же выпустила пластинки с песнями молодого американца, которые стали чрезвычайно популярными. Евгений Георгиевич вспоминает о том, как он слезно просил своего отца привезти из командировки в Москву, заветную пластинку с песнями чрезвычайно модного певца.

Вскоре после советских гастролей, Дин Рид, в отличии от Поля Робсона, действительно на практике порывает с Америкой. Он заявляет, что желает жить в самой свободной из всех стран – СССР.

Однако вместо СССР, он поселился в ГДР, женился на местной кинозвезде Ренате Блюме, а в СССР приезжал с ежегодными гастролями. Он стал рекордсменом среди иностранных певцов по числу выступлений на стройках БАМа и новогодних «Голубых огоньках».

Вместе с популярным в то время югославским актером Гойко Митичем, он снимался в гэдээровских фильмах про индейцев и был постоянным участником культурных мероприятий разнообразных просоветских организаций мира.

И хотя Дин Рид постоянно декларировал, что навсегда покинул США, от американского гражданства он не отказался.

Дин оказался очень удобной фигурой в идеологических целях. Надо было, чтобы «представитель американской общественности» присоединился к травле Солженицына, – Дин Рид ругал Солженицына. Надо было оправдать строительство берлинской стены – Дин Рид восхищался стеной. Деньги свои он, между тем, хранил по ту сторону стены, в западноберлинском банке, но за идеологическую верность эта шалость ему прощалась.

В 1985 году в Советском Союзе началась перестройка, до падения берлинской стены оставалось пять лет. В 1986 году советские газеты неожиданно скупо, без всяких подробностей, сообщили о трагической гибели Дина Рида. А вскоре в СССР перестали показывать фильмы с участием Рида, а из теле- и радиопрограмм исчезли его песни.

Что же произошло? По официальной версии Дин Рид после очередной ссоры с женой вышел из дома. Сев за руль, он мчался на большой скорости, не справился с управлением авто и врезался в дерево на берегу озера. От удара он вылетел из окна, и, потеряв сознание, упал в воду, где утонул. Тело обнаружили спустя четыре дня после трагедии.

Однако приехавшие из США его мать и первая жена заявили по возвращению на родину, что не знают, как он погиб, но наверняка не так, как говорят восточногерманские власти. Они видели тело певца, которое вовсе не было похоже на утопленника. Зато на шее отчетливо был виден шрам. Странным было и то, что родственникам певца отказали в праве забрать тело в США.

В 1990 году официальная версия была изменена: Рид, оказывается, разочаровался в социализме и покончил жизнь самоубийством, о чем свидетельствовало якобы найденное у тела письмо. Впрочем, эта предсмертная записка так и не была показана публике.

С этой версией родные также не согласились, выдвинув встречную. Ведь американского гражданства певца никто не лишал. И он мог вернуться в США в любой момент. Его отношения с Ренатой Блюме становились все хуже, а разочарования в социалистических идеалах постоянно усиливались. Более того — Дин Рид стал подумывать о возвращении в Америку, к своей первой жене.

Подобный поступок нанес бы значительный ущерб всей той идеологический конструкции, которая выстраивалась десятилетиями. И дабы не допустить этого, восточногерманские спецслужбы пошли на эту операцию. Как видите, истина сокрыта достаточно глубоко. И вопрос об обстоятельствах смерти нашего кумира юности, продолжает оставаться сродни вопросу: «Кто убил президента Кеннеди»?

Когда слава Дина Рида медленно затухала, и он дрейфовал от крупного общественного деятеля к заурядному шоумену, в семидесятых годах на политическом небосклоне друзей СССР вновь вспыхнула яркая звезда. Ею оказалась некто Анджела Ивонн Дэвис.

Сегодня имя Анджелы Дэвис вряд ли знакомо широким массам, а сорок лет назад она была самой известной американкой во всем мире и особенно в Советском Союзе. «Свободу Анджеле Дэвис!» – этот лозунг хорошо знаком людям старшего поколения, даже если они уже и не помнят, почему же у нее эту свободу отняли и откуда ее нужно вызволять. «Свободу Анджеле Дэвис!» – произносит перед отлетом в США герой Виктора Сухорукова в фильме «Брат-2».

В одной из песен Владимира Высоцкого есть такие строки:

Ну а потом на Канатчиковой даче,
где, к сожаленью навязчивый сервис,
я и в бреду смотрел передачи,
все заступался за Анджелу Дэвис…

Кто же такая эта девушка и почему за нее следовало заступаться?

Анджела Дэвис родилась в 1944 г. в обеспеченной семье. Она получила хорошее образование, проходила стажировку в Сорбонне, где ей прочили блестящую научную карьеру. Но с шестнадцати лет Анджела увлекалась идеями марксизма и ходила на студенческие митинги, за что нередко привлекалась к ответственности.

После стажировки во Франции и Германии Анджела вернулась в США и планировала одновременно продолжать борьбу за права афроамериканцев и работать над диссертацией. Но она вступила в компартию, после чего ее карьера в учебном заведении была обречена. Будущий президент США Рональд Рейган, который на тот момент был губернатором Калифорнии, личным распоряжением уволил Анджелу с работы за ее политические убеждения.

В октябре 1970 года Анджелу Дэвис арестовали и отправили в тюрьму предварительного заключения, где она пробыла почти полтора года. В это время имя узницы стало известно на весь мир. В США и Европе проходили митинги в поддержку чернокожей заключенной, а в СССР ее имя стало символом борьбы с капитализмом. Тогда и появился лозунг «Свободу Анджеле Дэвис!».

Школьники и трудящиеся со всего Советского Союза писали письма в поддержку американской социалистки, а на экраны вышел фильм «Наш друг Анджела». В июне 1972 года наконец состоялось судебное заседание, на котором Анджелу признали невиновной и оправдали.

Для Советского Союза Анджела стала самой культовой из всех культовых фигур друзей СССР: она одновременно олицетворяла борьбу американских негров, американских женщин и американских коммунистов.

После своего освобождения Анджела стала членом ЦК компартии США, от которой дважды баллотировалась на пост вице-президента США. Она побывала во многих странах Европы и в СССР. Впервые она приехала в Союз в 1972 году, а в 1980 году во время ее визита с ней встретился Леонид Брежнев.

Анджела Дэвис была невероятно популярной фигурой в СССР, ее воспринимали как «своего» человека по ту сторону железного занавеса и даже вручили Ленинскую премию, а в «Артеке» приняли в почетные пионеры. На Западе она пользовалась не меньшей популярностью. О ней писали песни Джон Леннон и Мик Джаггер.

Ей неоднократно предлагали переехать в СССР, но она заявляла, что чернокожие в США больше нуждаются в ее защите, а здесь «права всех национальностей соблюдались и граждане были равны и свободны».

Затем, в восьмидесятые годы, Анджелу Дэвис стали постепенно забывать. Окончательно мода на нее, прошла вместе с модой на коммунизм. И это, надо сказать, избавило отечественную пропаганду от больших неприятностей. Дело в том, что со временем Анджела начала явно тяготиться своим членством в компартии и все чаще выступала против ее генеральной линии.

Окончательный разрыв с коммунистами произошел в конце девяностых годов, когда Анджела Дэвис заявила об уходе из партии и политики для того, чтобы сконцентрироваться на научной работе. Определенный скандал вызвало и заявление Анджелы о своей нетрадиционной сексуальной ориентации.

Современную Россию Дэвис не посещала и не собирается посещать, считая, что страна пошла не по тому пути. Также она не жалует и КПРФ, полагая, что, как и ее родная американская компартия, та пошла по пути соглашательства с капиталистами.

Сегодня Анджела, будучи профессором и почетным доктором МГУ имени М.В. Ломоносова, за сто тысяч долларов в год преподает историю развития разума в Калифорнийском университете в Санта-Крузе, и отказывается даже вспоминать о своей бывшей политической деятельности.

Вот такие друзья бывшего СССР вспоминаются нам сегодня. Верили ли мы в искренность их помыслов? Думается – да! Ведь в своей основе советский человек был трогательно наивен.

И ему были незнакомы такие термины, как «бизнес-идея», либо «взаимовыгодная сделка». И им было неведомо, что все описанные люди, родившиеся и воспитанные в условиях рыночной экономики, с молоком матери впитали в себя лозунг «Все продается, все покупается!». В отличие от граждан СССР, верящих в чистое, доброе и светлое.

А ведь, по сути, все эти «друзья» заключали заурядные коммерческие сделки, особенностью которых была очень высокая рентабельность. В обмен на широковещательные заявления о прогрессивности социализма, они получали очень выгодные гастроли, различные немалые премии, звания лауреатов и почетных докторов, ордена и медали.

А когда этот финансовый источник иссякал, они вновь возвращались в лоно капитализма, который ранее столь неистово проклинали. И это очень грустно. Пожалуй, на этом, наши размышления о «товарищах» по светлому прошлому, мы и завершим.

Что касается следующей, сорок восьмой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Ореховые. И вновь, мы вернемся в пятидесятые годы прошлого века. В предстоящей главе мы вспомним о таком явлении, как «Черемушки» и о том, как в стране, на протяжении многих десятилетий, пытались решить жилищную проблему.

Глава будет называться: «Семейство тридцать седьмое – Ореховые, или про легендарные «Черемушки» …».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Гринкевич Н.И., Сорокина А.А. Легенда и быль о лекарственных растениях. – М.: «Наука», 1988. С. 93.

[3] Толстой А.К. Собрание сочинений в четырех томах. Том первый. «Острою секирой ранена береза…». – М.: «Правда», 1980. С. 85.

[4] У телефона – Ив Монтан. Огонек. 1956. № 43. С. 7. Стилистика и пунктуация изложения сохранены.

[5] Троицкая Т. Париж показывает моды… Огонек. 1959. № 26. С. 32.

[6] Архипова, А.; Кирзюк, А. Опасные советские вещи. – М.: Новое литературное обозрение, 2020. С. 411.

Семейство тридцать пятое – Бобовые, или о проклятых шпионах и вредителях…

Шумит акация листвой         

и сыпет желтый цвет.           

На край скамьи устало зной

присел и ждет рассвет          

Кто-то умный.

А теперь от возвышенной поэзии, перейдем к сухой ботанике. В данной главе мы вновь открываем новый ботанический порядок, который называется Бобовоцветные.

Согласно современной ботанической классификации APGIII[1], в рассматриваемый порядок входят четыре семейства: Бобовые, Истодовые, Квиллайевые и Суриановые. В нашем Саду произрастают лишь представители семейства Бобовые.

Как утверждает наш любимый многотомник «Жизнь растений», семейство Бобовых насчитывают около 700 родов и не менее семнадцати тысяч видов.[2]

Все бобовые способны улавливать и усваивать атмосферный азот, обогащая им почву, в которой растут. Такая необычная способность вызвана симбиозом бобовых с особыми бактериями, которые поселяются в клубнях на их корнях. Эти бактерии так и называются – «клубеньковые бактерии».

Бобовые часто называют «овощным мясом» — настолько близок белок бобовых по своему составу к белку мяса. Бобовые неприхотливы, хорошо растут и вызревают почти всюду на планете.

Однако, растительное мясо – это хорошо, но надо сказать несколько слов и об эстетической составляющей этого семейства. Цветы представителей семейства Бобовых весьма зрелищны и элегантны, о них сложены песни и романсы.

А начнем мы, разумеется, с легендарной белой акации – растения, с очаровательными, душистыми гроздьями цветов. Строго говоря, называть это дерево белой акацией неправильно, поскольку это не акация, а робиния ложноакациваемая или робиния лжеакация. Таково настоящее имя этого дерева, о котором идет речь. Эта самая робиния широко распространена у нас на Кубани.

Растение это пришлое. Родина его – Северная Америка. Там оно растет в лиственных лесах от Пенсильвании до Джорджии и Оклахомы. Из Америки более трех столетий назад дерево было привезено во Францию садовником Людовика XIII Веспасианом Робином.

В парижском ботаническом саду посетители могут видеть посаженное Робином дерево, которое берегут как реликвию, ведь это самый первый экземпляр вида, выросший в Европе. В честь садовника шведский ботаник Карл Линей и назвал заморскую красавицу робинией.

Из Франции в начале девятнадцатого века белая акация, она же – робиния, попала в Одессу, откуда распространилась по другим южным городам и поселкам нашей страны. Также с удивительной, фантастической скоростью американка покорила и страны Западной, Центральной и Восточной Европы. В Венгрии, например, ее называют венгерским деревом – настолько ее здесь много.

Робиния (или же «Белая акация») – ценнейший медонос. Обильное цветение ее обеспечивает хороший взяток меда. При благоприятных условиях пчелиная семья может собрать с одного дерева до восьми килограммов ценного продукта. Робиниевый мед – один из самых лучших, у него отменный вкус и тонкий аромат.

Как-то так получилось, что в нашем Саду нет ни одного экземпляра этого популярного для Кубани растения. Думается, в последующем, этот недостаток нам следует исправить.

А теперь о том, что из описываемого семейства произрастает в нашем Саду. Конечно, это красавица-глициния. Свое название, она получила от греческого слова – «сладкий». Латинское название «Wisteria» дано ей в честь профессора Пенсильванского университета Каспара Вистара. Некоторое время название произносилось и писалось как Вистария, однако Международным кодексом ботанической номенклатуры оно установлено в нынешнем написании.

Род Глициния объединяет девять видов великолепных листопадных лиан, распространенных в субтропических районах Северной Америки и Восточной Азии.

Первые глицинии попали к нам в Россию из Парижа: в 1826 году семена были привезены в Никитский ботанический сад. В природных условиях глициния зимует без укрытия лишь у нас на Кавказе и в Крыму. И мы счастливы, что это растение есть в нашем Саду!

Для садоводов же средней полосы России, к сожалению, «сиреневая красавица» пока остается недостижимой мечтой.

В основном у нас культивируется вид, называемый Глицинией китайской или же Вистерией обильноцветущей. Весною она сплошным сиреневым кружевом зацветает до того, как появятся листья. Часто и летом среди ажурной листвы появляются немногочисленные соцветия. По осени листья окрасятся в нежный лимонный цвет, а после листопада до будущей весны на побегах останутся изящные бархатистые бобы.

Глициния — одно из самых прекрасных вьющихся растений. Ее цветки, имеющие тонкий сладковатый аромат, собраны в крупные висячие кисти различных окрасок: белые, голубые, фиолетовые, фиолетово-синие, лиловые, розовые или пурпурные.

В странах Востока, в Японии, Китае, глициния ассоциируется с нежностью, хрупкостью, утонченностью. Она говорит об изысканной любви и очаровании. В Японии этот цветок символизирует молодость, красоту и поэзию.

А называется он здесь «фудзи» так же, как и главный символ страны — гора Фудзияма. Японский топонимист Кандзи Кагами утверждал, что название горы имеет тот же корень, что и слова «глициния» (фудзи), и «радуга». Все проистекает от их общности «красивый длинный склон».

О глицинии рассказывает древняя японская легенда.

Очень давно в одном японском селении жила девушка, необычайной красоты. Она была прекрасна, и все засматривались на эту красавицу. Ее шелковистые, темные волосы при свете Солнца отливали синевой, а ночью, под Луной, казались фиолетово-синими.

Невозможно было пройти мимо, и не залюбоваться ею! Многие женщины ей завидовали, но больше всех завидовали ей богини, ведь боги все чаще и чаще спускались с небес, чтобы посмотреть на людей.

И, вот, однажды, богини натравили на девушку дракона. Он должен был спуститься с небес и поглотить красавицу. Дракон вихрем пронесся над селением, схватил девушку, унес ее в горы, и там хотел расправиться с нею. Но вдруг свершилось чудо — дракон одеревенел, он пытался извиваться, но лишь превратился в лиану, отплетшую стволы деревьев. Дракон пытался сжечь все огнем, но из его пасти вдруг показались фиолетовые цветы дивной красоты – такие же, как и косы прекрасной девушки.

В Японии был даже учрежден специальный орден для «благородных» дам, оказавших исключительные услуги государству — Орден Драгоценной Короны. По своему рангу он равен Ордену Восходящего Солнца. Особенность ордена — им награждались исключительно женщины. Орден Драгоценной Короны четвертой степени был изображен в обрамлении цветов фиолетовой глицинии, и это еще раз подчеркивает важную суть растения в национальной мифологии.

Наш русский поэт Константин Бальмонт в своих стихах, посвященных испанской Севилье, упоминает глицинию, как прекрасный символ Юга:

Лиловые гроздья роскошных глициний,
И пальмы с их правильной четкостью линий,
И желто-оранжевый дремлющий хмель, -
Как красочно ласков испанский апрель!
А девственно-бледные дикие розы,
А желтые шапочки нежной мимозы,
А тень кипарисов, их темные сны, -
Как сказочны лики испанской весны!
И сад многоцветный, расцветший так пышно,
Гармонией красок поет нам неслышно
О стройном согласьи своей тишины,
О блеске цветочном испанской весны!

А вот замечательный взгляд на глицинию Жанны Тигрицкой:

Ах, глициния! О, глициния!
Белопенный поток цветов!
Любоваться твоими ливнями
Без конца этот мир готов.

Низвергаешься водопадами,
Щедро даришь свой аромат,
Еще краше цветешь под взглядами
Восхищенными: «Райский сад!»

Где-то грозди лилово-синие,
Текут реками вдоль аллей.
Ах, глициния! О, Глициния!
Не дурмань меня – пожалей!

Мы, южане, счастливы тем, что можем воочию созерцать красавицу-глицинию. А ведь для многих наших сограждан, это растение – экзотика, символ дальних стран. У Новеллы Матвеевой есть замечательная песня, которая называется «Страна Дельфиния». Вот ее первые строки:

Набегают волны
Синие:
- Зеленые!
- Нет, синие!
Как хамелеонов
Миллионы,
Цвет меняя
На ветру:
Ласково цветет глициния,
Она нежнее инея:
А где-то есть земля
Дельфиния
И город
Кенгуру.

Вот так! Земля Дельфиния, находится там, где цветет глициния, и никак иначе!

Однако, пойдем дальше и расскажем о другом, не менее красивом растении описываемого семейства. Речь пойдет, о так называемом багряннике.

И здесь, мы хотим обратить внимание на одну особенность. В ботанической классификации существует семейство Багрянниковые, которое относится к порядку Камнеломкоцветные. И, в данное достаточно редкое семейство, входит растение, называемое Церцидифиллюм или Багрянник. На практике, нам с этим листопадным деревом, которое произрастает в Японии и Китае, сталкиваться не приходилось.

Поэтому, мы подчеркиваем, что в данной главе речь пойдет о Багряннике европейском, или о Церцисе европейском, или об Иудином дереве. Относится это растение, как известно, к нашему семейству Бобовые.

С двумя первыми названиями все понятно — они солидны и вполне научны. А вот третье название вызывает отчетливый дискомфорт. Почему этот красавец удостоен столь неблагозвучного названия?

Согласно легенде, именно на этом дереве повесился раскаявшийся Иуда. И, якобы, после этого события, чистые, белые цветы дерева, окрасились в розовый цвет. Другие считают, что произошла путаница при переводе. Скорее всего, Церцис назывался Иудейским деревом, по месту его произрастания, в древней Иудее. Так что будьте аккуратны при переводе и присвоении названий.

Здесь вспоминается история тридцатых годов прошлого века, когда восторженный комсомолец назвал свою дочечку в честь Первого мая: «Да здравствует Первое мая!» Сокращенно – «Даздраперма». Так эта дама и прожила вплоть до двадцать первого века будучи Даздрапермой. Так что будьте внимательны, если даете названия, либо занимаетесь переводом!

Следует отметить, что хотя Церцис и называют деревом, по официальной классификации он относится к кустарникам. Это довольно крупное растение с густой шаровидной кроной. Оно умеренно растет в течение 5-6 лет, а затем замедляет темпы роста. Высота взрослого дерева, со временем, может достичь десяти метров. Оно обладает мощной и раскидистой корневой системой, залегающей на большой глубине.

Иудино дерево имеет некрупные зеленые листья яйцеобразной формы. С наступлением осени листья меняют окрас на желтый или оранжевый. Ствол покрыт корой темно-серого, почти черного цвета. Она покрыта глубокими морщинами.

У нас, на Кубани, цветение церциса приходится на вторую половину весны: конец апреля – начало мая. Цветки у данного растения мелкие, объединены в кисти по 3-6 штук. В зависимости от сорта растения они могут быть окрашены в ярко-розовый, сиреневый или фиолетовый цвет.

Цветущее дерево церцис чем-то напоминает японскую сакуру и нами всеми любимую сирень. После того как цветки увядают, на иудином дереве появляются первые плоды — стручки примерно по пять сантиметров в длину. Каждый из них содержит с десяток семян коричневого цвета.

Иудино дерево издавна славится лечебными свойствами. Уже в Древнем Китае измельченную кору этого растения использовали в качестве противовоспалительного, антибактериального и дезинфицирующего средства. Ее использовали наружно: прикладывали получившийся порошок к ранам и язвам.

Церцис является хорошим медоносом. Его яркие цветки обладают приятным запахом и активно привлекают к себе пчел. Да и мед из пыльцы Иудиного дерева получается вкусным, ароматным и очень полезным. Он сохраняет все лечебные свойства листьев и коры дерева, а также стимулирует процесс пищеварения и обмена веществ в организме, помогает в лечении бронхита, воспаления легких и других заболеваний дыхательных путей.

В Европу Церцис попал в тринадцатом веке, в эпоху крестовых походов. Первой европейской страной, куда он попал, была Франция. В России это растение известно с 1813 года и относительно широко распространено у нас, на Черноморском побережье Кавказа и Крыма.

Древесина багрянника высоко ценится. Она мягкая, легкая, хорошо обрабатывается, полируется и окрашивается. Имея красивую структуру, багряник используется для изготовления дорогой мебели, а также модных дизайнерских интерьеров.

В нашем Саду растет один экземпляр Иудиного дерево или Церциса – кому, как угодно. Следует отметить, что это растение требует к себе повышенного внимания.

Так, оно не растет в местах застоя влаги и скопления грунтовых вод. При плохом дренаже почвы количество соцветий уменьшается. Поливать Церцис следует только в знойную погоду. При этом, надо следить, чтобы земля не была переувлажнена.

Для хорошего, буйного цветения, надо ежегодно, весною, подкармливать церцис минеральными растворами. В летние месяцы мы мульчируем землю под багрянником свежескошенной газонной травой.

Теперь перейдем к описанию еще одного, не менее прекрасного растения. Это красавец – лабурнум, он же – Бобовник анагиролистный, он же – «Золотой дождь».

Конечно, это дерево чаще всего можно встретить на Средиземноморском побережье и в самом центре Европе. Хотя, благодаря ландшафтным дизайнерам и ботаникам, это растение сейчас все более чаще начинает встречаться и в наших, южных краях.

Особую популярность бобовнику садовому принесло его цветение. Вместе с распусканием листьев он выпускает тысячи мягких густых золотых соцветий, которые напоминают кисти. Эти кисти настолько золотого цвета, что напоминают солнце, которое запуталось в ветвях дерева.

Бобовник, он же – лабурнум, может расти не только деревом высотой до семи метров, но и раскидистым кустарником. Листья этого растения с нижней стороны покрыты серебристым пушком. Лист порой достигает длины до пятнадцати сантиметров.

Ветви у этого растения — поникающие, поэтому создается ощущение эдакой «плакучести». Не только у кустарника, но и у дерева практически всегда несколько стволов, которые покрыты крапчатой коричневой корой.

Но, конечно, самое удивительное — это цветение бобовника. Единовременно с роспуском листьев на поникающих ветвях распускаются и громадные кисти цветов. Длина такой кисти может составлять до двадцати сантиметров. Происходит это явление в наших краях – примерно в середине мая. Невероятный сладкий аромат цветов лабурнума привлекает тысячи насекомых, поэтому он и считается прекрасным медоносом.

Период цветения бобовника длится чуть больше двух недель. И все это время насыщенный сладкий аромат наполняет Сад Евгения и Валентины. После продолжительного цветения на кистях появляются коричневатые стручки. Сами стручки длиной порядка восьми сантиметров, а внутри имеют всего по нескольку крошечных семян.

Бесспорно, бобовник и все его немногочисленные виды просто прекрасны в период цветения. Вместе с тем, необходимо знать и помнить, что бобовник является опасным растением.

В период цветения, его следует тщательно оберегать от маленьких детей, которые могут высасывать сладкий нектар из цветков и поедать молодые сладкие бобы. Известно, что в цветках и семенах бобовников содержится вещество, способное вызвать паралич сердца.

Однако, не будем о грустном. Говоря о представителях семейства Бобовых, нельзя не упомянуть о таких прекрасных цветах, как люпины.

Название люпина происходит от латинского lupus – «волк» и связано с присутствием в семенах горьких ядовитых веществ, окраской плодов растения – серых пушистых бобов, и способностью люпина выживать в самых неблагоприятных условиях.

Растение неприхотливо, достигает высоты до одного метра. Цветки собраны в плотные колосовидные соцветия, каждый из них состоит из пяти лепестков: самый крупный, верхний, называется парусом, боковые – крыльями (веслами), а два сросшихся нижних – лодочкой. Окраска соцветий восхитительна и разнообразна: она может быть как однотонной, так и двуцветной. Такая благородная красота никого не оставит равнодушным.

Лист у люпина пальчатый с ланцетовидными разделенными листочками. Быстро разрастается. На корнях люпина, как и у всех бобовых растений поселяются клубеньковые бактерии, которые поглощают азот из воздуха, превращая его в легко усвояемую форму и обогащают им почву и растение.

Люпин начали возделывать порядка четырех тысяч лет тому назад. Самым первым в культуру был введен люпин белый, который использовался в древней Греции, Египте и Римской империи для пищевых, кормовых и лечебных целей.

В настоящее время, люпины находятся не только в садах любителей цветов. Их можно увидеть на обочинах сельских дорог, на пустырях и вдоль железных дорог.

Люпин относят к так называемым растением – сидератам. Напомним, что таковые, улучшают структуру почвы и обогащают ее азотом. Ведь каждый садовод сталкивается с той ситуацией, когда после длительного использования земельного участка, витаминно-питательные запасы почвы начинают истощаться.

Наступает необходимость в их восстановлении. И здесь можно прибегнуть к одному из двух вариантов — активно вносить удобрения на грядках или же просто засеять их сидератами, чтобы они, в свою очередь, питали землю всеми необходимыми веществами, попутно разрыхляя ее.

От таких растений не ждут красивого цветения, их задача предельно проста и понятна — расти и насыщать почву. И именно красавец-люпин, приносит не только ощутимую пользу на садовом участке, но и представляет собой приятное зрелище во время цветения.

Именно так: хочешь улучшать почву и любоваться красивыми цветами – сажай люпин!

При этом, люпин отлично снабжает почву кислородом, а это — хороший залог здорового роста и развития иных культур, посаженых после люпина. Люпин не только рыхлит и во всех смыслах освежает почву, но ещё и делает ее более здоровой. Именно люпин не дает спокойной жизни вредной бактериальной флоре и приходится не по вкусу проволочнику, спешно покидающему места произрастания люпина.

На наш взгляд, люпин чрезвычайно полезное растение. Вместе с тем, объективности ради, следует заметить, что в некоторых странах, люпин считают агрессором, негативно влияющим на местную флору.

В частности, в Норвегии и Германии, введены определенные ограничения на использование люпина – в частности его нельзя высевать вдоль дорог для закрепления почвы и использовать рядом с биоценозами, нуждающихся в сохранении.

К представителям семейства Бобовых относится и так называемый Дрок. Это компактный, обильноцветущий кустарник. Благодаря своей выносливости и простоте в уходе, дрок можно встретить во многих кубанских садах. Во время цветения густая зеленая крона покрывается желтыми соцветиями и выглядит особенно декоративно.

Эта культура еще является и лекарственной — используется как естественный антибиотик. На основе стеблей и цветов дрока, готовятся спиртовые настойки. Препараты даже признаны официальной медициной по результатам проведения клинических испытаний.

В садовой культуре, в основном, применяются следующие виды этого растения:

— дрок английский. Кустарник с острыми шипами, может достигать в длину порядка одного метра;

— дрок германский. В высоту листопадный кустарник доходит до шестидесяти сантиметров. У основания листьев находится колючка, сами листья на нижней стороне имеют легкое опушение;

— дрок испанский. Шаровидный, колючий кустарник до семидесяти сантиметров высотой, с ланцетными листьями до одного сантиметра длиной;

— дрок лидийский. Мелкорослый вид, представляющий собой стелющиеся мелкие кустарники, которые распространяются в высоту более чем на метр;

— дрок красильный. Неколючий, низкий кустарник высотой от тридцати до ста сантиметров.

К семейству Бобовых также относятся относится фасоль. Это один из древнейших продуктов питания. Примерно 3500 — 4000 лет до нашей эры ее начали выращивать в Южной и Центральной Америки.

В Европу фасоль завез Христофор Колумб, после своего второго путешествия. После распространения по Европе, бобовый овощ появился в России. Поначалу его так и величали: «Французские бобы». Долгое время, за незнанием, использовалось растение как дикий кустарник, и только начиная с конца семнадцатого века, наконец-таки распространилось именно как культура овощная из семейства бобовых.

В настоящее время отдельные сорта фасоли используются как декоративные растения.

В семейство Бобовых входит и клевер. И, хотя в диком виде клевер обитал в пределах нашей страны с незапамятных времен, в культуру он был введен с конца восемнадцатого века. И первым был «приручен» так называемый красный клевер.

Поскольку опыление клевера происходит только с помощью длиннохоботных насекомых, то именно на клевере учеными была впервые показана сложнейшая цепь взаимоотношений в природе. В частности, английский исследователь Альфред Уоллес неоднократно приводил в качестве примера сложных природных цепочек, зависимость урожая клевера от количества старых дев. Последние, как известно, переносят весь запас своей нежности на кошек.

В популярном изложении дарвиновского учения Уоллес писал в 1898 году: «Два вида наших обыкновенных растений, фиалка и красный клевер, оплодотворяются почти исключительно с помощью шмелей, и если этим насекомым не удается посещать названных цветов, то последние или совсем не дают семена, или дают их в поразительно малом количестве. Известно также, что полевые мыши разоряют шмелиные соты и гнезда… Но количество мышей в значительной мере зависит от количества кошек…Последние, как известно, являются любителями мышей».

Таким образом, устанавливается сложная цепь явлений, связывающая друг с другом столь различные субъекты, как старые девы, хищные млекопитающие и медоносные растения. Иными словами — чем больше в Великобритании старых дев, которые любят кошек, тем выше урожайность клевера на английских полях.

Интересно также и то, что именно клевер «подсказал» ученым некоторые важные закономерности физиологии растений. Так, при наблюдении за клевером, было открыто явление ночного сна растений.

Разница между дневным и ночным положением листьев была замечена Линнеем в первый раз на одной разновидности клевера. Каждую ночь Линней вставал с постели и шел в свой обширный сад. Вскоре, ученый убедился, что значительное число растений подвержено ночному сну и что при этом они до такой степени изменяют свой внешний вид, что только с трудом можно распознать их.

Почти все виды клевера занимают ведущее место по значению, как кормовые растения. Благодаря обилию витаминов, микроэлементов и других ценных веществ, клевер лечит воспаления и заживляет раны.

Клевер широко воспет в произведениях наших поэтов. Вот стихи знаменитого Александра Блока, написанные в 1903 году:

Погружался я в море клевера,
Окруженный сказками пчел,
Но ветер, зовущий с севера,
Мое детское сердце нашел.

Призывал на битву равнинную –
Побороться с дыханьем небес.
Показал мне дорогу пустынную,
Уходящую в темный лес.

Пусть глаза утомятся бессонные,
Запоет, заалеет пыль…
Мне цветы и пчелы влюбленные
Рассказали не сказку – быль.

А вот Лариса Миллер:

Клевер лесной, василек луговой –
В эти детали ушла с головой.
Спорыш, кислица, яснотка, полынь
И надо всем этим горная синь.
Как ты зовешься былинка моя?
Книгу листаю про эти края.
Дайте немного еще поживу,
Всех вас по имени я назову.

А вот прекрасные стихи Константина Ваншенкина, написанные в 1964 году:

Я спал на свежем клевере, в телеге,
И ночью вдруг почувствовал во сне,
Как будто я стремлюсь куда-то в беге,
Но тяжесть наполняет ноги мне.

Я пробудившись резко и тревожно,
Увидел рядом крупного коня,
Который подошел и осторожно
Выдергивал траву из-под меня.

Над ним стояло звездное пыланье,
Цветущие небесные сады –
Так близко, что, наверно. При желанье
Я мог бы дотянуться до звезды.

Там шевелились яркие спирали,
Там совершали спутники витки.
А с добрых мягких губ его свисали
Растрепанные мелкие цветки.

Прекрасные стихи. И еще информация для особо любопытных. Растение, о котором многие слышали и мало кто его видел – верблюжья колючка, оказывается, тоже относится к бобовым. Растет верблюжья колючка в жарких пустынях, благодаря мощной корневой системе, достигающей десяти метров в длину.

Этот представитель бобовых является самым жаростойким растением на Земле, поскольку может выдерживать температуру до семидесяти градусов по Цельсию. И хотя растение считают сорняком, верблюжья колючка – ценное лекарственное растение и отличный медонос.

Некоторые представители семейства бобовых достаточно ядовиты. Здесь заслуживают упоминания так называемые калабарские бобы, или физостигма ядовитая, дикорастущие в лесах тропической Африки. Калабарские бобы, содержащие токсичные алкалоиды, очень ядовиты. На родине их применяли как «судилищные бобы» под названием эзера. Человеку, заподозренному в преступлении, давали выпить отвар трав, куда входили и калабарские бобы.

Смерть означала подтверждение обвинения, в противном случае испытуемый считался оправданным. Вот так вот. Практически, как обвинение в шпионаже. Уж если тебя заподозрили, то принимай калабарские бобы.

И, поскольку мы затронули шпионскую тему, то вновь хотелось вернуться в пятидесятые годы прошлого века. В те времена все еще помнили отгремевшую войну, с ее жесткими правилами военного времени.

В исторической памяти еще была свежа история борьбы с врагами народа, конца тридцатых годов. Все это накладывало определенный отпечаток на наши детские игры и увлечения.

Тема борьбы с вредителями всех мастей была весьма популярна среди детворы пятидесятых. Пионер считался не только примером для всех ребят. Пионер был также пламенным борцом со шпионами всех мастей!

В те времена, существовало повальное увлечение поисками тайных знаков и стоящими за ними вредителями всех мастей. В различных рисунках, плакатах и картинах мы пытались найти зашифрованные свастику, кресты, буквы «Г» (от слов «Гитлер», «Геббельс») и так далее.

Да и иначе быть не могло – страна в кольце врагов, иностранные агенты рыщут повсюду. Откройте, например, гайдаровские произведения тридцатых годов прошлого века. Там пионеры только тем и занимаются, что воюют со всякими шпионами.

Так, в повести «Военная тайна», написанной в 1934 году, пацаненок по имени Алька, погибает от руки вредителя и кулака Дягилева. Герой другой книги «Судьба барабанщика», — двенадцатилетний Сережа, убивает шпиона-вредителя, получает ответную пулю и чудом остается в живых:

«С перекошенными ненавистью и презрением лицами они шли на меня прямо.

Тогда я выстрелил раз, другой, третий… Старик Яков вдруг остановился и невольно попятился.

Но где мне было состязаться с другим матерым волком, опасным и беспощадным снайпером! И в следующее же мгновение пуля, выпущенная тем, кого я еще так недавно звал дядей, крепко заткнула мне горло.»[3]

Аркадий Гайдар учил нас, что борьба со шпионами, которую ведут доблестные пионеры, всерьез и надолго:

«Пройдут годы. Не будет у нас уже ни рабочих, ни крестьян. Все и во всем будут равны. Но Красная Армия останется еще надолго. И только когда сметут волны революции все границы, а вместе с ними погибнет последний провокатор, последний шпион и враг счастливого народа, тогда и все песни будут ничьи, а просто и звонко – человеческие.»[4]

Не остался в стороне от этой животрепещущей темы и соавтор текста гимна Советского Союза и автор текста гимна Российской Федерации Сергей Михалков. В ноябрьском номере журнала «Мурзилка» за 1937 год, он публикует стихотворение «Шпион». Здесь мы публикуем скан страницы из этого журнала для октябрят, то есть для детей семилетнего возраста:

Разумеется, при такой массированной обработке, наши пионеры вели себя соответствующим образом. В пятидесятые годы все еще отчетливо помнили истории, случившиеся с коробком для спичек и зажимом для пионерского галстука.

Вначале о пресловутом коробке. Долгие годы спичечная фабрика «Демьян Бедный» в Ленинградской области выпускала спичечные коробки с изображением пламени. Точнее – зажженной спички и вспыхнувшим над нею пламенем. Все было хорошо, этот невинный сюжет тиражировался миллионами экземпляров и рассылался по всей необъятной стране.

Однако, в 1929 году из страны высылается главный враг советского народа Лев Давидович Троцкий, который в свое время входил в состав первого ленинского правительства. Троцкий был яркой личностью, прекрасным оратором. Его портрет, с характерной бородкой был известен всему народу. Однако, после высылки главного врага всех трудящихся, словосочетания «Троцкий» и «Троцкизм» становятся страшными проклятиями. Книги и брошюры Троцкого изымаются из всех библиотек, а его имя в Советском союзе на многие годы предается забвению.

Вот такие происходят грандиозные события! А причем здесь спичечная фабрика? Она далека от политики, и продолжает клепать столь необходимую народу продукцию! К сожалению, руководство фабрики забыло о существовании бдительных пионеров, тщательно воспитанных в духе борьбы с врагами народа. Вероятно, один очень любознательный и бдительный пионер, от безделья, либо скуки, долго вертел этот коробок в руках.

В результате этого занятия наш подросток, воспитанный на патриотических произведениях Аркадия Гайдара, делает первый политически правильный вывод о том, что зажженная спичка коварным образом разделяет надпись «СССР». Получается Союз советских Пылающих социалистических Республик!

И это не все. Самое страшное в том, что если перевернуть коробок, то можно «увидеть» профиль Троцкого, с его характерной бородкой, смотрящего в левый нижний угол!

Любознательный мальчик делится своим открытием с друзьями. Те, воодушевленные борьбой с врагами, передают эту сенсацию дальше. Проходит какое-то время, и о коварном коробке уже вполне серьезно говорят взрослые люди:

«- Вы ничего не видите здесь подозрительного? – спросила Мария Никаноровна, показывая маме коробок спичек с очень распространенной тогда этикеткой, на которой было изображено остроугольное пламя горящей спички.

Мама озадаченно вертела коробок.

— Нет, ничего. Спички как спички.

— А вы присмотритесь внимательнее, — настаивала Мария Никаноровна. И наконец, нисходя к маминой неосведомленности. Торжествующе произнесла:

— Бородка Троцкого!»[5]

Вот такие были времена. Ходили слухи, что руководство спичечной фабрики было арестовано и отправлено в лагеря. Так это или нет – неизвестно. Однако, верно лишь то, что в 1937 году дизайн этикетки был радикально изменен.

Хорошо, со спичками наши юные пионеры разобрались. Однако плакаты и произведения Гайдара призывали к чему-то большему. И этот предмет решительной, пролетарской критики был найден! Им оказался зажим для пионерского галстука.

В тридцатые годы пионерский галстук не нужно было завязывать специальным узлом. Для этого у школьников были специальные металлические зажимы, на которых был изображен горящий костер с тремя языками пламени. В конце 1937 года школы Москвы и Ленинграда поразила эпидемия слухов об опасности этих зажимов.

Здесь логика рассуждения была уже более тонкой. Пионеры утверждали, что если перевернуть значок вверх ногами, то три языка пламени образуют прописную букву Т, что значит – троцкистская.

Если повернуть его боком, эти языки пламени оказываются буквой З – зиновьевская.[6] А если смотреть на рисунок прямо, то получится буква Ш – шайка. Получается, что враги изобразили на этом благородном знаке свой символ – «Троцкистско-зиновьевская шайка»!

Это вам уже не коробка спичек. Дошло до того, что этим делом занялся первый заместитель наркома внутренних дел Михаил Фриновский.[7] В своем спецсообщении Сталину и другим членам политбюро он писал:

«В ноябре месяце 1937 года в Москве, в значительном количестве школ среди пионеров распространились слухи, что на пионерских галстуках, якобы, выткана фашистская свастика, а на зажимах к пионерским галстукам имеются инициалы «Т» и «З», что означает «Троцкий» и «Зиновьев». Это послужило причиной к тому, что пионеры в массовом порядке начали снимать пионерские галстуки и зажимы. Такие же факты снятия пионерских галстуков и зажимов к ним отмечены в Ленинграде и пионерлагере «Артек».[8]

Каково? Бдительные пионеры задают работу всемогущему Политбюро! Однако, это не выдумка, и такие вещи происходили в действительности.

Следует отметить, что не только Аркадий Гайдар призывал пионеров быть бдительными. Отличился на этом поприще и популярный в свое время поэт Евгений Долматовский, опубликовавший в 1939 году шедевр, называемый «Пуговка». В свое время, все без исключения пионеры знали эту оду-инструкцию по поимке шпионов. Приведем вам, для сведения, это эпохальное произведение:

Коричневая пуговка
Валялась на дороге,
Никто не замечал ее
В коричневой пыли.
Но мимо по дороге
Прошли босые ноги,
Босые, загорелые
Протопали, прошли…

Ребята шли гурьбою
Средь запахов цветочных.
Алешка был последним
И больше всех пылил.
Случайно иль нарочно –
Того не знаю точно –
На пуговку Алешка
Ногою наступил.

Он поднял эту пуговку
И взял ее с собою –
И вдруг увидел буквы
Не русские на ней.
К начальнику заставы
Ребята всей гурьбою
Бегут, свернув с дороги.
Скорей! Скорей! Скорей!

«Рассказывайте толком, -
Сказал начальник строгий
И карту пред собою
Зеленую раскрыл: -
Вблизи какой деревни
И на какой дороге
На пуговку Алешка
Ногою наступил?

Значок японской фирмы
Вот здесь, на этой штуке,
И пуговку такую
Нам выбросить нельзя!
Нам к пуговке, пожалуй,
Пришить придется брюки.
Нелегкая работа,
Скажу я вам, друзья!»

Приладив быстро стремя,
Движением привычным
И сапоги нагайкой
Очистив от земли,
С винтовкой за плечами
Помчался пограничник
По той дороге пыльной,
Где пуговку нашли.

Бойцы по всем дорогам
Четыре дня скакали,
Четыре дня искали,
Забыв еду и сон.
Седого незнакомца
В деревне повстречали,
Сурово осмотрели
Его со всех сторон.

А пуговицы нету
У заднего кармана,
И сшиты не по-русски
Широкие штаны.
А в глубине кармана –
Патроны для нагана
И карта укреплений
Советской стороны.

Вот так шпион был найден
У нашей у границы.
Никто на нашу землю
Не ступит, не пройдет!
В Алешкиной коллекции,
Та пуговка хранится.
За маленькую пуговку
Ему – большой почет!

Вот так вот! Молодец все-таки Алешка! Надеемся и вы, дорогие наши читатели, теперь надежно проинструктированы. В случае, если вы, находясь на пляже нашего Черного моря, случайно найдете пуговицу с латинскими (японскими, сомалийскими) текстами, то вам следует тут же бежать к начальнику ближайшего погранотряда! Ведь все пляжи нашего побережья относятся к пограничной зоне.

Вероятно, вдохновившись проникновенным стихотворением про пуговку, художник Сергей Светлов в тридцатых годах прошлого века, написал не менее эпохальное полотно, которое называется «Пионеры поймали английского шпиона». Мы приводим здесь иллюстрацию этого шедевра социалистического реализма:

Как видите, пионеры наконец то поймали шпиона. Причем, не какого-нибудь, а английского! Не исключено, что при помощи той самой коричневой пуговки. У шпиона звериное выражение лица. Возможно, он недоволен тем, что пионеры при задержании оторвали ему руки с корнем.

Компас, парашют, радиостанцию, ящик с патронами и взрывчаткой, а также карту укреплений советской стороны, шпион вероятно успел спрятать в лесу, в специальном тайнике.

Попавшийся навстречу крестьянин, выпятив бороду, устремился к шпиону, а на затейливо устроенном возу у него сидит гастарбайтер в тюбетейке, олицетворяя вековую дружбу народов (больше на возу ничего нет, что говорит о том, что коллективизация в данной деревне, давно уже завершена). Сапоги шпион и колхозник явно покупали в одном сельпо.

Картину осеняет грозовой свет, символизирующий постоянную угрозу молодой советской стране от диверсантов и саботажников.

Вдали – бескрайние родные просторы и бескрайние горы, и долины нашей необъятной страны. Что, собственно, искал английский лазутчик в этой глухомани остается военной тайной.

Главный вывод из этой картины – пистолет у советского пионера является предметом первой необходимости. Вернемся вновь к Аркадию Гайдару и его главному произведению «Тимур и его команда». Вот девочка Женя случайно попадает в дом Тимура. Посмотрите, что было дальше:

«И тут на столе она увидела лист бумаги, на котором крупно синим карандашом было написано:

«Девочка, когда будешь уходить, захлопни крепче дверь». Ниже стояла подпись: «Тимур».

Она заглянула в соседнюю комнату. Здесь стоял письменный стол, на нем чернильный прибор, пепельница, небольшое зеркало. Справа, возле кожаных автомобильных краг, лежал старый ободранный револьвер. Тут же у стола в облупленных и исцарапанных ножнах стояла кривая турецкая сабля. Женя подняла клинок над своей головой и посмотрелась в зеркало.

Вид получился суровый, грозный. В левую руку можно взять револьвер. Вот так. Это будет еще лучше. Она до отказа стянула брови, сжала губы и, целясь в зеркало, надавила на курок. Грохот ударил по комнате. Дым заволок окна.»[9]

Вот такие были героические пионеры. У каждого из них был револьвер, либо наган, благодаря которым они задерживали хитрых, наглых и матерых шпионов.

Однако, кроме шпионов, движущихся в сторону нефтебазы, попадались еще более коварные шпионы-отравители. Их целью было убийство отважных пионеров. Как это происходило, вы можете узнать в повести Алексей Попкова «Тайна голубого стакана». Там женщина-шпион пытается отравить пионера Колю с помощью ядовитой конфеты. Вот как об этом рассказывает сам юный герой:

«Вижу, стоит на крыльце женщина молодая, красивая. Кофточка на ней шелковая, зеленая-зеленая, а в руках желтая сумочка. Стоит и все оглядывается по сторонам, как будто дожидается кого или кого-то слушает…

Попросила она воды, зашла в дом и так внимательно оглядела кухню и комнату. Потом спросила, не заезжал ли сегодня к нам кто-нибудь с рудника? Я сказал, что у нас давно никого не было, а дедушка ушел в тайгу. Тогда она достала из сумочки две конфетки в цветных бумажках и дала мне. Вот они на столе лежат. «Это, — говорит, — вечером, как дед вернется, чай пить будете, одну сам съешь, а вторую дедушке дай, пусть и он попробует!» Улыбнулась и ушла, а мне что-то так страшно стало».[10]

Подобные истории весьма активно существовали в виде городских легенд во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года и Олимпиады 1980 года. Считалось, что конфеты, предлагаемые иностранцами, содержат в себе яды. Также нельзя было брать жвачку у иностранцев, поскольку в ней находилось лезвие бритвы. Что касается шоколада, то он содержал опасные бациллы. Вот такие были шпионы-отравители.

На всем этом шпионском фоне, мы, пионеры пятидесятых годов выглядели очень бледно. Мы лишь искали в различных рисунках, тайные фашистские знаки. Иногда находили. Но поскольку мода на эти поиски постепенно угасала, наши труды не получали должного эффекта.

Со стыдом и горечью должны признаться, что ни одного шпиона, нам задержать не удалось. Причины подобного разгильдяйства – отсутствие должной бдительности. Ведь мы прекрасно знали, как выглядят буржуйские лазутчики. Ведь на этот счет существовали многочисленные инструкции, подобной той, которая приведена здесь:

Великолепный документ, не правда ли? Главное – эта инструкция побуждает ко многим размышлениям. Может быть это передается генетически, как биологический признак выживаемости, как глубинная память того же страха голода?

Ведь наше общество – жертва страха голода. Уже четвертое поколение людей повторяет своим детям: «Пока не доешь, не выйдешь из-за стола», «Съешь все до последнего кусочка», «Чтобы тарелка была чистой». Все это – генетический отголосок тех военных, довоенных и послевоенных голодных лет.

Так и с культурой поведения. Действительно, если ты ведешь себя вежливо и учтиво, то вероятность того, что бдительные пионеры заподозрят в тебе шпиона, резко возрастает. А если это случится, то попробуй ТАМ доказать, что ты не являешься агентом британской разведки!

Вероятно, народ интуитивно чувствовал, что надо максимально дистанцироваться от этих интеллигентных и учтивых тихонь, которые додумались разбавлять водку! Чтобы выжить, надо быть хамом и матерщинником, подонком и хулиганом, громогласно доказывая свою приверженность идеалам революции. Дилемма была весьма примитивной: уж лучше быть разгильдяем на свободе, нежели вредителем с учтивыми манерами на Соловках.

И такая негласная установка, в целях самосохранения активно культивировалась всего лишь три поколения назад. Сколько поколений понадобится еще, чтобы сформировать понимание, что хамство – это плохо, а учтивые манеры – это норма бытия? Хватит ли ближайших четырех-пяти поколений? Сложные, очень сложные вопросы…

Однако, вновь вернемся в пятидесятые. И, хотя нам не удалось задержать ни одного шпиона, мы понимали, что вокруг их очень много. Они почти свободно разгуливают по нашей стране. Наши их постоянно отлавливают, но они, как тараканы, вновь стремятся проникнуть на многочисленные наши секретные объекты.

Вспомним, как писатель Григорий Адамов в своем известном романе «Тайна двух океанов», описывал эту ситуацию:

«Враги Советского Союза неоднократно пытались добыть чертежи таинственной подлодки, получить материалы и конструкторские расчеты. Вокруг завода, где шло ее строительство, день и ночь кружили шпионы, два ответственных работника завода были найдены убитыми; шпионов вылавливали, сажали в тюрьму, некоторых за убийство расстреливали. Но число их не уменьшалось, а дерзость по мере приближения сроков окончания стройки увеличивалась».[11]

Все происходило примерно так, как изображено в журнале «Крокодил»:

Мы были искренне убеждены в том, что все без исключения американцы только тем и заняты, что беспрестанно линчуют добрых негров. Кроме этого, они постоянно готовят шпионов и диверсантов для засылки в нашу страну. Об этом говорилось в многочисленных произведениях. Как, например вот эти:

Владельцы нефти, разносчики ваксы,
Британцы иль янки – мы англосаксы!
Сидят за круглым столом джентльмены,
Как смерть мертвы,
Как боги надменны

Есть у них новинки вроде хлопушек,
Есть хирургов и психиатров орда,
Чтоб гноить детей, от страха распухших,
Заражать любым столбняком города.

Есть у них про запас такие микробы,
Есть такой рассадник кусачих блох,
Что мерещится им – на могилах Европы
Зашумит некошеный чертополох.

Есть у них тренированные в массовых драках
Циркачи и поэты в лакейских фраках.
Есть у них философ, домашний дурак их,
На труды которого студенты плюют.
Наконец, в конурах, в лачугах, в бараках
Есть у них безработный люд.

Как же им напоследок не учесть векселей!
Как не справить гибель свою веселей!

И когда буги-вуги идет на эстраде –
        Танки движутся по автостраде.

И когда для хозяев старается джаз –
         Загудел истребитель, кружась.

И когда саксофон задыхается, блея, -
           Голосует за смерть Ассамблея.

А когда плясуны попадают в такт –
             Это их атлантический пакт.[12]

Кроме подобных стихов, нас окружали многочисленные плакаты, призывающие к бдительности. А журнал «Крокодил» постоянно публиковал карикатуры на беспечных сограждан, постоянно теряющих секретные документы. Безусловно, окружающие их шпионы тут же подбирали все эти сведения и использовали их в своих гнусных целях.

В пятидесятые годы в СССР получила распространение серия книг под общим названием «Библиотека военных приключений». Были они небольшого формата, и, поскольку брэнд располагался наискосок, все это именовалось у читателей «КОСАЯ СЕРИЯ».

Книги были назидательно устрашающие, снабженные соответствующими картинками. Вот шпион, а вот наш славный полковник, разоблачивший его. Вот мелкий негодяй, попавший в сети западных спецслужб, а вот простые труженики. В книгах была и любовь – чистая, непорочная любовь простых, добрых, хороших советских людей.

По картинкам, по «захватывающему» содержанию книги «косой серии» точно походили на американские комиксы. Хотя о них советские люди могли тогда узнать только из сатирического журнала «Крокодил», где популярно объяснялось, что кока-кола, жевательная резинка, план Маршала и комиксы – заокеанская отрава, диверсия, цель которой – порабощение и уничтожение нашей страны.

Пара книг из этой пресловутой «косой серии» до сих пор хранится в нашей семейной библиотеке. Одна из них называется «Кукла госпожи Барк». В свои одиннадцать лет Евгений прочитал ее взахлеб. Вот это произведение! Вот оно – настоящее литературное искусство! Здесь все четко, понятно и ясно.

В отличие, скажем, от Льва Николаевича, который, следуя своему учению о непротивлении злу насилием, отрицательно отзывался о революционерах и исходил не из непреложных законов общественного развития, а из отвлеченных моральных и религиозных положений.

Так вот, в этой книге действуют двое наших. Одному сорок лет, а он уже генерал! Другому, от лица, которого ведется повествование, всего лишь тридцать два года. Но он уже полковник!

Ихние постоянно хотят наших убить. Вначале они хотели наших взорвать. Но те опаздывают к приготовленному для них взрыву дома. Потом полковнику, какой-то ихний врач подсовывает порошок, содержащий цианистый калий. Затем генералу направляют вино «Напареули», содержащее синильную кислоту. И вот так ихние гоняются за нашими на протяжении всей книги.

В конце концов, ихняя английская шпионка госпожа Барк дарит нашему полковнику куклу. А в ней БОМБА!!! Но наш полковник догадался подсунуть эту самую куклу им же, в ихнюю машину. А она (кукла), как рванет! И поделом, будут знать, как связываться с нашими.

И, главное, очень понятное произведение. В нем все ясно. Вот мы, несущие свободу и счастье угнетенным народам. Вот они, буржуи, мерзкие и гнусные твари, только и мечтающие о том, как поработить советскую страну.

Кроме многочисленных книжек «про шпионов», подчас весьма сомнительного содержания, большой популярностью пользовались фильмы на ту же тему. Антология этих специфических советских вестернов весьма обширна: «Подвиг разведчика», «Над Тиссой», «Операция «Кобра», «Незваные гости», «Тень у пирса», «Следы на снегу», «Ошибка резидента», «Щит и меч», «Мертвый сезон» и так далее. Любой наш сверстник с легкостью продолжит этот список.

Из всей этой плеяды нам, почему-то, наиболее запомнились два фильма – «Застава в горах» и «Голубая стрела».

Шпионская «Застава…» снималась при позднем Сталине и вышла на экраны страны в 1953 году. Действие картины разворачивается на одном из пограничных пунктов на южных границах Советского Союза.

Здесь нет скрытых шпионов, живущих среди наших людей, как это было во многих фильмах того времени. Все карты раскрыты уже в начале фильма. Хорошие – это пограничники и местные жители. Все плохие люди расположены по другую сторону государственной границы.

Самыми плохими из плохих являются американские шпионы, которые выдают себя за английских ученых. Живут они среди местных бандформирований. Основная цель этих шпионов – проникнуть на территорию СССР. Для какой цели это делается, остается неясным до конца фильма.

«Возможно, в свое время фильм выглядел захватывающим боевиком, но сейчас смотрится как веселая цветная сказка!

Опытнейший шпион Марроу, с помощью хитроумных приспособлений (кабаньи копыта) топчет нашу землю и использует карту, нанесенную на дно спичечного коробка.

Знаменательный диалог в одном из эпизодов фильма, когда американские шпионы узнают о том, что один из их команды перешел на территорию СССР:

— Поздравляю Вас! Картер прошел благополучно!

— Колоссально! Наконец-то с коммунизмом во всем мире будет покончено.

— Совершенно неуместная ирония, Бен!

В пятидесятые годы это казалось иронией, но спустя четверть века к власти в США придет президент Картер, а еще через дюжину лет Советский Союз исчезнет, как государство.

Складывается впечатление, что главным героем фильма был боевой конь Орлик, который умел самостоятельно возвращаться в свое стойло. А вот для чего в этом фильме настырные американцы так отчаянно рвались в СССР, остается тайной уже на протяжении почти семидесяти лет.

Второй фильм, о котором следует вспомнить, — это «Голубая стрела» поставленный на киностудии имени Довженко. Здесь следует отметить, что к этой кинофабрике в СССР было ироничное отношение.

На экране – наше, до боли знакомое черноморское побережье Крыма. Между тем закадровый голос в прологе задумчиво сообщает, что действие супернавороченного по тем временам шпионского опуса разворачивается «на побережье, скажем так, Энского моря». Невероятная, даже гениальная фраза. Ее не объяснить никакой «манией засекречивания», ее вообще не объяснить. Она мыслима лишь в рамках антисоветской пародии, но никак не современного фильма времен холодной войны.

Для того, чтобы ни один школьник не запутался в происходящем, у всех врагов однозначно вражеские лица. Еще до того, как подержанная курортница томно поинтересуется у дурака-лейтенанта, не секретное ли задание вынуждает его оборвать пляжный флирт, как мы уже знаем, что никакая она не профессорша с польской фамилией Ковальская, а матерая шпионка.

Еще до того, как каперанг Бельский (актер Иван Переверзев) скинет китель, под которым обнаружится гавайская рубаха, мы знаем: никакой он не командир советской подлодки, подобравшей сбитого майора-испытателя Карпенко (актер Андрей Гончаров), а белобандит, помещичий сынок, мстящий Советскому Союзу за национализированные угодья.

Про его подручного, «судового врача» Янсона (актер Владимир Волчек), и говорить нечего: и рожа фашистская, и пытается накормить Карпенко снотворным зельем, как тот ни отказывается. В общем, речь идет чуть ли не о войсковой операции с участием авиации и подлодок с целью завладеть секретным «баллоном», установленным на сбитом самолете.

Характерная деталь, объединяющая оба фильма: проклятые шпионы с упоением, хлещут виски, джин, мартини и прочую алкогольную дрянь, которые в те годы являлись недоступным символом западного образа жизни, как и пресловутая кока-кола.

На наш взгляд, вершиной всей этой шпионской киноэпопеи явился культовый сериал «Семнадцать мгновений весны». Львиной долей своей славы Штирлиц обязан экранизации Татьяны Лиозновой 1973 года, 840 минутам чистого экранного времени, филигранно упакованного в двенадцати сериях безупречного фильма.

В дальнейшем, уже ни один фильм, либо сериал, не могли даже приблизиться к этой творческой «шпионской» высоте. В последующем, эта тема «про разведчиков и шпионов» стала стремительно терять свою популярность, и сегодня представляет интерес лишь для историков и искусствоведов.

Вот такие были «шпионские» предметы, плакаты, книги и фильмы ушедшей страны, которая называлась Союз Советских Социалистических Республик. Страны, которая перестала существовать не в силу предпринятых действий киношных шпионов, а в результате груза накопившихся проблем. И это очень грустно.

Пожалуй, на этом, наши размышления о погонях за шпионами и диверсантами, мы и завершим.

Что касается следующей, сорок седьмой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Березовые. И вновь, мы также будем вспоминать пятидесятые годы прошлого века. Мы знали, что за рубежом живет множество чудовищных людей: капиталистов, фабрикантов, помещиков, шпионов, диверсантов и линчевателей негров.

Однако, в этом безобразном сообществе, хотя и редко, попадались порядочные люди, которые дружили с Советским Союзом. О них и пойдет речь. Глава будет называться: «Семейство тридцать шестое – Березовые, или про хороших иностранцев…».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство бобовые. – М.: Просвещение. 1981. С. 190.

[3]  Гайдар Аркадий. Собрание сочинений в четырех томах. Том второй. Судьба барабанщика. – М.: Детская литература, 1980. С. 309.

[4] Гайдар Аркадий. Собрание сочинений в четырех томах. Том второй. Судьба барабанщика. – М.: Детская литература, 1980. С. 316.

[5]Архипова, А.; Кирзюк, А. Опасные советские вещи. – М.: Новое литературное обозрение, 2020. С. 111.

[6]О Троцком мы коротко сказали. Что касается Григория Евсеевича Зиновьева, то это также соратник Ленина. В свое время, вместе со Сталиным, боролся с Троцким. В 1934 году был исключен из партии и арестован. В 1936 году был расстрелян как «враг народа». Утверждают, что пули, которыми был убит Зиновьев, забрал себе глава НКВД Генрих Ягода. После расстрела Ягоды, эти пули забрал себе новый глава НКВД Николай Ежов. Куда делись эти зловещие предметы после расстрела Ежова – неизвестно.

[7] Фриновский Михаил Петрович – сотрудник народного комиссариата внутренних дел СССР. 1939 году был исключен из партии и арестован. В 1940 году был расстрелян как «враг народа».

[8] Архипова, А.; Кирзюк, А. Опасные советские вещи. – М.: Новое литературное обозрение, 2020. С. 115.

[9] Гайдар Аркадий. Собрание сочинений в четырех томах. Том второй. Тимур и его команда. – М.: Детская литература, 1980. С. 345 — 346.

[10] Попков А. Тайна голубого стакана. – Красноярское книжное издательство. 1955. С. 36.

[11] Адамов Григорий. Тайна двух океанов. Омега. 2019. С. 54.

[12] Антакольский Павел. Гибель класса. Из статьи Дмитрия Галковского «Поэзия советская». Новый мир. 1992. № 5. С. 219.

Семейство тридцать четвертое – Тыквенные, или про Храм, дворец и бассейн…

Вот в Риме, например, я видел огурец, —

Ах, мой Творец!                                           

И по сию не вспомнюсь пору!                   

Поверишь ли? ну, право, был он с гору!  

Басня А.И. Крылова «Лжец»

Итак, продолжим рассмотрение ботанического порядка, который называется Тыквоцветные. Разумеется, наиболее яркое семейство в этом сообществе, также носит название – Тыквенные (Cucurbitaceae).

Представители этого семейства постоянно сопровождают нас в повседневной жизни. Они давно стали частью нашего бытия, превратились в символы, рассыпались на многочисленные пословицы и поговорки.

Мы начнем описание семейства с самого «русского» его представителя – огурца. В нашем Саду ботанический сезон длится десять месяцев: в феврале мы начинаем любоваться восхитительным морозником из семейства Лютиковых, а ноябрь завершает прекрасная хризантема из семейства Астровых. В этот период последовательно появляются те или иные чудесные цветы, радующие нашу душу и сердце.

И всю эту цветочную симфонию, с апреля по сентябрь сопровождает скромный огурчик, который не способен восхитить взор флориста, но дает возможность удовлетворить наши гастрономические прихоти.

В России огурец не просто овощ. Это часть мировоззрения людей, составляющих российское пространство! «Без окон, без дверей, полна горница людей» — что это такое? И девяносто девять человек из ста, без запинки ответят на этот замысловатый вопрос. Это те, которые воспитывались в России. И лишь один, будь он даже выпускником Оксфорда или Гарварда, не сможет постигнуть суть коварного вопроса.

Начало истории культурного выращивания огурцов теряется в глубине веков.

Наиболее смелые исследователи определяют возраст огурца, возделанного руками человека от четырех до шести тысяч лет. В чем совпадают мнения ученых, так это в том, что его родиной являются тропические и субтропические районы Индии и Китая.

В настоящее время его дикие родственники (огурец Хардвика) блаженствуют в индийских джунглях и украшают зелеными гирляндами заборы в деревнях.

Существует легенда, связывающая появление огурца с индийским Раджой, у которого было шестьдесят тысяч детей, что как будто бы соответствует количеству семян в одном плоде.

Именно из Индии началось победное шествие этой культуры на восток — в Китай, где возникли первые теплицы для круглогодичного выращивания, и на запад — в Турцию, о чем также сложена легенда.

Властолюбивый и жестокий турецкий султан Магомед II получил в подарок от индийского раджи десять удивительных зеленых плодов. Их разложили на драгоценном блюде, а полюбоваться ими пригласили только семь самых близких придворных. И, тем не менее, один огурец пропал! Чтобы найти преступника, был учинен самый дотошный обыск – всем семерым соратникам, разумеется, были вспороты животы, дабы установить огуречную истину…

Считается, что в Европу огурец проник благодаря завоевательным походам древних греков в Азию. Изображение огурца можно встретить в древнегреческих храмах.

Не забывали про огурчики и древние евреи. В тридцать первой главе, где описывается семейство тамарисковые, мы вспоминали про манну небесную. В христианской культуре манна служила олицетворением благодати божьей. Однако, скитаясь по пустыне и питаясь этой самой манной, древние евреи мечтали о соленном огурчике: «Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок; а ныне душа наша изнывает; ничего нет, только манна в глазах наших».

И, может быть, из-за этих крамольных вещей, огурец в христианской культуре считался символ распущенности. Так, например, знаменитый итальянский художник эпохи Возрождения Карло Кривелли почти всегда изображал огурец рядом с яблоком, вероятно, как еще один символ искушения и греха

Следует подчеркнуть, что с точки зрения ботаники, огурец должен относиться к… ягодам (тип плода определяется как тыквина, или ложная ягода), но, все-таки, с кулинарной точки зрения огурец обычно воспринимается нами как овощ.

Уникальность этого овоща-ягоды заключается в том, что это, пожалуй, единственный продукт, который едят незрелым. Считается даже, что само название происходит от греческого «аорос» («незрелый»), которое постепенно трансформировалось в «аугурос». И уже на Руси этот термин трансформировалось в привычный нам «огурец».

Подтверждение значимости огурца в жизни древних людей мы находим в различных литературных и художественных источниках. Его изображения найдены на фресках в египетских и греческих храмах. Аристотель в своих трудах описывал полезные свойства огурца, а лечебные качества этой культуры изучались Гиппократом. В Древнем Риме, чтобы угодить императору Тиберию, придворный садовник выращивал огурцы в ящиках на колесах, обеспечивая таким образом растениям наилучшие условия. Говорят, что тогда и появились первые рецепты засолки.

Скорее всего, именно римляне способствовали дальнейшему продвижению продукта под названием «огурец» по Европе. И вот герой нашего повествования уже упоминается в рационах армий, в меню королей и простолюдинов.

Установить точное время появления огурца на Руси довольно сложно. Упоминание о нем есть в «Подробном описании путешествия голштинского посольства в Московию и Персию» немецкого путешественника Эльшлегера, написанном в 30-х годах XVII века, в котором автор удивляется объемам выращивания огурцов «московитами».

Петр Первый, любивший все делать с размахом и научным подходом, издает указ, согласно которому в Просяном царском саду в Измайлово начинают выращивать огурцы и дыни в теплицах.

А в суздальских архивах найдены записи XVIII века ключаря Рождественского собора Анания Федорова: «Во граде Суждале по доброте земли и по приятности воздуха луку, чесноку, а наипаче огурцов преизобильно». Тогда же постепенно формируются и другие «огуречные столицы»: Муром, Клин, Нежин. Начинается выведение местных сортов, некоторые из которых дошли и до нашего времени, претерпев небольшие усовершенствования.

Особенности же климатических условий (хочется весь год, а выращивать получается только летом) вынудили изобретать способы надежного сохранения любимого овоща в течение всего года.

Заготовка огурцов методом засола была известна еще древним римлянам, но, например, засолка огурцов в тыкве — изобретение нижегородцев.

Постепенно огурец становился одной из самых любимых и распространенных овощных культур на Руси, и стало забываться его «заморское» происхождение. Попутно стал одним из любимейших продуктов и сопутствующий соленым огурчикам «товар» — рассол. Это древнейший, наивернейший, исконно русский напиток, употребляемый… ну сами знаете, для чего.

У известного русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева есть великолепное произведение «Лето Господне», в котором он описывает дореволюционную Россию. В этой книге есть великолепный фрагмент, посвященный засолке огурцов. Может быть цитата из этой книги и несколько длинна, но мы не удержались и приводим этот гимн, посвященный священнодействию с самым русским продуктом:

«Вот и канун Иван Постного, — «усекновение Главы Предтечи и Крестителя Господня», — печальный день. Потому, пожалуй, в канун огурцы и солят.

На нашем дворе всю неделю готовятся: парят кадки и кадочки, кипятят воду в чугунах, для заливки посола, чтобы отстоялась и простыла, режут укроп и хрен, остропахучий эстрагоник; готовят, для отборного засола, черносмородинный и дубовый лист, для крепкости и духа, — это веселая работа.

Выкатила кадушки скорнячиха; бараночник Муравлятников готовит целых четыре кадки; сапожник Сараев тоже большую кадку парит. А у нас — дым столбом, живое столпотворение. Как же можно: огурчика на целый год надо запасти, рабочего-то народу сколько! А рабочему человеку без огурчика уж никак нельзя: с огурчиком соленым и хлебца в охотку съешь, и поправиться когда нужно, опохмелиться, — первое средство для оттяжки. Кадки у нас высокие: Василь Василич на цыпочках поднимается – заглянуть: только Антон Кудрявый заглядывает прямо. Кадки дымят, как трубы: в них наливают кипяток, бросают докрасна раскаленные вязки чугунных плашек, — и поднимается страшное шипенье, высокие клубы пара, как от костров. Накрывают рогожами и парят, чтобы выгнать застойный дух, плесени чтобы не было. Горкину приставляют лесенку, и он проверяет выпарку. Огурчики – дело строгое, требует чистоты.

Павел Ермолаич, огородник, пригнал огурца на семи возах: не огурец, а хрящ. Пробуют всем двором: сладкие, и хрустят, как сухарь. Слышно, как сочно хряпают: хряп и щелк. Ешь, не жалко. Откусят – и запустят выше дома. Горкин распоряжается:

— На чистые рогожи отбирай, робята!.. Бабочки отмывай покрепше!..

Свободные от работы плотники, бабы из наших бань, кухарка Марьюшка, горничная Маша, Василь Василич, особенно веселый, — радостной работой заняты. Плотники одобряют крупные, желтяки. Такие и Горкин уважает, и Василь Василич, и старик-лавочник Юрцов: пеняют даже Пал Ермолаичу, что желтяков нонче маловато. А я зеленые больше уважаю, с пупырьками. Нет, говорят, как можно, настоящий огурчик – с семечками который, зрелый: куда сытней, хряпнешь – будто каша!

На розовых рогожах зеленые кучи огурца, пахнет зеленой свежестью. В долгом корыте моют. Корыто – не корыто, а долгая будто лодка с перевоза.

А на солнце плещутся огурцы в корыте, весело так купаются. Ловкие бабьи руки отжимают, кидают в плоские круглые совки… — и валятся бойкие игрунки зеленые гулким и дробным стуком в жерла промытых кадок. Горкин стоит на лесенке, снимает картуз и крестится.

— Соль, робята!.. чисты ли руки-то?.. Бережно разводи в ведерке, отвешено у меня по фунтикам.. не перекладь!.. лей с господом!..

Будто священное возглашает в тишине. И что-то шепчет.. какую же молитву? После доверил мне, помню ее доселе, молитву эту – над солию:

«…сам благослови и соль сию и приложи ю в жертву радования…»

Молитву над огурцами. Теперь я знаю душу молитвы этой: это же – «хлеб насущный»: «Благослови их, Господи, лютую зиму перебыть… Покров мой над ними будет». Благословение и Покров – над всем.

Кадки наполнены, укрыты; опущены в погреба на лед. Горкин хрустит огурчиком. Ласково говорит:

— Дал бы Господь отведать. К Филипповкам доспеют, попостимся с тобой огурчиком, а там уж и Рождество Христово, рукой подать.

Наелись досыта огурцов, икают. Стоит во дворе огуречный дух, попахивает укропом, хреном. Омоленые огурцы спят в кадках – тихая «жертва радования».[1]

Каково? Вот так на Руси солили огурцы! Не засол, а священнодействие, дабы «омоленные» огурцы тихо спали в кадках, чтобы в урочное время порадовать человека своим изысканным вкусом.

Мы, в нашем Саду, также балуемся закаткой огурцов на предстоящую зиму. При этом, многие кулинарные правила и традиции, нами соблюдаются свято.

Справедливости ради следует отметить, что мы не используем процесс соления, как у героев вышеприведенного произведения. У нас применяется технология, так называемого «маринования». Конечно, у каждого кулинара свой состав маринада. Нами добавляются в воду соль, сахар, уксус, аспирин в определенной пропорции.

Мы свято соблюдаем первейшее правило при консервировании, и добавляем в маринад листья хрена. Именно хрен придает огурцам хруст, то есть огурцы получаются хрустящие. Кроме того, хрен отличный консерватор, способствующий уничтожению патогенных организмов. В результате маринад огурцов становится прозрачным и практически не мутнеет.

В этих целях, у нас растет специальный, персональный корень хрена, который на протяжении лета снабжает нас необходимой приправой.

Кроме хрена, мы обязательно добавляем зонтики укропа, дольки чеснока (обязательно!), черный и душистый перец горошком, лавровый лист.

Кроме обязательной программы, у каждого кулинара имеются и произвольные упражнения по дополнению вышеуказанных ингредиентов. Есть они и у нас. Но о них мы распространяться, разумеется, не будем…

Благодаря длительной практике, маринованные огурцы у нас получаются хорошие. Зачастую, банку с огурцами мы используем в качестве подарка, для милых нашему сердцу людей.

Нами уже давно разработан свой фирменный эскиз этикетки, где изображен герб Сада и дается эдакая легенда о наших огурцах. Изготовление этих этикеток стоит недорого, ее приклейка занимает две минуты.

Нам доставляет удовольствие вручать сей подарок. При этом, мы получаем массу комплиментов, и, в свою очередь, рассказываем залихватские легенды о чудодейственных свойствах наших удивительных огурцов.

А теперь перейдем к не менее знаковой культуре из описываемого семейства. Конечно, это наша родненькая тыква! Мы – поколение людей, родившихся после кровопролитной войны. Наше детство пришлось на бедные и голодные годы. У нас отчетливы детские воспоминание о том, как мы украшали новогоднюю елку десятком конфет в бумажной обертке. Предвкушение того, что через какое-то время, мы сможем снять и съесть эту сласть, наполняло душу волшебным восторгом.

В те времена, торт был экзотическим явлением из нереального параллельного мира. Тоже можно сказать и о пирожных. Однако, мы особо и не горевали, поскольку знали, что есть ТЫКВА! Этот продукт с лихвою компенсировал все вышеперечисленные кондитерские изыски. Мы до сих пор помним, как наши бабушки запекали это великолепие в духовке и подавали его на стол. Какой же был чарующий запах и восхитительный вкус этого очаровательного блюда!

Вот такие наши детские воспоминания. А теперь поговорим подробнее о красавице-тыкве. Данные археологических раскопок поведали нам о том, что тыкву использовали уже три тысячи лет назад. Семена тыквы найдены в захоронениях перуанских индейцев.

Жители древней Греции и Рима использовали высушенные плоды тыквы как сосуды для жидкостей. Дикие тыквы были обнаружены на севере Африки русской экспедицией во главе с академиком Вавиловым в 1926 году. Это дало основания полагать, что тыква росла в тех землях с древних времен и, возможно, распространилась оттуда по всему миру.

На Руси тыква появилась примерно в шестнадцатом веке и, конечно же, прижилась, так как не требовала особенного ухода, могла долго храниться и давала обильный урожай.

Всего в мире насчитывается около десяти видов тыкв: три вида однолетних и семь многолетних. Привычный вид классической тыквы, которую мы привыкли видеть на огородах и рынках, радует глаз своим размером и приятным теплым оттенком оранжевого цвета. Именно этот вид обычной или как ее еще называют кухонной тыквы наиболее распространен.

Между тем, встречаются тыквы и других цветов: зеленого, желтого, белого, красного и серого. Средний вес тыквы, как правило составляет 4-8 килограмм. При надлежащем уходе, максимальный вес обычной тыквы может достигать 10 – 15 килограмм. Тыква настолько неприхотлива, что растет везде, кроме Антарктиды, конечно.

Кроме отличного вкуса, тыква известна тем, что содержит множество полезных нашему организму элементов. Тыква богата каротином (от 3 до 9 мг), железом, витаминами группы B, C, E, D, PP и встречающимся очень редко витамином T, отвечающим за ускорение обменных процессов в организме.

Множество солей меди, железа, фосфора помогают восстановлению и регенерации крови, а также при атеросклерозе и многих других заболеваниях. Общий набор полезных веществ и витаминов в тыкве помогает поддерживать организм в тонусе и замедляя процессы старения. Тыква очень полезна и при заболеваниях почек, сердечных заболеваниях и как помощь в пищеварении.

Говоря о многочисленных достоинствах хозяюшки-тыквы, нельзя не упомянуть о таком уникальном продукте, как тыквенное масло. Оно одно из самых дорогостоящих пищевых растительных масел в мире. Это объясняется большим количеством исходного сырья. Ведь, чтобы получить один литр маслянистой жидкости, необходимо отжать около трех килограмм тыквенных семян. Учитывая, что в одной среднестатистической тыкве весом около десяти килограмм содержится 100 — 150 граммов семечек, то для получения литра масла нужны семена 20 — 30 плодов!

Самым полезным является тыквенное масло, полученное путем холодного отжима семян. В нем содержится наибольшее количество ценных химических соединений, которые обусловливают его лечебные свойства.

Впервые тыквенное масло начали производить в Австрии. Сегодня здесь выращивают уникальный сорт этого овоща – тыкву масляную штирийскую, получившую свое наименование по названию федеральной земли, где она была выращена.

Особенностью этого сорта является то, что его семена лишены шелухи. Из них в Штирии производят самое вкусное в Европе масло, обладающее тонким ароматом и легким ореховым вкусом. В России производить тыквенное масло стали только в девятнадцатом веке. Но, хотя многие селекционеры достигли определенных успехов, с масляной штирийской тыквой ни один сорт по вкусу по-прежнему не может сравнится.

Целебные свойства масла, получаемого из семян тыквы, почитали настолько, что в той же Австрии, где и началось производство этого продукта, был издан указ о том, что особенно ценное для здоровья масло должно находить свое применение только в качестве лекарственного средства, а поэтому его можно продавать только в лавках аптекарей.

О дороговизне этого продукта в те времена говорит тот факт, что цена двухсотграммовой бутылочки масла из семян тыквы в средневековой Европе приравнивалась к стоимости золотого кольца. Именно по этой причине с давних пор натуральное тыквенное масло, имеющее темно-зеленый, приближенный к черному, оттенок, называют «черным золотом».

Рассказ о тыкве был бы неполным без упоминания обычая вырезать голову-страшилку на Хэллоуин (канун Дня Всех Святых). Этот древний кельтский праздник, отмечаемый в ночь с тридцать первого октября на первое ноября, благодаря кинематографу стал известен во всем мире.

Когда-то давно, в кельтских племенах, было принято делать фонарики из репы (тыкву в те времена в Европе не выращивали). Выскоблив репу изнутри, на ней вырезали не страшную гримасу, а символический образ умершего родственника. Такие фонарики устанавливали вдоль дороги, чтобы указать духам правильный путь.

Затем, эмигранты, уехавшие в Америку, продолжили делать те же фонари, но уже из тыквы. А поскольку обрабатывать тыкву намного легче, чем ту же репу, традиция распространилась и на другие страны. Плюс ко всему тыква является символом хорошего урожая и сытой зимы, оранжевый цвет этого овоща символизирует солнце, а ведь именно дневного светила больше всего боятся злые духи.

Большая тыква с вырезанным ртом и глазами и вставленной внутрь свечой, называемая Светильником Джека.

Джеком, по легенде, звали кузнеца-пьяницу, которому дважды удалось обмануть дьявола. Жадный до денег кузнец-выпивоха Джек предложил как-то властителю преисподней пропустить с ним пару стаканчиков в трактире. Когда пришло время расплачиваться, предприимчивый ирландец попросил Дьявола обратиться монеткой.

После чего Джек, не мудрствуя лукаво, быстро положил ее к себе в карман, где как раз лежал серебряный крестик. Дьявол оказался в ловушке — «у Христа за пазухой». И, как ни старался, он не мог принять первоначальное обличье. В конце концов, Дьявол добился своего освобождения, пообещав взамен год не строить Джеку козни, а также после его смерти не претендовать на его душу.

Во второй раз хитрый кузнец вновь обвел вокруг пальца доверчивого Властителя преисподней, попросив его залезть на дерево за фруктами. Как только нечистый взгромоздился на раскидистую крону, Джек нацарапал на стволе крест. Так он выторговал себе еще десять лет беззаботной жизни. Но так как жизнь Джека прошла в пьянстве и грехе, после смерти в рай его не пустили. Однако и в ад его также забирать из-за обещания не стали.

Ему лишь был выброшен тлеющий кусочек угля из адского пламени, который Джек поместил в пустую тыкву, чтобы тот не затух, и смог освещать ему дорогу. С тех пор Джек скитается по земле и никак не может найти себе места.

Люди в Ирландии и Шотландии, зная о том, что Джек ищет пристанище вырезали свои собственные версии фонаря Джека с пугающими лицами и помещали их возле окон или дверей, чтобы отпугнуть кузнеца-пьяницу, либо других злых духов.

Вот такое повествование, про тыкву и беднягу Джека.

А теперь, вновь вернемся в пятидесятые годы прошлого века. Вновь детские воспоминания.

Тогда, нам, детям, неоднократно рассказывали о том, что в центре Москвы построят САМОЕ ВЫСОКОЕ В МИРЕ ЗДАНИЕ, которое называется Дворец Советов. Это здание будет самым прекрасным на Земле. Это здание будет символизировать победу социализма, и представлять собой пример для всех рабочих и крестьян. И трудящиеся всей Земли, воодушевленные нашими успехами, будут свергать ненавистных фабрикантов и капиталистов. И заживут они так же хорошо, как мы живем в Советском Союзе!

И это будет очень здорово! Какая грандиозная и чарующая программа! Безусловно, величайший и грандиознейший памятник победившему социализму будет воздвигнут в кратчайшие сроки. Это будет достойный символ борьбы трудящихся всей земли с ненавистными буржуинами, которые погубили героического Мальчиша-Кибальчиша.

Время, как известно, неумолимо, и все расставляет на свои места. Как трансформировались желания про коммунизм, надеюсь, мы еще расскажем. А сейчас вспомним как трансформировалась эта мечта на протяжении полувека.

Будучи детьми, мы тогда не знали, что мечта о строительстве «социалистической Вавилонской башни», появилась буквально после Октябрьской революции. Все бредили чем-то эдаким, дабы поразить воображение трудящихся земного шара и одновременно унизить проклятых капиталистов, которые уже вовсю строили небоскребы на проклятом Манхеттене.

Спрос рождает предложение. Поэтому, один из вождей пролетариата — Сергей Миронович Киров, выступая 30 декабря 1922 года на I съезде Советов, сказал:

«…от имени рабочих я бы предложил нашему союзному ЦИКу в ближайшее время заняться постройкой такого памятника, в котором смогли бы собираться представители труда… это здание должно являться эмблемой грядущего могущества, торжества коммунизма не только у нас, но и там, на Западе».[2]

Вы можете представить себе нечто еще более абсурдное? Как известно, датой окончания гражданской войны считается 25 октября 1922 года, когда был освобожден Владивосток.

«К окончанию гражданской войны страна переживала крайнюю хозяйственную разруху, обостренную неурожаем 1920 г. и голодом. В связи с демобилизацией армии создалась безработица. Вновь возникли массовые колебания крестьянства, которое было недовольно системой «военного коммунизма».[3]

И вот в этой ситуации, спустя два месяца после окончания войны, у товарища Кирова не нашлось иных проблем, кроме строительства сооружения циклопических размеров.

Эта идея, со временем, вероятно, стала навязчивой, поскольку с начала тридцатых годов приступили к ее конкретному воплощению. Безусловно, прекрасных мест в Москве для этой цели было предостаточно. Казалось бы – сноси ветхие лачуги, коих было предостаточно, давай трудящимся квартиры и возводи символ победившего социализма. Однако желаемое место для Дворца оказалось занятым, ибо там уже находился Храм. Однако, это не смутило строителей нового общества, и пятого июня 1931 года Политбюро ЦК ВКП (б) принимает решение:

«В выборе места для постройки Дворца Советов остановиться на площадке храма христа спасителя».[4]

Цитируя этот документ, мы не совершили ошибки – в оригинале «Дворец» изначально был написан с большой, а «Храм» с маленькой буквы.

Вот так была решена судьба символа, уже имеющую многолетнюю историю, достойную глубокого уважения. Напомним, что уже 25 декабря 1812 года, после бегства остатков армии Наполеона за границу, Александр I подписал манифест «О построении в Москве церкви во имя Христа Спасителя в ознаменование благодарности промыслу Божьему за спасение России от врагов».

Наступила пора обсуждения проекта и места расположения Храма. Здесь мнение императора было непреклонным:

«Государю неугодно, чтобы храм был воздвигнут в Кремле, ибо неприлично разрушать древний Кремль, и само здание будет неуместно, смешиваясь с византийскими зданиями Кремля».[5]

В результате долгих споров Храм решили строить на Воробьевых Горах, которые, по тем временам, находились далеко за городом. Это вызвало многочисленные пересуды – кто мол, за город в Храм будет ездить? Тем не менее, двенадцатого октября 1817 года, Храм на Воробьевых Горах все-таки заложили. Строили неспешно, причем без традиционного русского воровства не обошлось. Выявились грандиозные аферы с поставками лесного материала и выломанного камня. Началось следствие, длившиеся многие годы.

А тут и Александр Первый – победитель Наполеона скончался. Спустя пару лет, после его кончины, собрался особый инженерный комитет, который пришел к выводу, что на Воробьевых Горах строить храм принципиально невозможно. Однако, и отказаться от идеи постройки Храма Спасителя, без ущерба для престижа царствующего дома было еще труднее.

Теперь уже поисками места озаботился новый император Николай Первый. Им лично было выбрано место вблизи священного Кремля, на левом берегу реки Москвы. Там, где находился Алексеевский женский монастырь. Место ведь было занято!

Однако принимается решение – снести монастырь и построить Храм Христа Спасителя. Забегая вперед, отметим, что в тридцатых годах прошлого века появится легенда о черной монахине разрушенного монастыря, которая прокляла новый храм и поэтому большевики его и взорвали.

Как бы то ни было, в долгих согласованиях пролетело еще около десяти лет, и лишь второго сентября 1839 года состоялась торжественная закладка собора на Волхонке. А двадцать шестого мая 1883 года храм был освящен.

Храм Христа Спасителя, был поднят в небо на трудовые копейки русских крестьян, рабочих, учителей и торговцев, артистов и солдат, на деньги, собранные купечеством и дворянством. Общие затраты на сооружение этого Храма составили 15123163 полноценных российских рубля и 89 копеек![6]

Пятого декабря 1931 года Храм Христа Спасителя был снесен. Уж его рвали-рвали. Насилу-то раскурочили. Это к вопросу о том, как трудно понизить возвышенное. В то же время, со стороны Музея архитектуры стали просачиваться глухие вести о том, что после взрыва. В фундаментах, в некоем помещеньице обнаружились якобы фолианты с чертежами сборки-разборки храма. Очевидно. На тот случай, если плывуны этого гиблого места не будут держать храм. Но плывуны-то держали!

Сколько стоил снос Храма и вывоз обломков, история умалчивает. Однако, затраты были немалые. А еще больше, предстояло потратить, поскольку десятого мая 1934 года Политбюро ЦК ВКП (б) принимает решение:

«Определить стоимость Дворца Советов максимум в 700000000 рублей. Срок строительства Дворца Советов – 1934 – 1942 гг.»[7]

И не стало Храма – символа победы над Наполеоном. Демьян Бедный по этому поводу напишет залихватские строки:

Дошло: дерзнул безбожный бич -
- Христа-Спасителя в кирпич!
Земля шатнулася от гула!
Москва и глазом не моргнула.
- «Дворец Советов» строят вишь! –
Москву ничем не удивишь.

Вот так: именно на развалинах символа России и было решено возвести новый коммунистический символ. При этом планировалось, что грядущий дворец будет самым грандиозным зданием в мире. Самым большим зданием, как по объему, так и по высоте.

Объективности ради заметим, что коммунистическая революция в России была не первой попыткой начать построение атеистического общества. Первой, и весьма радикальной, была Великая французская революция. Ведь якобинцы превратили в каменоломню и разрушили до основания, возможно, самый знаменитый и обширный храмово-монастырский комплекс в Европе – аббатство Клюни (XI век!).

А ведь это было одно из несомненных архитектурных чудес христианского света. Они также планировали снести Шартрский собор, но не успели. И священников ставили к стенке и гильотинировали. И летоисчисление сменили, начав новое, и месяцы переименовали.

Но вернемся к нашим революционерам. Выполняя предначертания партии, сооружение Дворца Советов началось в 1937 году. На месте символа России в центре Москвы был отгорожен участок под лагпункт.

Для огромного высотного здания понадобились сверхмощный фундамент, с необычно глубоким котлованом. Опустившись на двадцать метров ниже уровня Москвы-реки, он достиг скальных пород. В котлован были уложены концентрические железобетонные кольца. Над ними с 1940 года стал подниматься металлический каркас из специально созданной высококачественной стали марки «ДС».

Каков же был первоначальный проект символа победившего социализма? С подачи Политбюро, все было скрупулезно посчитано: «Число мест в большом зале определить: для зрителей – 21000 мест, для президиума – 100 мест, для дипкорпуса – 100 мест, для инопрессы – 50 мест, для совпрессы – 100 мест. Сверх этого (21350 мест) число участников сценических представлений предусмотреть в количестве: для оркестра – 550 человек, для участников постановок – 2000 человек».[8]

Почему то, члены сталинского Политбюро в своих предложениях по оформлению фойе Дворца Советов не шли далее обыденных кадров из популярных кинолент того времени:

«Боковое фойе посвятить: одно – героике гражданской войны (учесть картину занятия Зимнего дворца в фильме «Ленин в Октябре»), а второе – героике строительства социализма (учесть, в частности, фильм «Богатая невеста», отражающий колхозный строй)…[9]

Мечтателям виделось, что Дворец будет выше египетских пирамид, Эйфелевой башни и американских небоскребов. И вот на крыше этого грандиозного здания должна быть установлена статуя Ленина.

«Завершающее возглавление» (так заковыристо прозвали статую Ленина) сначала замышлялось высотою в пятьдесят метров. Это расценили как издевку над Ильичем и довели его высоту до восьмидесяти метров. А позже мудрое Политбюро решило, что надо делать стометрового Ильича, чтоб его было видно за семьдесят километров от Москвы.

Исходя из элементарных пропорций, вы сами можете определить размеры отдельных частей тела; в указательном пальце вытянутой руки – шесть метров, в плечах – тридцать два метра, в ступне – четырнадцать метров. Голова по объему – немного меньше Колонного зала Дома союзов (!). Разумеется, такую статую можно создать уже только по правилам мостостроительного искусства.

Однако, на эти мелочи никто уже не обращал внимания. Дворец тут-же стали пропагандировать, как чуть ли не готовое здание. В фильме «Новая Москва», он был показан, как уже построенное здание. Приведем отрывок из книги «Осмотр Москвы», выпущенной в 1940 году:

«С Каменного моста видна большая строительная площадка. Еще недавно здесь было здание храма Христа-спасителя. Великий украинский поэт Тарас Шевченко удачно сравнил его с толстой замоскворецкой купчихой в золотом повойнике, недоуменно остановившейся среди города.

Теперь на месте храма ведется строительство величайшего сооружения мира – Дворца Советов, который останется в веках, как монументальный памятник Сталинской эпохи…».[10]

О том, что главным архитектором проекта был, фактически Сталин, говорили сами архитекторы, привлеченные к проекту. Вот мнение одного из разработчиков, профессора В.Г. Гельфрейха:

«Иосиф Виссарионович с изумительной ясностью и убедительностью говорил о силуэте сооружения, о скульптурных группах на пилонах, о том, что они должны выражать идею интернационализма. Говоря о фигуре В.И. Ленина, он обращал особое внимание на жест призыва, столь характерный для образа великого вождя. Непосредственное руководство т. Сталина проектированием Дворца Советов вселяет в нас уверенность в правильности наших исканий и вдохновений».[11]

С учетом такого патронирования со стороны Вождя всех времен и народов, никто из нижестоящего партийного руководства и слышать не хотел о возникающих проблемах не только инженерного, но и морально-этического свойства.

Статую Ленина ведь не всегда будет видно. «Расчеты показали: металлическая статуя зимой будет покрыта льдом, восемьдесят дней в году ее не будет видно полностью из-за облаков. Все-таки – ступни башмаков этого исполина будут находиться на уровне 320 метров! А макушка – на высоте 420 метров».[12]

Зачем все это? Для чего? Александрийский столп на Дворцовой площади Петербурга увенчан Ангелом – существом, которому небесные сферы не чужды, по самой его природе. Вообразим, что на эту впечатляющую высоту взгромоздилась бы статуя императора в сапогах и регалиях.

Если французы и американцы подали пример гигантомании, соорудив статую Свободы, то это все же фигура умозрительной идеи, а не конкретного человека с фамилией, именем, отчеством, ушедшего верхней половиной за облака, оставив для обозрения, все, что ниже пояса.

Здесь прямо-таки появляется пресловутый юмор «ниже пояса»! Родной, советский! Штаны, свисающие из облачной дымки, и все это называется «завершающим возглавлением».

А каким планировался объем памятника вождю мирового пролетариата? Нормальному человеку трудно поверить в эти цифры, но вдумайтесь в эти безумные строчки:

«Размеры памятника в довоенном проекте определялись в 7500000 кубических метров.».[13]

Возьмите в руки калькулятор и извлеките кубический корень из этого числа. Вы получите «кубик» ребро которого составляет 196 метров! Поставьте его рядом с Эйфелевой башней. Высота «кубика» составит 2/3 от ее высоты. А теперь подымите этот «кубик» и установите его на верхушку грациозного строения великого французского инженера Гюстава Эйфеля. Вот такие несуразные «прожекты».

После войны стало приходить хоть какое-то понимание безумности этой затеи:

«После большой творческой работы, сохраняя образ памятника с использованием его фундаментов, удалось снизить объем до 1700000 кубических метров. Предложение комиссии снизить объем до 500000 кубических метров, то есть в 15 раз по сравнению с довоенным проектом, не дает возможности создать мощный образ памятника.[14]

Берем вновь в руки калькулятор и получаем ребро второго кубика в размере 120 метров, а третьего – соответственно в 80 метров. И этот безумный 80-метровый куб, представлялся маленьким, не отражающий величия вождя. Воистину – благими намерениями вымощена дорога…

А вы знаете, почему высота была определена именно в 420 метров? Дело в том, что 1 мая 1931 года в Нью-Йорке состоялось официальное открытие небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. И на протяжении последующих сорока лет он был известен как самое высокое здание в мире. Так вот, в нем 102 этажа, высота – 381 метр, а вместе со шпилем – порядка 410 метров.[15] Как видите, надо было хоть на десяток метров, но перепрыгнуть Эмпайр-стейт-билдинг.

А потом – война и послевоенное десятилетие, когда было не до Дворца. А в 1956 году на XX съезде партии Хрущев очнулся и разоблачил Сталина:

«Вместе с тем Сталин проявил неуважение к памяти Ленина. Не случайно Дворец советов, как памятник Владимиру Ильичу, решение о строительстве которого было принято свыше 30 лет тому назад, не был построен, и вопрос о его сооружении постоянно откладывался и предавался забвению.

Надо исправить это положение и памятник Владимиру Ильичу Ленину соорудить! (Бурные продолжительные аплодисменты)».[16]

И опять было принято партийное решение о возобновлении строительства памятника В.И.Ленину – Дворца Советов. Только проект был размером пожиже и высотою пониже.

В журнале «Огонек» публикуется интервью с ответственным секретарем Союза архитекторов СССР товарищем Абросимовым П.В., в котором аккуратно развенчиваются иллюзии 30-х годов:

«По первоначальному проекту все здание Дворца Советов служило постаментом для скульптуры фигуры В.И. Ленина, выполненной из хромоникелевой стали. Сама идея превращения грандиозного (объемом около миллиона кубометров) здания в постамент под скульптуру таила в себе непреодолимые противоречия и приводила к неудобствам во внутренней планировке, к нерациональным конструктивным схемам, к подчинению всего сооружения архитектурной форме постамента».[17]

Переведя это высказывание на общечеловеческий язык, мы понимаем, что ранее задуманную социалистическую вавилонскую башню построить попросту невозможно!

Читателю также сообщают, что архитекторы намерены уйти от сталинского гигантизма и сделать достаточно обыденный проект:

«Определены реальные габариты здания: общая площадь – не свыше 36 тысяч квадратных метров, Большой зал – на 4600 мест».[18]

Вот такая отрезвляющая динамика – с 21 тысячи до 4,6 тысяч мест! Снижение вместимости – более, чем в четыре раза! А что касается памятника Ленину, то его попросту низвергли:

«На дискуссии, происходившей в Союзе архитекторов, подавляющее большинство выступавших критиковало сам принцип установки скульптуры на высоте в триста пятьдесят метров. В хмурые дни она скроется в туманной дымке. Очень трудно рассмотреть ее невооруженным глазом с земли и в ясную погоду. Памятник Владимиру Ильичу – составная часть Дворца Советов, неотделимая от здания. Но он, мне кажется, может быть воздвигнут и на площади перед Дворцом».[19]

Вот так, в 1956 году была минимизирована сталинская идея. Однако и ее, реализовывать не торопились. Судя по всему, Хрущеву начали предлагать иные альтернативные проекты зданий, в котором могли бы собираться одновременно несколько тысяч человек. Так постепенно возникла идея Дворца съездов, которая окончательно похоронила сталинский проект.

Первое упоминание в открытой печати о предполагаемом строительстве здании Дворца съездов появилось в 1958 году. В следующем году Хрущев лично принял решение о его строительстве, утвердив часть территории Кремля в качестве площадки. Вряд ли Никита Сергеевич был знаком с мнением императора Александра первого, что негоже «смешивать новое строение с византийскими зданиями Кремля».

Слабые аргументы о том, что придется снести уникальные исторические постройки XV – XIX веков, находящиеся на территории Кремля, разумеется, никого не смущали. По сравнению с уничтожением Храма Христа-Спасителя, это уже были сущие мелочи.

По первоначальному плану, здание было рассчитано на четыре тысячи мест. Однако во время визита в Китай, Никита Хрущев был так впечатлен масштабами пекинского Дворца Съездов, что приказал увеличить московский проект до шести тысяч мест.

Приняв решение о строительстве Дворца Съездов в Кремле, Хрущев даже не оставил возможности будущим поколениям когда-либо возвести этот символ социализма!

Ибо в том же 1958 году приказал Хрущев тарелку фундамента залить водой, а вокруг построить раздевалки. Идея то лежала на поверхности: во время ливня бетонный фундамент будущего гигантского здания часто наполнялись водой и напоминал болото в центре Москвы.

Перед строителями стояла задача использовать сохранившийся фундамент, поэтому бассейн поместили внутрь бетонного кольца, предназначавшегося для основания Большого зала дворца. Этим обусловлена необычная для плавательных бассейнов круглая форма и огромный размер объекта.

И получился самый большой в мире открытый плавательный бассейн. Диаметр чаши бассейна «Москва» — 129,5 метра – был задан величиной котлована.[20]

Открытие круглогодичного бассейна «Москва» состоялось 16 июля 1960 года. Однако, не все пошло гладко. Еще с момента строительства родилось много разных слухов и изречений. Самое яркое их них звучало иронично и примерно так; «Сначала храм, затем хлам, теперь срам».

Первое время после его открытия по Москве ходили слухи, что в нем часто тонут люди. Особенно зимой. Якобы действовала некая секта «топителей», мстившая за строительство на церковном месте «гигантской лужи». Насколько это соответствовало действительности не известно. Скорее всего, это была очередная городская легенда.

Были проблемы и посерьезнее. Зимой-то этот бассейн при подчас лютых морозах обязательно замерзнет! И огромная масса льда попросту раздавит любые бетонные конструкции. Поэтому решили греть бассейн! Сколько надо энергии для того, чтобы в московском феврале прогревать самый большой в мире открытый плавательный бассейн?

Много! Очень много!! А сколько – никто не считал.

А еще, этот огромнейший объем воды надо было хлорировать и очищать, на что также были необходимы средства.

А поскольку над водою иногда стоял невероятный туман, то следовало еще содержать водолазов, которые постоянно барражировали в этом мистическом котловане. А это также – дополнительные расходы!

Сегодня, совершенно другими глазами читается восторженный репортаж в журнале «Огонек» шестидесятилетней давности:

«На станции метро «Кропоткинская» специальный выход ведет прямо к бассейну «Москва». В зимний день бассейн кажется гигантской чашей с горячей водой, установленной прямо на снегу. Над чашей клубится густой пар. Когда ветер относит его в сторону, видна прозрачная зеленоватая – ну просто черноморская! – вода, а в ней пловцы!

В машинном отделении гудят мощные насосы. Они гонят воду по толстым металлическим артериям. Еще бы: за сутки вода меняется трижды!

Происходит это совершенно незаметно для купающихся. Вода из бассейна попадает в фильтры – девять огромных металлических цилиндров. В этих фильтрах вода очищается и направляется в бактериоцидные установки, где свет мощных кварцевых ламп убивает бактерии. Лишь после этого совершенно очищенная вода хлорируется и вновь поступает в бассейн. Температура во все времена года одинакова – 27 градусов.

«Сколько же у вас бывает посетителей за день?» — спрашиваю я заместителя директора бассейна Алексея Митрофановича Семкина.

— В среднем 10 – 12 тысяч, в том числе и дети.

— Но при таком количестве купающихся могут быть несчастные случаи. Ведь бассейн глубокий.

— У нас четко работает спасательная служба. Наблюдения за пловцами ведется непрерывно. Зимой пар ухудшает видимость на поверхности бассейна и поэтому в воде постоянно дежурят водолазы. Они под водой наблюдают за купающимися».[21]

Можете ли вы себе представить – насколько были велики эксплуатационные расходы на поддержание этого котлована? Кроме этого, как подчеркивалось выше, в морозные дни бассейн парил, как вулкан. Быстро выяснилось, что излишняя влага, испаряемая этим чудовищем, портит уникальные книги в библиотеке имени Ленина и картины музея на Волхонке.

Весь этот клубящийся туман на месте взорванного Храма вызывал какие-то мистические, фантасмагорические ассоциации. Вот что писал поэт Петр Викторович Вегин в далеком 1972 году:

Серебряный сторож музея изящных искусств,
присев под роденовской бронзой, признался:
«Вот я атеист, но как встретимся с нашим пожарным
и с экскурсоводом по средним векам,
как хватим портвейну по полтораста,
так мне всякий раз мерещится сквозь туман
                                         тот взорванный храм…»
А над бассейном «Москва» клубился туман –
как синтетический мех
                                        вывернутой наизнанку перчатки,
как вечный след взрыва,
и все это было похоже
на неосязаемый иней, застывший в форме куполов
взорванного в 1931 году
                                        храма Спасителя
        Белый слепок храма,
                                 его посмертная маска
                                 из невесомого гипса
       прикипела к бассейну.
       В идеально хлорированной воде
       плескались мои соседи по жизни – как прихожане
       туманного отражения собора. А вдруг
       бассейн вырыт в форме
                                   его опрокинутого отражения
                и аквалангисты замещают ангелов? – и с этой
                                    парадоксальной мыслью
     нырнул я,
                нарушив «правила поведения в бассейне»,
                и глаза отворил, но
     только калейдоскоп купальников
              движущийся витраж
     мерцал над моей головой.
     «В России немало красот, но было бы лучше
                           Когда бы одной было больше…»[22]

Избыточная неестественная влажность начинает поражать коррозией электрические провода и ограды, трубы и крыши.

Начались, хоть и слабые, но настойчивые протесты искусствоведов и библиотекарей, архитекторов и ученых. Очень кстати возник этот робкий ропот. Ибо уже и ответственные товарищи в ЦК КПСС не знали, что делать с этим уже изрядно поднадоевшим проектом.

В конце 80-х годов поддержание огромного бассейна стало очень дорогим и нерентабельным. Что символично: в 1991 году бассейн, равно, как и Советский Союз, прекратили свое существование.

В заброшенном состоянии, бассейн просуществовал три года.

Так и закончилась семидесятилетняя эпопея со строительством вавилонской башни времен социалистического реализма!

И еще одно обстоятельство. Незадолго до того, как Политбюро ЦК ВКП (б) примет решение о сносе Храма, в 1930 году, великим русским писателем Андреем Платоновым, будет завершена повесть «Котлован». Это произведение никогда не публиковалось при жизни автора. Оно пробыло под запретом более полувека, и было впервые издано в журнале «Новый мир» в 1987 году.

Некоторые исследователи творчества Платонова, утверждают, что в «Котловане» была провидчески предсказана вся абсурдная эпопея, связанная со строительством Дворца советов.

В повествовании рабочие роют яму для закладки фундамента общепролетарского дома, в котором потом должно счастливо жить новое поколение. Но в процессе работы выясняется, что запланированный дом будет недостаточно вместителен. Котлован уже выдавил все жизненные соки из рабочих: «все спящие были худы, как умершие».

Котлован бесконечно становится глубже и растет вширь, в него уходят силы, здоровье и труд множества людей. В то же время работа не приносит этим людям никакой радости. Землекопы трудятся из последних сил, живут просто в нечеловеческих условиях, все они готовят «почву» для социализма, для того строя, который когда-то принесет благо, добро и счастье.

Люди работают на износ, котлован становится все больше, а призрачное счастье становится все более иллюзорным:

«Чиклин взял лом и новую лопату и медленно ушел на дальний край котлована. Там он снова стал разверзать неподвижную землю, потому что плакать не мог, и рыл, не в силах устать, до ночи и всю ночь, пока не услышал, как трескаются кости в его трудящемся туловище. Тогда он остановился и глянул кругом. Колхоз шел вслед за ним и не переставая рыл землю; все бедные и средние мужики работали с таким усердием жизни, будто хотели спастись навеки в пропасти котлована».[23]

Вот так и получилось с котлованом под несостоявшуюся мечту, которую сто лет назад назвали «Дворец Советов» …

Что было дальше – вы знаете.

В апреле 1988 года, еще до закрытия бассейна, в Москве была организована инициативная группа за воссоздание храма Христа Спасителя. Одной из движущих идей была идея покаяния.

В 1994 году сам резервуар и все трибуны-раздевалки разобрали, а седьмого января 1995 года был заложен фундамент храма. Собор был построен достаточно быстро и уже 19 августа 2000 года, состоялось великое освящение храма собором архиереев Русской церкви. На следующий день в храме состоялась канонизация царской семьи и Собора новомучеников и исповедников Российских.

Вся эта череда строительств и разрушений порождает множество вопросов. Неужели первопричиной всего этого является таинство нашей русской души, порождающей эту безумную свистопляску? Грустно, очень грустно…

Вот такие воспоминания, связанные с воспоминаниями тех далеких пятидесятых годов прошлого века…

Пожалуй, на этом, наши размышления о великих стройках и великих разрушениях в самом центре Москвы, мы и завершим.

Что касается следующей, сорок шестой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Бобовые. Мы вновь вернемся к временам нашего детства, и расскажем о повальном интересе к книжкам и фильмам про шпионов, а также об абсурдных последствиях этих увлечений. Глава будет называться: «Семейство тридцать пятое – Бобовые, или о проклятых шпионах и вредителях…».

---

[1] Шмелев И.С. Лето господне. – М.: Молодая гвардия, 1991. С. 421 — 423.

[2] Спаль Александра. Гении и гулливеры. Новый мир. 1992. № 5. С. 198.

[3] Гражданская война и военная интервенция 1918-1920. Большая советская энциклопедия. – М., «Советская энциклопедия». 1972. Т. 7. С. 233.

[4] Во что обходилось сооружение символов величия. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2014. № 18. С. 20/66.

[5] Во что обходилось сооружение символов величия. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2014. № 18. С. 6/52.

[6] Во что обходилось сооружение символов величия. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2014. № 18. С. 17/63.

[7] Во что обходилось сооружение символов величия. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2014. № 18. С. 20/66.

[8] Фрагмент протокола заседания Политбюро № 64, 1938 год. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2003. № 40. С. 62.

[9] Фрагмент протокола заседания Политбюро № 64, 1938 год. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2003. № 40. С. 62.

[10] Во что обходилось сооружение символов величия. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2014. № 18. С. 21/67.

[11] Польская Лидия. Дворец во имя… Литературная газета. 1990. № 35.

[12] Там же.

[13] Из записки скульптора Б. Иофана в ЦК КПСС от 16 марта 1956 года. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2006. № 10. С. 73.

[14] Из записки скульптора Б. Иофана в ЦК КПСС от 16 марта 1956 года. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2006. № 10. С. 73.

[15] Атлас чудес света. Москва. БММ АО. 1996. С. 180.

[16] О культе личности и его последствиях. Доклад Первого секретаря ЦК КПСС тов. Хрущева Н.С. к ХХ съезду коммунистической партии Советского союза. 25 февраля 1956 года. Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С.159.

[17] Абросимов П. В. Дворец Советов. Огонек. 1956. № 38. С. 6.

[18] Там же.

[19] Там же.

[20] Коршунов М. Тайна продолжается в садовниках. Наука и жизнь. 1989. № 7. С. 143.

[21] Голиков А. Под зимним небом. Огонек. 1961. № 02. С. 16.

[22] Вегин Петр. Бассейн «Москва». Юность. 1988. № 10. С. 31.

[23] Платонов А. Котлован. – СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 188.

Семейство тридцать третье – Бегониевые, или про сад Будды в Португалии…

Бегония в морозный вечер 

Цветком украсила наш дом.

А за окном метался ветер,   

Сад превращая в бурелом.  

Наталья Меркушова

Когда Сад превращается в бурелом – хорошего в этом мало. Однако именно так увязала поэтесса чарующий цветок со стихийным бедствием. Вероятно, художник имеет право на столь бурную фантазию.

Между тем, бегония не может не восхищать своею красотой. В семнадцатом веке европейцев, попавших в тропические страны, бегонии поразили своей экзотическим своеобразием. И уже в восемнадцатом веке они стали одними из самых популярных комнатных растений. И с тех пор интерес к ним не ослабевает.

А теперь от возвышенной поэзии, перейдем к сухой ботанике. В данной главе мы открываем новый ботанический порядок, который называется Тыквоцветные.

Согласно современной ботанической классификации APGIII[1], в рассматриваемый порядок входят такие семейства, как: Анизофиллеевые, Бегониевые, Кориариевые, Коринокарповые, Тыквенные, Датисковые и Тетрамелесовые. Порядок Тыквоцветные входит в неформальную ботаническую группу «Эурозиды I».

Тыквоцветные представлен деревьями, кустарниками, травянистыми и вьющимися растениями. Одной из важнейших характеристик тыквоцветных является раздельнополые цветки. Опыление обычно осуществляется насекомыми, но бывает и опыление ветром.

Крупнейшими семействами, и одновременно представляющих для нас практический интерес, являются Бегониевые и Тыквенные. Данную главу мы посвятим красавице Бегонии.

В семействе Бегониевые насчитывают 5 родов и не менее 1000 видов, широко распространенных в тропических странах.[2] Самым большим в семействе и наиболее известным является род бегония, входящий в состав растительных сообществ тропиков. Родиной бегонии являются тропики Азии, Африки и Латинской Америки.

Большое богатство видов бегоний наблюдается в тропической зоне Южной Америки – здесь они предпочитают тенистые влажные леса, селятся в долинах гор и на горных склонах.

У себя на родине, в тропических лесах Южной Америки, Африки и Азии, бегонии принимают самые разнообразные жизненные формы. Это растение может быть лианой, обвивающей дерево, или стелющейся по земле, многолетним травянистым растением или кустарником с мощными одревесневшими стеблями. Встречаются также и эпифитные виды.[3]

У большинства бегоний листья асимметричные: центральная жилка делит лист на две неравные части, а сами листья расположены в мозаичном порядке. Таким образом природа позаботилась о том, чтобы они не затеняли друг друга. Благодаря волоскам, сплошь покрывающим листья, они кажутся бархатистыми.

Чтобы привлечь насекомых в сумерках тропического леса, цветки многих бегоний окрашены в яркие цвета. Ароматные цветы, собранные в соцветия, могут быть окрашены в зеленоватые, пурпурно-красные, желтые, оранжевые, белые или нежно-розовые цвета.

Очень разнообразна окраска листьев бегонии. Зеленые листья разных оттенков нередко имеют нижнюю поверхность красного, темно-фиолетового, коричневого цвета. Листья многих бегоний покрыты причудливыми узорами серебристо-белых, красных и желтых пятен – больших и мелких, округлых и расплывчатых, похожих на мазки и брызги, беспорядочно разбросанных и расположенных рядами вдоль жилок.

Экзотический наряд листьев бегоний дополняется их ярким опушением. Благодаря красным, зеленым, коричневым, белым волоскам листья кажутся бархатистыми или тронутыми морозным инеем.

Еще одна особенность – мужские цветки в соцветии распускаются раньше женских, что практически исключает вероятность опыления растений собственной пыльцой. Поэтому на тычинки женского цветка одной особи может попасть только пыльца с другого растения – так происходит перекрестное опыление.

Плод бегоний – коробочка с «крылышками» — после созревания не отрывается от растений, а только растрескивается. Раскачиваясь на ветру. Она рассеивает семена, которые затем разносят потоки дождевой воды. Сами семена очень мелкие, у некоторых видов в одном грамме их насчитывается до 75000 (семидесяти пяти тысяч!) штук. Мелкие, как пыль, семена этого растения легко разлетаются от легкого дуновения ветерка. Прилипая на клювы и лапки птиц, семена бегонии попадают на самые удаленные острова.

Среди бегоний встречаются лекарственные растения, а их кисловатые листья жители тропиков употребляют для приготовления салатов.

Однако, почему бегония, называется бегонией? Своим названием бегония обязана Мишелю Бегону, управлявшему в конце семнадцатого века островом Гаити. Организовав специальные экспедиции, Бегон собрал обширную коллекцию экзотической флоры именно этого семейства. Учитывая вклад Бегона в ботанику, в его честь назвали привезенное растение, ставшее одним из самых популярных среди цветоводов-любителей.

Теневыносливость, легкость вегетативного размножения, многообразие форм, обильное и продолжительное цветение – все это сделало бегонии начиная с восемнадцатого века излюбленными комнатными декоративными растениями. За это время любители-садоводы, а в наши дни и профессиональные селекционеры создали тысячи новых форм с самыми разными сочетаниями признаков.

С учетом нашего небольшого опыта, мы отметили бы два вида бегоний – клубневую и всецветущую.

Бегония клубневая – это кустовидное травянистое растение, полученное путем скрещивания клубненосных видов, произрастающих в Боливии, Эквадоре и Перу. В основании сочного хрупкого стебля у нее имеется клубень, благодаря которому она и получила свое название. Листья у растения крупные, цельные, по краю зубчатые.

Их окраска очень разнообразна: можно встретить все оттенки розового, красного, оранжевого, желтого цветов, а также двуцветные и белые. У некоторых групп сортов цветки по форме очень напоминают розу. Есть сорта ампельные[4], отличающиеся от обычных более длинными поникшими стеблями: такие бегонии, как правило, высаживают в подвесные корзины.

Бегония клубневая имеет ярко выраженный период покоя. После непрерывного летнего цветения, ближе к осени, у растения начинает увеличиваться клубень. Перед наступлением заморозков бегонию необходимо выкопать, посадить в горшок и занести в помещение. Листья после пожелтения нужно отрезать, а клубни очистить, просушить и положить в прохладное темное место.

Особо следует помнить, что молодые кустики бегонии не переносят даже легких заморозков. Поэтому, весной их можно высаживать в открытый грунт, только после окончания весенних заморозков.

Для цветоводов также представляет интерес бегония всегдацветущая. Это кустовидное растение компактной формы высотой 15 – 35 сантиметров с голыми сочными и хрупкими стеблями.

Этот тип растения входит в десятку однолетников, наиболее часто используемых в городском озеленении. Высаженные на большой площади кустики бегонии образуют роскошные пестрые или однотонные ковры. Это растение весьма ценится за обильное и продолжительное цветение, а также за оригинальную окраску листьев.

Вот такие замечательные растения – бегонии, произрастают в нашем Саду.

А теперь вновь вернемся к теме знаменитых садов и парков мира, где нам посчастливилось побывать. В тридцать восьмой главе наших записок мы высказывали свое восхищение в адрес знаменитого сада Живерни. Этому саду уже без малого сто сорок лет, он именит и купается в своей славе.

В этой же главе мы расскажем о совсем юном парке – о саде Будды в Португалии. С момента его официального открытия прошло всего лишь двенадцать лет. Не скроем – идеологический посыл, предшествующий созданию этого сада весьма печален.

А случилось так. В шестом веке, на территории нынешнего Афганистана, в Бамианской долине, находился процветающий город Бамиан. А процветал он потому, что через него проходил Великий шелковый путь.

Долина представляет собой единственный удобный проход через Гиндукуш, поэтому издревле служила торговым коридором и располагалась на перекрестке караванных дорог: отправляясь отсюда на восток, можно было попасть в Китай, на юг – в Индию, на запад – в Персию, на север – в Бактрию (историческая область на сопредельных территориях современных Узбекистана, Таджикистана и Афганистана). Столь выгодное расположение превратило долину в культурный центр региона.

Долину, равно как и город, пересекали нескончаемые караваны верблюдов, которые несли на себе разнообразные богатства: роскошные ткани, ювелирные изделия, военное снаряжение, китайский фарфор и индийскую слоновую кость. Поскольку Бамиан был крупным центром буддизма, в горах были вырезаны гигантские статуи, изображающие Будд.

Представьте вырубленную в скале 55-метровую статую Будды. Фигуру расписывали вручную лучшие мастера, она была щедро украшена драгоценными камнями. Золото переливается на свету, и казалось, что одеяние Будды колышется вместе с порывами ветра.

Именно так выглядели в шестом веке два изваяния, расположенные в провинции Бамиан. Величественные статуи (55 и 37 метров) символизировали мудрость и вечность. К буддистским святыням стекались паломники со всей Азии.

Утверждают, что в долине было десять буддистских монастырей и там жили порядка тысячи монахов. В горном массиве в течение многих лет создавался монастырский комплекс, сотни помещений которого высекались прямо в скале.

Стены и потолки примерно пятидесяти пещер и гротов украсили росписью, которую наносили масляными красками. В основном изображались будды, бодхисатвы, мандалы, молящиеся, а также сцены буддистской мифологии. Фрески датируются V-VII веками нашей эры.

Однако шло время, мелькали века. Шелковый путь утратил свое значение, а затем прекратил свое существование. Город Бамиан превратился в заштатное селение и лишь рассыпающиеся от времени гигантские Будды напоминали о былом величии.

Наступил двадцать первый век. Век компьютеров и интернета, век всеобщих коммуникаций. И в тоже время, как язва на Земле, появилось движение «Талибан».

И произошло чудовищное и непоправимое. Указом лидера талибов от 26 февраля 2001 года уникальные статуи были обречены на уничтожение. Было продемонстрировано варварство уже XXI века.

Статуи были уничтожены в несколько этапов в течение нескольких недель, начиная со второго марта 2001 года. Первоначально статуи были обстреляны с помощью зенитных орудий и артиллерии. Это нанесло серьёзный ущерб, но не разрушило их. По этому поводу министр информации талибов посетовал, что работа разрушения не так проста, как можно было подумать, поскольку скульптуры высечены в скале.

Позднее талибы разместили противотанковые мины на дне ниши так, что, когда обломки скал упали от артиллерийского огня, статуи получили бы дополнительные разрушения на минах. В конце концов, талибы спустили людей вниз по скале и заложили взрывчатку в отверстия в статуях. После одного из взрывов не удалось полностью уничтожить лицо одного из Будд, была запущена ракета, которая оставила отверстие в остатках каменной головы.

И все это было проделано, несмотря на решительные протесты всего мирового сообщества. Все испытали культурный шок. Одним из людей, воспринявший происшедшее, как свою личную трагедию был португальский меценат и коллекционер Жозе Берарду.

Основатель парка Будды, Жозе Берарду — человек с достаточно необычной судьбой. Уроженец острова Мадейра, в девятнадцать лет эмигрировавший в Южную Африку, он сумел разбогатеть на добыче нефти. Его состояние оценивается ныне суммой, превышающую шестьсот миллионов евро.

Владея таким огромным капиталом, Жозе собрал огромную коллекцию, состоящую из работ современных скульпторов и художников, а также старинных произведений искусства. Коллекция выставлена в различных местах, в том числе и на родной Мадейре.

На сегодняшний день его коллекция признана одной из лучших частных коллекций Европы.

В одном из интервью меценат рассказывал, что он еще в детстве часто не мог попасть в музеи, так как у него не было денег, дабы заплатить за билет.

«Я не хочу, чтобы кто-то повторил мой печальный детский опыт и поэтому пытаюсь сделать искусство доступным для всех» — говорил Жозе Берарду.

Отдавая дань почтения разрушенным статуям, португальский коллекционер решил создать парк Будды. Это была как демонстрация протеста против варварства, так и воплощение идеи о бесконечном существовании Будды.

Финансовые условия позволили Жозе и его семье мобилизовать энергию и ресурсы, чтобы лично и с помощью специалистов создать одно из чудес Португалии. Проект озеленения принадлежит самому владельцу территории, который поставил перед собой задачу расположить в саду коллекцию восточных скульптур.

Земля, на которой начали строить сад Будды, имела весьма древнюю историю. В тринадцатом веке ею владели монахи цистерцианского ордена из Алкобасы. Наряду с религиозными обрядами, монахи выращивали здесь виноград и делали неплохое вино. Примерно в 1430 году, монастырь подарил эти земли человеку с фамилией Лоридо. История умалчивает, в связи с чем, произошла эта сделка.

В шестнадцатом веке хозяева поменялись вновь. Землями стала владеть семья итальянского банкира. В те времена, здесь было построено роскошное имение, которое прекрасно сохранилось до наших дней.

Некоторые изменения в архитектуру имения внесли следующие владельцы в восемнадцатом веке. Затем хозяева менялись еще несколько раз до конца двадцатого столетия, пока земля не перешла в собственность Хосе Берарду. В целом, площадь поместья составляет более ста гектаров, из которых под будущий сад было отведено более сорока гектар. На остальных землях продолжили выращивать виноград, из которого делают великолепные красные и белые вина.

Строительство сада Будды началось буквально в том же 2001 году, когда произошла трагедия. На изготовление разнообразных статуй ушло более шести тысяч тонн различного вида камня: гранита, мрамора и песчаника. И вот, в 2008 году сад Будды открыл свои двери для всех желающих.

Будучи в Португалии, мы не могли не посетить этот уникальный парк. Следует отметить, что о нем пока еще не все знают, включая местных жителей. Может быть и потому, что сад Будды расположен вдали от туристических троп, среди виноградников Кинты душ Лоридуш близ города Бумбаррал, что в восьмидесяти километрах от Лиссабона.

Мы поехали на весь день, планируя помимо Сада, осмотреть еще и средневековый город-замок Обидуш. И мы остались очень довольными, ибо действительность превзошла все наши ожидания.

Уже при входе в парк, посетитель испытывает чувство восхищения. Этому способствует контраст с типичной португальской сельской местностью, окружающей парк. Входные ворота сразу переносят нас в другие миры. Сюда приходят все, кто ценит опыт поколений. Буддисты и католики, мусульмане и православные, атеисты и просто люди, без каких-либо внятных убеждений. Всех объединяет желание приобщиться к прекрасному.

Сад условно можно разделить на три части: таинственный мир буддийского востока, экзотической Африки и экзальтированный мир современного искусства.

Первая, и одна из самых больших территорий сада, — восточная, где можно увидеть множество скульптур Будд и других персонажей восточной мифологии.

Спустя некоторое время после того, как мы движемся по парку, нас встречают так называемые собаки Фу. Рассматриваемые существа являются традиционными китайскими символами защиты и охраны.

Расположенные, как правило, в дворцовых комплексах, императорских усыпальницах и храмах каменные или бронзовые скульптуры с изображением двух собак Фу предваряют вход по обеим сторонам от него. Украшать вход в свой дом такими парными скульптурами могли также сановники очень высокого ранга.

Собаки Фу встречаются периодически в парке, по мере нашего движения. В отдельных случаях они изображены с шаром. Это ассоциируется с мужским началом, с Ян. А лапа, положенная на шар, можно трактовать как демонстрацию власти над миром. Есть и другая версия — в буддийской традиции шар является символом знания, мудрости.

Женское начало, — Инь, представлено в образе собаки, оберегающей своего детеныша. Данные скульптуры, весьма своеобразны, в них сокрыта важная символика, понятная лишь специалисту.

Почему же этот зверь больше похож на льва, нежели на пса? По этому поводу существует легенда, согласно которой, Будду в его странствиях всегда сопровождала маленькая собака, которая в момент опасности для защиты хозяина превращалась в льва. Таким образом, перед нами изображение существа, которое будучи эдакой собакой, в отдельных случаях превращается во льва.

Однако, самое главное – сад полностью оправдывает свое название! Жозе Берарду действительно постарался хоть в мизерной степени компенсировать ту ужасающую трагедию, которая произошла в провинции Бамиан.

Здесь, в саду, в общей сложности, размещено более сотни изображений Будды. Прогуливаясь по Саду, вы встретите Золотого Будду, Смеющегося Будду, Лежащего Будду, Будду Медитации, Будду Медицины, Большого Будду и так далее и так далее. Как известно, Будда проповедовал восприятие жизни через отказ от разделения ее на плохие или хорошие события, а также не привязанность к людям и обстоятельствам.

Одной из самых больших скульптур, является Будда, лежащий на правом боку. Согласно легенде, Будда, предчувствуя скорую смерть, предупредил об этом своих учеников, а затем лег набок таким образом, чтобы левая сторона тела оказалась сверху и сердце безо всяких преград могло бы подняться в небо.

Во время прогулки по Саду следует не забыть подойти к Смеющемуся Будде, погладить его круглый живот. Многие китайские буддисты считают Смеющегося Будду грядущим Буддой или Майтрейя. Одна из легенд гласит, что в очередном из своих воплощений Будда явился молодым и прекрасным юношей. И встречавшиеся на его пути девушки отдавали ему свои сердца, что Будде совсем не было нужно. Подумайте сами — зачем Богу разбитые девичьи сердца?

Дабы избежать абсолютно ненужных страстей, в следующем своем воплощении Будда явился очень толстым, странствующим монахом. Однако монах получился очень жизнерадостным и веселым человеком, что только прибавило ему популярности. При этом, Будда-монах странствует с мешком.

Что в этом мешке? Многие думают, что мешок его полон драгоценностей и несметных богатств. Другие полагают, что в мешок он собирает человеческие горести, беды и трудности, а взамен раздает радость. Ноша его тяжела. Но он всегда улыбается. И нет для него большего счастья, чем превращать человеческие горести в радость.

Говорят, если погладить Будду по животику и что-то попросить, то желание обязательно сбудется. Мы это непременно сделали. Однако, дабы не перенапрягать это смеющееся Божество нашими суетными проблемами, мы загадали незначительные хотелки, касающиеся программы нашего путешествия. К нашему удовольствию все эти микропожелания были выполнены качественно и в срок.

Некоторые статуи Будды, с головы до ног, облеплены монетками. Ведь согласно легенде, деньги, которые человек отдает Будде, вернутся к нему вдвойне. Технология получения халявного денежного потока весьма проста: достается жевательная резинка, которая разжевывается, к ней прикрепляется монета, и все это антисанитарное безобразие крепится на какую-то часть тела терпеливого Будды.

Говорят, что сотрудники парка нисколько не выступают против этого проявления вандализма. Действительно, если бы процесс обклеивания Будды длился непрерывно, то вскоре он бы исчез под грудой монет. Вероятно, этот процесс умело регулируется, и сотрудники парка периодически «очищают» Божество от излишнего количества «мусора». Наверное, в глубине души, они надеются, что скоро на Буддах начнут появляться и банкноты.

При обустройстве своего парка, Жозе Берарду вспомнил также об уникальной находке, сделанной в Китае в 1974 году. Речь идет о так называемой Терракотовой армии.

Тогда местные крестьяне бурили артезианскую скважину и наткнулись на колоссальное собрание произведений древнего искусства. Вся эта армия, выполненная из терракоты, включала в себя более восемнадцати тысяч различных статуй китайских воинов, включая лошадей и иных персонажей.

Археологов поразил тот факт, что абсолютно все воины терракотовой армии уникальны. Каждый имеет свою неповторимую одежду, вооружение, а также лицо. Статуя каждого воина весит около сто тридцать килограммов. Причем, все фигуры – и лошади, и люди – выполнены в натуральную величину.

Напомним, что по древней традиции, после смерти китайского императора, с ним должны были сойти в могилу и его воины. Но в двухсотых годах до нашей эры вместо армии с императором династии Цинь, впервые были захоронены не живые люди, а их терракотовые копии. Историки считают, что это был значительный и прогрессивный гуманистический шаг в истории всего человечества.

Устанавливая в саду «свою» терракотовую (правда синего цвета) армию, Жозе Берарду молчаливо напоминает о том, что уже двадцать два века назад было принято решение о прекращении уничтожения людей, в угоду традиции. Однако, в нашем просвещенном двадцать первом веке, в силу варварских традиций, продолжается уничтожение великих произведений искусства, созданных человечеством.

Всего в парке установлено семьсот солдат, сделанных в натуральную величину. Терракотовая армия в саду Будд разделена на две группы: одна часть – ниже точки обзора, вторая – выше на холме. Необычные ощущения сменяют друг друга в зависимости от того, где находится зритель: во главе армии, либо перед вооруженным войском. Вся эта армия в саду Будды выкрашена в ярко-синий цвет.

Вторая часть сада, принадлежащего Жозе Берарду — африканская. Побывав в саду Будды, мы впервые, к своему стыду, узнали о существовании такого огромнейшего пласта общемировой культуры, как скульптура народа шона, который проживает на территории Зимбабве, и более тысячи лет создает из камня необычайной красоты скульптуры. Оказывается, что народ Зимбабве на протяжении многих веков славится своими талантливыми резчиками по камню.

Ведь даже на национальном флаге страны изображена каменная скульптура птицы Хунгве, найденная в каменных руинах древнего южноафриканского города. Историки называют эти руины – «Большой Зимбабве». Скульптура птицы была найдена в 1871 году. Она была выполнена древними мастерами из талькохлорита, который еще называют мыльным камнем.

«Ренессанс» зимбабвийского искусства, состоялся примерно на рубеже 50 — 60-х годов прошлого века. Вдруг, с головокружительной скоростью безвестные мастера из «самого сердца Африки», начали получать мировое признание, и были включены в «десятку» лучших скульпторов современности.

Среди ценителей искусства стал широко известен знаменитый глухонемой скульптор Готфри Кутутва, ваяния которого явились единственным способом общения с окружающим миром.

Современная скульптура Зимбабве глубоко укоренена в культуре народа — его понимании прекрасного, верованиях, мифах, преданиях, древней скульптурной традиции Шона. Мастера-скульпторы «второго» и «третьего» поколения с младых ногтей впитали от отцов и дедов не только знание народных легенд, но и навыки ваяния. Образы приходят к художнику извне, из народной памяти и снов. Нередко он еще и мастер слова, искусный народный сказитель.

Искусствоведы утверждают, что одной из причин появления среди коренного населения, талантливых резчиков по камню, являются уникальные природные ландшафты, которые присущи природе Зимбабве.

Здесь порою кажется, что скульпторы и природа соревнуются в мастерстве. Повсюду в Зимбабве можно встретить фантастические нагромождения огромных камней, скалы, искусно обточенные дождем и ветром. Из кактусовых зарослей вдруг вырастают природные каменные буйволы и носороги, расправляют крылья неведомые птицы, готовятся к прыжку чудовищные лягушки.

В разломах скал солнце неожиданно высвечивает хороводы великанов, держащихся за руки, и одинокие фигуры застывших стражей каменного мира.

Возникает вопрос: кто кого копирует? Природа ли сообщает таинственную творческую силу мастерам, или же сама, завидуя им, пытается повторить их лучшие произведения? А быть может, странные фигуры — создания современных мастеров — доносят до нас отзвуки неведомой древней культуры?

Зимбабвийские художники работают с уникальными разновидностями серпентина из местных месторождений. Основным цветом камня является зеленый и все его оттенки. Кроме серпентина мастера используют светло-зеленый и белый опал, сиреневатый и желто-зеленый кобальт.

Настоящий скульптор, как считают зимбабвийцы, должен не только обладать талантом, но и знать секреты общения с камнем. Мастер разговаривает с бесформенной пока глыбой, передает ей свою идею, советуется, с чего начать, и с беседой проникает в самую суть камня.

Старейший мастер Томас Мукаробгва так рассказывает о том, как он начинает новую скульптуру:

— Идея появляется внезапно, но чаще всего, когда я уезжаю из города: среди каменных построек очень трудно уловить знамения духов. В деревне все родное, близкое, сама земля питает меня образами. Но и после того, как идея воплотилась в образ, я не берусь сразу за инструмент. Я выбираю камень и долго советуюсь с ним; он должен одобрить мою идею. Его согласие заметно сразу — я вижу свою скульптуру, проступающую сквозь внешнюю бесформенность. И тут можно приступать к работе.

Среди нас, резчиков, существует поверье, что камень только тогда разрешит снять с себя все скрывающие скульптуру одежды, если во время работы относиться к нему с должным уважением и даже почитанием. Если допустить хоть чуть-чуть фамильярности или пренебрежения — все кончено: камень никогда не раскроется до конца. Может, конечно, что-то получиться, но уже совсем не то, что задумал.

Если скульптура удалась, мастер не стесняется похвалить самого себя. Не знают здесь и ревности к коллегам.

«Мы постоянно обмениваемся идеями. Наша цель — не обойти друг друга, а создать что-то новое. Если я вижу красивую скульптуру, то для меня неважно, кто ее автор. Я наслаждаюсь ею и радуюсь, что мой товарищ сумел передать камню то чудо, которое открылось только ему. Через работы друг друга мы познаем себя и окружающий мир».

«И сами наши скульптуры, и вдохновение, которое приходит внезапно, — это все подарки духов, — признаются мастера. — Иногда духи сами создают из камня огромные скульптуры. Ученые люди скажут, что эти удивительные по форме скалы, в которых каждый увидит животное, человека или духа, — результат действия ветра, дождя и времени. Может, так оно и есть. Но для нас эти застывшие в камне образы — дело рук добрых духов».

Таким образом, художники народа шона твердо убеждены в том, что каждый камень имеет свой дух, который влияет на то, что из него получится и процесс создания очередного произведения называют «освобождением духа камня».

Вот так, мы расширили свой кругозор, ознакомившись с образцами скульптур народа Зимбабве.

На территории парка также располагаются и современные скульптуры. Многие художники по камню дарят Саду свои работы, в надежде, что они будут там размещены. Как правило – размещают.

Жозе Берарду лично выбирает коллекционные экспонаты. Среди них имеются экспонаты таких именитых скульпторов, как Джоана Васконселос, Александр Колдер, Фернандо Ботеро, Линн Чедвик, Аллен Джонс и многие другие.

Конечно, экспозиция современной скульптуры в саду Будды, вызывает наибольшее количество вопросов и яростных споров. Особенно это касается людей старшего возраста, которые привыкли к тому, что ранее скульптура воспринималась как дополнение к другому искусству – архитектуре. Иными словами, многие готовы допустить наличие атлантов и кариатид, подпирающих фронтоны зданий, и скульптуры Летнего сада, по которому няня выгуливала Пушкина.

И в этом плане экспонаты современной скульптуры сада Будды ломает все стереотипы. Ведь исторически любую скульптуру определяли два ее основных элемента — масса и пространство. В парке Жозе Берарду эти элементы утрачивают свое былое значение.

Монолитные формы уступают место легким и прозрачным конструкциям из всевозможных материалов, которые позволяют скульптору запечатлеть эффект движения в пространстве.

Ряд скульптур сегодняшнего дня, находящиеся в парке, предполагают раскрытие натурального цвета используемых материалов. В то же время некоторые скульптуры покрыты яркими цветами, иногда далеко не природных оттенков, что, на самом деле, является продолжением тех или иных исторических традиций.

Все это говорит о переплетении практических и художественных функций. Действительно, эта грань достаточно подвижна. Ведь скульптурная техника широко применяется в дизайне, например, при разработке корпуса нового автомобиля.

На наш взгляд, многие современные скульптуры явно провоцируют, намеренно стараются вызвать чувство недоумения и растерянности. Стараясь быть объективным, понимаешь, что хорошо бы получше знать о том или ином скульпторе сегодняшнего дня. Почему он выражает свою идею именно таким образом? Есть ли глубинная культурная связь между эпохами, и в чем она выражается?

В азиатской части сада мы видели множество скульптурных изображений мифических богов со многими руками. И вдруг в модерновой части сада бросается в глаза достаточно монументальная девица с четырьмя руками. Есть ли здесь какая-либо преемственность? Без достаточной подготовки, ответить на эти вопросы достаточно трудно.

И подобных вопросов возникает очень и очень много. Однако, может быть именно в этом и заключается главная особенность парка? Ведь он никого не оставляет равнодушным! И даже человек с радикальными взглядами, легко найдет в этом саду композицию, милую его сердцу.

В целом, парк спроектирован так, что постоянно оказываешься в разных тематических зонах. То спускаешься вниз к пруду, то поднимаешься на холмы. Каждый раз панорамы принимают все новый вид, заставляя тебя по-иному взглянуть на мир.

Конечно, сколько людей, столько и мнений! Некоторые утверждают, что в Саду слишком велико количество скульптур, а сам парк размещен нелогично. Хотя, с другой стороны, видели ли вы два одинаковых парка? А талантливый парк всегда вызывает споры и различные суждения. Что касается нас, то мы были восхищены всем этим великолепием!

Отрадно и то, что в саду Будды активно продолжается обустройство новых территорий. В день нашего посещения, там работала строительная техника. Судя по панораме, к освоению предполагается еще несколько гектаров земли.

И вся эта благородная работа осуществляется лишь благодаря энергии неординарного человека, сына португальского народа Жозе Берарду. Пожалуй, на этом, наши размышления о великолепном португальском саде, мы и завершим.

Что касается следующей, сорок пятой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Тыквенные. Мы вновь вернемся к хрущевским временам, и расскажем о нашем детском символе лучезарного будущего – грандиозном и ослепительном Дворце Советов. Глава будет называться: «Семейство тридцать четвертое – Тыквенные, или про Храм, Дворец и бассейн».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство бегониевые. – М.: Просвещение. 1981. С. 63.

[3] Эпифиты – растения, произрастающие, или постоянно прикрепленные на других растениях (форофитах), при этом не получающие от форофитов никаких питательных веществ.

[4] Ампельные растения или ампели – декоративные представители, которые выращивают в подвесных горшках, корзинах, вазах. Название «ампельные» произошло от латинского слова «Ampella», которое переводится на русский язык, как «маленькая бутылка».

Семейство тридцать второе – Бересклетовые, или про гонку за Америкой…

Бересклета глазки  

смотрят удивленно,

На шальные краски

ясеня и клена.         

На костер калины,  

на озябший груздь.

Осени картины        

навевают грусть.     

Иосиф Бобровицкий

Бересклет – отличный декоратор. И даже в унылые, зимние месяцы, бересклет великолепно смотрится на фоне тусклых, сбросивших листву, растений.

Научное название бересклета – euonymus, основано на латинском названии, восходящем к греческим «хорошо» и «имя». То есть это растение с «хорошим именем», «славное».

У славян бересклет имеет множество народных названий. Согласно словарю Даля, наш милый бересклет может носить и такие названия: бересдрен, брухмеля, мересклет, кислянка, козлянка, жигалок, куриная слепота, божьи глазки, волчьи серьги или же слепокурник. Как видите, народная фантазия достаточно обширна!

А теперь немного теоретической ботаники. Согласно ботанической классификации APGIII[1], семейство Бересклетовые относится к порядку Бересклетоцветные, который, в свою очередь, входит в неформальную ботаническую группу «Эурозиды I». В указанный порядок входят следующие семейства: Бересклетовые, Белозоровые и Лепуропеталоновые. Нас, в данном случае, интересует исключительно семейство Бересклетовые.

Бересклетовые по числу родов (около семидесяти пяти) и видов (около 1150) входят в ряд крупных семейств цветковых растений Данное семейство ученые подразделяют на пять подсемейств: бересклетовые, триптеригеевые, кассиновые, кампилостемоновые и гиппократеевые.[2]

К подсемейству триптеригеевые относятся пять небольших родов, распространенных в Центральной и Южной Америке и на Мадагаскаре. К отличительным особенностям триптеригеевые относятся их нераскрывающиеся коробочки.

Что касается семейства кассиновые, то они распространены в основном в Южной Африке.

Кампилостемоновые представлены единственным родом кампилостемон, насчитывающим около двенадцати видов, обитающих в тропической Западной Африке.

Подсемейство гиппократеевых, включает восемнадцать родов и более трехсот видов, распространенных в тропических областях Южной Америки и Индии, и Юго-Восточной Азии.

Ранее перечисленные подсемейства для нас являются полнейшей экзотикой. Поэтому, все свое внимание мы сосредоточим на подсемействе бересклетовых.

Это подсемейство включает более половины родов и около двух третей видов всего семейства бересклетовых. Сюда относятся наиболее типичные для семейства роды, в том числе и произрастающие на территории России бересклет и древогубец.

Бересклет – в основном небольшой кустарник. Однако, встречается и лазающий представитель бересклета, способный подниматься по стволам и кронам деревьев на большую высоту. Для лазания у него имеются специальные приспособления в виде плетеобразных, часто не несущих ни листьев, ни цветков, побегов, плотно обнимающих ствол дерева – опоры. Иногда такие «объятия» стоят жизни опоре-хозяину.

Отсюда, видимо, и одно из названий рода — древогубец. Цветки бересклетовых обычно мелкие и невзрачные, за редким исключением бледно окрашенные. Но будучи собранными в сложные, часто многоцветковые соцветия, они заметно выделяются на темно-зеленом фоне листвы.

Бересклет зацветает в апреле месяце, примерно с распусканием ландышей. В это время в пазухах листьев образуются полузонтики из небольших, малозаметных, невзрачных цветов. Каждый цветок снабжен четырьмя округлыми лепестками красно-бурого или зеленоватого цвета. Они распростерты в одной плоскости. Цветки бересклета кажутся неживыми, сделанными из воска. Они издают специфический «мышиный» запах.

Опыляется бересклет мелкими насекомыми – мухами, муравьями, питающимися легкодоступным нектаром.

Древесина многих бересклетовых очень красивого цвета и рисунка, обладает высокими механическими качествами.

Еще в древние времена люди стали использовать древесину бересклетов. Из нее изготовляли мелкие поделки: веретена, вязальные спицы, сапожные гвозди и шпильки. Не случайно английское, французское и итальянское название бересклета образованы от слова «веретено». Древесина бересклетов шла и на изготовление чубуков, клавиш для роялей и типографских клише.

Во Франции из древесины бересклета европейского раньше добывали уголь, предназначенный для изготовления пороха, а также для так называемых тушевальных карандашей, высоко ценимыми художниками и поныне.

Почти все виды бересклета ядовиты. Это обстоятельство породило народную легенду. Говорят, что ядовитым, бересклет сделала некая колдунья, обидевшись на людей. Однако, потом совесть все же у нее проснулась, и она превратила бересклет в лекарственное растение. А сама колдунья, после всех этих проделок, превратилась в малиновку – серенькую птичку, которая не отравляется плодами этого красивейшего растения и распространяет его: съедает плод, семечко в скором времени оказывается в земле и на этом месте появляется очаровательный кустик бересклета.

Существует и другая легенда о бересклете. Во время сотворения растительного мира богиня Флора потеряла брошь с цветами с платья и сережку из ушей. Она не стала искать свои украшения, а превратила их в растения: одно — с мёртвыми цветками из броши, другое — с сережками. И в наказание за то, что потерялись, сделала растения ядовитыми.

И брошь, и сережка потерялись в одном месте, поэтому и появился на свет бересклет, у которого весной появляются мертвые восковые цветы, а осенью — ягоды-сережки.

Говоря о бересклетовых, нельзя не упомянуть о некоторых химических веществах, содержащихся в коре и корнях ряда представителей семейства.

Так, в 1931 году советский ученый Г.Г. Боссе обнаружил в бересклетовых полимерное соединение изопренового ряда, называемое гута, которое в смеси со смолами дает гуттаперчу – вещество, близкое по своим свойствам к натуральному каучуку.

Но, в отличие от каучука, гуттаперча лишена эластичности и размягчается лишь при нагревании. В прошлом веке, до широкого внедрения синтетических материалов, гуттаперчу в больших количествах употребляли, как изоляционный материал в электротехнической промышленности.

Изоляция, полученная на основе бересклета, не подвергается разрушению в морской воде, устойчива к воздействию кислот, поэтому применялась для покрытия подводных кабелей.

В завершении нашей «ботанической» части, приведем пару стихотворений, посвященных бересклету:

Поэтесса Елена Матвиенко написала вот такое стихотворение, называемое «Бересклет»

Вот и закончилось лето.
Ночи мои холодны.
Алым кустом бересклета
Осень вторгается в сны.

Дарит цветные мониста
Из ядовитых плодов.
Кожица их багряниста,
Привкус коварно-медов.

Лучше бы пластырем рдяной
Мокрой кленовой листвы
Осень заклеила раны
И загрубевшие швы.

Вместо украденной веры –
Черною вмятиной след.
Брошу малиновкам серым
Бусы твои бересклет.

А вот стихи поэта Анатолия Поперечного:

Догорает бересклет,
Стынет роща-звонница.
На листве, опавшей след,
  Лисий след бессонницы, -
По росе, по холодку,
По грибной по сырости,
На опушку, к ручейку,
К солнцу,
К его милости.
Чтобы лапушки у пней
Отогреть, как водится,
Ей, бессоннице моей,
Утренней затворнице…

А теперь вновь окунемся во времена нашего детства, в конец пятидесятых годов прошлого века. Вновь вернемся в эпоху Хрущева. Подчеркнем одну из характерных его особенностей – Никита Сергеевич обладал уникальным талантом по развертыванию всяческих кампаний. Мы уже вспоминали «целинную» кампанию, за которую отец Валентины Михайловны – Михаил Куприянович, получил заслуженную медаль. Мы упомянули новогодний костюм «Царица полей» для девочки Валентины, который являлся отблеском хрущевской кукурузной кампании.

Поэтому, логичным было бы вспомнить и еще об одной звонкой затее Никиты Сергеевича. В двадцать первой главе наших записок мы упоминали о медали «За трудовое отличие», которой был награжден отец Евгения Георгиевича – Георгий Иванович. А в связи с чем произошло это награждение? Ведь на целину Георгий Иванович не ездил и подвигов в выращивании четырехметровой кукурузы не совершал.

А все дело в том, что 1957 год оказался для сельского хозяйства Кубани «звездным» годом. Его итоги оказались ошеломляющими: планы заготовок и закупок молока были выполнены Краснодарским краем на 150 процентов, мяса — на 154, яиц — на 186. Свинины было сдано в три раза больше, чем предусмотрено планом.

И, по мнению Хрущева, Кубань показала достойнейший пример того, как надо догонять Америку. Этот успех надо было продемонстрировать всей нашей стране. Поэтому, в октябре 1957 года Кубань была награждена орденом Ленина.

Около пяти тысяч тружеников села Краснодарского края были награждены орденами и медалями. В числе этих пяти тысяч человек был и Георгий Иванович, который получил медаль «За трудовое отличие». Мы упоминали об этом событии в двадцать первой главе наших записок. В то время Георгий Иванович работал директором Каневской сельскохозяйственной школы и занимался подготовкой кадров среднего звена. Работал он самоотверженно, не покладая рук, за что Родина по достоинству оценила его труд.

В частности, Евгений Георгиевич вспоминает:

«Во второй половине 50-х годов наша семья проживала в станице Каневской, Краснодарского края, по адресу: улица Ярмарочная, 123. Помнится, что перед домом была площадь (или пустырь), на другой стороне которой находилась сельскохозяйственная школа. У нас даже сохранилась небольшая фотография, где изображена эта школа.

Школа считалась одной из лучших в крае. Сохранилось фото, когда отец взял меня на какой-то праздник (судя по всему — это была ранняя осень), который отмечался в школе. Отец изображен в шляпе и серой сорочке. Рядом стою я. Из Краснодара приехал какой-то начальник. Он изображен правее — в светлом костюме и шляпе.

Было торжественное собрание, на котором рассказывали о том, что мы скоро перегоним Америку. Особо подчеркивалось, что наша доблестная Кубань в скором времени обязательно обойдет какую-то Айову, которая находится в далекой Америке, по производству мяса и молока.

Говорили о том, что выпускники школы будут работать на самых передовых в мире сельскохозяйственных предприятиях. Там будет самая лучшая в мире механизация и автоматизация труда. Все это позволит достичь полного изобилия всех продуктов в нашей стране. Затем начальник вручал грамоты и объявлял благодарности.

После торжественного собрания был концерт — учащиеся читали стихи и пели песни. В школе был организован талантливый театральный кружок. Отец уделял ему большое внимание. Наверняка он бы с удовольствием участвовал в нем, но положение начальника не позволяло ему это делать. В тот день зрителям был показан небольшой спектакль по рассказу Антона Павловича Чехова «Злоумышленник». До сих пор помню, что откручивать гайки с полотна железной дороги — это нехорошо. И я, за свою, более чем семидесятилетнюю жизнь, этого никогда не делал»!

В то время Краснодарский край возглавлял Дмитрий Степанович Полянский – человек неординарный, прекрасный руководитель и организатор. В 1958 году ему был всего лишь сорок один год! Именно при нем возникла идея о том, что Кубань должна догнать и перегнать американский штат Айова.

Ведь по почвенным и климатическим условиям Айова схожа с Кубанью. Вот только результаты труда у них разные. Мясом и молоком этот штат кормил десятую часть населения США, хотя в нем проживала лишь одна шестидесятая часть населения страны.

Кубанцы заметно отставали по всем показателям. Но именно эту идею — догнать и перегнать Айову — Дмитрий Полянский решил наполнить реальным содержанием. С практиками, учеными и специалистами он прикинул, к какому году, исходя из местных условий, удастся обойти соперников по соревнованию из Айовы. По всем наметкам выходило: к 1961 году.

Конечно, всем известна магия цифр. Конечно, если каждый год удваивать производство, то уже через три года ты будешь производить любой продукции в ВОСЕМЬ раз больше, нежели это было первоначально! Помните притчу про мудреца, который попросил султана каждый раз удваивать число зернышек на шахматной доске? Эта затея закончилась для султана полным фиаско!

К счастью, Полянскому не пришлось побыть в роли того султана, кратно прибавляющего в результатах и с тревогой ждущего пресловутого шестьдесят первого года, ибо милость Хрущева была буквально сказочной. Буквально через три месяца после окончания «звездного» 1957 года, Дмитрий Степанович отбыл в Москву. Его карьерный рост оказался головокружительным, поскольку Полянский возглавил Совет Министров РСФСР. Это был огромнейший карьерный взлет![3]

О временах, когда Краснодарским краем руководил Дмитрий Полянский, Евгений Георгиевич вспоминает:

«Где-то во второй половине пятидесятых годов, отец принес из сельхозшколы, на выходные, свежий журнал «Огонек». На лицевой обложке журнала было яркое изображение кубанской колхозницы, а в самом журнале была напечатана огромная статья про нашу Кубань. В публикации была упомянута наша родненькая станица, другие районы нашего края, хвалебные отзывы о Дмитрии Полянском.

В семейном кругу, мы читали эту восхитительную статью, где черным по белому было написано, что скоро на Кубани наступит продуктовое изобилие. Равно, как и во всей нашей огромной стране.

У памяти удивительные свойства. Я не помню – куда положил вчера необходимые мне документы, а этот прекрасный, пахнущий свежей типографской краской журнал, помню спустя более шестидесяти лет!

Сейчас, благодаря всемогущему Интернету, мы сравнительно легко нашли тот журнал, и вновь, уже в электронном виде, «пролистали» его. Как оказалось, это был сентябрьский журнал «Огонек», номер тридцать шесть, за 1957 год. А статья называлась – «Как Кубань догоняет Айову». Основной акцент в статье исходил из того, что Краснодарский край вызвал американских фермеров на соревнование и решил обогнать штат Айова по производству молока и мяса на каждые сто гектаров сельскохозяйственных угодий.

Примечательно, что в статье приведена любопытная таблица, говорящая о стартовых условиях этого соперничества, о котором тамошние фермеры даже не догадывались. А статистика говорила следующее: Кубань в 1956 году произвела 48 центнеров мяса на сто гектар сельхозугодий, в то время как в Айове этот показатель в 1954 году составлял 195 центнеров.[4] Как видите, разница не на сорок процентов, а в четыре раза!

Однако, это не мешает бравурному настрою популярного журнала: «Не смущают кубанцев эти цифры, не смущают даже с учетом того, что за три года и Айова, возможно, продвинулась вперед. Они полны решимости обогнать Айову».[5]

И далее в статье, на многих страницах, рассказывается о том – какие замечательные сельскохозяйственные коллективы трудятся на благодатной Кубани.

Как уже о деле решенном, в публикации констатируется:

«К 1960 году кубанцы по всем категориям хозяйств дадут 203 центнера мяса и 529 центнеров молока на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий.

За эти годы на Кубани значительно увеличится поголовье коров, свиней, овец, будут выведены миллионы кур, уток, гусей, индеек».[6]

Вот такая статья, в духе лакировочного фильма «Кубанские казаки» вспомнилась нам. Цифры там давались заоблачные – всего лишь за три года важнейшие показатели должны возрасти в три, либо четыре раза. При этом показатели роста производительности труда тщательно замалчивались.

И все же — почему же была так щедро оценена вся эта гонка Краснодарского края за пресловутым штатом Айова?

А все дело в том, что в этом удивительном 1957 году происходили странные события, слабо увязанные с реальным положением дел в стране.

Уже, когда была поднята целина и на всех побережьях Баренцева и Чукотского морей «росла» кукуруза Никита Сергеевич Хрущев выступил еще с одной инициативой. В мае 1957 года на сельскохозяйственном совещании в Ленинграде он выдвинул новую невыполнимую задачу — «В ближайшие годы догнать и перегнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения». Он почему-то полагал, что первые, крайне сомнительные успехи в освоении целины, позволят решить эту архиважную задачу и уже к 1960 году в 3,5 раза увеличить производство мяса и догнать Америку по всем этим показателям. Повторяем для тех, кто не понял: в три с половиной раза! Всего лишь за три года!

Такая оторванность от жизни потрясает любого экономиста. Но это действительно так, и об этом совершенно серьезно говорят партийные документы тех лет. При этом, ограниченная постановка задачи была обусловлена всего лишь тем обстоятельством, что совещание было сельскохозяйственным. На самом деле Хрущев имел в виду догнать и перегнать США во всех областях народного хозяйства.

Задав координаты гонки, Хрущев де-факто нарушил два табу: он признал, что СССР отстает от США, и что целью советской системы становится — хотя бы отчасти – удовлетворение материальных потребностей граждан.

Громогласно провозгласив кампанию в «догонялки», Хрущев как бы открыл постыдную правду. Сказать такое про наше отставание, никто бы никогда не посмел. Не случайно весь пафос XIX съезда партии, состоявшегося в октябре 1952 года свидетельствовал о лидерстве Советского Союза по сравнению с иными загнивающими капиталистическими странами.

Вот, например, фрагмент отчетного доклада с которым выступил секретарь ЦК ВКП (б) Георгий Маленков:

«Общая картина мирового экономического положения в настоящее время характеризуется наличием двух линий развития.

Одна линия – это линия непрерывного подъема мирной экономики в Советском Союзе и странах народной демократии, экономики, не знающей кризисов и развивающейся в интересах обеспечения максимального удовлетворения материальных и культурных потребностей общества.

Другая линия – это линия экономики капитализма, производительные силы которого топчутся на месте, экономики, бьющейся в тисках все более углубляющегося общего кризиса капитализма и постоянно повторяющихся экономических кризисов.

Как видно из приведенной таблицы, объем промышленного производства в СССР в 1951 году составил 1266 процентов по отношению к 1929 году, то есть увеличился за этот период почти в 13 раз. Советская промышленность в послевоенный период, как и до войны, неуклонно идет по восходящей линии, на основе развития мирного производства.

Также видно, что в Соединенных Штатах Америки промышленное производство за период с 1929 года по 1939 год топталось на одном месте; оно затем поднялось лишь за счет резкого увеличения военного производства во время второй мировой войны, потом значительно снизилось и поднялось снова только в результате развертывания войны против корейского народа и перехода к усиленной гонке вооружений и выросло в связи с этим в 1951 году вдвое по сравнению с 1929 годом.

Промышленная продукция Англии выросла за этот же период лишь на 60 процентов, а в ряде других капиталистических стран Западной Европы промышленность все еще топчется вокруг уровня 1929 года».[7]

Как видите, нет даже намека на какое-либо отставание, которое следовало бы преодолевать. Лаврентий Берия, выступавший на том же съезде, еще выше поднимает планку развития советской экономики:

«История показывает, что за 35 лет Советской власти наша страна достигла такого промышленного прогресса, для достижения которого капиталистическим странам потребовались столетия. Если СССР за годы Советской власти увеличил свое промышленное производство в 39 раз, то Англии на увеличение промышленного производства во столько же раз понадобилось 162 года (с 1790 г. по 1951 г.), а Франция за последние 90 лет увеличила свое промышленное производств всего лишь в 5,5 раза. Что же касается Соединенных Штатов Америки, то за последние 35 лет они увеличили производство промышленной продукции только в 2,6 раза.[8]

Как видите, все экономики зарубежных стран работают крайне неэффективно. И лишь СССР показывает замечательные результаты на фоне загнивающего Запада.

И вот, с момента проведения последнего сталинского съезда прошло чуть более четырех лет, слегка приподнялся сталинский железный занавес и советские люди с удивлением и грустью обнаружили, что на капиталистическом Западе живут лучше, чем в стране победившего социализма. Хотя у народа не было достоверной информации о том, что делается в Америке, все-таки люди догадывались, что американцы живут намного зажиточней.

Символом чужого, но привлекательного мира стала главная цитадель империализма — Соединенные Штаты, чаще именуемые просто Америкой. Обогнать злодейскую заокеанскую державу по всем мыслимым направлениям означало для Хрущева окончательно доказать преимущества планового хозяйства и правильность избранного пути.

Ведь, как бы не рассказывали на сталинском XIX съезде, что у нас все распрекрасно, дух гонки за Америкой незримо витал над страной победившего социализма. Давайте вспомним пролетарского поэта Владимира Маяковского, который в 1929 году писал:

                 «Буржуи,

                                дивитесь

                                              коммунистическому берегу –

                   на работе,

                                  в аэроплане,

                                                     в вагоне

                   вашу

                          быстроногую

                                              знаменитую Америку

                   мы

                      и догоним

                                    и перегоним».[9]

А вот что писали в 1935 году сатирики Илья Ильф и Евгений Петров завершая свою, в последующем запрещенную книгу «Одноэтажная Америка»:

«В основе жизни Советского Союза лежит коммунистическая идея. У нас есть точная цель, к которой страна идет. Вот почему мы, люди, по сравнению с Америкой, покуда среднего достатка, уже сейчас гораздо спокойнее и счастливее, чем она – страна Моргана и Форда, двадцати пяти миллионов автомобилей, полутора миллионов километров идеальных дорог, страна холодной и горячей воды, ванных комнат и сервиса. Лозунг о технике, который решает все, был дан Сталиным после того, как победила идея. Вот почему техника не кажется нам вышедшим из бутылочки злым духом, которого в эту бутылочку никак нельзя загнать обратно. Наоборот. Мы хотим догнать техническую Америку и перегнать ее.[10]

Однако, это были мечты поэтов и писателей. Вместе с тем, политика – это искусство возможного. И каждый лидер должен объективно оценивать потенциал того механизма, который дан ему в управление. Чем была вызвана подобная эйфория у Никиты Сергеевича? Быть может талант Сергея Павловича Королева в ракетно-космической отрасли дал повод автоматически экстраполировать наше лидерство на все иные отрасли народного хозяйства? Ведь вскоре, после запуска первого спутника Земли, Хрущев объявил, что СССР «обогнал ведущую капиталистическую страну – США – в области научно-технического прогресса». А затем добавил: «Теперь уже США думают, как им догнать Советский Союз…».[11]

Неадекватность советского лидера особенно проявилась на американской выставке в Сокольниках летом 1959 года. Там Никита Хрущев лично вступил в препирательства с тогдашним вице-президентом США Ричардом Никсоном. Вице-президент доказывал, что Америка превзошла Россию в цветном телевидении, а Хрущев упорно повторял: «Нет, у нас цветное телевидение лучше!» и при этом заливисто хохотал. Вот такое у него было представление о техническом потенциале собственной страны.

Именно в ходе дискуссии с Никсоном на выставке Хрущев произнес свою ставшую чрезвычайно известной в Америке фразу «Мы вам еще покажем кузькину мать!», которая стала символом экономической и политической гонки СССР и США.

Советские граждане на той выставке имели возможность ознакомиться с предварительными результатами этой гонки. Очевидцам больше всего запомнилась очередь за бесплатным напитком pepsi-cola. К отстоявшему очередь и выпившему стакан американского напитка бросались другие советские граждане с вопросом: «Ну как?» — «Гадость!» — категорически заявлял дегустатор и тут же бежал в конец очереди, чтобы попробовать еще раз.

Попробовал заморский напиток и советский лидер. Следом потянулось и его окружение. А фотографы щелкали затворами, как заведенные. Уж они то понимали, какая при этом делается реклама!

Правда, сын Хрущева вспоминал, что «дегустаторы из Кремля», понизив голос до шепота, говорили друг другу, что заморский напиток пахнет как вакса. Отзываясь на это эпохальное событие, поэт Евгений Рейн писал:

В Сокольниках среди осин
Стоял американский купол,
Набитый всем, от шин до кукол,
Я там бывал, бродил и щупал,
И пил шипучий керосин.

Вот так романтично, со стаканчиком в руках, начиналось соревнование Советского Союза и далекой Америки. Знать бы и ведать чем это закончится, то может быть Никита Сергеевич и не прикоснулся к этому проклятому напитку. Ибо, по своим последствиям, оказался он гораздо хуже привычной нам водки…

Вскоре после выставки Никита Хрущев отправился в США и там разъяснил непосредственно американцам смысл гонки. 24 сентября 1959 года в Питтсбурге он заявил: «У нас в стране стал сейчас очень популярным лозунг: «Догнать и перегнать Соединенные Штаты». Некоторых из ваших соотечественников этот лозунг даже испугал, они увидели в нем угрозу для Америки. Но какая же здесь «угроза» для вас, американцев? Наши экономические интересы нигде не сталкиваются… Мы постоим за себя, за свою родину и уверены, что догоним и перегоним вас… Мы предупреждаем вас, как честные партнеры по соревнованию, подтягивайтесь, иначе вы можете оказаться за нашей спиной.

Сейчас мы уже кое в чем догоняем вашу страну. Если говорить образно, у нас идет перекличка свистками. Наш свисток вы слышите все громче и ближе. С каждым годом он будет слышнее. И недалек тот день, когда мы с вами поравняемся на одной и той же станции, поприветствуем вас и двинемся дальше. Но впереди будем уже мы, а не вы. Не мы будем следовать за вами, а вы за нами».[12]

А в выступлении советского лидера по американскому телевидению 27 сентября говорилось: «Учтите, что среднегодовые темпы роста промышленности в Советском Союзе в три-пять раз выше, чем у вас. Поэтому в ближайшие 10-12 лет мы превзойдем Соединенные Штаты как по абсолютному объему промышленности, так и по производству на душу населения. А по сельскому хозяйству эта задача будет решена значительно раньше».

Вот такими были заявления советского лидера. В ответ на яркие лозунги, в стране начали массово выпускать различные труды, которые «научно» обосновывали высказывания Никиты Сергеевича.

Одну из таких знаменательных книг мы нашли благодаря нашей дочери Марии, работающей в Кубанском государственном университете. Это эпохальное произведение называется «Когда СССР догонит и перегонит США» и по-пролетарски четко и ясно отвечает на поставленный вопрос.

Автору книги вероятно не дают покоя лавры великого Галилея, сказавшему после суда инквизиции знаменитую фразу: «И все-таки она вертится»! Поэтому Тихон Гаврилович, в том же стиле безапелляционно утверждает:

«- Догнать и перегнать Соединенные Штаты Америки по производству продукции на душу населения…

Кто победит в этом соревновании?

Советский народ твердо и уверенно заявил, что он одержит победу. И это так же верно, как то, что за ночью следует день».[13]

Каково?! Вполне в духе знаменитого итальянского астронома.

В отличие от других сомневающихся гнилых интеллигентов, что-то бормочущих о факторах производительности труда, Тихону Гавриловичу все ясно, он дает уверенный, научно-выверенный ответ:

«Таким образом, 1970 год – вот вероятный срок выполнения нашей страной основной экономической задачи. К этому времени, а может быть и раньше, Советский Союз, обогнав США и все другие капиталистические страны, займет первое место в мире как по абсолютному объему производства, так и по производству продукции на душу населения. Это будет всемирно-историческая победа социализма в мирном соревновании с капитализмом на международной арене».[14]

Вот на таких и аналогичных лозунгах и научно-выверенных трудах, страна прожила несколько лет, пока не наступило глубочайшее разочарование.

Самым показательным примером всей этой хрущевской авантюры про «догонялки» с Америкой, стала печально знаменитая «рязанская эпопея». Любому специалисту было понятно, что резкое увеличение поголовья мясного скота, во-первых, требует значительных капитальных затрат. Взять деньги можно было лишь у тяжелой промышленности и оборонки. Однако делиться никто не хотел: либо мясо, либо скорейший запуск Гагарина в космос. Выбрали Гагарина, поэтому селянам достались лишь звонкие лозунги.

Во-вторых, чтобы вырастить элитное, высокорентабельное поголовье требовалось время. Порядка пяти – семи лет. Как говорил тот же конструктор Королев, который забрал деньги на Гагарина: «Если собрать девять беременных женщин, ребенок все равно не родится через месяц»!

Однако Хрущеву был нужен быстрый результат и яркий показательный пример для всей страны. Такой человек, способный в разы увеличить производство мяса, и тем самым обеспечить нужный пример и результат был найден. Им оказался первый секретарь Рязанского обкома партии Алексей Николаевич Ларионов. Вероятно, ему не давали покоя лавры нашего лидера Краснодарского края – Полянского Дмитрия Степановича, с его головокружительным карьерным ростом.

В свою очередь, Хрущев умело сыграл на амбициях Ларионова. Взяв с Ларионова твердое партийное слово о выполнении архиважного задания, Хрущев пообещал ему должность председателя Советов Министров РСФСР![16] Должность, которую в то время занимал Полянский, и который постепенно уже начинал раздражать Хрущева. Забегая вперед скажем, что вероятно поэтому Дмитрий Степанович принял участие в антихрущевском заговоре в 1964 году.

Однако вернемся к Ларионову, который пообещал в течение 1959 года резко увеличить производство мяса в убойном весе в 3,5 раза и поставить государству не 48 тысяч тонн, как в прошлом году, а 150 тысяч тонн.[17]

В середине февраля 1959 года Хрущев лично посетил Рязань, где на совместном заседании обкома и областного совета отметил «замечательные организаторские способности и коммунистическое понимание долга товарища Ларионова».[18]

Понятно. Что после такого «пиара» рязанский почин был подхвачен многими первыми секретарями, в том числе и нашего Краснодарского края – Матюшкиным Дмитрием Михайловичем

В декабре 1959 года, Рязанская область, как и обещала, троекратно перевыполнила план и поставила в общесоюзный фонд 150 тысяч тонн мяса, за что ее руководитель удостоен звания Героя Социалистического труда. На радостях Ларионов пообещал уже в следующем году дать еще больше мяса – не менее 180 – 200 тысяч тонн!

Чем же закончилось это «Рязанское чудо»? Тем, чем и заканчивается любая банальная афера. Как выяснилось позже, в основе «трудового подвига» рязанцев лежали колоссальные приписки, массовый убой молодняка, молочного скота и даже быков-производителей, насильственное изъятие и убой различного скота из личных подсобных хозяйств колхозников, скупка мясных туш и молодняка не только в соседних областях, но даже в Казахстане.

В отчаянной гонке за показателями Ларионов наложил на область мясной налог: сдавать мясо обязаны были не только колхозы и отдельные колхозники, но даже школы и другие учреждения. Люди закупали мясо в магазинах и приносили его в колхозы, которые продавали это мясо обратно государству.

Все эти «героические успехи» нанесли сельскому хозяйству Рязанской области чудовищный ущерб, в результате которого, уже в следующем, 1960 году, заготовки мяса составили всего лишь 30 тысяч тонн! Поголовье скота менее чем за два года сократилось на 65 процентов. Рязанские колхозники, у которых силой под расписку «временно» изъяли скот, не заплатив им ни копейки денег, отказались обрабатывать колхозные поля, что неизбежно привело к падению производства зерна более, чем на пятьдесят процентов.

Афера стала очевидной для всех. Для расследования деятельности Ларионова, Москва отправила в Рязань специальную комиссию. И 22 сентября 1960 года, накануне открытия областной партконференции, член ЦК КПСС, первый секретарь Рязанского обкома КПСС Ларионов покончит с собой выстрелом из личного пистолета у себя в кабинете. В заключении о кончине укажут сердечно-сосудистую недостаточность.

Справедливости ради следует отметить, что Ларионов оказался единственным высоким партийцем, который предпочел смерть позору. И еще. Старый давний обкомовский сослуживец Ларионова – министр внешней торговли Николай Семенович Патоличев стал дважды Героем социалистического труда. И всего лишь потому, что успешно завозил в СССР зерно из той же Америки, которую так и не удалось обогнать.

Был ли Ларионов одинок в своих бесстыдных поборах и беспредельном авантюризме? Конечно нет! Все, в той или иной мере занимались приписками и поборами. Евгений Георгиевич вспоминает:

«Примерно в 1957 году, когда я учился в Каневской школе, наш второй класс обязали сдать пятьсот яиц. Каждый ученик должен был принести в школу в течении месяца по двадцать яиц. Куры у нас дома были, и для нашей семьи это поручение не составляло большой проблемы. Помню, что мама давала мне пакет с парой яиц, который я должен был аккуратно донести до школы и вручить учительнице.

Вероятно, тем же днем, партия собранных яиц отправлялась на продажу в колхозный магазин. Не исключено, что мама моего соседа по парте, у которых не было живности, в тот же день отправлялась за яйцами в магазин, дабы мой соученик завтра вновь принес его в школу. Так и происходил великий кругооборот яиц в природе, когда станица Каневская, вместе со всей Кубанью догоняла штат Айова.

Думается, что наш младший класс выполнял лишь часть задачи, поставленной перед школой. Не исключаю, что десятиклассники должны были приносить в школу уже кур, либо кроликов».

Несмотря на все эти проводимые поборы, в виде яиц и кроликов, положение с продовольствием продолжало ухудшаться. Композитор Дмитрий Толстой описал в своих воспоминаниях мытарства, выпавшие на долю его семьи в 1962 году.

Дело в том, что Толстому и его домочадцам пришлось организовывать у себя дома прием американского композитора Самюэла Барбера. «Это было нелегко, — вспоминал Толстой. – То было время, когда у булочных выстраивались очереди, а поперек проспектов висели плакаты: «Догоним Соединенные Штаты Америки по производству мяса и молока!» В эти дни рассказывали, что какая-то старушонка в очереди, увидев такой плакат, перекрестилась и вздохнула: «Слава тебе, Господи, что по хлебу еще не догоняют»![19]

Мы не знаем, была ли на Кубани практика безвозмездного «временного» изъятия скота, как это происходило на Рязанщине. Вероятно, нечто подобное происходило, и тревога у населения присутствовала. Вновь приведем отрывок из замечательного рассказа, принадлежащего перу Любови Кушнир, о кубанском сельском жителе Петре Петрове:

«Однажды во время обеда Петр углубился в газету «Советская Кубань», а потом отбросил ее с усмешкой:

— Гляди-ка мать, скоро Америку догоним!

— Балабол! – засмеялась Шура. – Еле-еле раны после войны зализали, оклемались чуток. Куда нам тягаться после такой разрухи! Их землю никогда не палили, как нашу. Да и ЗАЧЕМ?

— Я не балаболю! – вскипел Петр. – На вот, почитай!

— Не до газет мне, — отмахнулась Шура.

— Ну так я тебе почитаю! Штат Айова в Америке есть, слыхала? Так что наш «кукурузник» придумал! Приказал, чтобы Кубань, житница наша, догнала и перегнала этот штат по молоку, мясу, по птице!

— Что ты буровишь? – не верила жена.

— А то! – Внезапно сникнув, — ответил Петр. – Хана нам теперь всем. Крышка. Где ж они возьмут столько мяса, молока?

— Где? – теперь уже тревожно спросила Шура.

— У народа отымут! – закричал отчаянно отец большого семейства, отбросил газету и, как ошпаренный выскочил на улицу.

Нет! Нет! – закричала ему вслед мать большого семейства. – Они не посмеют! НЕ ПОСМЕЮТ!

Дети, все шестеро, слыша отчаянные крики родителей, испуганно притихли».

К глубокому сожалению, Петр оказался прав. Спустя чуть более года, после объявления гонки с Америкой, в августе 1958 года, принимается дикое, совершенно абсурдное постановление бюро ЦК КПСС по РСФСР «О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках».

Это была страшная народная трагедия. Со дворов уводили в колхоз практически членов семьи – буренок, кормилиц. Поскольку на новое поголовье скота корма никто не заготавливал, то дальше их дорога шла прямиком на мясокомбинат.

Из стихов, написанных (но не напечатанных!) в те годы:

Над колхозом «Рассвет» догорает закат.
Шестьдесят второй год. Недород. Листопад.
День и ночь гонят скот на мясной комбинат.
На столбах и березах вороны кричат.
Гонят скот, гонят скот мимо черных стогов,
мимо красных плакатов и мокрых домов,
мимо голых, нелепо торчащих жердей
и затекших водой кукурузных полей.
Страшно кони хрипят, накреняя паром,
и людей обдают на прощанье теплом…
- Это дождь виноват, это дождь виноват, -
на стене комбината вороны кричат,
над костями от карканья воздух дрожит,
и обрывок газеты с призывной статьей
над пустыми полями, над всей кутерьмой
одинокою белой вороной кружит…[20]

После изъятия коров значительно опустели даже рынки, и даже там стали выстраиваться очереди за картошкой едва ли не длиннее, чем за хлебом в магазины. Во многих городах и областях мясо и сливочное масло не появлялись в магазинах месяцами.

Крайкомы и обкомы партии заваливали ЦК КПСС письмами с просьбами выделить в порядке исключения дополнительные фонды на мясо, животное масло и сортовую муку. В столицу писали и простые граждане. Вот одно из писем представителей сельской интеллигенции:

«Нас, сельских учителей, — говорится в письме директора Хозесановской школы в Татарии Матвеева, — совсем не обеспечивают печеным хлебом. Иногда выдают по 15 килограммов муки в месяц на каждого учителя. У меня восемь человек в семье. Я и моя супруга оба работаем в школе, и мы получаем 30 кг муки в месяц. Если разделить это на восемь человек, получится 126 граммов муки на человека в день. Мы не требуем различных сортов булок, белого хлеба. Мы были бы очень довольны, если бы нас обеспечили черным хлебом».[21]

Когда ситуация стала совсем критической, Хрущев заявил, что сельскому хозяйству уделяли недостаточно внимания. И нашел новое быстрое решение проблемы – поднять цены на мясо и сливочное масло.

Таким образом, спустя лишь двести дней после торжественного закрытия исторического XXII съезда КПСС, возвестившего о строительстве коммунизма, Президиум Верховного Совета СССР одобрил Указ, вступающий в силу с 1 июня 1962 года. Этот документ, сыгравший роль детонатора, предполагал повышение цен на мясо и птицу – на 35, а на масло и молоко – на 25 процентов.

Вместо последовательной реализации лозунга «догнать и перегнать», власти вынуждены были этим постановлением фактически расписаться в своей несостоятельности. В довершение всего повышение цен совпало с решением повысить нормы заводской выработки. То есть фактически рабочим была резко снижена реальная зарплата. Почти немедленно по всей стране появились рукописные листовки и плакаты с протестами в Москве, Киеве, Ленинграде, Донецке и Челябинске послышались призывы к забастовкам.[22]

По-настоящему трагические события развернулись на огромном электролокомотивном заводе имени Буденного в Новочеркасске. В результате повышения норм выработки заработная плата рабочих упала на тридцать процентов. За прежний труд стали получать меньше денег, а за прежние деньги – теперь меньше купишь.

Когда рабочие заявили, что из-за снижения зарплаты больше не могут покупать себе в заводской столовой пирожки с мясом, директор, совершенно в духе Марии Антуанетты, ответил: «Ну что ж, ешьте пирожки с капустой».[23]

Что касается Новочеркасских событий, то наш коллега – генеральный директор акционерного общества «Блок», Шульга Владимир Викторович, вспоминает:

«В 1980 году я, будучи студентом Новочеркасского политехнического института, снимал угол на частной квартире. В те годы, ее хозяйка – Серафима Федоровна работала преподавателем в городском медицинском училище. А в начале шестидесятых годов, она начинала свою трудовую деятельность в качестве скромного участкового врача и видела все эти роковые события воочию.

Вспоминать о тех страшных Новочеркасских событиях было не принято. Времена были такие, что за подобные разговоры, можно было стремглав вылететь из института. Однако любопытство перевешивало элементарную осторожность, и я задавал «провокационные» вопросы.

В свою очередь Серафима Федоровна, хотя и скупо, но все же отвечала мне. При этом она говорила шепотом, периодически испуганно оглядываясь.

«Действительно, — говорила она, — после повышения цен и увеличения норм выработки, жизненный уровень рабочих снизился чуть ли не в два раза». Это вызвало гнев, отчаяние и послужило поводом для выхода на демонстрацию. У нас в городе существует бывший дворец знаменитого атамана Платова. А потом там разместился горком партии.

Вот туда люди и пошли. Причем, во главе колонны люди несли красные флаги, портреты Маркса, Энгельса, Ленина и цветы. Все это напоминало дореволюционные рабочие демонстрации, как они изображались на многочисленных полотнах советских художников. Некоторые потом сравнивали новочеркасскую демонстрацию с Кровавым воскресеньем.

На этой главной площади уже стояли шеренги солдат, а огромная толпа людей колыхалась, заняв все пространство площади и сквера перед дворцом. На деревьях сидели любопытные мальчишки. Когда услышали залпы, многие сначала подумали, что солдаты выстрелили в воздух – стрельбы по людям на сорок пятом году советской власти никто не ожидал.

По людям, поверившим в идеалы недавно прошедшего съезда, объявившего построение благодатного коммунизма, войска открыли огонь, пролилась кровь. Когда выстрелы прекратились, оказалось, что более двадцати человек были убиты и порядка восьмидесяти – ранены. Некоторые из них позднее умерли от ран. Больницы нашего города были заполнены раненными людьми».

Со слов Серафимы Федоровны среди убитых были две женщины и один мальчик школьного возраста. Потом начались аресты и высылки. На подведомственном участке Серафимы Федоровны, были дома, жителей которых куда-то высылали, и она их потом уже никогда не видела.

Впоследствии власти, желая изгладить из памяти горожан эту трагедию, заново заасфальтировали площадь, чтобы уничтожить следы крови, и похоронили погибших на пяти разных кладбищах в дальних концах Ростовской области.

Все эти подробности хозяйка квартиры рассказывала мне по страшному секрету, и умоляла – не передавать дальше, дабы я не исковеркал свою дальнейшую жизнь. Конечно, по радио об этом не говорилось ни слова. И лишь в девяностые годы, во время Горбачевской гласности, стали публиковать материалы о трагедии, почти тридцатилетней давности». Вот такие воспоминания человека о тайне, услышанные в восемнадцатилетнем возрасте.

После вскрытия «Рязанской авантюры» и трагедии в Новочеркасске, принимался целый ряд Постановлений ЦК КПСС, пытавшихся хоть как-то снизить напряженность среди населения. Среди них – «О фактах грубых нарушений, допущенных по отдельным хозяйствам Курганской, Воронежской, Свердловской областей и Краснодарского края» (ноябрь 1960 года), «О фактах нарушения принципа добровольности при проведении закупок животноводства у населения Татарской АССР» (август 1962 года).

Подобных постановлений было очень много. Вместе с тем, сама административная система порождала эти поборы и приписки, как непременный атрибут хозяйствования. Грандиозная административная надстройка не давала возможности резко повысить производительность труда на селе. А ведь только благодаря этому фактору, можно было достичь американского продуктового изобилия. Однако, производительность труда советского колхозника продолжала оставаться кратно ниже, нежели она была у американского фермера.

На эту тему приведем любопытный эпизод из книги Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Согласно фабуле романа, солдат Иван Чонкин после войны оказывается перемещенным лицом и попадает в Америку, где трудится заурядным фермером. В период Горбачевской перестройки, Ивана включают в состав американской делегации, и он летит в Москву. Там он встречается с Михаилом Сергеевичем, и между ними происходит любопытный диалог:

«Вы сейчас сельским хозяйством занимаетесь? – спросил Горбачев.

— Фермерую, — сказал Чонкин сдержанно.

Генсек спросил, а что за ферма, сколько земли, что на ней выращивается. Чонкин сказал: земли девятьсот акров.

— Сколько ж это по-нашему будет? – обернулся Генсек к министру сельского хозяйства, чем смутил его сильно, поскольку тот пришел в сельское хозяйство с общепартийной работы, а до того управлял культурой. Но выручил переводчик, который знал не только язык, а вообще черт-те чего он не знал.

— Четыреста пятьдесят гектаров приблизительно, — сказал он.

— И сколько у вас народа работает? – спросил Михаил Сергеевич.

— Чего? – не понял Чонкин.

— Ну, я спрашиваю, какой у вас коллектив? Сколько трактористов, комбайнеров, полеводов?

Чонкин подумал и сказал:

— Я есть один.

— Ну это уж я совсем как-то в голову не возьму. Как же это один? Я понимаю, шо у вас парткомов там, конечно, нет, — пошутил Генсек, и все шедшие за ним громко рассмеялись. – Но, однако, даже без парткомов надо пахать, сеять удобрять, прореживать, убирать, молотить, веять, возить зерно на элеватор. И кто все это делает?

— Я делаю, — сказал Чонкин.

— Совсем один?

— Когда была жена, то с ней. А теперя один.

— Не может этого быть, — сказал министр сельского хозяйства.

— Вот и может, — резко возразил Михаил Сергеевич. – Там люди не так работают, как у нас. А к нам вертаться-то не хотите? А то дали бы вам колхозом председательствовать такого же, предположим, размера, что и ваша ферма, но еще человек двести было б у вас в подчинении».[24]

Вот такой сатирический диалог, вместе с тем, подымающий острейшую проблему – чтобы много производить продукта необходима высокая производительность труда. Конечно, четыреста гектар в одиночку не обработаешь, и наемные работники у Ивана наверняка были. Вместе с тем, разница в уровне производительности труда на селе между США и СССР была ошеломляющей. И эту проблему социалистическая система хозяйствования решить, к сожалению, не смогла.

Вся эта пресловутая кампания в «догонялки», крайне раздражала простых людей и вызывала недоуменные вопросы. Действительно, зачем Хрущеву понадобилось делать все это? С одной стороны, разжиревшая на войне Америка, с другой – разрушенная страна, потерявшая, как минимум, двадцать семь миллионов своих граждан.

Тут же появилась популярная острота: «Догнать Америку мы можем, но перегонять не стоит, чтобы они не увидели наш голый зад». Остроту стали повторять по всей стране, и она обрела особую популярность.

Вспоминая те годы, Игорь Губерман пишет:

Вражий голос ругает отчизну,
Что я мясом стал хуже питаться.
Мы так быстро идем к коммунизму,
Что скотине за мной не угнаться.

По рукам ходила анонимная «Сказка про царя Никиту» с такими строчками:

Стаж имел он за плечами,
Выступал везде с речами,
Жизнь хорошую сулил
И конечно говорил:
«Мы Америку догоним
А по мясу перегоним
По одежде, по руде.
Будет рай у нас везде»!
Очередь за хлебом прет,
А Никита все орет:
«Догоняем, догоняем,
За Америкой вперед»!
Догоняли, догоняли,
Чуть штаны не потеряли!

В тот же период стал весьма популярным слоган «Русское чудо». Употреблялся он в двух контекстах. В анекдотах начала шестидесятых, возникшие очереди за хлебом, называли третьей серией фильма «Русское чудо». Эта двухсерийная документальная кинокартина, созданная в начале 60-х кинематографистами из ГДР Андре и Аннели Торндайк, рассказывала о грандиозных переменах в жизни людей за годы советской власти. Мы смотрели этот фильм, будучи подростками. Нам с родителями, в первую очередь, хотелось посмотреть тогда еще непривычное, «широкоэкранное кино». Других впечатлений у нас не осталось. Одновременно «Русским чудом» окрестили батон белого хлеба, состоявшего из гороховой и кукурузной муки.

Появился анекдот про забег лидеров СССР и США. Анекдот звучит так: президент США Дуайт Эйзенхауэр предлагает Никите Хрущеву проверить, кто кого догонит и перегонит в забеге на сто метров. Подтянутый Эйзенхауэр легко преодолевает дистанцию, пузатый Никита еле-еле финиширует несколькими минутами позже. Газета «Правда» сообщает о случившемся в следующей редакции: «Президент США Эйзенхауэр и дорогой Никита Сергеевич приняли участие в легкоатлетических соревнованиях. В итоге Никита Сергеевич занял почетное второе место, между тем как президент США пришел к финишу предпоследним».

Популярным был анекдот о том, что в адрес ЦК КПСС поступила телеграмма от одной патриотической молодой комсомолки, которая сообщила, что назвала только что рожденных ею близнецов Догнатием и Перегнатием.

Поговаривали также, что при въезде в штат Айова американская туристическая компания установила большой рекламный щит с надписью: «Добро пожаловать в штат Айова – в житницу Советского Союза»!

И особенно символичным стал провидческий анекдот:

После лекции на тему «Догоним и перегоним Америку», слушатель задает вопрос:

— «А если мы все же догоним эту страну, то можно ли там остаться»?

Анекдот актуален тем, что сын Никиты Хрущева, главного гонщика СССР, Сергей Никитович Хрущев, стал гражданином США, буквально в год развала Советского Союза. Уже в 1991 году, Сергей уехал в США и принял там гражданство. Он прожил там двадцать девять лет и скончался 18 июня 2020 года в возрасте 84 лет.

Не правда ли – весьма символическая преемственность?

В завершение этой главы зададимся вопросом – а что же говорит сухая статистика обо всей этой кампании в «догонялки»? К сожалению, результаты весьма печальные. К концу хрущевского правления производство мяса в стране выросло всего лишь на десять процентов: с 7,5 до 8,3 миллионов тонн. В то время, как Никита Сергеевич громогласно обещал всему советскому народу, что рост составит не менее 350 процентов!

Хрущевские новации, а вернее сказать, самые грандиозные провалы в животноводстве и свиноводстве страны, оказались настолько чудовищными, что поголовье крупного рогатого скота и свиней было восстановлено только к 1975 году. Но ведь и население СССР к этому времени возросло более чем на 25 миллионов человек.

Тем самым проблема нехватки продовольствия, прежде всего мяса и мясных продуктов, приобрела хронический и крайне болезненный характер. Большая часть жителей страны превратилась в пассажиров пресловутых «колбасных поездов». Это и стало одной из причин развала нашей страны, что очень грустно.

Пожалуй, на этом размышления о гонке за Америкой, во второй половине пятидесятых годов прошлого века, мы и завершим.

Что касается следующей, сорок четвертой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Бегониевые. Мы немного отойдем от различных хрущевских увлечений, и вернемся к милым нашему сердцу садам. В частности, мы расскажем о замечательном парке, который находится в Португалии. Глава будет называться: «Семейство тридцать третье – Бегониевые, или про Сад Будды в Португалии».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство бересклетовые. – М.: Просвещение. 1981. С. 313.

[3] Было время, когда Дмитрий Степанович Полянский являлся самым молодым членом Политбюро и был весьма активен. Это начало беспокоить многих «старцев». И вскоре Полянского перебросили на Минсельхоз, а позже направили послом в Японию, а затем в Норвегию. Так и закатилась звезда молодого «Горбачева» пятидесятых годов.

[4] Котенко И., Поповкин Е., Софронов А. Как Кубань догоняет Айову. Огонек. 1957. № 36. С. 6.

[5] Там-же.

[6] Котенко И., Поповкин Е., Софронов А. Как Кубань догоняет Айову. Огонек. 1957. № 36. С. 10.

[7] Выступление секретаря ЦК ВКП (б) Георгия Маленкова с отчетным докладом на заседании XIX съезда ВКП (б) – КПСС 05 октября 1952 года. Источник: https://stalinism.ru/dokumentyi/materialy-xix-s-ezda-vkp-b-kpss.html?start=5

[8] Выступление Лаврентия Берия 07 октября 1952 года на утреннем заседании XIX съезда ВКП (б) – КПСС. Источник: https://stalinism.ru/dokumentyi/materialy-xix-s-ezda-vkp-b-kpss.html?start=7

[9] Маяковский В.В. Американцы удивляются. Собрание сочинений в двенадцати томах. Том 6. -М: «Правда». С. 82 – 83.

[10] Илья Ильф, Евгений Петров. Одноэтажная Америка. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. -М: Государственное издательство художественной литературы. 1961. С. 439 – 440.

[11] Таубман Уильям. Хрущев. – М.: Молодая гвардия, 2005. С. 415.

[12] Лицом к лицу с Америкой. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. С. 406 — 407.

[13] Павлов Т.Г. Когда СССР догонит и перегонит США. – М.: Московский рабочий, 1959. С. 5.

[14] Павлов Т.Г. Когда СССР догонит и перегонит США. – М.: Московский рабочий, 1959. С. 37.

[15] Советский Союз добывал в восемь раз больше железной руды, чем США, выплавлял из нее втрое больше чугуна, стали из этого чугуна уже лишь вдвое больше, а конечной продукции по стоимости выпускалось столько же.

[16] Спицин Е.Ю. Хрущевская слякоть. Советская держава в 1953 – 1964 годах. – М.: Концептуал, 2020. С. 332.

[17] Агарев А.Ф. Трагическая авантюра: сельское хозяйство Рязанской области 1950 – 1960 гг. А.Н. Ларионов, Н.С. Хрущев и другие. – Рязань.: 2005.

[18] Спицин Е.Ю. Хрущевская слякоть. Советская держава в 1953 – 1964 годах. – М.: Концептуал, 2020. С. 333.

[19] Лебина Н. Пассажиры колбасного поезда. – М.: Новое культурное обозрение, 2019. С. 403 — 404.

[20] Шкляревский Игорь. Над колхозом «Рассвет». Знамя. 1989. № 5. С. 3 – 4.

[21] Жирнов Е. «Мясо, масло, повышение зарплаты!». Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2007.   № 20. С. 66 – 67.

[22] Волкогонов Семь вождей. М.: Молодая гвардия. 1998. С. 386 – 387.

[23] Таубман У. Хрущев. – М. Молодая гвардия. 2005. С. 566.

[24] Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Перемещенное лицо. – М.: Эксмо, 2007. С. 288 — 289.

Семейство тридцать первое – Виноградные, или про наряд «кукуруза» для новогоднего праздника …

Не стану я жалеть о розах         

Увядших с легкою весной;        

Мне мил и виноград на лозах,  

В кистях созревший под горой,

Краса моей долины злачной,    

Отрада осени златой,                 

Продолговатый и прозрачный, 

Как персты девы молодой.        

Александр Сергеевич Пушкин
1824 год

Для жителей Юга, виноград всегда больше, чем растение! Пожалуй, это образ жизни, это символ радости и счастья. В нашем Саду виноград широко представлен как великолепный декоратор и, разумеется, как гастрономический продукт. Были бы мы помоложе, то наверняка бы готовили из него великолепные вина и замысловатый самогон, руководствуясь древними кубанскими секретами.

Вместе с тем, начиная с сентября месяца, наш обеденный стол в Саду всегда украшен изысканными гроздьями винограда. А когда мы видим, что все это великолепие потребить просто физически невозможно, то мы начинаем варить свой, особый виноградный сок, смешивая одновременно светлые и темные сорта винограда.

А теперь немного теоретической ботаники. Согласно ботанической классификации APGIII[1], семейство Виноградные (Виноградовые или Ампелидеи) принадлежит порядку Виноградоцветные, который, в свою очередь, входит в неформальную ботаническую группу «Розиды».

Семейство Виноградные насчитывает 12 родов и около 700 видов. Наиболее известен род Витис (Vitis), который, собственно, и представляет собой виноград, или виноградную лозу.[2]

Согласно представлениям древних греков, виноградную лозу первым нашел бог Дионис, сын Зевса. Дионис подарил лозу людям, научил их виноградарству и виноделию – производству вина из ягод винограда. Дионис ходил по земле в венке из винограда, окруженный веселой толпой менад и хмельных сатиров. Повсюду, где бывал Дионис, люди, начинали растить виноград и делать из него вино.

Но человечество познакомилось с виноградом задолго до возникновения этого мифа. На территории Израиля археологи обнаружили семена винограда и отнесли эту находку к бронзовому веку.

В Сирии и Палестине, по достоверным данным, виноград начали выращивать семь тысяч лет назад, чуть позже с этой культурой познакомились в Средиземноморье, где виноградарство и виноделие неразрывно связано с историей Древней Эллады. Где-то пять с половиною тысяч лет назад к странам, выращивающим виноград, присоединились Ассирия и Вавилон.

На гробнице египетского фараона Птаххотепа, жившего 4500 лет назад, есть надпись, где подробно описан процесс изготовления виноградного вина.

Когда мы путешествовали по Армении, то наш милейший и умнейший гид Татевик утверждала, что в этой древней и мудрой стране, виноград возделывают уже более четырех тысяч лет.

Говорят, что американские индейцы были знакомы с виноградом задолго до появления там европейцев. Они не выращивали виноград, как культурное растение, но употребляли в пищу ягоды диких видов и тоже делали из него вино и изюм.

Виноград с полным правом относят к библейским растениям, поскольку виноградную лозу и гроздья представляют нам символом тела и крови Христовых. «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода», говорит Христос своим ученикам-апостолам.

Около трех тысяч лет назад культура виноградарства и виноделия утвердилась в Древней Греции. Наибольшей известностью пользовались вина Хиоса, Самоса, Крита, Кипра. Виноградники Греции находились в оптимальных климатических условиях, поэтому греческие вина справедливо считались лучшими. Уже в то время было известно до 150 сортов винограда и сотни сортов вина. Для брожения молодое вино ставили в погреба в больших, окуренных серой сосудах на шесть месяцев и более.

Лучшие сорта вина подолгу выдерживали. Гомер в «Одиссее» упоминает о многолетних винах, в частности о вине 11 – летней выдержки. Греки добавляли в вино соль, гипс, золу, белую глину, оливковое масло, семена укропа, тимьян, мяту, корицу и так далее.

Многие ингредиенты, применявшиеся в древнегреческом виноделии, выдержали проверку временем и продолжают применяться в наши дни. Греческие вина имели высокое содержание спирта и сахаристость. Обычай греков разводить вино водой возник не столько из желания уменьшить его действие, сколько по причине чрезмерной концентрации изготавливаемых напитков.

Самыми знаменитыми погребами античности были погреба Скоруса. В них содержалось триста тысяч амфор, заполненных всеми известными винами, а этих вин насчитывалось 195 видов.

Греки, как позже и римляне, предпочитали темное, красное вино. Подавалось оно, по меньшей мере, два раза в день: к завтраку и ужину. Питье вина сопровождалось определенным ритуалом. Сначала все пили неразбавленное вино в честь бога вина и виноделия Диониса, а затем отливали немного вина на пол, посвящая его любимому божеству.

После этого подавали «кратеры» – большие глубокие чаши на ножке с двумя ручками, в которых смешивали вино с холодной родниковой водой в разных пропорциях. Полагалось выпить за здоровье всех присутствующих, помянуть отсутствующих, воздать благодарение другим богам, помимо Диониса.

Россия, как страна северная, познакомилась с виноградом гораздо позже. Хотя виноград выращивали еще в Киевской Руси, настоящее начало виноградарству на Руси положил Петр I, издав указ о разведении винограда на Дону. Сейчас несколько тысяч сортов столового и винного винограда выращивается на юге нашей страны.

Ученые до сих пор не пришли к единому выводу, какое дикорастущее растение стало основой для выведения культурного винограда. Возможно, это был распространенный и в Западной Европе, и в Малой Азии, и на Кавказе лесной виноград, или несколько видов дикого винограда.

Виноград – одно из древнейших цветковых растений. Это лиана, которая прикрепляется к опоре с помощью усиков – видоизмененных побегов винограда. Соцветия винограда из мелких невзрачных цветков приспособлены как к самоопылению, так и к опылению ветром и насекомыми.

Настоящая красота винограда в плодах – зеленые, желтые, розовые, красные и черные, блестящие и матовые, круглые и удлиненные, крупные, почти со сливу, и мелкие, чуть крупнее черники. Ягоды собраны в нарядные гроздья, придающие виноградной лиане очень декоративный вид. Резные листья и красивые плоды сделали виноград не только пищевым, но и весьма декоративным растением.

С точки зрения практического применения, виноград – весьма своеобразное растение. Если вы хотите получить хороший и красивый урожай столового винограда, то для этого следует потратить немало сил и времени. С таким виноградом надо возиться с апреля по ноябрь месяц, как с малым ребенком.

Приведем несколько своих наблюдений, касающихся выращивания винограда. Мы до сих пор руководствуемся высказыванием одного старого виноградаря, прозвучавшего эдак тридцать лет назад:

«Гроздь винограда растет исключительно на лозе ПРЕДШЕСТВУЮЩЕГО года». Вот и весь секрет!

Поэтому, если вы решили порадовать своих домочадцев красивым и вкусным виноградом, то купите хороший секатор и приготовьтесь резать, резать и еще раз резать.

Здесь почему-то вспоминается женщина-доктор Вера Семеновна из замечательного фильма «Покровские ворота», держащая в руке пинцет с папиросой «Беломор-канал» и грозно утверждающую: «Резать к чертовой матери! Резать! Не дожидаясь перитонита!». И, хотя перитонит винограду не грозит, вам все же следует уподобиться этой решительной женщине.

Во-первых, осенью, перед укрытием винограда, УДАЛИТЕ все старые ветви. Оставьте, по возможности, лишь те, которые выросли именно в текущем году.

Во-вторых, весною, после вскрытия винограда, желательно УДАЛИТЬ так называемы росяные (поверхностные) корни, которые по сути являются паразитами.

В-третьих, по мере роста ветвей винограда, следует осуществить, так называемую обломку побегов. Осуществляя данную операцию, мы УДАЛЯЕМ лишние побеги, особенно бесплодные, то есть те, на которых нет завязей будущих кисточек винограда.

В-четвертых, желательно осуществить прищипывание зеленых побегов. При этом УДАЛЯЮТСЯ верхушки зеленых лоз. Данный прием увеличивает урожай. Прищипку желательно осуществить до начала цветения винограда.

В-пятых, на протяжении всего процесса роста винограда, следует не забывать о процедуре пасынкования. В данном случае, мы должны постоянно следить за отрастанием боковых побегов (пасынков) и вовремя их УДАЛЯТЬ.

Тем самым мы будем способствовать усилению притока питательных веществ к гроздьям, улучшим освещенность, проветривание. Таким образом, мы снизим вероятность заболевания растения гнилостными болезнями.

В-шестых, нам следует не забывать о такой процедуре, как прореживание листьев. Эта зеленая операция предусматривает УДАЛЕНИЕ затеняющих листьев для лучшего созревания гроздей винограда. Разумеется, подобные изыски применяются исключительно на приусадебных виноградниках. В промышленных масштабах никто таким баловством не занимается.

И, как высший пилотаж, в-седьмых, вы можете осуществить операцию прореживание гроздей. Здесь следует частично УДАЛИТЬ ягоды в очень плотных гроздях. Прореживание проводится, когда проходит цветение и ягоды достигают размеры мелких горошин.

И еще один секрет, касающийся обрезки винограда. После сбора урожая, у некоторых садоводов-любителей возникает желание сразу же провести обрезку, удалить лишние побеги, которые точно не пригодятся в следующем году. Это ошибочное мнение! Ведь корни еще продолжают работать, как насос, идет активное сокодвижение. Все это спровоцирует раскрытие почек на однолетних побегах, росту пасынков и побегов из спящих почек многолетней древесины.

Из вышесказанного напрашивается вывод – перед зимовкой обрезать виноград следует никак не ранее того, как листья перестанут производить питательные вещества. По рекомендациям специалистов, обрезку укрывного винограда следует проводить не ранее чем через две недели после естественного листопада. Считается, что за это время происходит отток питательных веществ из однолетней древесины в многолетнюю древесину и в корни виноградного куста.

Вас еще не напугало, то огромное количество работ, связанное с обрезкой винограда? Нет? Тогда пойдем дальше.

Хороший виноград – это, как известно, хорошая подвязка! После вскрытия винограда, подвяжите на первой проволоке шпалеры перезимовавшую прошлогоднюю лозу.

При достижении величины побегов порядка 40 – 50 сантиметров, подвязывайте их ко второй проволоке шпалеры. При этом расставляйте их так, чтобы пространство между ними было достаточно одинаковым: это улучшает их освещение.

По мере роста лозы, последовательно подвязывайте растущий виноград к третьей и четвертой проволоки шпалеры.

Вы еще не устали? Тогда продолжим – ведь мы еще ничего не сказали про опрыскивание. Первое опрыскивание против болезней следует провести препаратами, содержащими соли меди, сразу после вскрытия винограда.

Второе опрыскивание следует совершить при достижении величины побегов порядка 30 – 40 сантиметров. Лучше, если это опрыскивание проводится за 7 – 8 дней до цветения кисточек.

После цветения, когда образуются завязи-ягодки следует сделать третье опрыскивание соответствующими препаратами. Через 10 – 14 дней после третьего опрыскивания, даже если не было осадков, следует провести четвертую обработку. И вновь, через две недели, проводите пятую обработку этого капризного растения, называемого «виноград».

При этом помните, что опрыскивание следует проводить исключительно вечером, в безветренную погоду, когда спадет жара и не будет опасности ожогов.

Вот примерно такой выглядит трудоемкая игрушка – выращивание винограда в любимом саду. Здесь не применимы такие экономические категории, как рентабельность, либо срок окупаемости. Это такое же хобби, как вязание или вышивание крестиком.

Можно долгими зимними вечерами вязать свитер для любимого внука. А можно купить его в магазине. Или в сэконд-хенде. Во всех трех случаях потребительский результат будет примерно одинаков. Можно на протяжении года монотонно вышивать крестиком сомнительную копию картины Ивана Шишкина «Утро в сосновом лесу». А можно не затрачивая огромного времени, за небольшие деньги, заказать копию этой картины.

Так и с виноградом. Рассматривайте его, как простое человеческое увлечение, наряду с сотнями причуд, которое придумало для себя, постоянно ищущее человечество.

В нашей семейной библиотеке есть ряд книг, посвященных винограду. Там подробно изложены все элементы агротехнологий, которые мы здесь пробежали на двух страницах.

Особенно мы гордимся тем, что в нашей библиотеке имеется уникальная книга выдающегося советского ученого Александра Михайловича Негруль «Виноградарство», изданная в 1956 году.[3]

По определению Николая Вавилова, Александр Михайлович являлся «Королем винограда».

Эта книга актуальна по настоящее время. Она прекрасно отвечает на многие вопросы, как профессионалов, так и любителей. Мы часто заглядываем в эту книгу, подпитываемся знаниями и постоянно удивляемся ясности изложения ученого советской школы.

Конечно, следует отдавать отчет в том, что приведенная нами последовательность агроприемов, является в высшей степени идеальным вариантом. На Кубани, на практике с виноградом никто так тщательно не возится. Особенно, если это касается дворовых беседок.

В нашем благодатном крае практически все беседки в частных домовладениях увиты виноградом, причем наиболее популярным и морозоустойчивым сортом является знаменитая «Изабелла».

Роскошные кисти винограда соседствуют с лозою двух – трехлетней давности. Зачастую можно встретить и более древнюю лозу. Здешний виноград особо «не обижается» на этот беспорядок и продолжает вознаграждать хозяев прекрасными ягодами.

Как приятно в сентябре месяце, сидя за столом в такой беседке, даже не подымаясь, просто протянуть руку и сорвать теплую, пахнущую южной осенью, гроздь янтарного винограда.

Сидящий напротив хозяин посетует, что вот мол в уходящем году руки не дошли до капитальной обрезки винограда. Повздыхав, он отложит эту процедуру до следующей весны. Или осени. Ничего – виноград терпелив, он может и подождать еще несколько лет.

Однако, если вас пугают все перечисленные агроприемы, то назовем еще один секрет. Посадите на вашем участке, так называемый виноград Вича. Посадите, и забудьте о нем на веки вечные! Он прекрасно справится со всеми жизненными трудностями и без вашего внимания!

Именно этот виноград является великолепным, восхитительным декоратором! Его правильное название — виноград девичий триостренный формы Вича. Его еще называют Партеноциссус триостренный.

С этим виноградом, у нас в Саду, произошла одна, весьма любопытная история. Давным-давно, лет восемнадцать назад, во времена строительства Сада, мы решили соорудить барбекюшницу.

Наш добрый знакомый, выпускник Московского архитектурного института, Сергей Викторович Рюмин, вложил свою душу и сердце, и выдал на-гора великолепный проект. Как показала практика, внутренне пространство получилось очень органичным и уютным, располагающим к задушевным беседам. Высокий потолок предполагал много воздуха. Хорош был и очаг, для приготовления жаркого.

Однако, внешний облик вызвал много споров. Валентина Михайловна категорически утверждала: «Это не барбекю, а станция метро, имени Лазаря Моисеевича Кагановича, неизвестно как, оказавшейся в станице Пятигорской!».

Сергей Викторович, будучи человеком мягким, миролюбиво предложил: «Если это сооружение выглядит чересчур официозно, то посадите декоративный виноград, который скроет эту чопорность, как вам кажется, здания».

Так мы и поступили, «укрыв» спорную барбекюшницу виноградом Вича. Понадобилось много лет для того, чтобы мы убедились в мудрости проекта и его декоративного оформления. Спустя годы, авторы данной книги буквально влюбились в это замечательное сооружение, увитое виноградом.

Сегодня эта барбекюшница представляет собою одну из реперных точек нашего любимого сада. Уже невозможно перечесть – сколько было сделано восхитительных снимков этого, когда-то спорного объекта!

Теперь несколько слов об этом замечательном декораторе. Родиной винограда Вича является Япония, Китай и корейский полуостров.

Эта цепкая лиана легко взбирается на любую опору благодаря ветвистым усикам. Ее побеги закрепляются с помощью присосков, на концах которых имеются вздутия. Из них, при соприкосновении с твердой поверхностью выделяется клейкое вещество, которое прочно удерживает лиану на любой поверхности – без всяких дополнительных подвязок, использования проволоки и сетки.

Поэтому с использованием этого эффектного растения можно без хлопот задекорировать дом, закрыть зеленой ширмой садовый сарай или же хозблок, озеленить любой забор, создать густой покров для беседки.

Девичий виноград Вича нетребователен к почвам. Он прекрасно растет на солнце и теневынослив – годится для декорирования обоих сторон забора, вне зависимости от его ориентации к солнцу. Это обстоятельство нами проверено на практике. Поэтому в любом саду можно найти для этого декоративного растения подходящее место. Ну а насколько красиво это растение, вы можете судить по приведенным в данной главе фотографиям.

И еще об одном гастрономическом изыске, связанном с виноградом. Наша Кубань, как известно, является многонациональным краем. В нем проживает порядка ста пятидесяти национальностей.

И от многих их представителей можно услышать следующую фразу: «Моя мама готовила самую вкусную долму». Это словосочетание можно услышать от болгарина и армянина, молдаванина и грека. Каждый из них вспомнит, как майским утром бегал на виноградник собирать листья, а мама потом с неуловимой быстротой заворачивала в них начинку.

Долма появилась раньше всех давних споров о ее происхождении. Название ее, по одной из версий, происходит от тюркского глагола со значением «заполнять», «начинять», «фаршировать».

Веками проверенную комбинацию (мясной фарш, рис, виноградный лист) можно признать идеальной – в ней нет случайных ингредиентов: рис забирает у мяса излишки жира, лист винограда дает кислинку и терпкость, ну а мясо – сытность.

Как правило, особо тщательно выбирают листья. Они молодые, с нежными прожилками. Для придания большей эластичности их ошпаривают. Укутывание начинки в виноградный лист – самый важный ритуал. Почти повсеместно на Кавказе его исполняют женщины.

Опытные хозяйки делают это с особой сноровкой и одновременно с осторожностью, как будто пеленают младенца. Верх мастерства – умение закрутить начинку в тугой сверток пальцами одной руки. Если в листочке дырка – не беда, положат заплатку – кусочек другого листа.

Долму томят на огне, но ни в коем случае не варят. На дно кастрюли кладут прочную керамическую тарелку, дабы блюдо не пригорело. Наливают немного воды. Она должна тихо кипеть под тарелкой, испуская пар, превращая фарш в сочную начинку. Верхний слой накрывают еще одной тарелкой – она работает как гнет и не дает листьям развернуться.

У долмы десятки, если не сотни вариаций. Кулинары с легкостью отступают от канонов. Мясо заменяют курицей, индейкой, рыбой. А иногда на столе появляются и облегченные версии долмы – с фасолью и рисом.

Иными словами, в большом семействе, под названием долма, готов прописаться едва ли не любой продукт, который можно нафаршировать. У поваров-экспериментаторов есть пища для творчества. Но никто пока не придумал ничего лучше классической комбинации мясо, рис, виноградный лист. Для каждого в этом сочетании есть что-то свое, сокровенное. То, что вызывает не только аппетит, но и ностальгию по дому, старому винограднику и маминой долме.

А теперь вновь окунемся во времена нашего детства, в конец пятидесятых годов прошлого века. И вновь, про послевоенные попытки досыта накормить страну. И вновь о безудержной всесоюзной кампании, которая по своему размаху была сопоставима с поднятием целинных и залежных земель. И здесь целесообразно привести школьные воспоминания Валентины Михайловны:

«В году примерно пятьдесят девятом, вся наша школа начала готовиться к встрече волшебного Нового года. Уже минуло несколько лет, как вышел на экраны страны безумно популярный фильм «Карнавальная ночь», с несравненной Людмилой Гурченко.

Эта лента блистательно показывала, как прогрессивная советская молодежь, в восхитительных карнавальных костюмах, идеологически верно и политически правильно умеет встречать Новый год!

Готовились к торжеству и в нашем классе. Что касается маскарадных костюмов, то наша учительница давала настоятельные рекомендации, которые были равносильны жестким приказам.

Как-то так получилось, что роли снежинок, бабочек и прекрасных Мальвин, уже были розданы другим девочкам. И так получилось, что мне поручили прийти на этот волшебный праздник, который я так ждала, в костюме … КУКУРУЗЫ!

Я действительно не знала – что мне делать. То ли рыдать от горя, то ли гордиться столь важным пионерско-комсомольским поручением. Понятия личного мнения ученика тогда не существовало в принципе. До перестройки, гласности и плюрализма мнений еще оставалось порядка тридцати лет.

Поэтому, мне пришлось безропотно принять доставшуюся мне сомнительную роль. Моя мама – Елена Андреевна, тут же воспользовалась этим важным идеологическим поводом. Торпедируя ранее распланированный семейный бюджет, она заказала мне прекрасное зеленое, штапельное платье. С помощью добрейшей Веры Петровны, учительницы по рисованию, мы вырезали из ватмана и разрисовали початки кукурузы в натуральную величину. Эти эрзац-початки мы пришили по всему периметру платья снизу-доверху.

Все это укладывалось в атмосферу предстоящего карнавала. Однако, не зря говорят, что дьявол таится в деталях. И этой изуверской деталью, был картонный колпак, в форме кукурузы, который следовало водрузить на голову. Здесь уж, не доверяя мне, Вера Петровна самолично изготовила этот инквизиторский предмет.

Учительница очень гордилась этой работой. А вот мне-то, советской пионерке, стало вдруг казаться, что этот кукурузный колпак, уж больно напоминает одеяние гнусной и мракобесной организации Ку-Клус-Клан из штата Айова.

Об этих извергах достаточно часто писали журналы «Крокодил» и «Огонек». А ведь те молодчики, как известно, только тем и занимались, что с утра до вечера линчевали бедных негров в этой проклятой Америке. Хорошо, что мне хватило ума – не рассказывать о своих неуместных аналогиях, моим друзьям и преподавателям.

Елку установили в спортивном зале школы. Было душно и пыльно от постоянной беготни ребят. В своем кукурузном колпаке, я чувствовала себя собакой Лайкой, которую недавно запустили в космос наши доблестные ученые.

Прорезь для глаз была достаточно узкой, как в танке. Для того, чтобы что-то увидеть, мне приходилось поворачиваться всем телом. Я не могла петь и говорить, как все остальные. А в хороводе вокруг елочки, я двигалась практически наощупь. Праздник был безнадежно испорчен.

Вот такой у меня состоялся карнавал! Прошло уже более шестидесяти лет, а я по-прежнему, с содроганием, вспоминаю этот безумный эпизод из моего счастливого советского детства.

Высокочтимая, строгая школьная комиссия присвоила моему костюму почетное ТРЕТЬЕ (!?) место. И даже вручила какой-то сувенир, который хоть как-то компенсировал мои моральные и физические страдания. А первое место досталось моей однокласснице, в глупейшем розовом костюме Мальвины.

Глядя из далекого далека, думаю, что мой папа Михаил Куприянович – член родительского комитета школы, мог бы с легкостью оспорить столь аполитичное решение. Подумайте сами – костюм заурядной Мальвины, в конечном счете отражал помыслы и чуждую нам культуру развращенного Запада. А вот его родненькая дочь, на новогоднем утреннике, безусловно демонстрировала мудрую политику родной коммунистической партии и советского правительства.

Как же хорошо, что все обошлось. Очень здорово, что мой кукурузно-ку-клус-клановский наряд не обернулся всешкольным скандалом, брызги которого могли долететь до районного отдела народного образования и идеологического отдела райкома партии».

Вот такие воспоминания. Этот политико-экзотический наряд настолько остался в памяти бедной девочки, что всякий раз, наряжая елку в нашем Саду, Валентина Михайловна вспоминает эту занятную историю.

Что же явилось первопричиной этого занятного карнавала и демонстрацией экзотичного костюма? А все лишь потому, что девочка Валя в то время не догадывалась о двух обстоятельствах.

Во-первых, даже после освоения целинных земель, в котором доблестно участвовал ее отец Михаил Куприянович, в стране по-прежнему не хватало зерна. Как следствие — из-за недостатка кормов, животноводство не могло в полной мере обеспечить население мясными и молочными продуктами.

Во-вторых, тогдашнему лидеру страны – Никите Сергеевичу Хрущеву уж очень понравилось разъезжать по братским, и не очень, странам.

Конечно, при Сталине, он не мог об этом и подумать. Сам Иосиф Виссарионович подобные глупости не приветствовал, и, за тридцать лет своего правления был за рубежом всего лишь дважды. В 1943 году он побывал на конференции в Тегеране, а в 1945 году съездил на поезде в поверженный Берлин, где принял участие в конференции в Потсдаме.

Говорят, что при Сталине, Хрущев был за границей всего лишь один раз. Вот что пишет об этом его зять Алексей Иванович Аджубей: «Только однажды, сразу после войны, с разрешения Сталина, Хрущев посетил Австрию. Не знаю, под какой фамилией путешествовал, как его представляли местным властям, думаю, что по традиции «генералом Ивановым». Впечатлениями о той первой поездке он не делился, только изредка вспоминал красоту Австрии, ее замки, дороги и, конечно, охотничьи ружья, которыми хвастались наши генералы».[4]

Да-да, эта цитата принадлежит именно тому самому Аджубею, про которого в пятидесятые годы прошлого века ходила известная поговорка:

Не имей сто рублей,

А женись, как Аджубей!

Расправившись со своим главным противником – Лаврентием Берия, который был расстрелян в декабре 1953 года, Хрущев начал активно постигать внешний мир.

Где-то, Никита Сергеевич напоминал «новых русских» начала девяностых годов прошлого века, которые, как только открыли границы, стали стремительно осваивать всяческие Анталии, Парижи и Берлины.

Хрущев уже через год, после смерти Сталина, в 1954 году, совершил поездку в качестве главы советской партийно-правительственной делегации в Китай. В июле 1955-го встречался с главами США, Великобритании и Франции на Женевской конференции, в том же году посетил Индию, Бирму и Афганистан, а в апреле 1956-го – Великобританию.

В сентябре 1959 года, во время визита в США, Никита Сергеевич посещает ферму крупного землевладельца Росуэлла Гарста в штате Айова. Там Хрущев увидел свою осуществленную мечту: высокорентабельное специализированное сельское хозяйство.

Об этой поездке Алексей Аджубей пишет хвалебную книгу «Лицом к лицу с Америкой».

Эта книга есть в нашей семейной библиотеке. Спустя более чем шестьдесят лет, весьма любопытно вновь пролистать ее ветхие страницы. Конечно, атмосфера этого «произведения» представляет апофеоз возвышения нового культа личности, подобострастной лести, эдакой бравады, и шапкозакидательства.

Американские «придурковатые» корреспонденты, как дети малые и неразумные, постоянно задают глупые вопросы про свободу слова, многопартийность и парламентскую демократию. Однако, наш Никита Сергеевич за словом в карман не лезет и снисходительно, шутейно отвечает им, разумеется, ничего не говоря по существу.

Окидывая взор из сегодняшнего дня, мы видим, что проехал Хрущев по Америке с шутками и прибаутками:

— ничего, что в СССР когда-то голодали, зато наше советское сельское хозяйство находится на высочайшем подъеме;

— репрессии? Какие репрессии? Ах, это было уже так давно, что мы об этом успели забыть;

— конечно-же, социализм – это восхитительно, когда все бедные – это здорово, а вот ваш капитализм с вашей частной собственностью – это пережитки прошлого;

— о какой демократии можно говорить, если ваша хваленая капиталистическая система загнивает, и скоро исчезнет с лица земли;

— зато у вас танцуют канкан и задирают юбки! Бескультурщина! В Советском Союзе никогда такого не будет!

Однако, вернемся к Гарсту. В вышеупомянутой книге все же имеется полезная информация об этом человеке:

«Вереница машин двигалась к ферме Росуэлла Гарста. Кто такой Гарст, почему именно его ферма привлекла внимание Н.С. Хрущева?

Росуэлл Гарст – коренастый 60-летний мужчина с волевым лицом, энергичными движениями, крепкой предпринимательской хваткой. Американские газеты его обычно называют миллионером-фермером. У него большое и хорошо поставленное хозяйство: более двух тысяч гектаров земли, свыше трех тысяч голов крупного рогатого скота, две с половиной тысячи голов свиней, три тысячи кур и т.д. На своей ферме он сеет только кукурузу и сорго.

Имя Гарста хорошо известно не только в США, но и далеко за их пределами, как одного из инициаторов производства гибридных семян кукурузы. Вместе со своим партнером Чарльзом Томасом он владеет крупной компанией, производящей гибридные семена кукурузы. Компания «Гарст и Томас» в свою очередь входит в состав крупнейшей и старейшей в стране семеноводческой фирмы «Пайонир» (Пионер), специализирующейся на выращивании семян гибридных сортов кукурузы, а также породистых кур и свиней».[5]

Вот к такому миллионеру и поехал учиться Хрущев. После бесед с Гарстом, — а это он рассказал Хрущеву о возможности использовать зеленую массу кукурузы с недозревшими початками на корм скоту – Никита Сергеевич твердо решил послушаться совета знающего человека. Он так и говорил: «Надо верить Гарсту, он капиталист и ничего без расчета не делает».[6]

Однако, самым весомым аргументом при этих советах, была сама американская кукуруза. Эта красавица на фермерских полях, при правильно рассчитанных подкормках, удобрениях и гербицидах, давала по 500 – 600 центнеров зеленой массы с гектара.

Вот он философский камень! Вот та волшебная культура, которая позволит одновременно решить сразу две задачи: ликвидировать хронический недостаток кормов в животноводстве и обеспечить население мясом и молоком!

И Хрущев, с присущей ему экспрессией, начинает новую, уже кукурузную кампанию, которая по своему размаху становится сопоставимой с подъемом целинных земель. Он восхваляет кукурузу, как «царицу полей».[7]

Никита Сергеевич заявлял, что «кукуруза и только кукуруза» поможет ему сдержать свои обещания: «Что значит обогнать Соединенные Штаты Америки по производству продуктов животноводства? Это значит научиться повсеместно выращивать кукурузу на силос – такую задачу мы ставим для Советского Союза».[8]

Лозунг «Кукуруза – царица полей» («Куцаполь») и впрямь означает аграрный абсолютизм: кудесница в одиночку должна обеспечить сырьем несколько отраслей промышленности. В тогдашнем ярком агитационном мультфильме кукуруза – разбитная молодка в модной юбочке – пляшет и поет частушку:

Я культура хлебная,
Я и ширпотребная!
Я крупа и маргарин,
Я мука и желатин,
Каучук и ацетон,
И тройной одеколон!
И тому подобное –
Я на все способная!

Кукурузу насаждают всюду – в том числе в российском Нечерноземье, где для нее слишком бедные почвы и слишком холодный климат. Дело доходит до требований выращивать «королеву» за полярным кругом, и среди местных руководителей появляется широкоизвестная присказка: «Кукурузу надо сажать и убирать, чтобы тебя самого не убрали и не посадили».

Спустя десятилетия, дабы смягчить ситуацию, появились утверждения, что идея выращивания кукурузы на Севере, принадлежит безграмотным комсомольцам-энтузиастам, готовых выполнять любое поручение партии. В действительности, сам Хрущев настаивал: «Мы обязательно вырастим кукурузу в Якутии, а может быть, и на Чукотке. Картофель там растет? Растет. Думается, что и кукуруза будет расти».[9]

Вакханалия творилась грандиозная! Все как-то забыли, что штат Айова находится на широте Грузии! Поэтому, наша щедрая Кубань сравнительно легко перенесла эту разнузданную кампанию.

Однако, Кострома – не Айова! Во многих российских местах кукуруза оказалась самозванкой, непрошено посаженной на престол нашего земледелия. Внедряли ее таранно, ударом кулака по столу, не слушая никаких резонов.

Прошло несколько лет. Неудачи с кукурузными посадками в средней полосе и северных районах уже становились достаточно очевидными. Однако, это не охладило пыл Хрущева. Даже на XXII съезде КПСС в 1961 году он заявил:

«Если в отдельных районах страны кукуруза внедряется формально, колхозы и совхозы снимают низкие урожаи, то в этом виноват не климат, а руководители. Надо заменить тех работников, которые сами засохли и сушат такую культуру, как кукуруза, не дают ей возможности развернуться во всю мощь. (Аплодисменты).[10]

Вешались выговоры, отбирались партбилеты, не глядя ни на широту, ни на долготу.

Идеал районного руководителя весьма напоминал сильно приукрашенный портрет самого Хрущева. «Как я изучал сельское хозяйство? – говорил он на встрече с секретарями райкомов в апреле 1957 года. – Ездил в колхозы, совхозы, слушал людей, знакомился с передовым опытом и распространял его, читал специальную литературу. Вот как накапливались и приумножались знания».[11]

Когда сельские руководители признавались, что не могут решить какие-то проблемы, Хрущев кричал на них: «Дайте мне самый трудный район, в котором вы поработали и не нашли возможности решить задачу, поставленную пленумом ЦК. Дайте мне этот район. Перед всем честным народом заявляю, что мы пошлем людей, сам выеду, если пошлет ЦК, и даю подписку на этом заседании, что мы задание… не только выполним, но и перевыполним».[12]

И пока Хрущев во всех недостатках обвинял неумелые кадры руководителей, рядовые сельские труженики особенно остро воспринимали всю абсурдность «кукурузной» кампании. У Любови Кушнир есть замечательный рассказ о кубанском сельском жителе Петре Петрове. Процитируем небольшой абзац из этого произведения:

«Вечером, уставший, недовольный, он валился за стол и говорил жене:

— Представляешь, Рубисово поле кукурузой засеяли! И на втором, и на третьем отделении все поля под кукурузой! Он перечислял поля, которые раньше засеивались пшеницей, горохом, клевером, викой, овсом, свеклой, морковью и другими культурами. Да это и понятно, ведь совхоз был плодоовощной и прекрасно выполнял свое назначение.

— Как же так! – Негодовал отец. – Они что там совсем с ума посходили! Ну разве можно кормить скотину одной кукурузой, какой бы питательной она ни была! Вот ты, обращался он к Шуре, — любишь пряники, они вкусные. А если тебя одними пряниками полгода кормить?! Завоешь! И болячек себе наживёшь от переизбытка сахара. А скотине ведь тоже разнообразный рацион нужен! Погубят всю скотиняку! Всю!

Петр выскакивал во двор, чтобы никто не видел его слез, ходил по огороду, ничего не замечая вокруг, и возвращался в дом, только немного успокоившись.

Следующий раз он вернулся с работы, словно с похорон: на нем не было лица. Мама даже испугалась:

— Петя! Случилось что? Что с тобой?

— Случилось… Яблоневый сад уничтожили… весь…

— Как! Наш знаменитый сад!? Зачем? – Шура не верила своим ушам.

— Под кукурузу…, с горькой усмешкой ответил Петр. Все, даже дети знали этот сад. В нем росли лучшие сорта яблонь, которые плодоносили ежегодно. Яблок было так много, что приглашали на уборку даже детей, начиная с восьмилетнего возраста. Дети Петровых работали в саду каждое лето. Самые лучшие яблоки упаковывались в деревянные ящики и в тот же день отправлялись на Север».

Вот так и внедряли кукурузу на той же благодатной Кубани. Понятно, что отношение к ней становилось все более и более отрицательным. Уже сам термин «кукуруза» вызывал у рядовых людей все большую ненависть.

Тем временем странная дружба пламенного коммуниста и убежденного капиталиста продолжалась.

Когда Гарст приехал в Советский Союз, Хрущев пригласил его погостить на своей ялтинской даче. Гарст провел там почти целый день, во время которого Хрущев показал себя с лучшей стороны – радушный и гостеприимный хозяин, живой и остроумный собеседник.

Гарст поинтересовался, почему русские так мало знают об американском сельском хозяйстве, если секрет атомной бомбы они сумели украсть у США всего за три недели. «За две, — поправил Хрущев. – Атомную бомбу вы прятали, так что нам пришлось ее красть. А информацию о сельском хозяйстве предлагали задаром – вот мы и думали, что она ничего не стоит».[13]

Великолепный трехчасовый ужин с отличным грузинским вином мог бы затянуться еще дольше, если бы Нина Петровна – супруга Хрущева, своей властью не запретила мужу много пить. За столом, речь шла в основном только о кукурузе. И сколько вина выпито не было, Гарст продемонстрировал свою капиталистическую хватку – СССР заказал у него пять тысяч тонн семян американского гибрида кукурузы.

Гарст достаточно много поездил по Советскому Союзу, искренне пытаясь довести до наших крестьян безусловную пользу этой культуры. Однако, советские колхозы и в благоприятных для кукурузы климатических зонах, не располагали возможностями Гарста.

В нашем благодатном Краснодарском крае помнят до сих пор, как в один из своих приездов, именитый американец с кулаками набросился на председателя кубанского хозяйства, который сеял кукурузу, не внося одновременно удобрений. Мог ли бедный руководитель откровенно сказать этому надменному капиталисту, что у него нет ни удобрений, не гербицидов, да и соответствующей обрабатывающей техники?

В теории, наша родная коммунистическая партия ставила планку перед нашими крестьянами по урожайности кукурузы на уровне Айовы-Грузии. В частности, в резолюции внеочередного двадцать первого съезда КПСС утверждалось:

«Решающая роль в увеличении производства кормов принадлежит кукурузе. Опыт возделывания кукурузы на больших площадях в различных районах страны убедительно подтверждает возможность получения не менее 500 центнеров зеленой массы с початками с гектара. Кукуруза, посеянная квадратно-гнездовым способом, при правильной агротехнике и полной механизации всех работ по посеву, уходу и уборке дает по сравнению с другими культурами максимальное количество кормовых единиц с гектара посева при наименьших затратах труда и средств.[14]

Однако, где же ты возьмешь всю эту полную механизацию и необходимый комплекс удобрений? Поэтому фактический сбор зеленой массы кукурузы в южных регионах составлял примерно семьдесят центнеров, а в Нечерноземье – чуть больше тридцати центнеров с гектара. Гора родила мышь!

Все это – результат чрезвычайных перегибов на местах. Воистину – слепо выполняй команду, а там хоть трава не расти! Это примерно также, если бы любимый нами виноград начали принудительно высаживать в северных регионах страны.

Между тем, для Краснодарского края, кукуруза всегда была популярна. До Хрущева, во время Хрущева, да и после Хрущева. Главное – во всем должна быть разумная мера.

В процессе написания главы мы еще раз убедились, что на Кубани помнят Никиту Сергеевича, как пропагандиста ценной сельскохозяйственной культуры.

Приведем один любопытный эпизод. Историки утверждают, что на территории нашей огромнейшей страны имеется всего лишь два памятника Хрущеву. Первый находится на Новодевичьем кладбище, на могиле Никиты Сергеевича. Он изготовлен талантливым советским скульптором Эрнстом Неизвестным, о чем мы уже писали в тридцать пятой главе наших записок.

Ну а где же второй? А второй находится в Гулькевичском районе Краснодарского края.

История этого памятника, который существует более пятнадцати лет, достаточно примечательна. Тогда в «нулевые» годы, впрочем, как и сейчас, было принято ругать всю предшествующую советскую систему, включая Сталина, Брежнева и «кукурузника» Хрущева.

Однако, у Ассоциации производителей семян кукурузы было иное мнение. Благодаря настойчивости ее председателя – Николая Ивановича Жукова, эта организация решилась на дерзновенный шаг и увековечила память Никиты Сергеевича.

Ведь именно благодаря ему, наша страна начала получать элитные семена кукурузы. От того же самого Росуэлла Гарста, о чем мы писали выше. И благодаря этим семенам, мы смогли создавать свои, советские, более урожайные, чем ранее, гибриды.

Дата открытия монумента – шестнадцатого мая 2005 года была выбрана отнюдь не случайно. Организаторы торжества сделали так, что в момент, когда белое покрывало соскальзывало с монумента, исполнилось ровно сто одиннадцать лет один месяц и один день со дня рождения Хрущева. Так и осуществили!

Автором памятника был краснодарский скульптор Николай Буртасенков. Художник потратил на создание памятника около двух месяцев. Со слов автора, ему хотелось создать своего Хрущева – энергичного и доброжелательного.

Скульптору с детства запомнился кадр из черно-белой кинохроники, где Никита Сергеевич идет по полю, бережно гладит спелый початок кукурузы. Таким автор и постарался изобразить опального лидера. Кубанский Хрущев, в отличие от московского, не черно-белый, а исключительно белоснежный и улыбающийся.

Вот такой уникальный памятник находится возле проходной кукурузно-калибровочного завода в поселке Кубань, Гулькевичского района Краснодарского края! Сам поступок селян вызывает глубочайшее уважение. Как говорится – не хлебом единым жив человек.

Не исключено, что одним из побудительных мотивов установки памятника неоднозначному лидеру страны, явился его визит на Кубань в августе 1962 года.

Тогда Хрущева встретили на перроне вокзала в Армавире и отвезли в Кубанский НИИ испытания тракторов и сельскохозяйственных машин. А затем Никиту Сергеевича повезли в село Новоукраинское, Гулькевичского района, в совхоз имени Калинина. Там Хрущеву показывали урожай кубанской «царицы полей». И все это происходило буквально в нескольких километрах от места, где сейчас установлен памятник!

В сопровождении директора хозяйства — товарища Федоренко, его сына и работников совхоза, Никита Сергеевич осмотрел кукурузные поля. В тот год, кукуруза действительно выдалась статной, высокой, с хорошо сформировавшимися початками. Их вырастило звено Марии Власовны Куфлиевской.

Глава государства остался доволен увиденной картиной. Он поблагодарил Марию и женщин из ее звена, за отличную работу, долго говорил о пользе кукурузы для страны, а напоследок охотно сфотографировался вместе с тружениками совхоза.

Объективности ради следует отметить, что урожай кукурузы действительно оказался рекордным. За это, впоследствии, Марии Власовне был вручен орден Трудового Красного Знамени, одна из высших наград СССР.

А как обстояли дела на Кубани с получением не менее 500 центнеров зеленой массы с початками с гектара, как того требовали коммунистическая партия и советское правительство? Опять-таки, для нашего благодатного края эта задача не представляла особой проблемы.

В качестве доказательства нам показали любопытную фотографию пятидесятых годов, где изображена четырехметровая кукуруза. Там же, на ней имеются рукописные показатели. Даже если отбросить некие возможные приписки, фактическая урожайность этой красавицы безусловно превышала тысячу центнеров с гектара.[15]

Однако, наша Кубань маленькая. Поэтому ее и называют «Жемчужиной России». А вот Советский Союз большой. И большая часть его территории находится значительно севернее Краснодарского края и в более континентальном климате.

И там, по вполне объективным причинам, кукуруза произрастать не желает. В том же Нечерноземье – ее собирали чуть больше тридцати центнеров с гектара. Гора родила мышь!

К сожалению, как и следовало ожидать, вся эта административно-командная затея с треском провалилась, породив множество язвительных частушек и анекдотов.

Люди нашего возраста до сих пор помнят анекдот про американцев, высадившихся на Луне. Что же такого необычайного они там увидели? А ведь прибывшие астронавты увидели там Хрущева, стерегущего початки кукурузы!

Популярным был и такой анекдот:

— Никита Сергеевич, а мой папа говорит, что вы не только спутник, но и сельское хозяйство запустили.

— Скажи своему папе, что я не только кукурузу сажаю!

Мы помним из нашего детства множество едких стихотворений и частушек, типа таких:

Хрущев спутники Союза
Запускать старался:
Он весь космос кукурузой
Засеять собрался.

Нам сказали: кукуруза
Воскресит любой колхоз!
Засеяли пол-Союза,
А собрали с гулькин нос.

Нам не радость, а обуза
И как тут не завопить?
Все поля под кукурузой,
А скот не хреном кормить.

Даже в северной Сибири
Кукурузу посадили.
Не собрали ни хрена
Зря пропали семена.

По Советскому Союзу
Уверял Никита в том:
Посеем в тундре кукурузу
Вот тогда и заживем!

И плешив Хрущев, как Ленин,
А умишка мало,
Начал сеять кукурузу
Просто где попало.

Мы Америку решили
И догнать, и перегнать.
Если тут же не запили,
Показали б Кузьки мать!

«Кукурузная эпопея» стала одной из главных ошибок Никиты Сергеевича, которая серьезно испортила его образ в памяти народа. Желание накормить народ не смогло победить реальные условия жизни, климат и советскую экономическую систему.

Результат этой «эпопеи» не заставил себя долго ждать: продовольственный кризис разразился уже в начале шестидесятых годов. Сначала с полок исчез белый пшеничный хлеб, а в черный стали подмешивать кукурузную муку, но уже вскоре во многих регионах не стало и черного хлеба.

Тогда правительство установило правило продавать в одни руки не более двух килограммов хлеба, ввело в некоторых областях и краях карточки и впервые за историю закупило зерно за границей.

История с кукурузой закончилась сразу же после того, как «отлетался» сам «кукурузник», как называли Хрущева в народе.

После ухода Никиты Сергеевича на пенсию, через короткое время, кукуруза перестала быть главной сельхозкультурой, уступив свое место привычным зерновым.

Провал «Кукурузной эпопеи» очень тяжело переживал и сам Хрущев. «К сожалению, — пишет он в своих мемуарах, — в советских условиях рекомендации человека, занимающего высокий пост, порой приводят к обратным результатам. Часто кукурузу сеяли бездумно. В угоду начальству. В печати и по радио призывали больше сеять эту культуру на силос, и тот, кто не умел ее выращивать, тоже сеял, чем и отчитывался. Этим они дискредитировали кукурузу и прежде всего меня, как человека, который искренне ее рекомендовал и верил в нее».[16]

Судя по всему, Хрущев так ничего и не понял. Для того, чтобы крестьянин не «отчитывался», а действительно стремился поднять урожайность, следовало вводить рыночные отношения. Однако, это было свыше его сил. И это печально…

Перед тем, как завершить размышления о приключениях девочки Валентины с ее карнавальным костюмом, отметим еще одно обстоятельство.

Буквально за несколько дней до снятия Хрущева, девятого октября 1964 года, состоялась премьера фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен».[17] Это была дипломная работа молодого режиссера Элема Германовича Климова.

Действие картины разворачивается в пионерском лагере. В центре сюжета приключения пионера Кости Иночкина, который был исключен из лагеря решением директора Дынина, но в дальнейшем, самовольно вернувшись обратно, укрывался в одном из помещений.

Дети тем временем готовят парад-карнавал, который приурочен к родительскому дню. По задумке директора лагеря, первое место и огромнейший торт, должна получить девочка, которая является племянницей «большого начальника», товарища Митрофанова.

Во время парада-карнавала масок в лагерь торжественно въезжает комбайн с маской-кукурузой – «царицы полей». Когда маску просят открыться, все видят, что в ней спрятан беглец и нарушитель дисциплины Костя Иночкин.

Видя все эти казенные заготовки, товарищ Митрофанов прерывает тщательно отрепетированную к родительскому дню программу мероприятий, и по его призыву все весело бегут купаться, а администратор Дынин с позором покидает лагерь.

Вот такой фильм про пионеров и карнавальный костюм кукурузы. Все произошло, как и у девочки Валентины, которая не получила первого места.

Еще на стадии подготовки к съемкам режиссер столкнулся с цензурными ограничениями. Цензоры Госкино усмотрели в картине социальную сатиру на хрущевскую эпоху и страну в целом.

Изначально фильм не получил разрешительного удостоверения и, лишь после личного решения первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева, картина смогла выйти на экраны страны. После чего Хрущева и сняли. Вот, подчас, какие парадоксы происходили в нашей, сравнительно недавней истории!

Что касается следующей, сорок третьей главы, то она будет посвящена великолепному семейству Бересклетовые. Мы также поразмышляем о навязчивой идее, преследовавшей многих лидеров Советского Союза – догнать и перегнать Америку. Глава будет называться: «Семейство тридцать второе – Бересклетовые, или про гонку за Америкой…».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство Виноградовые. – М.: Просвещение. 1981. С. 335.

[3] Негруль А.М. Виноградарство с основами ампелографии и селекции. Издание второе исправленное и дополненное. – М.: Государственное издательство сельскохозяйственной литературы. 1956.

[4] Аджубей А.И. Те десять лет. – М.: Советская Россия, 1989. С. 207.

[5] Лицом к лицу с Америкой. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. С. 337.

[6] Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. – М.: Издательство политической литературы, 1989. С. 338.

[7] Выступление перед сельхозпартактивом черноземных областей. Строительство коммунизма в СССР. Том 2. Стр. 439.

[8] Выступление в феврале 1960 года. Строительство коммунизма в СССР. Том 4. Стр. 112.

[9] Выступление перед сельхозпартактивом в Саратове. Строительство коммунизма в СССР. Том 2. Стр. 28.

[10] Материалы XXII съезда КПСС. Доклад Первого секретаря ЦК КПСС товарища Н.С. Хрущева 17 октября 1961 года. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. С. 68.

[11] Выступление перед секретарями райкомов. Горький. 9 апреля 1957 года. Строительство коммунизма в СССР. Том 2. Стр. 425.

[12] Выступление перед партсельхозактивом Москвы. 7 апреля 1955 года. Строительство коммунизма в СССР. Том 2. Стр. 75.

[13] Таубман Уильям. Хрущев. – М.: Молодая гвардия, 2005. С. 409.

[14] Внеочередной двадцать первый съезд КПСС. 27 января – 5 февраля 1959 года. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Том 7. Стр. 440.

[15] Авторы записок выражают глубокую благодарность Шульге Владимиру Викторовичу — генеральному директору акционерного общества «Блок», находящемуся в Гулькевичском районе. Именно благодаря его неоценимой помощи, мы узнали о существовании «второго» памятника Хрущеву в нашей стране, а также о подробностях визита Никиты Сергеевича на кубанскую землю.

[16] Таубман Уильям. Хрущев. – М.: Молодая гвардия, 2005. С. 409.

[17] Двенадцатого октября 1964 года Брежнев связался с Хрущевым, находившемся на отдыхе в Пицунде, и попросил его прибыть на заседание Президиума ЦК КПСС. Четырнадцатого октября Хрущев согласился подписать заявление об отставке, и вечером того же дня Пленум ЦК КПСС освободил его от должности Первого секретаря ЦК КПСС и вывел из состава Президиума ЦК «по состоянию здоровья».

Семейство тридцатое — Кипрейные, или про хрущевскую целину…

Чуть зацветет иван-чай, —        

С этого самого цвета –                

Раннее лето, прощай,                  

Здравствуй, полдневное лето.

Александр Твардовский

Прежде чем начать описание семейства Кипрейные, отпразднуем небольшой юбилей: как минимум тридцать семейств растений, мы в нашем Саду насчитали. И это здорово!

А теперь непосредственно перейдем к так называемым «Кипрейным».

Согласно ботанической классификации APGIII[1], семейство Кипрейные (Ослинниковые или Онагриковые) принадлежит порядку Гераниецветные, который, в свою очередь, входит в неформальную ботаническую группу «Розиды».

Наш любимый многотомник «Жизнь растений» утверждает, что «Семейство кипрейные заключает около 25 родов и до 700 видов. Большинство кипрейных сосредоточено в Новом свете, в основном в западных областях Северной Америки и Мексики. Лишь представители немногих родов распространены по всему свету или только в тропиках.

Кипрейные – однолетние и многолетние травы, редко кустарники и небольшие деревья. Сравнительно высокие (до тридцати метров) деревья встречаются среди видов центрально-североамериканского рода хауя (Hauya).[2]

Пожалуй, наиболее известным представителем семейства Кипрейные, является знаменитый иван-чай.

На светлых влажных лугах, по берегам рек и болот, в середине лета распускает свои ярко-розовые цветы иван-чай, или кипрей узколистный. На полтора метра поднимает он свои кистевидные соцветия и, густо разрастаясь, образуя большие заросли, «горящие» розовым пламенем соцветий. Разрастись иван-чаю помогают мощные корневища, которые уходят на двухметровую глубину.

Яркие цветы иван-чая привлекают насекомых-опылителей, главным образом пчел. Продолжительное цветение и обилие нектара делают иван-чай прекрасным медоносным растением, уступающим по своей «урожайности» разве что липе. Продуктивность меда этого растения составляет порядка 500 – 600 килограмм с одного гектара. Кипрейный мед очень сладок, обладает нежным ароматом, прозрачен и имеет чуть зеленоватый оттенок.

Иван-чай воистину народное растение! Упоминание о нем находят в русских летописях начиная с десятого века.

Откуда у этого растения такое дивное название? По одной из версий от поговорки «Да это Иван, чай, ходит в красной рубахе». Якобы, отсюда и повелось, траву кипрей, иван-чаем называть…

Листья иван-чая сушат и заваривают, получая целебный напиток – ароматный, так называемый «копорский чай», богатый витаминами и микроэлементами. Высушенные листья иван-чая внешне напоминают настоящий чай. Более того – в петровские времена копорский чай успешно экспортировался в Европу. Однако девятнадцатый век, среди прочих новшеств, привез в Россию «заморский» чай из далекой Индии. И вскоре, наш целебный, исконно русский иван-чай был предан забвению. «Капорский чай» снижает боль, оказывает противовоспалительное действие, нормализует деятельность желудочно-кишечного тракта. Полезные свойства иван-чая этим не исчерпываются. Молодые листья и корневища кипрея съедобны. Из сушенных и перемолотых в муку корневищ пекут диетический хлеб. Из стеблей иван-чая делают волокно для веревок и мешковины.

Утверждают, что иван-чай – ценное кормовое растение, имеющее высокое содержание каротина, протеина и жира. Особенно представляет интерес как пастбищное растение в горах и на севере Якутии. Там он является основным источником питания для северных оленей.

Также, ярким представителем семейства кипрейных является энотера (ее еще называют ослинник). Этот чудный цветок имеет и другие поэтические названия — Ночная свеча, либо Лунный цветок.

Растение было завезено в Европу в 1614 году и с этого времени одичало и распространилось по всему Старому Свету.

Растение может быть многолетним, двулетним и однолетним. Среди садоводов энотера ценится за неприхотливость, ароматные красные, пурпурные, желтые, голубые или розовые цветы и длительный период общего цветения. Вместе с тем, каждый отдельный цветок, цветет всего лишь в течение суток, распускаясь во время захода солнца. В зависимости от вида, высота растения может быть от тридцати до семидесяти сантиметров.

Посмотрите, как поэтично звучит фрагмент про энотеру у Альфреда Брема:

«Цветки раскрываются перед заходом солнца и опыляются ночными бабочками. В первый вечер вскрываются тычинки, и бабочки, опустив хоботок в трубку венчика, вымазываются пыльцой и отправляются на цветки, которые открылись уже во второй раз и у которых пыльцы уже почти нет, зато пестик распахнул четыре лопасти рыльца и ждет вымазанных пыльцой посланцев. Медовокрылая изящная «прозерпина» (но не богиня Подземного царства, а бражник с таким названием) и другие ночные бабочки, такие, например, как бражник розовый, прилетают к цветкам, бледным в призрачном лунном свете, будто подсвеченным уже погасшим закатом, окутанным нежным мандариновым ароматом».[3]

Некоторые виды энотеры, имеющие толстый, мясистый корень, разводятся как овощ. Это так называемые «рапонтика» или же «рапунцель».

Особое место среди декоративных кипрейных давно уже занимают фуксия. Это растение было открыто французским ученым Шарлем Плюмье, автором множества научных трудов, которые использовал сам Карл Линней.

В 1696 году во время своей третьей экспедиции в Вест-Индию возле нынешней столицы Доминиканской республики Санто-Доминго Шарль Плюмье обнаружил новое растение. Он назвал его в честь выдающегося немецкого ботаника и медика XVI столетия Леонарда фон Фукса (1501 – 1566).

Позднее из Новой Зеландии и Южной Америки, Чили и Вест-Индии в Европу были завезены еще двенадцать видов фуксии. В процессе селекции создано более чем две тысячи сортов, среди которых много махровых.

Конечно же, никто не остался равнодушным к изяществу цветков этого растения. Его шествие по всему миру в течение нескольких столетий было поистине грандиозным! Фуксия украшала и богатые королевские дворцы, и бедные хижины. В России некоторые называют фуксию, как «Танцующий цветок», или «Балерина». Есть также название «Бабушкино растение», «Японский фонарик», и «Порхание экзотических бабочек».

Природные виды оказались на редкость благодатным материалом для селекционеров, и в результате скрещивания и отбора в настоящее время насчитывается более двадцати пяти сортов фуксии. Они столь разнообразны, что кажется, новое придумать уже невозможно. И тем не менее, селекционеры практически каждый год продолжают радовать нас оригинальными и изысканными видами этого прекраснейшего растения.

Любопытно и то, что фуксия входит в двенадцать магических растений Ордена Розенкрейцеров, завершая этот благородный список. Розенкрейцеры наделяли фуксию качествами богини любви: мягкость, нежность, теплота, красота, изящество.

Члены Ордена распределяли магические цветы согласно знакам Зодиака. При этом, фуксия соответствовала Тельцу. К магических свойствам фуксии они относили ее способность очищать атмосферу от энергии дурных мыслей, слов и чувств.

Розенкрейцеры утверждали, что фуксию очень важно иметь тем людям, которые то и дело попадают в одни и те же неприятные ситуации. Таким образом, рецепт от неудач у членов Ордена, был весьма прост: если видите, что определенные трудности преследуют вас с какой-то периодичностью, если вы не можете вырваться из замкнутого круга неприятностей, заведите фуксию. Все будет хорошо, и жизнь станет прекрасной!

Благодаря своему обильному и продолжительному цветению с весны до поздней осени, разнообразию форм роста (ампельная, прямостоячая, штамбовая), простоте и легкости в содержании, фуксия сейчас одна из самых популярных культур у любителей-цветоводов. Ею украшают окна, зимние сады и лоджии, а летом ее выращивают в саду.

К семейству Кипрейные также относится такое растение, как гаура Линдхеймера (Gaura lindheimeri). Назван этот цветок в честь немецкого ученого Фердинанда Линдхеймера, исследовавшего флору штата Техас, откуда и происходит растение.

К сожалению, пока широкого распространения гаура не получила. В частности, в нашем Саду, она появилась всего лишь два года назад. А зря – растения обладают миролюбивым характером и не способны быстро разрастаться. Существуют сорта разной высоты с разнообразной окраской цветков и листьев.

Цветок гауры своеобразен – четыре нежных лепестка и тычиночные нити с крупными пыльниками на концах делают его похожим на мотылька. А тонкий аромат притягивает пчел и бабочек. Цветение длится с конца июня до сильных заморозков.

Соцветие распускается снизу вверх, поэтому на растении одновременно могут и созревать семена, и «порхать бабочки цветов», и розоветь бутоны. Цветение ослабевает в конце июля – начале августа, но, если в это время обрезать от трети до половины высоты стебля, к осени растение вновь превратится в облако порхающих мотыльков.

В целом, семейство Кипрейные достаточно скромное, и в жизни человека особой роли не играет.

А теперь вновь окунемся во времена нашего детства. В тридцать седьмой главе наших записок мы описывали послевоенную еду. Жилось тогда в стране голодно – продуктов катастрофически не хватало. Это была проблема, которую не могли решить на протяжении десятилетий советской власти.

Однако, когда ушел Сталин, и неожиданно для всех, ниоткуда вдруг появился Хрущев, всем хотелось верить в лучшее, в более сытную жизнь. Появилась эдакая, льстивая частушка:

С неба звездочка упала –
чистая хрусталина.
Мы Хрущева полюбили
как родного Сталина.

Наряду с этим заискивающим фольклором, звучали и более резкие обертоны:

Когда Сталин умирал,
Хрущеву наказывал:
Чтобы хлеба не давал,
Масла не показывал!

Действительно, положение на селе было катастрофическим. К тому времени, когда умер Иосиф Сталин, советская деревня пребывала в глубокой депрессии.

Средняя урожайность зерновых в стране не превышала девяти центнеров с гектара. Зерно изымалось, люди работали без оплаты труда. За период 1928-1953 гг. почти все посевные площади СССР были убиты безжалостной эксплуатацией. В 1953 году было заготовлено немногим больше 31 миллиона тонн зерна. Это чрезвычайно мало!

Судите сами: в то время в СССР проживало порядка 185 миллионов человек. Таким образом, на одного жителя огромной страны производилось менее 170 килограмм хлеба! Ни о каких закупках продуктов за рубежом, при Сталине не могло быть и речи. Страна в буквальном смысле слова голодала.

Приведенные данные целесообразно сопоставить с объемами современного производства зерновых. В 2019 году наша родная Кубань, где проживает пять миллионов человек, суммарно произвела 13,8 миллионов тонн зерновых и зернобобовых культур, что составило 11,5 процента от общероссийского валового сбора (120 миллионов тонн).

Таким образом, производство зерна на одного жителя края и Российской Федерации составило соответственно 2760 и 830 килограмм.

Вернемся в 1953 год. Чтобы накормить страну, надо было принимать кардинальные меры. Как всегда, при решении глобальной проблемы существовало множество решений.

Однако, если сконцентрировать все имеющиеся предложения по дальнейшему развитию сельского хозяйства, то они имели два противоположных направления. В первом случае предлагалось развивать агропроизводство в европейской части страны, как в «богатых» на урожай регионах (Кубань, Дон, Ставрополье), так и на Нечерноземье. Здесь уже имелась определенная инфраструктура, оседлое население и милый сердцу «палисад у дома».

Второй вариант был более экзотическим – ехать за тысячу верст в чистое поле, где нет АБСОЛЮТНО никакой инфраструктуры, отсутствуют квалифицированные кадры, вбивать там колышек и начинать обрабатывать ранее не паханную землю.

Благодаря экспрессивной натуре Хрущева был избран второй, более авантюрный вариант. При этом было объявлено, что эта грандиозная кампания позволит, накормить народ в течение буквально двух лет.

Менее чем через год после смерти Сталина, второго марта 1954 года, пленум ЦК принял постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель».

В этом постановлении, в частности говорилось: «…пленум ЦК КПСС выдвинул самую насущную в современных условиях всенародную задачу — на базе могучего роста социалистической индустрии в ближайшие 2 – 3 года в достатке удовлетворить растущие потребности населения нашей страны в товарах народного потребления и обеспечить сырьем легкую и пищевую промышленность».[4]

При сегодняшнем прочтении материалов Пленума особенно умиляет фрагмент:

«Несмотря на то, что социалистическое сельское хозяйство является САМЫМ ВЫСОКОМЕХАНИЗИРОВАННЫМ В МИРЕ[5] и из года в год возрастает оснащение его новейшей передовой техникой, … совхозы и колхозы допускают пренебрежительное отношение к агротехнике возделывания зерновых культур, не выполняют задания по подъему паров и зяби, снижают нормы высева, затягивают сроки сева и уборки, допускают большие потери урожая».[6]

Вот так вот! Допустим, что начало приведенной сугубо пропагандисткой цитаты истинно. Тогда в чем же дело?

Почему обозначенные недостатки не допускают американский, либо испанский фермер, имеющие более низкую оснащенность сельскохозяйственными механизмами? Может быть, суть проблемы совсем не в оснащенности механизмами, а в существующей системе хозяйствования? Но это уже был страшный вопрос, касающийся самой системы хозяйствования. Вопрос, задавать который было нельзя, ибо его последствия были безжалостны.

Однако, вернемся к постановлению. По своим последствиям, связанных с перемещением людей, его можно было бы сопоставить с эвакуацией 1941 года. Оно затронуло интересы огромного числа населения всей европейской части страны. В том же постановлении пленума мы читаем: «По призыву Центрального Комитета партии на целинные земли Казахстана и Сибири прибыли сотни тысяч новоселов, в том числе более 350 тысяч юношей и девушек.[7]

Начинается первая из шумных хрущевских суперкампаний: освоение целинных и залежных земель. Хрущеву хочется раз и навсегда одолеть продовольственную проблему. Мастер штурма и натиска намечает распахать примерно сорок миллионов гектаров целинных – то есть никогда не знавших плуга, и залежных – не обрабатываемых более двадцати лет, земель в Казахстане.

Хрущева не останавливали рекомендации экспертов, утверждавших, что эта проблема рассматривалась экспертами в России, еще в конце девятнадцатого века:

«Традиционная форма животноводства, сложившаяся в казахских степях еще издревле, в ближайшие годы полностью сохранится. Насильственное навязывание таких нетрадиционных видов деятельности, как земледелие и производство зерна способно впоследствии превратить эти земли в пустыни. В этих степях серьезное занятие земледелием затруднительно по двум причинам – природным и экономическим. Суровые зимы и засушливое лето в ряде районов приведут к гибели посевов, и все труды пропадут даром. Одно дело, если бы земли в Казахстане были богаты черноземом. Но этого нет, и впечатление плодородия, которое возникает, глубоко обманчиво. К тому же водные ресурсы для обеспечения обильных урожаев в Казахстане недостаточны».[8]

Аргументы весомы. Однако, есть и более актуальный вопрос – зачем это понадобилось делать, после столь разрушительной войны? Ведь постановление принималось менее чем через девять лет после того, как окончилась самая губительная для России война, унесшая десятки миллионов жизней советских людей. На сколько уменьшилось население СССР ученые считают до настоящего времени. Официальная цифра демографических потерь Советского Союза менялась неоднократно. Диапазон высказанных потерь достаточно велик – от 25 до 46 миллионов человек.[9]

Таким образом, как это цинично ни звучит, количество пахотных земель на одного жителя страны после войны объективно возросло.

Тогда для чего же нужны были новые земли? Это большой вопрос, ответ на который не дан до настоящего времени. Очевидно, что после войны, следовало бы развивать уже обжитое Нечерноземье. Ведь там имелась хоть какая-то маломальская инфраструктура.

И вдруг – новые земли, причем в колоссальных масштабах! Об истинных причинах этой затеи, историки и специалисты сельского хозяйства спорят до сих пор.

И все-таки – зачем понадобилось перемещать сотни тысяч людей из центральной, обжитой полосы России в далекий Казахстан? Выскажем собственное, может быть спорное мнение. Многие из отправленных на целину «комсомольцев» воевали.

Значительная их часть прошла с боями по Европе и многое успела увидеть, получила возможность сравнивать. Может быть, после смерти Сталина недостаточно уверенная в себе власть боялась социального взрыва, резкого увеличения запроса молодежи на перемены? Ведь в крупных городах страны весьма активно развивалось такое движение, как «стиляжничество», о чем мы уже писали в тридцать четвертой главе наших записок.

И не это ли стало истинной первопричиной срочного поднятия целины? Напомню, что после кончины «Вождя всех народов» прошло менее года, а сам Вождь на протяжении семи послевоенных лет эту проблему никогда не затрагивал.

Затея Хрущева неоднозначно была воспринята его окружением. Приведем отрывок из воспоминаний соратника Сталина – Вячеслава Молотова:

«Целину начали осваивать преждевременно. Безусловно, это была нелепость. В таком размере – авантюра. Я с самого начала был сторонником освоения целины в ограниченных масштабах, а не в таких громадных, которые нас заставили огромные средства вложить, нести колоссальные расходы вместо того, чтобы в обжитых районах поднимать то, что уже готово. Я предлагал вложить деньги в наше Нечерноземье, а целину поднимать постепенно».[10]

Как бы то ни было, целину начали поднимать. Стало модным ехать на целину, в Орск и Целиноград, в Оренбург и Кустанай. Появились новые частушки на целинную тему:

Мы и фрицев всех побили,
И закончили войну.
Дайте нам автомобили,
Мы поднимем целину!

Уберите ваши пушки,
Едем все на целину!
Скоро хлебушком, подружки,
Мы накормим всю страну!

Встречались и более жесткие припевки:

Все случилось шито-крыто,
стал вождем Хрущев Никита.
Сталин гнал нас на войну,
а Хрущев на целину!

Стала модной песня композитора Мурадели «Едем мы, друзья»:

Мы пришли чуть свет
Друг за другом вслед,
Нам вручил путевки
Комсомольский комитет

Едем мы друзья,
В дальние края,
Станем новоселами
И ты и я!

Встретят нас ветра,
Стужа и жара,
Трудные дороги
И ночевки у костра.

Пусть несется весть –
Будут степи цвесть,
Партия велела –
Комсомол ответил: «Есть!».

Стала ли эта песня поистине народной, мы не знаем. Но, будучи детьми, мы были свидетелями станичных свадеб и других застолий, где подвыпившие гости с достаточно большим подъемом и энтузиазмом распевали эту песню.

Газеты, радио и телевидение всячески пропагандируют важность переезда молодежи на целину.

В кино с большим успехом шел фильм «Иван Бровкин на целине». Положительный герой фильма Иван Бровкин, заканчивает службу в армии в звании сержанта и вместе с группой товарищей после демобилизации решает направиться на освоение целины.

Но ведь Ваня – сельский житель! Судя по фильму, он уроженец средней полосы России. Все его корни там. Ему то зачем эта целина, когда в родной сторонушке было работы непочатый край?

Однако авторы фильма неумолимы – в пыльной степи, где нет не единого деревца, гораздо лучше, чем в краю, где растут милые сердцу березки и есть палисад у дома.

Ваня, после армии, приезжает в родной колхоз и встречает там прохладный прием: его невеста Любаша – дочь председателя колхоза, и мать героя – искренне не понимают его. Намечавшаяся свадьба отменяется, и Бровкин все-таки, уезжает в далекие края.

Бровкин приезжает на целину в пору распашки земель. Он вливается в коллектив. За трудовыми буднями проходит зима. В письмах домой пишет о том, что все у него хорошо. Вести о том, как живет Иван, распространяются по деревне. Любаша всерьез подумывает о том, чтобы сбежать из дома на целину.

Весной Бровкина уже назначают бригадиром тракторной бригады. В дальнейшем, передовика производства Ивана Бровкина награждают Орденом Трудового Красного Знамени. После уборочной Иван Бровкин приезжает на короткое время в родную деревню. Иван женится на своей Любаше, и они вместе уезжают на целину.

Понятно, что фильм был снят исключительно в угоду хрущевской тематике – целина важнее родных березок Нечерноземья. Вместе с тем, давайте еще раз объективно посмотрим на ситуацию.

Правильно ли поступил наш герой? Ведь у его мамы был, как следует из фильма, добротный, уже обжитой дом, куда он мог привести свою любимую. Был милый сердцу палисад, в окружении среднерусской природы. Было сельское кладбище, где лежали его предки. Да ведь и Любаша, проживает в хорошем, обустроенном доме, принадлежащем ее отцу — председателю колхоза. Почему они бросают своих пожилых родителей и устремляются в продуваемую ветрами степь?

И в этой холодной степи не ждали их готовые дома, как это показано в очередном лакировочном фильме. В действительности, десяткам тысяч новоселам пришлось начинать свою новую жизнь в армейской палатке.

И если кто сомневается, может вспомнить слова из популярной песни шестидесятых годов прошлого столетия, из кинофильма «Девчата», которые особых поводов к оптимизму не давали:

На целине далекой,
В бараке и в палатке,[11]
Всюду с вашим приходом
Становится светлей.

Ведь открытым текстом, на всю огромную страну, песня утверждала, что жить придется именно в армейской палатке, либо в наспех сколоченном бараке. И если молодожены вскоре не вернулись на родину, то спустя долгие годы они получили деревянный домик в поселке, находящемся в бескрайней степи, возле которого пытались прижиться чахлые деревья.

После этих строк многие могут обвинить нас в мрачном и предвзятом отношении к собственной истории. Однако не все так просто. Дело в том, что в 1978 году вышло в свет эпохальное произведение Леонида Брежнева «Целина». Партийные комитеты всех уровней начали бурное обсуждение этой великой книги. Книгу обсуждала вся страна, но никто при этом ее не читал. Как и «Архипелаг ГУЛАГ». Только в первом случае книгу неистово хвалили, во втором – клеймили позором.

В своей книге Леонид Ильич лишь пару раз вспоминает своего предшественника Хрущева, да и то, лишь в неодобрительном плане. А ведь идея целины исключительно принадлежала Никите Сергеевичу! Заслуга Хрущева – в создании сотен тысяч новых рабочих мест и вина Хрущева – в окончательном развале Нечерноземья. Ваня Бровкин и Любаша, поверив Хрущеву, уехали из родного села и, в конечном счете, обескровили его.

Брежнев постоянно лавирует, ему не хочется отдавать достаточно сомнительную славу своему предшественнику. В то же время автор не желает и брать на себя ответственность за многие последствия авантюрных решений Никиты Сергеевича:

«Иногда спрашивают: кто был автором идеи поднять целину? Считаю, что сам этот вопрос неверен, в нем кроется попытка выдающееся свершение нашей партии и народа приписать «прозрению» и воле какого-либо одного человека.

Подъем целины – это великая идея Коммунистической партии, осуществление которой помогло, если мыслить историческими категориями, почти мгновенно превратить безжизненные, глухие, но благодатные восточные степи страны в край развитой экономики и высокой культуры».[12]

Уходит Леонид Ильич от ответа. А как же, на самом деле пришлось жить многочисленным Ваням и Любашам, которые покинули свои добротные дома в средней полосе России? И здесь Леонид Ильич весьма подробно рассказывает о тяжелом быте добровольцев-первоцелинников, о плохом снабжении продовольствием и эрозии почвы.

Вот как Генеральный секретарь ЦК КПСС описывает быт первоцелинников:

«Фотографии первых целинных лет многое освежают в памяти. На снимках – голая степь, тракторные поезда, колышки с названиями совхозов, палатки, землянки, тесные вагончики, глиняные мазанки без крыш, прозванные тогда «бескозырками». Люди в этом жилье ютились при тусклом свете фонарей и керосиновых ламп. Все у них было временное, неуютное, походное. На разных этапах людям не хватало буквально всего – гвоздей и керосина, обуви и ситца, крыши над головой и хлеба».[13]

А вот как Леонид Ильич описывает посещение магазина летом 1954 года:

«Ко мне тоже сразу же подошла женщина и заговорила торопливой скороговоркой:

— Товарищ представитель, не знаю, кто вы такой, но поинтересуйтесь, помогите, у нас нет электричества, нет топлива, керосина тоже нет, не на чем готовить. Да и готовить нечего…

Вместе с ней зашел в магазин. Там не оказалось даже соли. Другая женщина, с ребенком, обратилась ко мне не менее взволнованно:

— Товарищ Брежнев, молока нет, манки нет, скажите, чем кормить детей?»[14]

Но самое печальное состоит в том, что в воспоминаниях генсека очень много лозунгов и крайне мало экономики. Послевоенная урожайность зерна была невысокой. Историк Дмитрий Волкогонов, в частности отмечает:

«В 1949 – 1953 годах урожайность была катастрофически низкой – где-то около восьми центнеров с гектара (в 1914 году – семь центнеров)».[15]

При этом, в центральной полосе России было достаточно свободных земель, дающих столь же низкую урожайность. Проблема то заключалась не в дефиците свободных земель, а в их низкой урожайности. Поднять ее можно было лишь за счет резкого выпуска удобрений и решения иных агрономических вопросов.

В таком случае, закономерен вопрос: с какими целями шли на целину Хрущев и Брежнев? Казалось бы, за высокими урожаями! Какими? С одного гектара, либо такими же низкими, как и на Нечерноземье?

Леонид Брежнев завуалированно отвечает на этот вопрос: «Первые 13 миллионов гектаров целины, намеченные к освоению в 1954 году, в случае успеха уже осенью того же года могли добавить в наши закрома 800 – 900 миллионов пудов товарного хлеба. И партия пошла на это».[16]

Переведя архаичные пуды в привычные нам измерения, мы получаем почти такую же низкую, как и сталинскую урожайность, в размере 9,8 центнера с гектара. Надо ли ради столь неэффективного результата тащить в необжитую степь сотни тысяч людей, заведомо зная, что долгие годы они будут жить в крайне тяжелых условиях?

Далее, странностей становится больше. Спустя пару десятков страниц наш родной Леонид Ильич уже рапортует об очередной победе: «В 1954 году впервые в своей истории Казахстан засыпал в закрома Родины почти 250 миллионов пудов зерна – на 150 миллионов больше, чем в самые благоприятные до этого годы. И все мы, целинники, испытывали подлинное счастье от этой победы».[17]

Поясним в привычных нам цифрах – собрано было около четырех миллионов тонн, неизвестно с какой площади! Какова была фактическая урожайность товарищ Брежнев умалчивает.

Много это или мало? Еще раз напомним, что наша Кубань, площадью всего лишь в 75 тысяч квадратных километров, треть из которых занимают горы Кавказского хребта, суммарно произвела в 2019 году около четырнадцати миллионов тонн зерновых и зернобобовых культур.

Наверное, не совсем корректно сравнивать возможности XX и XXI века. В тоже время, сегодня у России нет степей Казахстана и Украины, однако это не мешает ей полностью, в полном достатке, кормить свое население, да еще направлять излишки в другие страны. В этом всякий раз убеждаешься, когда осенью едешь в Новороссийск и видишь караваны КАМАЗов с зерном, идущих в морской порт.

Однако, кто тогда, в пятидесятые годы, задумывался об этих экономических показателях? Идеей целины в то время жила вся огромная страна. Сегодня это покажется странным, но каждое лето на Кубани, которой самой катастрофически не хватало машин и людей для уборки собственного урожая, формировались десятки автоколонн, которые уходили на целину.

Одной из таких колонн, на протяжении ряда лет, руководил отец Валентины Михайловны – Дереза Михаил Куприянович. «Целинные» машины долго комплектовали запасными частями и оборудованием и уезжали примерно в середине июня месяца, а возвращались где-то в начале октября.

На целину машины попадали двумя способами: часть из них грузились на железнодорожные платформы и доставлялась поездами, а часть машин шла своим ходом. Шли очень долго. Ведь дороги были весьма плохими. В основном, так называемая грунтовка, поскольку все эти огромные территории только-только осваивались. Поэтому весь путь занимал примерно две-три недели.

Там, в Казахстане, машины были задействованы под вывоз зерна на элеваторы от комбайнов, работавших в поле. Жили, как правило, в палатках, в очень редких случаях — деревянных домиках.

Большой проблемой для автомобилистов были запасные части. Ведь машины часто ломались, а необходимые для замены детали были в жутком дефиците. Поэтому в составе автоколонн были так называемые автомастерские. Помимо того, что на целину везли огромное количество всяческих запасных частей, в этих мастерских точили, варили, клепали все то, что еще можно было поправить и в таком «латанном» виде вновь установить на машину.

Не зря экономику того периода сегодня называют «затратной». Вдумайтесь, какой огромной была себестоимость того зерна, перевезенного Тихорецкой автоколонной, если учесть все реальные затраты по перемещению ее с Кубани на целину и обратно.

Это ведь и стоимость горючего, запасные части, амортизация, зарплата и командировочные расходы. Однако мысль о необходимости проводить в то время какие-либо конкретные расчеты, никому даже теоретически не приходила в голову. Все воспринималось как данность социалистического труда.

Вспоминал Михаил Куприянович и ту неразбериху, которая творилась на станциях, где принимались вагоны с идущими на целину автоколоннами. Пропускная их способность была совершенно несоразмерна количеству поступающих грузов. Старинный пыльный, открытый всем ветрам городишко с низкими домами и чахлой зеленью принимал эшелоны с техникой, лесом, деталями домов, бензином, семенами и продовольственными товарами. И хотя на разгрузку эшелонов было привлечено чуть ли не все население города, суеты и простоев было предостаточно.

С тех времен помнятся рассказы Михаила Куприяновича и о трагических случаях на целине. Что такое буран в степи, многие представляют по «Капитанской дочке» А.С. Пушкина.

Однако многим пришлось увидеть, как обманчива степь. То над ней от горизонта до горизонта может синеть морозное небо, светит яркое солнце, но минет полчаса – и уже не видно белого света, крутит, свистит, завывает пурга. Достаточно малой ошибки, случайности, неожиданно заглохшего мотора, и человек остается со степью один на один – без дороги, на морозе, в кромешной мгле. И таких трагедий, к сожалению, было немало.

К счастью для командированных работников, такие природные явления происходили, как правило, зимой. Хотя, потихоньку начались «вполголоса» звучать разговоры о так называемых «черных бурях», когда беспощадный ветер поднимал в воздух верхний слой почвы и сметал все посевы.[18]

Своеобразной дополнительной премией за труд на целине, были арбузы, которые водители везли на Кубань. Как вспоминает Валентина Михайловна, она до сих пор помнит эти арбузы – огромных размеров, сочные и сладкие, которые ее отец привозил с целинных земель. Эти арбузы складывали на чердак (как тогда говорили – на горище) где они хранились в соломе, вплоть до Нового года.

Важным свидетельством добросовестной работы Михаила Куприяновича на целине, является медаль «За освоение целинных земель», которая бережно хранится в семейном архиве. Эта награда была учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 октября 1956 года.

Согласно положению, к награждению этой медалью представлялись работники, проработавшие в районах освоения целинных и залежных земель, как правило не менее двух лет. Строго говоря, Михаил Куприянович не отвечал этому требованию.

Однако, в многочисленных, длительных командировках он пробыл на целине в общей сложности порядка одного года. Вероятно это обстоятельство и было учтено при рассмотрении кандидатуры отца Валентины Михайловны. Руководство района сочло возможным отметить его доблестный труд.

И первого ноября 1957 года Михаил Куприянович получил эту правительственную награду. По тем временам это было свидетельством огромнейшего признания трудового вклада советского человека в построение светлого будущего. По воспоминаниям Валентины Михайловны, отец очень гордился этой медалью и ценил ее гораздо выше полученных ранее всех вместе взятых военных наград.

С этой медалью связана и еще одна любопытная история. Так получилось, что такой же медалью был награжден и первый космонавт нашей планеты – Юрий Алексеевич Гагарин.

Говорят, что прецедент был создан в 1961 году, когда 12 апреля на поле колхоза имени Шевченко, около деревни Смеловка, что в двадцати семи километрах южнее города Энгельса, приземлился первый космонавт Земли. Колхозники, что уж говорить, были ошарашены данным событием, и председатель, на волне всеобщей радости и ликования, наградил Юрия Гагарина тем, что было в его компетенции — медалью «За освоение целинных земель».

А потом этой медалью стали награждать и других космонавтов, которые, как правило, приземлялись на территориях, относящихся к целинным землям. В целом утверждают, что до первого января 1995 года этой медалью были награждены примерно 1,3 миллиона человек.

После вручения Михаилу Куприяновичу медали, должным образом решило отреагировать и министерство автомобильного транспорта и шоссейных дорог РСФСР. И уже в феврале 1958 года отец Валентины Михайловны получил грамоту за подписью министра Ф. Калабухова. Вот такой был вклад простого, бывшего армейского водителя Михаила Дереза, в освоение целинных и залежных земель.

Однако, несмотря на обилие медалей и почетных грамот, которыми награждали простых тружеников, неофициальные вести с целины становились все более тревожными.

Ведь большая часть целинных земель относилась к зоне рискованного земледелия. Зависимость урожая от меняющихся, трудно прогнозируемых погодных условий здесь была более сильной, чем в традиционных земледельческих районах России и Украины. Так, урожаи на целинных землях после 1958 года перестали расти, а в 1963 году они резко упали. Душевой урожай зерна в 1963 году был ниже, чем в России 1913 года – соответственно 483 и 540 килограмм.[19]

Уже после 1959 года стало ясно, что поднять агрокомплекс на целине не удастся. Каждый год распахивали все новые земли, в регион тянулись эшелоны с тысячами мобилизованных рабочих. Но за семилетку 1958-1965 года, только в один год из семи на целинных площадях, был выполнен план государства по заготовке зерна.

Средняя урожайность была низкой, что привело к высокой себестоимости зерна, которая на целине была в два-три раза выше, чем на Кубани, Дону и Украине. Год за годом монокультура пшеницы засевалась на огромных территориях, из-за чего посевы получили обильное загрязнение сорняками, поэтому повышать урожаи и применять удобрения было невозможно. В результате бездумных действий на целине стала стремительно развиваться эрозия почвы.

К 1960 году про целину еще продолжает греметь пропаганда, хотя надежды и затраты оправдываются все меньше. Но в Казахстане, главной новой житнице, пыльные бури уже вовсю выветривают почву.

В иных местах пшеницы собирают меньше, чем посеяли. Республика рапортуют о сдаче миллиарда пудов, не указывая, какой ценой. О том, что пятую часть сельхозбюджета страны, пущенного на целину, лучше было бы потратить, не расширяя пашни, а повышая урожайность, заговорят еще при советской власти.

А во вторую целинную пятилетку страна впервые закупит зерно в США и Канаде. И до конца социализма будет импортировать его с Запада все в больших и больших объемах.

В нашей семейной библиотеке сохранился любопытный сборник, вышедший в виде журнала, в мягкой обложке. Выпустило его комсомольское издательство «Молодая гвардия» в 1964 году, буквально за месяц до снятия Хрущева.

Этот сборник инструктировал комсомольский актив – как отвечать на «неудобные» вопросы. К тому времени, положение на целине складывалось крайне неблагоприятно, что также явилось весомым поводом для смещения Хрущева.

Так вот, чтобы как-то отреагировать на слухи, касающихся «черных бурь» на целине и закупок зерна за границей, молодежное издание публикует вопрос № 65 «Почему Советский Союз закупил в минувшем году зерно за границей?», и соответствующий «правильный» ответ:

«Над Сибирью и Казахстаном пронеслись суховеи. Ветер срывал верхний слой почвы. На целине появился даже новый термин «летучие гектары». Дело доходило до курьезов: в совхозе «Бескарагайский» Павлодарской области посеяли пшеницу, а осенью собрали… просо. Пшеничные гектары улетели, а их место заняли просяные посевы, «перекочевавшие» по воздуху от соседей.

Из-за тяжелых погодных условий средний урожай по стране был крайне низким. И хотя в стране в прошлом году было заготовлено хлеба на 836 миллионов пудов больше, чем в 1953 году, все же зерна, главным образом пшеницы, с учетом расширенного потребления, у нас могло не хватить.

Конечно, Советское государство имеет большие запасы зерна и продовольствия. Но мы не вчера родились. Мы знаем, что государственные резервы должны быть неприкосновенными. Правительство, исходя из интересов народа, решило закупить часть недостающего нам зерна. Советские люди горячо одобрили эти меры.

В этом году, в условиях нормального урожая, резко изменилось положение с заготовками зерна в стране. Советское сельское хозяйство не только полностью обеспечило потребности населения в хлебе и хлебопродуктах, но позволило значительно увеличить запасы зерна».[20]

Давайте немножко разберемся с этим лукавым ответом. Из мемуаров Брежнева мы знаем, что «В 1953 году было заготовлено немногим больше 31 миллиона тонн зерна, а израсходовано свыше 32 миллионов. Нам пришлось тогда частично использовать государственные резервы».[21]

Огромная цифра прироста зерна к 1953 году в размере указанных 836 миллионов пудов, составляет скромные 13 миллионов тонн. Таким образом, реальный урожай 1963 году составил 44 миллионов тонн. Но ведь и численность населения страны, по сравнению со сталинским периодом значительно возросла и составила порядка 220 миллионов человек.[22]

Таким образом, на одного жителя огромной страны было произведено всего лишь около двухсот килограмм хлеба! Страна была отброшена к временам Сталина, к тому периоду, когда начинали эпопею с целиной! Впереди маячили черные перспективы послевоенного голода, либо необходимость срочной закупки зерна.

И сколько же было фактически докуплено хлеба у ненавистных буржуев? Об этом молодежное издание скромно умалчивает. Давайте дополним застенчивых ребят.

В 1963 году Советский Союз закупил у США 10,4 млн тонн и 2,1 млн тонн муки. Таким образом, масса закупленного зерна более чем на четверть превысила объемы собственного производства! Затея с целиной оказалась авантюрой и накормить свою страну собственным хлебом в кратчайшие два – три года, как было обещано в 1954 году, к великому сожалению, не удалось.

Острота кризиса временно была снята в 1964 году. Но в 1965 году, уже при Брежневе, повторилась прежняя ситуация. Из нового кризиса вышли закупкой еще девяти миллионов тонн зерна.

Хронической зависимость СССР от импорта продовольствия возникла с 1972 года. В том году Советским Союзом было импортировано уже двадцать три миллиона тонн. Особенно переломными стали в этом отношении 1975 и 1979 годы, когда было закуплено соответственно двадцать семь и тридцать один миллионов тонн зерна соответственно.

В 1980 году импорт составил, в валовом выражении, 43 млн тонн. И, наконец, самым «черным» выдался 1985 год, когда пришлось закупить 47 миллионов тонн зерна. Во многом, именно такая сильная продовольственная зависимость СССР стала одним из побудительных мотивов советского руководства к объявлению политики Перестройки.

Еще немного из воспоминаний Евгения Георгиевича: «Я считаю, что мой отец был хорошим агрономом. Человеком, который дважды начинал свой крестьянский путь с рядового агронома. Он успел поработать и главным агрономом, и руководителем сельхозшколы. Его отличал критический и трезвый склад ума.

Помню, что в конце пятидесятых годов, в его библиотеке появилась книга, которая на некоторое время стала настольной. Называлась она – «Что мы видели в США и Канаде». Книга была написана Владимиром Владимировичем Мацкевичем, бывшим в то время, министром сельского хозяйства СССР. В ней описывалось сорокадневное путешествие делегации СССР, с целью изучения аграрного опыта у проклятых буржуинов. Косвенно, завуалированно, эта книга уже начала отвергать безумную хрущевскую-целинную эпопею.

Учитывая мое октябрятско-пионерское воспитание, отец старался напрямую не высказывать свое критическое отношение к целинному поветрию. Однако в целом, его отношение к этой кампании было глубоко критичным: «Нужно в достатке обеспечить село минеральными удобрениями, и тогда на любой почве вы получите высокий урожай». И как аргумент, в беседе с коллегами, отец раскрывал эту книгу и приводил цитаты из нее.

Опыт израильских кибуц полностью подтверждает правоту слов Георгия Ивановича. Тамошние аграрии буквально на песке получают прекрасные урожаи сельхозкультур. Главное – подбор удобрений и полив этих засушливых земель.

Спустя 60 лет, я вновь листаю эту книгу. Сколько же людей работало в сельском хозяйстве в те времена? Что касается США, то здесь отвечает сам Мацкевич: «В сельском хозяйстве США в 1954 году было занято 8,5 миллиона человек – почти на 2,5 миллиона меньше, чем в 1940 году».[23]

А сколько в середине пятидесятых трудилось советских людей на сельскохозяйственной ниве? Я поднимаю увесистый юбилейный статистический сборник 1982 года выпуска.[24] Листаю раздел «Сельское хозяйство», нахожу много относительных цифр, однако ответа не получаю. Наверное, эти сведения составляют государственную тайну. Исходя из косвенных сведений, проведя нехитрые подсчеты, убеждаюсь, что искомая величина составляет не менее сорока миллионов человек.

А какова же была урожайность зерна в далекой Америке? И тут уже Мацкевич, на протяжении всей книги упорно молчит. Однако, из двух его цитат нетрудно сделать выводы:

Первая: «На втором месте среди зерновых культур по размерам посевных площадей стоит пшеница – 27 миллионов гектаров».[25]

Вторая: «За десять лет – с 1944 по 1953 год – в среднем производилось в год 140 миллионов тонн зерна, или 8,5 миллиарда пудов».[26]

Отсюда нетрудно вычислить, что урожайность зерна в те времена, в Америке, составляла порядка 50 центнеров с гектара! А у нас менее десяти…

Вот почему и численность сельского населения СССР нельзя было называть, поскольку получалось, что производительность советского крестьянина не менее чем в десять раз ниже, чем у американских фермеров.

Отец умел читать цифры. Думаю, что и множество его коллег-специалистов понимали безумность целинной эпопеи. Но вряд ли они могли бы что-либо сделать в те жестокие времена».

Вот так и сочетались напряженная, подчас на износ, работа простых людей и очередная кампанейщина – грандиозная стройка коммунизма.

В свое время, на строительство Беломорканала товарищ Сталин направлял десятки тысяч заключенных, которых у него было в избытке.

Вероятно, у Никиты Сергеевича уже не было в достатке такого резерва. Поэтому, он посылал туда комсомольцев-добровольцев, которые если отказывались ехать, то исключались из комсомола, а потом вылетали из институтов.

Все это было похоже на безумие, ибо сельское хозяйство нельзя вести силами неоседлого населения. Зэки в массе своей не оставались там, где отбывали наказание, и комсомольцы в этом смысле ничем от них не отличались.

Когда угроза вылететь из института пропадала, они бежали из степей Казахстана так же, как и переселенные туда репрессированные народы. И там осталась уничтоженная тракторами почва, на которой до настоящего времени ничего не растет, а пыльные бури продолжаются месяцами.

В предшествующей сороковой главе мы размышляли – а кем станет герой фильма «Шумный день», пламенный борец с мещанством Олежек? Сохранит ли он такой же задор, либо станет более циничным мещанином, нежели его родственница пресловутая Леночка?

Хотелось бы примерно в таком же ракурсе поразмышлять и о Иване Романовиче Бровкине. Судя по фильму – он был 1934 года рождения. Таким образом, он сверстник актера Александра Ширвиндта и телеведущего Владимира Познера. Будем надеяться, что Иван и Любаша также живы по нынешнею пору. В таком случае – где же они живут?

Сделаем всего лишь одно допущение в том, что Ваня и Любаша уехали не в оренбургские степи, а в Казахстан. Разницы-то по тем временам не было никакой. Все одна страна, под названием Советский Союз.

Однако, в этом случае, финал всей этой истории нам известен: в начале девяностых, казахи, став «титульной» нацией, назовут первоцелинников людьми второго сорта. К тому времени Иван Романович Бровкин достигнет уже предпенсионного возраста. Вместо почета и уважения, им были созданы такие условия, что люди, действительно героически поднявшие целину, бросали все свое нажитое имущество и возвращались в Россию. Тогда миграционный маятник зловеще качнулся в обратную сторону.

И возвращались многие люди на то же Нечерноземье, которое столь легкомысленно когда-то покинули в пятидесятые годы. И, сильно постаревший Ваня Бровкин и его немолодая жена Любаша скорее всего вернулись в места, где давно покоились их родители и стояли полуразрушенные отчие хаты. Где жили, хоть какие-то дальние родственники.

Наверное, пришлось Ванюше восстанавливать заброшенный дом. И лишь тогда пришло к нему понимание, что целинная эпопея явилась сильнейшим ударом по исконно русской деревне и ее сельскому хозяйству.

Иван Романович будет с горечью констатировать, что принудительное распределение ресурсов в пользу казахских земель, породило практику ликвидации «неперспективных» деревень, которые бросили наши многочисленные Вани и Любаши. Все это привело в целом к окончательной деградации сельского хозяйства в центральной и северной части России. А это ведь были коренные русские земли.

Круг замкнулся. Почему Нечерноземье России так и не могут возродить? А потому что, по велению партии, такие как Ваня и Любаша, когда-то бросили свои березки и свой родненький палисад, ринувшись искать свое зыбкое счастье в далекие, пустынные казахстанские степи.

И это очень грустно. И еще одно обстоятельство: столица целинного края – город Целиноград[27], который на протяжении многих лет строили десятки тысяч сверстников Ивана Бровкина, теперь является столицей соседнего государства Казахстан. И зовут теперь этот город – Нур-Султан. Вот так вот. А вы говорите – зачем надо было поднимать целину…

Пожалуй, на этом размышления о приключениях Ивана и Любаши, во второй половине двадцатого века, мы и завершим.

Что касается следующей, сорок второй главы, то она будет посвящена великолепному семейству Виноградные. Мы также поразмышляем о всесоюзном поветрии – хрущевским увлечением кукурузой, как символом изобилия страны. Глава будет называться: «Семейство тридцать первое – Виноградные, или про наряд «Кукуруза» для новогоднего праздника…».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство Кипрейные. – М.: Просвещение. 1981. С. 224.

[3] Брем Альфред. Жизнь растений. Новейшая ботаническая энциклопедия. – М.: Эксмо. 2004. С. 628.

[4]Постановление пленума ЦК КПСС «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». В сборнике: «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Том 6. – М., Политиздат, 1971. С. 430.

[5] Выделено авторами.

[6] Постановление пленума ЦК КПСС «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». В сборнике: «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Том 6. – М., Политиздат, 1971. С. 436.

[7] Там же. С. 430.

[8] Из доклада Мамбетали Сердалин-Шубетова перед комиссией Сената по развитию торговли в Российской империи 08 марта 1990 года

[9] Рыбаковский Л.Л. Людские потери СССР и России в Великой отечественной войне. Гос. Учреждение Российской академии наук. Институт социально-политических исследований РАН. -М. Эконом-Информ. 2010. С. 24 – 25.

[10] Из воспоминаний В.В. Молотова. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 04 августа 2008 года. С. 9.

[11] Выделено авторами.

[12] Брежнев Л.И. Целина. М.: Политиздат, 1978. С. 26.

[13] Брежнев Л.И. Целина. М.: Политиздат, 1978. С. 36, 37.

[14] Брежнев Л.И. Целина. М.: Политиздат, 1978. С. 65.

[15] Волкогонов Д.А. Семь вождей. Книга первая. -М.: Издательство «Новая волна», 1996. С. 382.

[16] Брежнев Л.И. Целина. М.: Политиздат, 1978. С. 31 — 32.

[17] Брежнев Л.И. Целина. М.: Политиздат, 1978. С. 49.

[18] Только в 1956 – 1958 годах с целины было «сдуто» десять миллионов гектаров пашни, что сопоставимо с территориями Венгрии, либо Португалии.

[19] Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. – М.: «Российская политическая энциклопедия». 2006. С. 156.

[20] Сто вопросов – сто ответов. – М.: «Молодая гвардия». 1964. С. 22.

[21] Брежнев Л.И. Целина. М.: Политиздат, 1978. С. 29.

[22] Это приблизительная цифра. В 1961 году численность населения СССР составляла 216,3, а в 1966 году соответственно – 232,2 миллиона человек. См.: Народное хозяйство в СССР в 1980 году. Статистический ежегодник. — М.: «Финансы и статистика», 1981. С. 7.

[23]Мацкевич В.В. Что мы видели в США и Канаде. М.: Государственное издательство политической литературы. 1956. С. 26.

[24]Народное хозяйство СССР 1922 – 1982. Юбилейный статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика. 1982.

[25] Мацкевич В.В. Что мы видели в США и Канаде. М.: Государственное издательство политической литературы. 1956. С. 19.

[26] Там-же.

[27] Город Целиноград при его строительстве позиционировали, как центр всесоюзного освоения североказахстанской и южносибирской целины. А получилось совсем иначе – свое гордое имя город носил лишь до 1992 года.

Семейство двадцать девятое – Гераниевые, или страсти по мещанству…

Слушай, дурень, перестань      

Есть хозяйскую герань!              

Ты попробуй. Очень вкусно.    

Точно лист жуешь капустный.

Вот еще один горшок.                

Съешь и ты такой цветок!        

Самуил Маршак.
«Кошкин дом».

Листы герани для еды совершенно не предназначены. Лишь распоясавшиеся, невоспитанные козлы, приходя в гости, к приличным кошкам, начинают пожирать этот цветок вместо капусты.

Эти козлы даже представить себе не могут, что переходя к рассмотрению популярной герани, мы покидаем неформальную ботаническую группу «Базальные эвдикоты» и перемещаемся в неформальную ботаническую группу «Розиды». В этой группе всего лишь несколько небольших ботанических порядков, в том числе и так называемый «Гераниецветные».

Гераниецветные – небольшой по объему порядок двудольных. В системе ботанической классификации APGIII[1], порядок состоит из трех семейств: Гераниевые, Медовиковые и Вивианиевые.

Самым большим в порядке является семейство Гераниевых, включающее в себя около 800 видов. Два остальных семейства в совокупности насчитывают около 40 видов. Исходя из практических соображений, в данном случае нас интересует лишь только семейство Гераниевые.

Большинство гераниевых – травянистые растения. Однолетние виды имеют тонкий стержневой корень, который легко выдергивается из земли. Вместе с тем, у некоторых многолетних видов, обитающих в степях и пустынях, корень имеет клубневидную форму и выполняет запасающие функции.

Наш любимый многотомник «Жизнь растений» утверждает, что семейство Гераниевые подразделяется на пять подсемейств. «Наиболее примитивными считаются два южноамериканских подсемейства: вивианиевые и ледокарповые, для которых характерна коробочка, вскрывающаяся путем разрыва.

Для подсемейств биберштейниевые и дирахмовые характерна коробочка, вскрывающаяся путем отделения гнезд или плодиков, не имеющих закрученных верхних концов, как у представителей последнего подсемейства гераниевых (Geranioideae). Наиболее крупные роды этого подсемейства герань (Geranium) и журавельник (Frodium)».[2]

Так называемые герани, любимые многими комнатные растения, относятся к роду пеларгониум (Pelargonium). Утверждают, что семена пеларгонии были завезены в Нидерланды в 1701 году, а в девятнадцатом столетии ее уже выращивали практически во всех садах Европы.

Большую работу по распространению пеларгонии провел французский садовод из города Нанси Поль Кремпель. В 1900 году он представил на суд зрителей большое количество одновременно цветущих растений, чем несказанно удивил цветоводов и привлек внимание к этой культуре.

Более того, после создания гибридных сортов, способных размножаться семенами и при этом зацветать в первый год после посева, популярность этой культуры резко возросла. Сегодня во многих европейских странах, пеларгониевые – одна из популярнейших культур, применяемая для украшения цветников и балконов.

Свое название пеларгония получила от латинского словосочетания «Pelargonium», что в переводе означает «журавлиный нос». Дело в том, что столбик цветка после опыления разрастается в длинный «клювик», очень похожий на клюв журавля или аиста.

В результате селекционных работ появились разновидности, сорта и гибриды пеларгонии, которые подразделены на следующие группы: пеларгония крупноцветковая, пеларгония плющелистная, пеларгония суккулентная, пеларгония душистая и пеларгония зональная. Последняя группа более других распространена в декоративном садоводстве.

Пеларгония относится к довольно редкой группе растений, которые теплицам и оранжереям предпочитают комнатные помещения. Объясняется это тем, что они плохо переносят повышенную относительную влажность воздуха. Пеларгонию можно использовать также при озеленении балконов, лоджий, лестниц.

Конечно, лучше всего размещать растения на южной, юго- западной и юго-восточной сторонах. Они не страдают от действия прямых солнечных лучей, высокой температуры и низкой относительной влажности воздуха.

Пеларгония долгое время считалась аристократическим растением, ее разводили в оранжереях богатых особняков и пригородных вилл. В странах Западной Европы и США она очень популярна уже на протяжении полутора веков.

В Англии, Франции, США, Австралии организованы Общества любителей пеларгонии, которые ежегодно устраивают выставки, где экспонируются лучшие сорта. В 1960 году в Орлеане был создан гераниевый сад, а фирма «Пеларгониум-Фишер» (Германия) открыла в 1978 году музей пеларгоний, в котором представлено около 150 диких видов и 1200 культурных сортов.

В Росси пеларгония получила широкое распространение в девятнадцатом веке. Известно, что в оранжерее Александровского сада, самой значительной в Москве, в 1858 году выращивалось двадцать видов различных гераней.

В Крыму пеларгонию высаживали на клумбах в придворцовом парке графа Воронцова и в Никитском ботаническом саду.

Отдельные представители гераниевых приобрели широкую известность, как полезные человеку растения. Так, в частности, гераниевое масло, получаемое из листьев и цветков растений, используется в парфюмерной, мыловаренной и пищевой промышленности, заменяя дорогостоящее розовое масло.

А где же можно найти настоящую герань? Чтобы ее увидеть, надо отправиться летом в лес или на луг. На лесных опушках среди травы цветет сине-фиолетовая герань лесная, а на лугах, возле рек – очень похожая на нее герань луговая.

Это многолетние корневищные травы, цветущие до середины лета. Все герани – медоносные растения, а герани луговая и лесная – еще и лекарственные. Ангина и стоматит, ревматизм и гастрит, язвы и долго не заживающие раны – все это лечит герань.

Популярность пеларгонии очень высока. Нельзя найти более подходящего и благодарно цветущего растения для украшения окон и балконов, обращенных к солнцу. Редко какое окно в российской сельской местности не украшает эта красавица. В Европе боготворят это растение – большинство балконов усыпаны цветущей пеларгонией.

И, в завершении «ботанического» раздела, приведем несколько стихов про красавицу-герань. Вот замечательные строчки Татьяны Ольховик:

На подоконнике герань
Глядит сквозь зимнее стекло
На занесенный снегом край,
И только в горнице тепло.
Там печка топится и чай
С медовым пряником всегда.
Там детство можно повстречать –
Я так хочу, хочу туда.
Закрыл нос лапой рыжий кот:
Сулит, наверно, холода.
Но здесь мороз уже не тот,
А может, просто жизнь не та.
Уже не встанет на лыжню
Воскресным утром ребятня,
А там, в угоду февралю,
Катались все, каталась я.
И этот снежно-белый край
Был самым теплым на земле.
На подоконнике герань
Так часто стала сниться мне.

А вот строчки Татьяны Васильевой:

На окошке герань, как вчерашний закат
Ярко-красным пятном будоражит твой взгляд.
Ей бы ветра глоток, свежесть ранней весны.
Только капли дождя бьют с другой стороны…

А это стихи Елены Благининой:

Хрустит за окошком
Морозный денек.
Стоит на окошке
Цветок-огонек.

Малиновым цветом
Цветут лепестки,
Как будто и вправду
Зажглись огоньки.

Его поливаю,
Его берегу,
Его подарить
Никому не могу!

Уж очень он ярок,
Уж очень хорош,
Уж очень на мамину
Сказку похож!

И, в завершение поэтического раздела строки Натальи Меркушевой:

Ращу цветок старинный я
Герань теперь есть у меня.
Она в окне горит огнем,
Напоминает о былом:
Росла в купеческих домах,
И в захудалых деревнях.
Она скрывала бедноту,
Пылая, жаркая, в цвету.
Неугасимый этот свет,
Пронёс тепло сквозь толщу лет.
Сейчас горит в моем окне
И часто душу греет мне.

Всем хороша герань! И как цветок, и как элемент украшения домов, либо общественных пространств. Однако, начиная с конца девятнадцатого века, когда в моду стали входить другие цветочные культуры, пеларгония, она же – герань, стала оставаться только на тех окнах, кто не мог тратить деньги на дорогостоящие новинки.

Более того, еще до революции она получила обидное прозвище «мещанский цветок» и на время выпала из поля зрения цветоводов. Так, в 1913 году известный русский садовод А. Мятлик писал: «…наша широкая публика не имеет ни малейшей самостоятельности при выборе цветов. Она запомнила раз и навсегда, что орхидеи, розы, гвоздика и сирень – модные цветы, а герань и фуксии – всеми презираемые, а поэтому она платит охотно деньги за плохую даже розу, но с презрением отворачивается от самых роскошных пеларгоний».

Презрительное отношение к мещанам, а равно как к герани усилилось сразу же после окончании Гражданской войны. Поскольку наступил некий этап растерянности: революцию совершили, Гражданскую войну выиграли. А с кем же строить светлое будущее? А не с кем, ибо люди остались прежними, со своими, подчас спорными, достоинствами и большим количеством недостатков.

Этот гнев-растерянность хорошо передает стихотворение Владимира Маяковского «О дряни», написанное в 1921 году:

Утихомирились бури революционных лон
Подернулась тиной советская мешанина.
И вылезло
из-за спины РСФСР
мурло
мещанина.

Со всех необъятных российских нив,
с первого дня советского рождения
стеклись они,
наскоро оперенья переменив,
и засели во все учреждения.

Намозолив от пятилетнего сидения зады,
крепкие, как умывальники,
живут и поныне -
тише воды.
Свили уютные кабинеты и спаленки.[3]

И началась семидесятилетняя борьба с этими самыми мещанами. К ним стали относится весьма насторожено, поскольку они, наряду с фикусом, фарфоровыми слониками и кружевными салфетками, были зачислены в непременные атрибуты буржуазного быта. А ведь мещанство — это очень плохо! Мещанство мешает построению коммунизма! Поэтому, с мещанством надо вести постоянную и решительную борьбу!

Мы прожили в СССР более сорока лет. И на протяжении всего этого периода в стране было два основных лозунга – построение коммунизма и борьба с мещанством. Поскольку считалось, что, не победив мещанство, коммунизм построить не удастся.

Так в конечном счете и получилось: мещанство победить не удалось, равно как и построить коммунизм.

В советские времена, особенно в тридцатые годы прошлого века, эта самая обыкновенная герань, любовно выращиваемая почти в каждом скромном доме великого Советского Союза, являлась чуть ли не признаком нелояльного отношения к советской власти.

Сегодня это выглядит диким, но когда-то борьбе с так называемым «мещанством» посвящали научные исследования и писались, считавшиеся на тот момент, «серьезные» книги. Вот цитата из одной из них:

«Мещанскими являлись отдельные предметы быта (занавески и салфетки, самовары и абажуры, цветы (например герань[4]), музыкальные инструменты (гитара), обычаи и предметы одежды (обручальные кольца, галстуки). К разряду мещанских относились птицы – канарейки или попугаи. К разряду проявления мещанства подчас относили и литературную поэзию, и некоторые жанры музыки, например романсы, а также натюрморты и пейзажи в живописи».[5]

Почему же Советская власть так невзлюбила мещан? Кто они такие, откуда они взялись и, есть ли они сейчас?

Изначально все было очень просто. Как известно, в царской России существовали четыре основных категории – дворяне, христианское духовенство, сельские обыватели (крестьянство) и городские обыватели. Последняя категория, в свою очередь, разбивалась на купцов, ремесленников, рабочих людей и мещан (или посадские).

Таким образом, мещанин – заурядный городской житель, как тот же бюргер в Германии. Мещанство берет начало от посадских (жителей городов и посадов) русского государства, в основном — ремесленников, мелких домовладельцев и торговцев. Считается, что название мещан происходит от польского названия небольших городов – «местечко».

Официально сословие мещан было оформлено в Жалованной грамоте городам Екатерины II в 1875 году. Наименование «мещане» в ней было определено как: «городовые обыватели», «среднего рода люди», мелкие торговцы и ремесленники. Мещанское сословие по положению стояло ниже купеческого.

Именно мещанам принадлежала большая часть городского недвижимого имущества. Будучи основными плательщиками налогов и податей, мещане, наряду с купцами, относились к категории «правильных городских обывателей».

Мещане данного города объединялись в «мещанское общество». Принадлежность к мещанству оформлялась записью в городовой обывательской книге, то есть всякий мещанин был приписан к определенному городу. Покинуть на время населенный пункт своего проживания мещанин мог только по временному паспорту, а перейти в другой — с разрешения властей.

Звание мещанина было наследственным. Записаться в мещане мог любой городской житель, который имел в городе недвижимую собственность, занимался торговлей или ремеслом, платил подати и исполнял общественные службы. Исключить мещанина из сословия мог только суд или мещанское общество.

Между мещанством и купечеством всегда существовала тесная связь. Разбогатевшие и развившие свое предприятие мещане переходили в купечество, обедневшие купцы — в мещанство.

И эти люди, проживающие в городах, полюбили скромную герань. Еще ее называли: «Роза для бедных». Действительно, это был символ городской бедноты.

Мы даже нашли пару картин, на которых она увязывается с революционной романтикой.

Первое произведение принадлежит кисти знаменитого художника Кузьме Сергеевичу Петрову-Водкину. Здесь изображена семья рабочего, которому угрожают белогвардейцы. Все охвачены тревогой, причем это не просто человеческая тревога, а как утверждает автор: «тревога классовая, зовущая к борьбе».

В квартире, расположенной в городе, художник изобразил на подоконнике герань, которая до революции, в рабочих городках, была в каждом доме, так как и цвела красиво, и мух отпугивала. Как видите, 1919 году борьба с мещанством и атрибутом его геранью еще не была развернута.

Вторая картина уже принадлежит советскому художнику Угарову Борису Сергеевичу, и называется «Октябрь». На ней он изобразил революционный подъем и торжество революционного движения. Полыхают багряные стяги, вспыхивает кумачовый цвет на повязке, горит пунцовая лента на груди у красногвардейца, и, как огоньки, алые искры герани в окнах подвала, где живет беднота.

Так что у герани был некий шанс стать символом, якобы победившей бедноты, представители которой (как утверждалось) захватили власть. Однако, что-то пошло не так, и герань, в отличии от «красной гвоздики – спутницы тревог», стала символом мещанства и недобитой буржуазии.

Борьба с этим самым мещанством началась буквально в первые же годы советской власти. И здесь мы также приведем два художественных произведения, написанные примерно в одно и тоже время.

Первое – это замечательная картина Кустодиева Бориса Михайловича «Голубой домик», написанная в 1920 году. В этой работе Кустодиев представил целую модель «русского мира». Мир — это разделенный на уровни дом, различные персонажи которого воссоздают безмятежную жизнь русской провинции. На картине изображены, те самые мещане, а на втором уровне, в среднем окне, герань – будущий символ мещанства. Изображенные здесь люди не устраивают Советскую власть, ибо они не хотят строить социалистическое будущее и не желают изучать труды классиков марксизма-ленинизма.

Второе произведение – революционный плакат, написанный в тоже время, что и «Голубой домик». Здесь показаны люди, которые на словах присягнули советской власти. В действительности, они остались теми же, даже более махровыми мещанами, поскольку им придется нести на себе печать двуличности: думать одно и говорить другое. Вот Советская власть их и критикует, хотя и сама не знает – где ей взять идеальных, рафинированных людей, для строительства светлого будущего.

На протяжении семидесяти лет, определение мещанина практически не менялось. Приведем одно из них, опубликованное в кратком политическом словаре:

«Мещанство. Образ мышления и поведения, характеризуемый ограниченным личным и общественным кругозором, безразличием в политике, низким уровнем вкусов. Идеал мещанина – «благополучное» существование, удовлетворение мелкособственнических интересов. Мещанами называют людей, поведению которых свойственны эгоизм, индивидуализм, аполитичность, безыдейность, преследование мелких личных интересов».[6]

Итак, с первых дней построения социализма в стране началась широкомасштабная и неустанная борьба с мещанином, а иными словами, с самым обычным, рядовым человеком. Этот человек никак не хотел укладываться в прокрустово ложе социализма, а тем более – строящегося коммунистическое завтра.

Уж больно много было в нем всяческих буржуазных предрассудков и недостатков. В платоновском «Котловане» активист Сафронов изъясняется на сей счет следующим образом: «Поставим вопрос: откуда взялся русский народ? И ответим: из буржуазной мелочи! Он бы и еще откуда-нибудь родился, да больше места не было. А потому мы должны бросить каждого в рассол социализма, чтобы с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы и произошел бы энтузиазм!..»[7]

Еще более решительно настроен другой герой «Котлована»: «Жачев еще с утра решил, что … он кончит всех больших жителей своей местности; он один знал, что в СССР немало населено сплошных врагов социализма, эгоистов и ехидн будущего света, и втайне утешался тем, что убьет когда-нибудь вскоре всю их массу, оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство».[8]

Мы не зря приводим цитаты из знаменитого романа. Великий русский писатель Андрей Платонов еще в тридцатых годах прошлого века понял всю абсурдность пресловутой борьбы с мещанством и бесконечным строительством «котлованов».

Даже люди, не читавшие Платонова, знают про особый платоновский язык: автор будто очнулся после катастрофы и заново собирает рассыпавшуюся речь. Герои «Котлована» — рабочие и крестьяне двадцатых годов прошлого века — строят светлое будущее, но повесть об этом пронизана чувством абсурда и обреченности — то ли строительства, которым они заняты, то ли советского проекта, то ли жизни вообще.

Тоскующий рабочий Вощев присоединяется к артели, которая роет котлован для великого здания будущего: сюда должен переселиться местный пролетариат, а в перспективе и трудящиеся всего мира. Проект здания постоянно меняется; не закончив строительства, рабочие отправляются в деревню организовывать колхоз; котлован становится шире и глубже, а светлое будущее оборачивается потоком страданий и смертей.

Официальная пропаганда постоянно формирует идею о том, что на месте сидят лишь закостенелые мещане, а вот настоящие советские люди стремятся ехать на новые земли, осваивать целину, Сибирь и Дальний Восток. Там они будут ры «котлованы» и десятилетиями жить в бараках, без какой-либо приемлемой социальной инфраструктуры.

Приехав на эти стройки, кто по принуждению, кто из безысходности, а кто-то, будучи романтиком, слышали из уст очередного начальника примерно следующие антимещанские лозунги:

«- Не обещаю вам, друзья, легкой и спокойной жизни. Придется работать изо всех сил, придется вытерпеть немало. Смею вас заверить, что это и есть настоящая жизнь. Мы, советские люди, не стремимся к легкой жизни обывателей, думающих только о собственном благополучии. Мы – за трудную жизнь во имя светлого будущего».[9]

Замечательные слова! Думается, что в них сконцентрирована вся суть, квинтэссенция социалистического строительства – терпеть сегодняшние трудности во имя прекрасного Завтра. Жаль только, что светлое будущее, как и горизонт, все время отодвигалось и отдалялось по мере продвижения вперед.

Тем не менее, официальная пропаганда выпускала миллионными тиражами плакаты, призывающие граждан оставлять отчий кров и перемещаться в далекую даль. Здесь мы приводим один из них, посвященный освоению новых земель.

Что касается глянцевых плакатов, то с ними все понятно. Вместе с тем, в крупных городах постоянно возникали ссоры, конфликты и иные «мещанские» драмы, из-за того, что молодежь фактически насильно отправляли на великие стройки, или, как тогда было модно говорить – «на периферию». Те, кто не мог неформальными методами решить эту проблему – считались неудачниками. В этом плане весьма показательна картина художника Китаева Ахмеда Ибадулловича «Родное дитя на периферию», написанная в 1954 году.

Судя по всему, дочь окончила институт и получила распределение в далекие края. Либо в райкоме комсомола ей вручили комсомольскую путевку на одну из строек коммунизма. При этом отец смалодушничал и не обратился к какому-то из начальников, дабы помочь в решении этой проблемы.

На картине мы видим разъяренную мещанку-жену, которая вместо того, чтобы возрадоваться, как это сделала женщина на предыдущем плакате, уже занесла карающую тарелку над поникшим челом главы семьи: «Пойдешь к Иван Ивановичу??? Родное дитя на периферию? Кто ты после этого?».

А родное дитя с видом раненной лани и со слезой во взоре полулежит в кресле, утешаемая бабушкой. Даже домашний кот, видя эти страсти, решил убраться подальше.

Конечно, эта картина писалась исключительно, как критика мещанской семьи. Однако разрыв между плакатным восторгом и реальным положением дел в те времена, очевиден.

Вся эта «романтика больших строек», куда многие ехали в результате чудовищного давления, порождала исключительно психологию временщиков: давайте пока построим безобразные бараки, а потом, в далеком будущем возведем красивые дома. Давайте проложим временные дороги, а когда то, при коммунизме создадим прекрасные магистрали.

Эту психологию повсеместно сопровождали одни и те же проблемы: не было бань и парикмахерских, магазинов и кинотеатров. Везде лишь рыли огромные котлованы, позабыв о человеке с его, якобы мещанскими потребностями.

Сегодня наступает расплата за ту политику 60 – 70-летней давности. Так, примерно половина населения России оказалась в регионах, столкнувшихся с проблемами хронического упадка экономики и деградации социально-экономической инфраструктуры, и острыми угрозами для будущего развития.

Как результат — более четырех миллионов россиян ежегодно меняют прописку. Покидая депрессивные регионы, когда-то бывшие «великими стройками», люди едут в столицы за заработком и к нам, на Юг – за теплом. Страдают не только регионы, из которых уезжают экономически активные граждане, но и те, в которые они переселяются. По мнению экспертов, сегодняшние внутренние миграционные процессы весьма и весьма губительны для всей страны.

Однако, строительство котлованов – это на десятилетия. Вместе с тем, в молодежных, и не только, изданиях периодически возникали различные споры о пошлости, мещанстве и низкопоклонстве перед Западом.

Какая-либо эстрадная песенка, типа «Ландыши», могла вызвать шквал возмущения, докатывающегося до Пленума советских писателей. Вот, например, типичная дискуссия о любимой до настоящего времени советской песне:

«А пошлость нет-нет да и скажет свое слово, и оно, это слово, сразу же размножается в тысячах экземпляров.

А можно придумать и еще хитрее: вложить пошленькую, сладенькую песенку в уста коварного соблазнителя, что и сделано в кинофильме «Повесть о первой любви». И льются чарующие слова:

Для меня в этот день,
Словно в мае сирень-
Помню – цвела.
В мою жизнь и мечты
Неожиданно ты,
В мою жизнь и мечты,
Помню – вошла.
Почему, отчего и не знаю сам,
Я поверил твоим голубым глазам.
И теперь скажу тебе,
Ты одна в моей судьбе,
Ты одна в моей судьбе!

Микробы пошлости заразительны, особенно когда подводит иммунитет».[10]

Казалось бы, самая заурядная песня на тему любви, которых написаны сотни, в различных вариациях. А вот не глянулись кому-то слова и мелодия, и тут же они объявлены вредными и мещанскими.

Даже любимые нами писатели-фантасты братья Стругацкие не обошли стороной тему мещанства. В их ранних произведениях отчетливо слышны отзвуки той идеологической волны нетерпеливого и приподнятого ожидания фантастических успехов в ближайшем будущем, что захлестнула общественное сознание на рубеже 50 – 60-х годов прошлого века. В их произведениях повествование ведется о новом поколении, которому по официальной версии предстояло активно «жить и работать» в наступающем уже в ближайшие десятилетия «коммунистическом завтра».

Для Стругацких, непосредственно занятых образом «светлого будущего», критика мещанства в первую очередь связывалась с утопическим идеалом «нового человека».

В романе «Стажеры» мещане – это те, кто упорно не желает посвятить себя благородной миссии служения будущему. Мещане для героев всегда «другие» — некая аморфная масса, с трудом поддающаяся воспитанию и, к сожалению, многочисленная.

Проявляя «гуманизм», комиссар Барабаш признает, что «мещанин – это все-таки тоже человек, хотя в то же время и скотина»,[11]и выражает надежду, что через «поколение другое» они, наконец, исчезнут.

Стажер Юра с юношеским максимализмом зачисляет в мещанское сословие всех, кто его раздражает, а раздражают его многие: бармен-иностранец, трогательно-вежливо беседующий с «русским мальчиком», характеризуется им как «тупой и самодовольный»; особую нелюбовь вызывают «скучные», которые все делают, «как люди»: «скучно работают», ходят «по грибы» и к тому же много «бормочут что-то про свои права».[12]

Видите, как просто. По мнению юного жителя коммунистического завтра, мещане не только герань и слоники на комоде, но и раздражающее бормотание про какие-то права. А ведь у нормального гражданина таких вопросов появиться и в принципе не должно!

Даже героический космолетчик Быков кажется Юре подозрительно скучноватым. Впрочем, романтический экстремизм юного коммунара незамедлительно получает отпор. Старший товарищ Иван Жилин произносит речь в защиту «маленьких скучных людей», которые «честно работают там, где поставила их жизнь», и держат (в основном, уточняет Жилин) «на своих плечах дворец Мысли и Духа».

Однако герои «Стажеров» не только действуют и изрекают лозунги – они и размышляют над коренными вопросами жизни. Постаревший, вышедший в запас космолетчик Дауге упрекает свою бывшую, все еще любимую жену в мещанстве и выстраивает цепочку аргументов, кажущихся ему неотразимыми:

«Человек – это уже не животное. Природа дала ему разум. Разум этот неизбежно должен развиваться. А ты гасишь в себе разум… И есть еще очень много людей на Планете, которые гасят свой разум. Они называются мещанами»[13].

Однако эта замечательная нотация пропадает зря. Беспечная дама уходит, судя по всему, с твердым намерением и дальше «гасить свой разум»:

«Она непонимающе взглянула на него, пожала плечами и пошла к своей машине. Дауге смотрел, как она идет, покачивая бедрами, удивительно стройная, гордая и жалкая. У нее была великолепная походка, и она была все-таки хороша, изумительно хороша. Ее провожали глазами. Дауге подумал с тоскливой злобой: «Вот. Вот и вся ее жизнь. Затянуть телеса в дорогое и красивое и привлекать взоры. И много их, и живучи же они» [14].

Вот таким виделся конфликт двадцать первого века, между улетающими в космос правильными, коммунистически воспитанными гражданами и затянутыми в дорогое и красивое барахло, мещанками, к тому же и имеющими «свои машины».

В советских фильмах тема мещанства в той или иной мере подымалась достаточно часто. Однако, на наш взгляд, наиболее остро она была освещена в популярном когда-то фильме «Шумный день».

На большой экран эта лента вышла в 1960 году. К тому времени ужасы и тяготы отшумевшей войны отодвинулись на пятнадцать лет. Уже запустили в космос первый спутник и собаку Лайку. Через год Никита Хрущев объявит о том, что большинство персонажей фильма будут жить при коммунизме.

Сюжет фильма достаточно прост и представляет собою один день из жизни советской семьи. Действие происходит в огромнейшей по тем временам (да, пожалуй, и по сегодняшним), генеральской квартире в сталинском доме, в самом центре Москвы, где живет Клавдия Васильевна Савина (актриса Валентина Сперантова).

У нее четверо детей, все живут с ней. Старший Федор (актер Геннадий Печников) – химик, кандидат наук, недавно женился, его жену зовут Лена (знаменитая по тем временам актриса Лилия Толмачева). Дочь Татьяна (Татьяна Надеждина) — ей девятнадцать лет – учится в институте. Восемнадцатилетний Николай (Владимир Земляникин) работает в ремонтных мастерских. Младшему Олегу (Олег Табаков) — пятнадцать.

Утром, в выходной день, Лена спешит на распродажу чешских сервантов. Им скоро должны дать отдельную квартиру, и поэтому Лена целыми днями простаивает в очередях за всяческой мебелью. Большая центральная комната, где за столом собирается семья, вся заставлена уже купленной мебелью. Мебель закрыта чехлами и тряпками, и к ней никто не прикасается, так как Лена боится, что её могут испортить. Она говорит с мужем только о мебели и о деньгах, не переставая его постоянно «воспитывать».

Современному зрителю сразу ясно, что события происходят в Советском Союзе. Ведь где еще сервант, книжные полки и письменный стол, достаются человеку с таким трудом, что он с радостью всем расскажет о том, как заполучил заветный кусок дерева?

Ключевой эпизод фильма происходит тогда, когда Олег задевает пузырёк с чернилами, стоящий на новом письменном столе, купленном Леной, и опрокидывает его. Чернила заливают стол. Олег в ужасе. Тем временем, Лена привозит пресловутый сервант. Она любуется вещью и рассказывает, что она из-за него вынесла. Олег пытается заговорить с ней, но она отмахивается.

Олегу наконец удается все рассказать. Перед этим он берет с Лены слово, что та не будет его ругать. Но Лена взрывается и обзывает Олега, а узнав, что это произошло из-за рыб, хватает аквариум и швыряет его в окно.

Олег, плача, срывает чехлы с мебели, хватает шашку своего покойного отца, начинает рубить вещи и убегает. Гена и Коля бросаются за ним. Лена, как безумная, мечется от вещи к вещи.

Достаточно большая часть зрителей была в восторге от того, как юный романтик наказал гнусную мещанку. Впоследствии, этот эпизод фильма очень часто вспоминали журналисты и публицисты всех мастей, в своих разгромных статьях и фельетонах, разоблачая мерзкую суть мещанства. Мы приводим здесь этот знаменитый фрагмент из фильма шестидесятилетней давности:

Фильм вышел в прокат на стыке 50 и 60-х годов, когда революционная героическая романтика прежней эпохи стала потихоньку уступать дорогу новому советскому потребительству и мировоззрению накопительства.

Вместе с тем, вышедшую в прокат картину восприняли по-разному. Одни осуждали мещанство главной героини, другие увидели в ней отражение новых реалий советской жизни. Зритель, несмотря на различные свои моральные ценности, на фильм пошел — только в первые месяцы картину посмотрели около двадцати миллионов человек.

На протяжении всего фильма герои пытаются прийти к выводу «Что же есть настоящая жизнь?», интересно наблюдать, как они ставят под сомнение ценности друг друга.

«Это же мещанское болото, я здесь живу, еле дыша!» — говорит Лена. Правильному зрителю забавно слышать эти слова от нее. Ведь кто, если не она, согласно фабуле фильма, является главным представителем жалкого мещанства, которое всей душой ненавидит Олег, и с которым тщетно пытается бороться Федор.

Не зря пьеса Виктора Розова, по которой снята картина, называется «В поисках радости», ведь герои всеми силами пытаются найти то, что же для них является настоящим счастьем. Но, как это всегда бывает, ответ находят далеко не все.

Сегодня это выглядит смешно, если не задумываться над тем, что кто-то серьезно способен так ужасаться испачканному письменному столу и в порыве гнева, в сущности, совершать столь неадекватные поступки. Но тогда, шестьдесят лет назад, страсти по этому поводу кипели немалые.

В фильме сложно выделить главных и второстепенных героев — каждый из них делает по ходу развития сюжета свой личный сложный выбор. Однако создается неосознанное впечатление, что основным персонажем является все-таки самый молодой из них — Олежек, в исполнении Олега Табакова.

У него впереди самый длинный путь. Именно поэтому в финале, как и положено в советском фильме звучит в его исполнении жизнеутверждающее стихотворение, преисполненное верой в долгожданный коммунизм, где не будет места проклятому мещанству:

Как будто в начале дороги
Стою, отправляясь в путь.
Крепче несите, ноги,
Не дайте с дороги свернуть!
Я знаю тропинки бывают,
Ведущие в тихий уют,
Где гадины гнезда свивают,
Где жалкие твари живут.
Но нет мне туда дороги,
Пути в эти заросли – нет.
Крепче несите, ноги,
В мир недобытых побед!

Однако, что такое коммунизм? Какой коммунизм? «Каждому по потребностям»? Так это уже можно начинать строить каждому, как это делает Леночка. Думается, что ключевая фраза фильма была сказана Олежиком ранее, в его диалоге с приехавшим Генкой:

Генка: «Вот будет коммунизм, все тащи, сколько влезет».

Олежек: «Тогда, Генка, не будет коммунизма никогда».

Эти слова Олежека оказались пророческими. Тема коммунизма, которую эксплуатировали более семидесяти лет, постепенно дискредитировала себя. И она окончательно исчезла в 1991 году, после распада СССР.

Пришли рыночные отношения, когда шкафы и серванты стало возможным купить без очередей, в любых количествах, самых разнообразных цветов и оттенков. Были бы деньги…

Олежек, в 1960 году изображен как пятнадцатилетний паренек. Таким образом, в нынешнем 2020 году, он празднует 75-летний юбилей, что не так уж и много по меркам нынешнего времени. Невольно возникает вопрос – а как, впоследствии сложилась судьба этого киношного героя? Сохранил ли он этот внутренний гражданский стержень, либо превратился в мещанина-циника, похлеще пресловутой Леночки?

Снимать продолжения фильмов, как это было впоследствии сделано с лентой «С легким паром…», тогда еще не было принято. Однако, некое странное, где-то мистическое продолжение повествования о судьбе Олежика состоялось в 1967 году, когда на сцене гремевшего тогда театра «Современник», состоялся показ спектакля «Обыкновенная история» по мотивам одноименного романа великого русского писателя Ивана Александровича Гончарова.

И там, Олег Табаков, которого вся страна помнила, как милого Олежика, сыграл главную роль – Александра Адуева. В самом начале спектакля мы видим Олежика-Адуева, романтичного и совестливого паренька, приехавшего в Петербург.

Амплитуда перерождения из ангела в мерзавца, заданная Табаковым в образе Александра Адуева, отличалась необыкновенным размахом.

Сначала перед зрителем представал чистый, романтический молодой человек, верящий в благородство и любовь, в высшее назначение гражданина, однако, в конце спектакля он становится циником, беспринципным и страшным человеком, побуждая зрителя содрогаться перед этим существом.

В тоже время отрицательная мещанка Леночка из «Шумного дня», благодаря талантливой игре Лилии Толмачевой, превращается в положительную героиню – тетушку Елизавету Александровну, добрую, благородную женщину, беззаветно любящую своего умного, делового мужа. Она не разделяет его взглядов, но и переубедить не может.

Сочувствуя племяннику в молодости, тетушка приходит в ужас от того, каким он стал. От безысходности и невозможности переубедить мужа и племянника, она безнадежно заболевает. При этом, никакие деньги уже не могут ее спасти.

Популярный советский актер Михаил Козаков играет дядюшку Петра Ивановича Адуева – очень умного, трезвого и практичного человека, все время доказывающего племяннику реальную необходимость кажущихся тому неблагородными поступков. В конце спектакля, когда племянник стал совершенно другим человеком, дяде становится очень горько.

Как всем известно, люди не меняются. Быть может, они с годами «проявляются», как когда-то фотопленка в специальном растворе. «Нельзя отставать от века, этот век мне нравится», — цинично заявляет в самом конце истории премерзкий чиновник Александр Адуев, еще недавно милый, восторженный сочинитель стихов и прозы, полный радужных надежд и сомнений светлый юноша. Мы посчитали возможным, показать этот фрагмент из спектакля:

Евгению Георгиевичу посчастливилось летом 1969 года увидеть этот спектакль со всем своим «звездным» составом. Как известно, любой талантливо поставленный спектакль по мотивам классического произведения, отражает реалии и проблемы сегодняшнего дня.

Так было и в те времена: на сцене «Современника» все воспринимали спектакль, как рассказ о трансформации милого Олежика девятилетней давности, в современного советского чиновника-функционера-мещанина.

И именно так «читала» это произведение театральная Москва. И Евгений Георгиевич, будучи двадцатилетним пареньком, слышал все эти критические реплики в фойе театра.

Действительно, у Олежика были неплохие шансы стать чиновником. Он пишет стихи, он же их выразительно читает. Таким образом у него есть все предпосылки для умелого публичного выступления. У него правильные, хорошие черты лица, что немаловажно при подборе «правильных» кадров. Безусловно, весьма вероятно, что Олежек поступит в престижный институт и, впоследствии, станет комсомольским функционером. А уж дальше, система слепит из него того, кого надо!

Олежек научиться правильно выступать и на словах бороться с мещанством. Сам же он будет неуклонно дрейфовать к потребительству. Возможно, вот так он говорил, выступая в трудовых коллективах:

«Росту мещанской, мелкобуржуазной психологии может способствовать, во-первых, временный дефицит некоторых товаров. Именно в условиях дефицита создается особо питательная среда для эгоистического, престижного потребления, когда стремление «достать», «заполучить» труднодоступную вещь или услугу превращается у отдельных людей в смысл существования. Здесь на передний план уже выступают не чисто материальные, денежные возможности, но связи, знакомства, подчас служебное положение.

Дефицит, конечно, в немалой мере создает почву для роста потребительских мещанских настроений и идеалов, стимулирует приобретательскую активность, вовлекая людей в круговорот суеты, так как огромный внутренний рынок пока еще не насыщен в полной мере товарами, материальными ценностями в количестве, которые соответствовали бы растущим потребностям людей.

Временный дефицит товаров может быть устранен и будет устранен по мере роста производительности труда, выполнения курса КПСС и Советского государства на максимальное удовлетворение материальных и культурных запросов народа».[15]

Извините за длинную цитату. Вот так вот – надо подождать и не поддаваться мещанским настроениям. И люди ждали годами, десятилетиями, поколениями. А жесточайший дефицит всего и вся лишь только расширялся, достигнув своего апогея в конце восьмидесятых годов, когда, так называемые «магазины» обнажили окончательно свои пустые полки. Партия так и не смогла решить вопросы дефицита.

А Олежек, тем временем, произнося на публике правильные слова, цинично понимал тщетность этих лозунгов. Он, как и его коллеги, все активнее искал не столько советский дефицит, а фирменный товар, брендовое, западное барахло. Не про него ли, в конце семидесятых ЦК ВЛКСМ выпустило плакат с надписью «Приспособленец меняет личину – разоблачи!»

Относительно светлый квадрат в центре плаката показывает человека, который под маской положительного комсомольского секретаря обращается к аудитории со страстной речью на правильном партийном языке. На герое форменный комсомольский костюм, с комсомольским значком на левом отвороте пиджака.

Он стоит в подтянутой и уверенной позе и его речь усыпана стандартными коммунистическими фразами. В пламенном воззвании упоминаются знаменитые по тем временам, героические стройки социализма – БАМ, ВАЗ, КАМАЗ, КАТЭК и Уренгой.[16]

В докладе аппаратчика упоминаются звонкие лозунги политических кампаний (гласность, хозрасчет, кооператив) и достижений советской научно-технической модернизации (ЭВМ и ГЭС).

Однако за пределами светлого квадрата, в окружающем черном пространстве, герой показывает свое «истинное лицо» приспособленца-мещанина, преклоняющегося перед материальными ценностями буржуазного строя. Он одет в американские джинсы, с нашивкой в виде американского флага над правым коленом, на нем западные кроссовки, а его ноги скрещены в непринужденной «западной» позе.

Это черное пространство символизирует буржуазные ценности, состоящие из названий западных брендов, написанных латинским шрифтом, в отличии от кириллицы партийного языка во внутреннем светлом квадрате. «Буржуазное» пространство на плакате занимает гораздо больше места и находится (в буквальном смысле) «за спиной» советского партийного языка.

Такое расположение призвано продемонстрировать якобы скрытую истинную суть героя: партийный язык служит для него ширмой, за которой прячутся его буржуазные интересы.

За каждой партийной фразой на плакате прячется буржуазный двойник: БАМ превращается в Montana (марка западных джинсов, популярная в те годы у советской молодежи). Кооператив – в aperitiv[17], ЭВМ – в money, ГЭС — в Camel, ВАЗ в FIAT, Уренгой и whisky, КАТЭК в KENT и так далее. Присутствуют здесь и знаки иностранной валюты (доллара и фунта стерлингов) и название советского магазина Beriozka, торгующего за валюту. Все эти буржуазные символы хорошо знакомы советской молодежи того времени.

Текст плаката очевиден: этот комсомольский активист является махровым мещанином, который скрывает за маской честного коммуниста свое истинное буржуазное лицо и низменные интересы.

В тридцать четвертой главе наших записок мы достаточно много уделили внимание такому явлению 50-х годов прошлого века, как «стиляги». Однако, если стиляга выставлял свое прозападное «я» напоказ, то новый приспособленец скрывал его под маской комсомольского активиста.

Вот такие, боевые и злободневные, были плакаты. А потом Советского Союза не стало, равно как и практически «на нет» сошла проблема мещанства.

А как же сложилась дальнейшая судьба комсомольского функционера Олежека? Ведь в конце 80-х годов он уже мог бы создать один из первых кооперативов. Хотя бы по продаже той же мебели. Тема то знакомая!

И стал бы он возить серванты уже из Испании, да Италии. Остался ли он в России в дальнейшем? Либо укатил вслед за старшим братом – талантливым химиком, в США или Израиль? А если остался, то уцелел ли в конкурентной борьбе в лихие девяностые годы? А если дела его пошли успешно, то стал ли он несменяемым депутатом государственной Думы?

Вот такие наши размышления о борьбе Олежика с мещанством и дальнейшей его трансформации.

А существует ли проблема мещанства сегодня? Что касается доступа к барахлу, то полагаем, что ее уже нет. Вместе с тем, сегодня различные исследователи предлагают свои версии мещан двадцатых годов двадцать первого века. Есть интересная мысль о том, что современное мещанство – это отсутствие культуры потребления. Возможно…

Шестьдесят лет назад знаменитые фантасты братья Стругацкие считали, что в двадцать первом веке мещанство станет скорее исключением из правил коммунистического общежития. Однако, не угадали…

Суть человеческой психологии оказалась сложнее, тоньше и хитрее различных надуманных идеологических конструкций. Хорошо это или плохо – мы не знаем и оставляем эту тему философам и футурологам.

Главное то, что прекрасное, и любимое нами растение, — герань все больше приобретает популярность, и постепенно, с годами, сбрасывает с себя, ранее несправедливо присвоенное идеологическое клеймо. Пожалуй, на этом наши размышления о приключениях милой и изысканной герани на протяжении более столетия, мы и завершим.

Что касается будущей, сорок первой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Кипрейные. Мы также поразмышляем о великом подвиге советского народа, оказавшимся впоследствии напрасным – подъему целинных земель в далеком Казахстане. Глава будет называться: «Семейство тридцатое – Кипрейные, или про хрущевскую целину…».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство гераниевые. – М.: Просвещение. 1981. С. 279 — 280.

[3] Маяковский В.В. О дряни. Полное собрание сочинений в двенадцати томах. Том первый. – М.: Правда. 1978. С. 212 — 213.

[4] Выделено авторами записок.

[5] Новиков А.И. Мещанство и мещане: против мелкобуржуазной философии жизни. –Л.: Лениздат, 1983. С. 5.

[6] Краткий политический словарь. – М.: Политиздат. 1989. С. 318.

[7] Платонов А. Котлован. – СПб.: Азбука-классика. 2004. С. 77.

[8] Там же. С. 83.

[9] Так говорит начальник строительства Батманов в модном романе начала пятидесятых годов прошлого века, удостоенного Сталинской премии первой степени. См.: Ажаев В. Н. Далеко от Москвы. Гослитиздат. 1952. С. 496.

[10] Рассадин Станислав. О девичьих косах и недовольном читателе. Юность. 1960. № 1. С. 78.

[11] Стругацкий А. Стругацкий Б. Стажеры. – М. «Текст». 1991. С. 264.

[12] Там же. С. 232.

[13] Там же. С. 153.

[14] Там же. С. 155.

[15] Новиков А.И. Мещанство и мещане. Против мелкобуржуазной философии жизни. -Л.: Лениздат. 1983. С. 98.

[16] «Комсомольские стройки» — стройки, в которых принимал активное участие комсомол: Байкало-Амурская магистраль (БАМ), Волжский автомобильный завод (ВАЗ), Камский автомобильный завод (КАМАЗ), Камско-Ачинский топливно-энергетический комплекс (КАТЭК), и газопровод в Северо-Западной Сибири (Уренгой).

[17] В действительности он должен писаться – «aperitif».

Семейство двадцать восьмое – Крыжовниковые, или молодость в сиропе…

— Это красная или черная?

— Красная!                                   

— А почему белая?                   

— Потому что зеленая!          

Загадка о смородине.

Итак – семейство Крыжовниковые. Этим семейством мы завершаем рассмотрение ботанического порядка Камнеломкоцветные, а также группы растений, под общим названием «Базальные эвдикоты».

Большинство современных публикаций рассматривает семейство Крыжовниковые как монотипное, включающее единственный род Смородина (Ribes), содержащий около 190 видов, распространенных в умеренно теплых и субтропических областях северного полушария, а также в горных районах Центральной и Южной Америки до Огненной Земли.[1]

Крыжовник – растение, давшее свое имя всему семейству крыжовниковых, включающему, помимо прочих, и все виды смородин.

Многие из видов Крыжовниковых – широко культивируемые ягодные кустарники, имеющие большое хозяйственное значение. Из них крыжовник обыкновенный представлен множеством сортов, которые делятся на три основные группы, различающиеся по цвету ягод (зеленые, желтовато-белые, черные или красные), их форме и величине, а также по присутствию на них своеобразных щетинок.

Опылители большинства видов смородин не специфичны, и ими могут быть различные мухи и жуки. Все виды семейства распространяются с помощью птиц, а отчасти также других животных, поедающих ягоды.

Вкусное и полезное лакомство под названием «крыжовник» любят и взрослые, и дети. Эта ягода известна на Руси еще с древних времен. Ее специально выращивали и подавали к царскому столу, а варенье из таких плодов получается поистине «царское». По вкусовым качествам и полезным свойствам ягода несколько напоминает виноград, иногда ее так и называют – северным виноградом.

Ягоды крыжовника – это целый кладезь витаминов и микроэлементов. В плодах темного цвета в изобилии присутствуют различные полезные витамины.

Из микроэлементов в крыжовнике присутствует кальций и калий, марганец и натрий, железо и йод, цинк и медь, кобальт и фосфор. Присутствует также ценный для человеческого организма пектин, дубильные вещества, яблочная и лимонная кислота.

Листья растения обладают такими же полезными свойствами, что и плоды. В них много витаминов и дубильных веществ. Употребление чая или отвара из листьев крыжовника – это отличная профилактика анемии, болезней сердца и сосудов. Отвар из листьев растения рекомендуют употреблять даже при туберкулезе.

Крыжовник – очень «русское» растение. Крыжовником буквально пропитана вся русская литература. Это растение – символ, такой же, как тюльпаны в Нидерландах, или перец чили в Мексике.

При написании этой главы, мы конечно же вспомнили в первую очередь, знаменитый рассказ Антона Павловича Чехова «Крыжовник». Здесь, этот кустарник символизирует мечту, подчас весьма несбыточную. В рассказе очень трогательно описывается атмосфера ушедшего «серебряного века» России.

Говорят, что в свое время известный юрист Анатолий Кони рассказал Льву Николаевичу Толстому одну историю про петербургского чиновника. В свою очередь, великий писатель рассказал ее Чехову. Первоначально речь шла о чиновнике, который откладывал сбережения для того, чтобы сшить парадный мундир с золотыми вышивками.

Костюм сшили, но ни одного бала и приема в ближайшее время не намечалось. Мундир спрятали в шкаф, а осенью оказалось, что от нафталина золото потускнело. Спустя полгода чиновник скончался, и мундир впервые был надет только на его охладевшее тело. В знаменитом рассказе, вместо мундира главный герой произведения мечтает о поместье с кустами крыжовника.

Давайте еще раз, вместе с вами прочитаем проникновенные строки, великого Антона Павловича Чехова, где речь идет от лица человека, рассказывающего о своем брате:

«Брат мой Николай, сидя у себя в канцелярии, мечтал о том, как он будет есть свои собственные щи, от которых идет такой вкусный запах по всему двору, есть на зеленой травке, спать на солнышке, сидеть по целым часам за воротами на лавочке и глядеть на поле и лес.

Сельскохозяйственные книжки и всякие эти советы в календарях составляли его радость, любимую духовную пищу; он любил читать и газеты, но читал в них одни только объявления о том, что продаются столько-то десятин пашни и луга с усадьбой, рекой, садом, мельницей, с проточными прудами. И рисовались у него в голове дорожки в саду, цветы, фрукты, скворечни, караси в прудах и, знаете, всякая эта штука.

Эти воображаемые картины были различны, смотря по объявлениям, которые попадались ему, но почему-то в каждой из них непременно был крыжовник[2]. Ни одной усадьбы, ни одного поэтического угла он не мог себе представить без того, чтобы там не было крыжовника. — Деревенская жизнь имеет свои удобства, — говорил он, бывало. — Сидишь на балконе, пьешь чай, а на пруде твои уточки плавают, пахнет так хорошо и… и крыжовник растет.

Он чертил план своего имения, и всякий раз у него на плане выходило одно и то же: a) барский дом, b) людская, с) огород, d) крыжовник. Жил он скупо: недоедал, недопивал, одевался бог знает как, словно нищий, и всё копил и клал в банк. Страшно жадничал. Мне было больно глядеть на него, и я кое-что давал ему и посылал на праздниках, но он и это прятал. Уж коли задался человек идеей, то ничего не поделаешь.

Годы шли, перевели его в другую губернию, минуло ему уже сорок лет, а он всё читал объявления в газетах и копил. Потом, слышу, женился. Всё с той же целью, чтобы купить себе усадьбу с крыжовником, он женился на старой, некрасивой вдове, без всякого чувства, а только потому, что у нее водились деньжонки».[3]

Шло время, чиновник после смерти жены смог исполнить свою мечту. Он купил сто двенадцать десятин с барским домом и парком, а также выписал себе двадцать кустов крыжовника, посадил и зажил помещиком. Вот как брат чиновника описывает посещение его усадьбы:

«Вечером, когда мы пили чай, кухарка подала к столу полную тарелку крыжовнику. Это был не купленный, а свой собственный крыжовник, собранный в первый раз с тех пор, как были посажены кусты. Николай Иваныч засмеялся и минуту глядел на крыжовник, молча, со слезами, — он не мог говорить от волнения, потом положил в рот одну ягоду, поглядел на меня с торжеством ребенка, который наконец получил свою любимую игрушку, и сказал: — Как вкусно! И он с жадностью ел и всё повторял: — Ах, как вкусно! Ты попробуй! Было жестко и кисло, но, как сказал Пушкин, «тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман». Я видел счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что хотел, который был доволен своею судьбой, самим собой».[4]

Вот, насколько велика роль крыжовника в формировании мировоззрения русского дореволюционного общества! Однако, перейдем к его соседке по семейству – смородине.

Кто из нас не знаком со смородиной! Когда созревают ягоды, каждый мало-мальски хозяйственный человек стремится заготовить впрок одну-другую баночку протертой смородины или сварить смородинового варенья.

Всеми нами движет одно стремление и желание: иметь в зимнюю пору, когда будет мало овощей и фруктов, свои собственные витамины…

Ни древние греки, ни римляне не знали вкуса смородины. Смородина черная лучше себя чувствует в условиях умеренного и даже холодного климата.

На Руси на столе у людей черная смородина уже на протяжении многих веков. В киевских монастырях разводили ее еще в одиннадцатом веке, считай тысячу лет назад. Живя замкнуто и не имея возможности ходить в лес за ягодами, как миряне, монахи пересаживали кусты смородины из леса за ограду монастырей. И ягоды смородины вносили радость в скудное монастырское питание.

Росла смородина и в монастырских садах в Новгороде, Пскове и в молодой тогда Москве — ее пересаживали из леса в княжеские сады вместе с другими ягодниками. В ту пору берега Москвы-реки сплошь заросли кустами черной смородины, поэтому река раньше так и называлась — Смородиновка.

Название «смородина» — чисто русское. Оно происходит от древнерусского слова «смородить», то есть издавать сильный, приятный запах, который издают листья растения.

За период «одомашнивания» смородина не очень-то далеко ушла от своих диких предков. И сейчас в некоторых лесах можно встретить черную и красную смородину, которые немногим отличаются от культурной. Ягоды у них чуть меньше, но вкус практически тот же. Основное различие у них лишь в плодоношении — культурные сорта дают больше ягод.

Кроме черной и красной, есть еще золотистая смородина. Ее возделывают в южных областях Казахстана и в Узбекистане. Плоды ее более крупные, чем у нашей смородины. В Крыму и на Кавказе золотистую смородину высаживают на улицах и скверах как декоративный кустарник: цветы ее очень красивые — ярко-желтые, ароматные. Попала к нам золотистая смородина из Америки.

Еще один продукт «одомашнивания» — это белая смородина. Как говорят специалисты, это своеобразный растительный альбинос — результат мутации, вызвавшей утрату красного пигмента в плодовом соке. Как это ни странно, но именно белая смородина считается наименее ценной в пищевом отношении. Зато красная и особенно черная смородина находят разнообразное применение.

Таким образом, многочисленные сорта культивируемой смородины можно свести к трем направлениям: черная, красная и золотистая. Русская пословица гласит: «Черную смородину растят для внуков, красную — для детей, белую — для себя».

Для черной смородины, кроме черных ягод, очень характерно присутствие на нижней стороне листьев желтоватых железок, выделяющих ароматические вещества. Поэтому листья черной смородины часто используют в качестве ароматизирующего средства при консервировании овощей и грибов.

Может быть поэтому, Борис Пастернак в 1946 году в стихотворении «Бабье лето» написал такие чудесные строки:

Лист смородины груб и матерчат.
В доме хохот и стекла звенят,
В нем шинкуют, и квасят, и перчат,
И гвоздики кладут в маринад.[5]

Не правда ли, сочно и здорово?!

Черная смородина по праву считается старожилом русского сада. Без преувеличения – это любимейшая в нашей стране, традиционная культура русского садоводства.

Действительно, черная или красная смородина есть практически в каждом саду, где бы он не находился. Она очень пластична в климатическом плане и широко распространена во всех странах с умеренным климатом. В нашей стране ее выращивают повсеместно: и на юге, и на севере, поговаривают, что даже за Полярным кругом.

Да и в Европе, к этому растению относятся с великим уважением. Говорят, что первое описание черной смородины, а также ее рисунок, приведены в книге, изданной в 1542 году в швейцарском Базеле. Якобы с того времени и начался этап окультуривания этого замечательного растения.

Далее смородину стали культивировать сначала во Франции, а затем в Германии. Кстати, это была красная смородина. Что касается черной смородины, то здесь на нее внимание обратили значительно позднее. Небезынтересно, что первоначально, в частности во Франции, смородину применяли как лекарственное растение и только спустя десятки лет ее начали употреблять в пищу. Постепенно слава о чудодейственной ягоде распространилась по всей Европе.

Смородина практически так и осталась европейским продуктом. Вместе с первыми колонистами она переселилась в Северную Америку. Однако надо сказать, что смородина там не прижилась.

Что касается ближайших к нам мест естественного обитания смородины, то это леса и берега рек Сибири, хребты Памира, Тянь-Шаня. И представлена она здесь очень широко.

В Западной Сибири произрастает черная смородина, которая настолько отличается от своей европейской родственницы, что ботаники-систематики выделили ее в отдельный подвид – сибирский. Форма куста у нее раскидистая, ягоды буровато-черные или коричневые.

На Дальнем Востоке растет уже другая черная смородина – так называемая дикуша. Ее ягоды продолговато-округлой формы и синевато-черной окраски с восковым налетом. Местные жители называют ее алданским виноградом.

От Оби до Охотского моря, обычно в заболоченных местах и около ключей, встречается приземистый кустарник – смородина-моховка. Нередко ее ветви бывают стелящимися, а ягоды крупными, нежными, которые созревая, быстро осыпаются.

В смешанных лесах Восточной Сибири и Дальнего Востока обитает малоцветковая черная смородина, а кроме того, выделен и описан интересный вид – ключевая смородина. Здесь же растет и смородина душистая.

В горах Тянь-Шаня и Памира распространена смородина Янчевского, названная так в честь видного ученого, профессора Краковского университета, автора уникальной монографии, изданной в начале двадцатого века, которая до сих пор является настольной книгой ученых-специалистов по смородине и крыжовнику.

Смородина может высаживаться и как декоративное растение. В этих целях высаживают смородину золотистую и смородину кроваво-красную с нарядными красными цветами. Особо следует отметить смородину кроваво-красную с красивыми пурпурными цветками.

Завершая описание знаменитого семейства Крыжовниковые, было бы логически верным плавно перейти к теме варенья, которое на Руси многие века готовили из черной смородины.

В целом, варенье – это не просто какое-либо заурядное блюдо, типа борща или баклажанной икры. Варенье – это целая философия! Варенье можно поставить в один ряд с вином, чаем, кофе, либо табаком, поскольку эти продукты-символы формируют определенное мировоззрение у человека или группы людей.

Мы, бывшие школьники 50 – 60-х годов прошлого века учились в атмосфере борьбы с безродными космополитами и низкопоклонства перед Западом. Мы твердо знали, что все великие открытия были осуществлены в России, либо в Советском Союзе. На все, даже самые каверзные вопросы у нас были прямые и недвусмысленные ответы.

— Кто изобрел паровоз?

— Конечно отец и сын Черепановы, а не какой-то там буржуйский прихлебатель Джордж Стефенсон!

— Кто изобрел самолет?

— Конечно контр-адмирал Александр Можайский, а не какие-то там неудачники, не имеющие высшего образования братья Райт!

— Какое варенье самое лучшее в мире? Конечно советское, ибо Большая Советская Энциклопедия утверждала:

«Варка варенья является старым русским промыслом. Варенье и теперь изготавливается преимущественно в СССР, за границей почти не вырабатывается».[6]

Вот так вот, ибо слабо этим самым буржуинам постичь тонкости и нюансы изготовления русского национального продукта!

А может быть и права была эта самая сталинская энциклопедия, поскольку это варенье в большей степени состояние русской души, а не набор продуктов, приготовленный по определенной технологии?

Варенье – это больше, чем продукт, и классики «серебряного века» отчетливо это понимали.

Помните ли вы из школьной программы, с чего начались увлекательные и романтические приключения дворянского недоросля Петруши Гринева? Приведем отрывок из замечательного произведения Александра Сергеевича Пушкина «Капитанская дочь»:

«Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками. Между тем, минуло мне шестнадцать лет. Тут судьба моя переменилась.

Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье, а я, облизываясь, смотрел на кипучие пенки. Батюшка у окна читал Придворный календарь, ежегодно им получаемый.

Вдруг он обратился к матушке: «Авдотья Васильевна, а сколько лет Петруше?»

— Да вот пошел семнадцатый годок, — ответила матушка. – Петруша родился в тот самый год, как окривела тетушка Настасья Герасимовна, и когда еще…

«Добро, — прервал батюшка, — пора его в службу. Полно ему бегать по девичьим да лазить на голубятни».[7]

Вот так, с варки варения и начинаются значительные события героев русской классики!

Да и в знаменитом романе Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина», при всех страстях и перипетиях сюжета, никак нельзя было обойти тему варенья:

«На террасе собралось все женское общество. Кроме шитья распашонок и вязанья свивальников, которым все были заняты, нынче там варилось варенье по новой для Агафьи Михайловны методе, без прибавления воды. Кити вводила эту новую методу, употреблявшуюся у них дома. Агафья Михайловна, которой прежде было поручено это дело, считая, что то, что делалось в доме Левиных, не могло быть дурно, все-таки налила воды в клубнику и землянику, утверждая, что это невозможно иначе; она была уличена в этом, и теперь варилась малина при всех, и Агафья Михайловна должна была быть приведена к убеждению, что и без воды варенье выйдет хорошо.

Агафья Михайловна с разгоряченным и огорченным лицом, спутанными волосами и обнаженными по локоть худыми руками кругообразно покачивала тазик над жаровней и мрачно смотрела на малину, от всей души желая, чтобы она застыла и не проварилась. Княгиня, чувствуя, что на нее, как на главную советницу по варке малины, должен быть направлен гнев Агафьи Михайловны, старалась сделать вид, что она занята другим и не интересуется малиной, говорила о постороннем, но искоса поглядывала на жаровню.

— Я на дешевом товаре всегда платья девушкам покупаю сама, — говорила княгиня, продолжая начатый разговор… — Не снять ли теперь пенки, голубушка? – прибавила она, обращаясь к Агафье Михайловне. – Совсем тебе не нужно это делать самой, и жарко, остановила она Кити.

— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно стала водить ложкой по пенящемуся сахару, изредка, чтоб отлепить от ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающими кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с чаем!» — думала она о своих детях, вспоминая, как она сама, бывши ребенком, удивлялась, что большие не едят самого лучшего – пенок».[8]

Обратите внимание – сколько страсти и интриги в этом эпизоде. Княгиня и вовремя снятые пенки! Не в этом ли и есть загадка русской души?

Шло время. Наступил жестокий двадцатый век, когда в России исчезли князья и графини. А кто разгонял всяких там графьев? Правильно – Мальчиш-Кибальчиш! А кто защищал классово ненужных княгинь, варивших варенье? Правильно – Мальчиш-Плохиш:

«Вот сидят буржуины и думают: что же это такое им сделать? Вдруг видят вылезает из кустов Мальчиш-Плохиш и прямо к ним.

— Радуйтесь! – кричит он им. – Это все я, Плохиш, сделал. Я дров нарубил, я сена натащил, и зажег я все ящики с черными бомбами, белыми снарядами да с желтыми патронами. То-то сейчас грохнет!

Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в свое буржуинство и дали ему целую бочку варенья, да целую корзину печенья.

Сидит Мальчиш-Плохиш, жрет и радуется».[9]

Вот как высоко оценил ценность варенья известный пролетарский писатель Аркадий Гайдар! И, хотя это варенье приготовила какая-то графиня, не знавшая основ марксизма, но досталось то оно Мальчишу-Плохишу, вовремя смекнувшему – какую занять сторону в этом братоубийственном споре.

После трехлетнего гражданского противостояния, победили сторонники Мальчиша-Кибальчиша, и пришел социализм с его продуктовыми проблемами. Действительно, только в России, в подсознании бывшего советского народа, прочно, на генетическом уровне, сидит память о жесточайшем дефиците всего и вся.

Ну как же без закаток на зиму? И если картошку как-то уже привыкли покупать в магазине, то не сварить баночку варенья на зиму по-прежнему считается святотатством.

В Штатах или Европе варенье доверяют промышленным компаниям. В России варенье, сваренное кем-то, не пользуется ни малейшей популярностью. Поэтому на российских дачах, конечно, варят варенье из смородины! Уж это – святое!

А кроме этого – из земляники, клубники, малины, вишни, смородины, брусники, крыжовника, клюквы, абрикосов, айвы, яблок, груш, слив, персиков, апельсинов, грецких орехов, арбузов, дыни, моркови, розовых лепестков, одуванчиков и зеленых помидоров.

Причем каждая семья легко найдет весомые аргументы для критики вышеприведенного нами списка, убедительно показав, что он является весьма скудным и ограниченным.

Ибо, вне всякого сомнения, наилучшим вареньем, является свое – семейное, которое варится с применением именно своих ингредиентов, по рецептам, переданным еще бабушкой. У Веры Рехтер есть замечательное стихотворение на эту тему:

Пахнет варенье домашним уютом,
Чаем вечерним, беседой неспешной.
Зноем полуденным и, почему-то,
Детством забытым и чем-то нездешним.

Все преходяще и все неизменно…
Таз, по размерам не меньше светила,
Вяжется кружевом легкая пена,
Дышит варенье, пыхтит незлобиво,

Сладостью манит, пугает горчинкой.
Все перемешано – горе и радость…
Юность бежала вчера по тропинке,
Там, где сейчас спотыкается старость.

Необратимо земное вращенье
Ясное небо затянется рябью…
В каплях варенья, как в гуще кофейной,
Лето предвижу сладчайшее… Бабье…

Варенье олицетворяет семейное единение, а с ним и незыблемую основу бытия. Как писал Василий Розанов: «Что делать?» — спросил нетерпеливый петербургский юноша. «Как что делать: если это лето – чистить ягоды и варить варенье; если зима – пить с этим вареньем чай».

И этой философии придерживается подавляющее большинство российских семей. Во многих из них есть СВОЯ баночка малинового варенья, которая торжественно берется хозяйкой с антресолей в промозглом феврале и вручается сопливому родственнику, с обещанием поставить его на ноги в ближайшие два дня.

У поэтессы Инны Кабыш есть замечательные стихи, весьма подходящие к предмету нашего повествования о смородине:

Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.

Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.

Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен перезимовать.

Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он гробит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать.

Кто варит варенье в июле
в чаду, на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,

тот будет по мертвым сугробам
ползти на смородинный запах…
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет.

Сергей Лукьяненко, в своей книге «Ночной дозор», также весьма своеобразно высказался об алхимической сущности варенья в российском укладе жизни:

«Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трехлитровой банки – вот она, сцена, на которой непризнанные актеры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдется повода встать и уйти – потому что тебе вовремя подольют чая, предложат варенья, и пододвинут поближе открытую сахарницу…».

К теме «Особенности русского варенья» мы еще вернемся. Однако, хорошо бы полюбопытствовать – как обстоят дела с вареньем в иных краях и странах?

Оказывается, уже в древней римской поваренной книге De re coquinaria («О кулинарии»), изданной под именем Апиция, встречается рецепт варенья из айвы. Ароматные плоды варили в меду с черенками и листьями на медленном огне. Дело в том, что вяжущие свойства айвы мешали употреблять ее в сыром виде: сваренная в меду, она была гораздо вкуснее. Кроме меда использовали и уваренный на половину виноградный сок. Апиций называет его defrutum. Рецепт сохранился до наших дней: в Италии дефрутум продается под именем mosto cotto, saba или sapa.

В соседней Франции тоже умели готовить нечто похожее. В своем «Большом кулинарном словаре» Александр Дюма дает очень похожий рецепт «Виноградного варенья с грушами по-крестьянски»: «Возьмите сусло белого или темного винограда, уварите на четверть, прокипятите, дайте остыть, добавьте белого испанского вина или мела, разведенного водой. Хорошо размешайте мел или вино с содой — получается шипучка. Когда шипение ослабеет, добавьте новую порцию мела, и так до тех пор, пока шипение не прекратится совсем. Оставьте на ночь. На следующий день слейте раствор, оставив осадок на дне, и пропустите жидкость через холщовый фильтр, чтобы она стала совсем прозрачной. Снова поставьте на огонь и вскипятите с несколькими яичными белками, взбитыми в воде.

После этого положите разрезанные на кусочки груши и варите все вместе до того, как груши полностью разварятся и общее количество массы уменьшится». Древний способ варки варенья прижился во французских деревнях в первую очередь потому, что позволял крестьянам не тратиться на сахар: виноградное сусло в хозяйстве обычно было свое.

Самое древнее варенье не имело собственного названия, греки его называли melimelon — «медовое яблоко». В португальском языке это дало слово marmelo, отсюда и «мармелад», изначально его варили только из айвы.

После открытия Америки португальские и испанские моряки стали привозить в Европу тростниковый сахар. И тот постепенно перестал быть дорогим продуктом, попадавшим исключительно на королевские и епископские столы, да и то в виде украшений — сахарных фигур.

Дешевый мармелад пошел гулять по всей Европе, и постепенно происхождение слова забылось — ведь со временем кроме айвы начали консервировать и другие фрукты, растения и цветы.

Английская легенда ошибочно уверяет, что это название идет от madame est malade, то есть «госпожа больна», — якобы личный врач лечил мармеладом из айвы Марию Стюарт, которая, возвращаясь из Франции, страдала морской болезнью.

Французский язык все, что сварено в сиропе или меду, называет конфитюром, в том числе и фрукты. Похожим словом «конфи» именуются и продукты, законсервированные в жире: conficere по-латыни и означает «сохранять».

Сахар, мед, сусло или жир позволяли сохранять продукт «как свежий». Неудивительно, что первую в истории книгу, посвященную разработанным им рецептам варенья, «Трактат премногополезный о прекраснейших рецептах варенья», написал тот, кто искал секрет сохранения вечной жизни, — известный астролог и предсказатель Нострадамус.

Если удается сохранить свежесть фрукта, то, может быть, удастся и продлить молодость, спасти от тлена, остановить время? Нострадамус, не только алхимик, но и врач, и фармацевт, считал варенье лекарством. И не он один. Еще в средневековом Риме больным давали электуарий, кашку из фруктов и трав на сладком сиропе.

Великий Авиценна прописывал больным сироп, засахаренные фрукты, приготовленные с большим количеством пряностей, и даже засахаренные цветы.

Еще один алхимик, последователь Парацельса Жозеф дю Шен, в XVI веке в одном из трактатов говорит о «съедобных лекарствах и лекарственных продуктах» и советует конфитюр «из розмарина, лаванды и ноготков — от головной боли, из цветов фиалки и дикого мака — от кашля, из мяты, апельсина и айвы — от желудочных болей».

Великая Салернская школа медицины, единственная в Европе сохранившая в Средние века римские традиции и лечившая, как бы сейчас сказали, «глав государств и правительств», выпустила «Салернский кодекс здоровья» с рецептами лекарств из плодов и растений в меду. Так что не зря бабушки лечили нас от жара малиновым вареньем.

Секреты сохранения фруктов римляне передали и Византии. Император Константин VII Багрянородный приводит секреты заготовки на зиму не только айвы, но и лимонов и розовых лепестков. Возможно, что из Византии секреты «варения» попали и в Россию. Но помимо европейских предков у нашего современного варенья есть и восточные корни. В Древнем Риме речь шла о смеси плодов с медом — это был предок жидкого варенья, а с Востока пришли засахаренные фрукты, то есть варенье твердое. Считается, что его древнейший предок — рахат-лукум, его еще с библейских времен варили из меда, крахмала, фруктов и розовой воды.

Апельсины тоже целая глава в истории варенья. После того, как португальцы подарили апельсиновый мармелад одному из Тюдоров, это варенье покорило Великобританию. Вскоре там родился национальный вид варенья – джем.

Вот как объясняет происхождение апельсинового джема английская легенда: некий Джеймс Кейлер и его жена Дженет, державшие в шотландском городе Данди лавку, в 1797 году купили целое судно севильских апельсинов. Однако, они оказались с горчинкой, и торговля ими шла весьма вяло. Тогда бережливая Дженет по своему рецепту сварила из них изумительное варенье.

Чем севернее, тем чаще в варенье попадали не фрукты, а ягоды с их недолгим веком и кислым вкусом. Из французской Лотарингии пришел, например, знаменитый конфитюр из красной и белой смородины. В городе Бар-ле-Дюк его до сих пор готовят по старинке – из ягод смородины вручную, гусиным пером, удаляют все косточки!!! Если вы хоть раз в жизни вынимали шпилькой косточки из вишни, то сможете оценить объем труда. Ягоды бросают в кипящий сироп и готовое варенье напоминает рубины. Большим любителем этого варенья был великий американский кинорежиссер Альфред Хичкок. Известно, что он выбирал гостиницы по одному-единственному принципу – спрашивал, подают ли это варенье к завтраку.

А теперь, переместимся в дореволюционную Россию. Здесь первые места среди видов варенья занимали крыжовник, смородина и малина. Говорят, что правильно сваренный по старинному рецепту крыжовник, красивее любых настоящих изумрудов. По легенде, Екатерина Великая подарила кухарке камень за отличную работу. Это царское варенье готовили из незрелых ярко-зеленых ягод, вымоченных в отваре из вишневых листьев, замаринованных в зеленых травах.

Большим любителем изумрудного варенья был и Александр Сергеевич Пушкин, которое подавала ему Арина Родионовна. Он ел его много и с таким удовольствием, что даже равнодушные к этому лакомству друзья тоже начинали с аппетитом его уплетать.

Самым любимым вареньем Пушкина было варенье из крыжовника, которое называли также берсеневое, в честь сада на знаменитой Берсеневской набережной, который его владелец огородил живой изгородью из колючих кустов крыжовника.

Это варенье готовилось в муравленом (покрытом глазурью) горшке, из недозрелых ягод крыжовника, переложенных рядами вишнёвых листьев и залитых крепкою водкой. Собирать ягоды для варенья следовало лишь между 10 и 15 июля, а сам процесс варки был очень сложным, Анна Родионовна умудрилась довести его до такого совершенства, что воспроизвести его будет сложно даже опытной хозяйке.

В замечательной книге директора заповедника в Пушкинских Горах Семена Степановича Гейченко «У Лукоморья» мы читаем следующие строки:

«Самым любимым деревенским вареньем Пушкина было крыжовенное. У него на столе часто можно было видеть банку с крыжовенным вареньем. Да и как Пушкин мог не любить такое варенье, коль скоро оно было сварено по всем тем старинным правилам, которые были рекомендованы специальным печатным рецептом!

Сварить крыжовенное варенье было сложным и хитрым делом. Вот как об этом говорит рецепт тогдашней «сельской энциклопедии»: «Очищенный от семечек, сполосканный, зеленый, неспелый крыжовник, собранный между 10 и 15 июня, сложить в муравленный горшок, перекладывая рядами вишневых листьев и немного щавелем и шпинатом.

Залить крепкой водкою, закрыть крышкою, обмазать оную тестом, вставить на несколько часов в печь, столь жаркую, как она бывает после выемки их нее хлеба. На другой день вынуть крыжовник, всыпать в холодную воду со льдом, прямо из погреба, через час перемешать воду и один раз с ней вскипятить, потом второй раз, потом третий, потом положить ягоды опять в холодную воду со льдом, которую перемешивать несколько раз, каждый раз держа в ней ягоды по четверти часа, потом откинуть ягоды на решето, а когда ягода стечет — разложить ее на скатерть льняную, а когда обсохнет, свесить на безмене, на каждый фунт ягод взять два фунта сахару и один стакан воды.

Сварить сироп из трех четвертей сахара, прокипятить, снять пену и в сей горячий сироп всыпать ягоды, поставить кипятиться, а как станет кипеть осыпать остальным сахаром и разов три вскипятить ключом, а потом держать на легком огне, пробуя на вкус. После всего сего сложить варенье в фруктовые банки и завернуть их вощеной бумагой, а сверху пузырем и обвязать. Варенье сие почитается отличным и самым наилучшим из деревенских припасов».[10]

Утомительно, долго, но, как говаривал сам Пушкин, «Варенье сие почитается отличным и самым наилучшим из деревенских припасов». Александр Сергеевич мог есть такое варенье вазочками. На его рабочем столе во время работы всегда стояли кувшин с холодной водой и любимое варенье.

С детства обожал крыжовниковое варенье и Иван Сергеевич Тургенев. Именно его он упоминает в своем знаменитом романе «Отцы и дети»:

«… на окнах банки с прошлогодним вареньем, тщательно завязанные, сквозили зеленым светом; на бумажных их крышках сама Фенечка написала крупными буквами: «кружовник»; Николай Петрович любил особенно это варенье».[11]

Однако, это было в детстве Ивана Тургенева. А с возрастом он полюбил варенье из клубники. Его матушка, Варвара Петровна, выращивала целые поля махровых роз, и в больших количествах заготавливала из их лепестков гуляфную (розовую) воду, на которой и варили варенье.

Рецепт 1827 года варенья из клубники выглядит так: «Возьми фунтъ сахару, разведи его пополамъ с отварною и гуляфною водою, и поставя на жаръ, свари изъ него сыроп, и какъ уварится въ надлежащую густоту, то положи въ него фунтъ клубники, и на легкомъ жару оную кипяти; но должно смотреть, чтоб клубника не развалилась, ибо она слабее всякой ягоды к варенью, почему и должно оную менее другихъ ягодъ въ сыропе варить».

Также, очень любили неспешное чаевничество с вареньем в семье Чеховых. Там чаепития происходили в своей усадьбе «Мелихово», на которых мать писателя — Евгения Яковлевна, всегда с гордостью выставляла «свое» варенье.

В их семье имелась своя поваренная книга с рецептами, записи в которой делал отец, Павел Егорович. Из нее и взят этот рецепт любимого в семье варенья из яблок с корицей:

«Взять сладкие яблоки, очистить их от кожицы, разрезать каждое пополам, вырезать семечки, бросая яблоки тотчас же в холодную воду. Вскипятить отдельно воду с куском корицы, опустить яблоки, дать им вскипать два раза, откинуть на решето, остудить. Прокипятить сироп из двух фунтов сахара и четырех стаканов воды на один фунт яблок, опустить яблоки, варить на малом огне, пока не сделаются прозрачными, но чтобы не разварились; тогда вынуть их, сложить в банку, сироп же уварить до надлежащей густоты, остудить, залить яблоки».

Теперь несколько слов о наших кулинарных успехах. Мы уже говорили о том, что во многих семьях есть именно свое варенье, приготовленное по особому секрету. В первой половине августа мы также колдуем в Саду Евгения и Валентины над тазом с вареньем.

Наш фирменный продукт – это сливовое варенье! Причем, для приготовления этого изысканного лакомства, мы применяем сливу сорта «Стенлей». И только Стенлей!

У Стенлея американское происхождение – сорт выведен в США, в начале двадцатого века, путем скрещивания так называемой «Ажанской» венгерки и сливы «Великий герцог». В Госреестре России Стенлей зарегистрировали в 1983 году. Районировали его первоначально только в Северо-Кавказском регионе, то есть, у нас, на Кубани. Стенлей относят к подвиду венгерки. От своих родителей он взял лучшее – крупноплодность (от «Герцога») и обильное плодоношение (от «Ажанской»). Сегодня слива Стенлей часто используется в качестве донора ценных качеств для селекции других сортов.

Слива Стенлей – старый проверенный сорт. Объективности ради следует заметить, что за минувшие тридцать лет появились десятки новых сортов с улучшенными характеристиками. Но наша венгерка американской селекции по-прежнему востребована как у селекционеров, так и у консервативно настроенных любителей изысканного варенья.

Как известно, Кубань – край черноземов. Однако тучные черноземы хороши для зерновых культур, а вот сады предпочитают почвы, насыщенные различными микроэлементами. И в этом плане, хороши районы, находящиеся в предгорных районах Краснодарского края, Горячеключевской и Гулькевичский районы Кубани.

Дело в том, что там близко к поверхности земли подходят так называемые гравийно-песчаные смеси, насыщенные множеством составляющих таблицы Менделеева! Плоды, выращенные на таких землях, обладают особо изысканным вкусом.

После обработки любимой нами сливы, мы начинаем алхимию процесса. Сироп мы готовим по простой формуле: на пять килограмм, освобожденной от косточек сливы, берется пять килограмм сахара. В этот сахар заливается пятьсот грамм воды, и вся эта консистенция ставится на медленный огонь, и медленно помешивается.

Сюда же, для пикантности, мы добавляем пару столовых ложек сухого белого вина «Шардоне», произведенного в Крымском районе Краснодарского края, и выдержанного в дубовых бочках в подвалах винодельческого хозяйства «Саук-Дере». Также, для придания особого вкуса, мы добавляем немного в варево, буквально чуть-чуть корицы, кардамона и миндаля.

Все это желательно делать вечером, поскольку, после того как сироп закипит, им надо залить сливу, и оставить всю эту массу томиться на всю ночь. Утром, таз с вареньем ставим на медленный огонь и кипятим в течении пяти минут. Не забываем снять пресловутую пенку!

Вновь снимаем сие варево с огня и отставляем в сторону, для процесса медленного остывания. Желательно, чтобы температура в тазу, после остывания, была не более чем на 3 – 5 градусов выше комнатной. На это, как правило, уходит шесть – восемь часов.

И этот цикл (медленное кипячение и длительное остывание) желательно осуществить четыре – пять раз, в зависимости от вашего сиюминутного терпения и настроения. После чего все это волшебное варево следует закатать в банки, поставить их в кладовую, где они будут ждать длинных зимних вечеров и философских бесед под чашку чая с изумительным сливовым вареньем…

Но это не все. Обратили ли вы внимание, что за последние десятилетия существенно обозначилась проблема с подарком? Это при социалистическом дефиците, все, что с боем было куплено в магазине могло послужить подарком. Люди были искренне рады любому предмету. Сейчас иные времена, рынок в состоянии достаточно быстро отрегулировать любую проблему.

Обратите внимание — как не выгребал народ в марте 2020 года с прилавков гречку и туалетную бумагу, проблема дефицита была решена относительно быстро. В магазинах есть буквально все, включая самые изысканные предметы. Но нет индивидуальности и теплоты!

Вот тут-то заботливо приготовленная баночка варенья может быть весьма кстати в качестве подарка. Здесь нет ограничений по возрасту – она может быть преподнесена, как ребенку, так и пожилому человеку, вручена семейной паре, либо убежденному холостяку. Пожалуй, не одна из религий не табуирует такой продукт, как варенье, и это очень здорово!

Отрадно и то, что практически в каждой семье можно самостоятельно изготовить такой фирменный и душевный подарок, как варенье. Для этого придумайте легенду, согласно которой, в вашем лучшем на Земле саду, произрастает самая лучшая в мире вишня (земляника, клубника, малина, смородина, брусника, крыжовник, клюква, абрикос, айва, яблоки, груши, сливы, персик, апельсины, грецкие орехи, арбузы, дыни, морковь, розовые лепестки, одуванчики либо зеленые помидоры). И из этой самой вишни (земляники и так далее по тексту) вы варите самое лучшее в мире варенье!

Причем, рецепт, по которому вы создаете эту кулинарную красоту неземную, поистине уникален и передается в вашей семье из поколения в поколение!

Попросите ваших детей или внуков сделать на компьютере эскиз этикетки для варенья, приготовленного вашими руками. Распечатайте этикетку на цветном принтере, наклейте ее на баночку, и ваш эксклюзивный, сугубо индивидуальный подарок, готов!

Нам, например, всегда приятно дарить наше варенье. Не скроем, при этом мы купаемся в лучах славы, выслушивая слова восторга и восхищения (искренние или нет – это уж и не столь важно). Главное – мы постарались сделать человеку приятное.

И если наш знакомый длинным зимним вечером, распивая чай с нашим вареньем, вспомнит нас добрым словом, то это здорово! Значит мы сделали наш мир чуточку лучше и добрее.

Может быть, наш добрый знакомый при этом вспомнит замечательные стихи Даниила Хармса:

Я сегодня лягу раньше,
Раньше лампу погашу,
Но зато тебя пораньше
Разбудить меня прошу.

Это просто удивленье
Как легко меня будить!
Ты поставь на стол варенье, -
Я проснусь в одно мгновенье.
Я проснусь в одно мгновенье,
Чтобы чай с вареньем пить.[12]

И, в заключение, давайте вспомним фрагмент замечательного мультфильма «Ёжик в тумане»:

«Ёжик!! Где же ты был? Я звал, звал, а ты не откликался. Я уже и самовар на крыльце раздул, креслице плетенное придвинул, чтобы удобнее звезды считать было. Вот, думаю, сейчас придешь, сядем, чайку попьем с малиновым вареньем. Ты ведь малиновое варенье несешь, да? А я и самовар раздул, и веточек… этих…

— Можжевеловых.

— Можжевеловых. Чтоб дымок был. И…, и… Ведь кто же, кроме тебя, звезды-то считать будет?!» …

Какие прекрасные слова! Поэтому давайте пить чай с вареньем и созерцать далекие, загадочные звезды. Может быть и в этом есть частичка пресловутого смысла жизни…

Что касается будущей, сороковой главы, то она будет посвящена великолепному семейству Гераниевые.

Мы также поразмышляем — почему так клеймили бедную герань в советские времена, когда шла непримиримая борьба с пресловутым мещанством. Глава будет называться: «Семейство двадцать девятое – Гераниевые, или страсти по мещанству…».

---

[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство крыжовниковые. – М.: Просвещение. 1981. С. 169.

[2] Здесь, и далее, курсивом выделено нами, дабы подчеркнуть философскую значимость этого самого крыжовника.

[3] Чехов А.П. Крыжовник. Полное собрание сочинений в восемнадцати томах. Том шестой. – М.: Наука. 1980. С. 58 — 59.

[4] Там же. С. 60 — 61.

[5] Пастернак Б.Л. Стихотворения. Поэмы. Переводы. – М.: Правда. 1990. С. 369.

[6] Варенье. Большая Советская энциклопедия. Второе издание. Том шестой. – М.: Наука. 1978. С. 260.

[7] Пушкин А.С. Капитанская дочка. Полное собрание сочинений в десяти томах. Том шестой. – М.: Издательство Большая Советская Энциклопедия». 1951. С. 629.

[8] Толстой Л.Н. Анна Каренина. Полное собрание сочинений в двадцати двух томах. Том девятый. – М.: Художественная литература. 1982. С. 133 — 134.

[9] Гайдар А.П. Военная тайна. Полное собрание сочинений в четырех томах. Том второй. – М.: Детская литература. 1980. С. 52.

[10] Гейченко С.С. У Лукоморья. Рассказывает хранитель Пушкинского заповедника. – Ленинград.: Лениздат. 1977. С. 271 — 272.

[11] Тургенев И.С. Отцы и дети. Полное собрание сочинений в двенадцати томах. Том седьмой. – М.: Наука. 1981. С. 37.

[12] Хармс Даниил. Цирк Шардам: собрание художественных произведений. – СПб.: ООО «Издательство «Кристалл». 1999. С. 737.

Семейство двадцать седьмое — Камнеломковые, или про сад Живерни…

В саду, несомненно,

Новейшая эра:          

Нарциссам на смену

Приходит гейхера.    

Евгений Черень

Гейхера – это не ругательство. Это очень прекрасное и удивительное растение, принадлежащее семейству Камнеломковые.

С гейхерой нас связывают достаточно любопытные воспоминания. В далеком 2004 году нам посчастливилось побывать на знаменитой цветочной выставке в Челси (Лондон, Великобритания).

Чтобы попасть туда, пришлось пройти длительное и нудное собеседование в посольстве, сдавать отпечатки пальцев, что было по тем временам экзотикой. В общей сложности в Лондоне мы пробыли неделю. Нам повезло, была прекрасная, майская, солнечная погода. Мы много гуляли – любовались изумрудными, доведенными до совершенства, английскими газонами, посещали скверы и парки.

Буквально в первый день пребывания, будучи в сквере, находящемся неподалеку от Букингемского дворца, мы увидели незнакомое растение. Но что это – мы в ту пору не знали.

На всякий случай – сфотографировали, дабы потом расспросить у умных людей. Далее, мы много раз встречали это растение, при посещении Гринвича, Хэмптон-корта, иных скверов и зеленых уголков английской столицы. Вот так, мы познакомились с красавицей-гейхерой, принадлежавшей к семейству Камнеломковых.

Это большое и разнообразное семейство объединяет около тридцати родов и до шестисот видов, распространенных преимущественно в холодной и умеренной зонах северного полушария.[1]

Среди камнеломковых нет древесных растений. Почти все камнеломковые – многолетние травы от нескольких сантиметров до полутора метров высотой. Растения, относящиеся к этому семейству, считаются крайне выносливыми. Ведь они произрастают, как в условиях крайнего Севера, так и в высокогорных районах.

Название «камнеломка» чаще всего связывают с высокогорными видами, растущими на скалах. Почему-то у местных жителей бытовало устойчивое мнение, что именно эти растения образуют в камнях трещины.

Находясь в суровых условиях короткого лета, растения этого семейства обладают ускоренным ритмом прохождения всех сезонных фаз, от появления первых листьев и молодых побегов до образования зрелых плодов и семян.

Все камнеломковые – насекомоопыляемые растения. На севере и в высокогорных районах это является ограничительным фактором опыления, в связи с малым количеством насекомых. Для их привлечения, в процессе эволюции, лепестки приобрели яркие, красные точки, которые указывают местонахождение нектара.

Многие камнеломковые издавна известны человеку, как красиво цветущие растения, некоторые и как лекарственные.

А теперь, вновь вернемся к нашей любимице гейхере, которая является одним из интереснейших растений семейства Камнеломковых.

Гейхера насчитывает около семидесяти видов. Родиной этого растения является Северная Америка. Получила название в честь немецкого профессора медицины и ботаника И.Г. Гейхера.

Пик популярности гейхер у российских садоводов пришелся на вторую половину нулевых годов. Тогда любители цветов, как и мы в 2004 году, познакомились с этими растениями во всем их многообразии и буквально потеряли голову.

Коллекции гейхер можно было увидеть почти в каждом втором саду. Затем «эпидемия» постепенно пошла на спад, и сейчас гейхеры уже не входят в число садовых фаворитов. У этого «падения с Олимпа» были и объективные, и субъективные причины. Но достоинства гейхер все равно остались при них.

Но, главное, путем их гибридизации селекционеры получили колоссальное количество невероятно красивых сортов. Интересно, что, несмотря на отдаленное происхождение, в России гейхеру знают очень давно. Например, гейхера кроваво-красная упоминается в книге «Дачный сад», изданной в Санкт-Петербурге ещё до первой мировой войны.

Чаще всего гейхеры рассматривают в качестве декоративнолистных растений. Действительно, цвет и форма листа — главное их преимущество. При взгляде на кустик гейхеры на ум сразу приходят воланы и рюши: именно такое впечатление производят многочисленные сердцевидные листья с будто бы приукрашенным краем. А богатейшая палитра окрасок открывает широчайшие возможности для использования их в цветниках.

Гейхеры просто созданы для того, чтобы потакать любым капризам садовых дизайнеров. Цвет листьев у разных сортов варьируется от спокойного зеленого до темно-пурпурного, почти чёрного, включая оттенки желтого, оранжевого, красного, шоколадного. Кайма, контрастные прожилки, штрихи, крап, серебристое напыление — всё это у гейхер имеется в изобилии, благодаря чему в композиции их можно использовать для создания самых неожиданных эффектов.

Культивируются гейхеры как декоративные растения, особенно гейхера кроваво-красная. Ее садовые формы и сорта гибридного происхождения объединяют под названием гейхера гибридная. Размножают гейхеры семенами, делением куста и зелеными черенками.

Что немаловажно – кусты гейхеры необходимо ежегодно окучивать, так как их основания разрастаются выше уровня почвы.

Гейхера сохраняет свою изысканную красоту и декоративность, начиная с ранней весны и до наступления холодов, поэтому ее часто используют для посадки на парадных клумбах, центральных дорожках, которые ведут к дому.

При выращивании гейхеры очень важно правильно выбрать место для посадки. Ведь от этого зависит очень многое: и яркость листьев, и цветение, и даже то, насколько долго растение будет радовать вас своей листвой.

Рекомендации по этому поводу существенно отличаются между собой. Одни советуют сажать гейхеры на солнце, другие, наоборот, рекомендуют исключительно тень. Вот, например, одна из рекомендаций: «Для разведения гейхеры лучше выбирать хорошо освещенные, защищенные от ветра участки. Растения эти светолюбивы, предпочитают легкие, хорошо удобренные почвы».[2]

Между тем, у нас на Кубани, гейхеры, находясь на солнце, чувствуют себя крайне дискомфортно. В чем же причина? И, по мере приобретения некого агрономического опыта, мы поняли, что многие книги по садовому искусству, пишутся «глядя из Москвы».

И в них, как правило, даются рекомендации для средней полосы России. Однако, то, что хорошо для пятьдесят пятой широты (местонахождение Москвы), не всегда хорошо для нашего Сада, находящегося на сорок пятой параллели.

Поэтому мы, в нашем саду Евгения и Валентины, предпочитаем полузатененные участки, на которых солнце бывает только в утренние, либо в вечерние часы.

Также и с подкормкой. Изначально гейхеры росли в горах, где содержание питательных веществ в почве невелико. Поэтому окультуренные сорта не требуют постоянной подкормки.

Баловать гейхеру минеральными удобрениями следует лишь изредка. Однако концентрация должна быть в два раза меньше, чем для других садовых растений. В данном случае лучше «недокормить» гейхеру, чем «перекормить».

Заливать ее также не стоит, чтобы не допустить загнивания корней. Как уже говорилось выше, гейхера – растение неприхотливое. Условия, которые необходимы для ее выращивания, довольно просты: это глубокий дренаж, рассеянная тень и водопроницаемая почва.

Декоративность гейхер достигает максимума к четырем-пяти годам, и в этот период, как не печально, их необходимо делить. Иначе начнется усыхание корней и растение сильно ослабеет. Выкопав растение, его следует разделить на две-три части. За сезон желательно несколько раз «припудрить» молодые розетки древесной золой.

Для особо любознательных читателей сообщаем, что помимо гейхер, существуют так называемые гейхереллы.

Растение гейхерелла было получено искусственным путем, поэтому его просто невозможно повстречать в природных условиях. Селекционеры, создавшие его, хотели вывести очень красивое растение, идеально подходящее для ландшафтного дизайна. И у них это получилось.

Гибрид гейхерелла является многолетником. Он был выведен в результате скрещивания гейхеры и тиареллы трехлистной, входящей в род Тиарелла, семейства Камнеломковые. Каждый из родителей отдал новому растению частицу своей «души»: тиареллы привнесли более нежное, пышное цветение и форму листьев.

Одно огорчает – цветы гейхерелл стерильны. Как и большинство гибридов, это растение образует цветки, но не формирует плодов с семенами. Поэтому, гейхереллу можно размножить двумя способами: черенками и делением корневища, однако ее нельзя вырастить из семян.

Говоря о семействе Камнеломковых, нельзя не упомянуть такое изящное растение, как Астильба. Это одно из немногих цветущих растений, которое очень ценится профессиональными цветоводами и любителями за красоту и неприхотливость. Раскидистые кусты астильбы выглядят эффектно, даже когда не цветут – резные листья украшают сад с весны до поздней осени.

Этот цветок насчитывает порядка тридцати видов. Причем некоторые из них, известны как «ложная спирея» или «ложный козлобородник».

Название растения произошло от слияния двух слов: «а» — без, «стильбе» — блеск. Шотландский ботаник лорд Гамильтон, описывая этот вид растений, отметил, что соцветия и листья у них без блеска.

В русском языке название растения встречается как в форме «астильбе» (не склоняется), так и в форме «астильба». Хотя в некоторых источниках слово «астильбе» рекомендуется использовать в среднем роде, в ботанической литературе его используют в женском роде: например, Астильбе китайская.

Астильба — достойный представитель класса многолетних травянистых камнеломковых растений. Ее родина — Китай и Япония. Поэтому, ее сорта, как правило, разделились на две части: Астильба японская и китайская.

Астильба очень декоративное растение. Его перисто-рассеченные блестящие листья весной часто имеют медный оттенок, а крошечные цветы собраны в крупные ажурные метельчатые соцветия.

Данный цветок весьма прекрасно смотрится в ландшафтном дизайне. При этом, растения японского происхождения по высоте достигают до семидесяти сантиметров. У них блестящая, как будто ламинированная, листва зеленого цвета с ажурной формой краев. Невооруженным глазом также видна тонкая паутинка прожилок бордово-красного цвета, пущенная по листьям.

Поэтому, стройные и длинные побеги астильбы со множеством соцветий способны украсить абсолютно любой газон, цветник или берег водоема. Наиболее сочетаемые с Астильбой цветы — это хосты, примулы и ирисы.

Также Астильбу лучше не сажать вблизи больших деревьев, так как они забирают из почвы много питательных веществ. Растение будет чувствовать себя еще лучше, если вы позаботитесь о своевременном и регулярном подкорме грунта разными удобрениями.

Любопытно, что в том же Китае астильбу используют в пищу в качестве приправы к мясным блюдам, и в китайской медицине листья этого растения используют как тонизирующее средство.

В семействе Камнеломковые, также весьма интересно такое растение, как бадан. Его еще называют бергения (Bergenia) – в честь немецкого ботаника Карла Августа фон Бергена.

В народе отношение к бадану более простое. Как правило, ни о какой бергении никто не знает, и называют данное растение – «слоновьи уши» из-за схожести мясистых листьев растения с ушками этого животного.

В дикой природе бадан встречается в Средней Азии, на Гималаях, в Афганистане и в Китае. Это удивительное растение может расти на высоте до трех тысяч метров над уровнем моря.

Обратим также ваше внимание на то, что бадан – это вечнозеленое растение. Много ли таких садовых красавцев вы знаете? Помимо хвойников, мы можем навскидку вспомнить лишь только бадан и барвинок.

Листья у бадана крупные, кожистые, блестящие, вечнозеленые, а осенью ярко-красные. Цветки колокольчатые от белой до красной окраски, диаметром до одного сантиметра, собраны в метельчато-щитовидное соцветие. Растение холодостойкое и зимует без какого-либо укрытия.

Ухаживать за растением достаточно просто — оно неприхотливое. Важно помнить, что бадан погибает на сухой почве, поэтому нужно поддерживать влажность грунта. Поливы — обильные, регулярные. Не рекомендуется убирать нижние листочки, потерявшие красивый вид. Благодаря им растение сохраняет влагу. В крайнем случае, после удаления необходимо уложить мульчу вокруг ствола.

Обычно цветение у нас, на Кубани, выпадает на первую половину мая, все зависит от конкретного вида и сорта. Если вам не нужны семена, можно осторожно обрезать мертвые стрелки, а осенью аккуратно отрывают отмершие листья. Правильный уход и хорошие условия приведут к повторному цветению в конце лета, начале весны. Бадан сильно разрастается, тем самым выживая с территории сорные растения.

Особо прекрасны листья баданов. Они имеют разнообразную форму – овальные, сердцевидные, почти полукруглые, с благородным ровным краем. Особый эффект – от весеннего и осеннего окраса листвы баданов. Под действием холодов, она приобретает пурпурные, бронзовые, лиловые или винно-красные оттенки, которые различаются по всей поверхности листа.

Баданы легко приспосабливаются к разным условиям – могут жариться на солнце, становясь более компактными и обильно цветущими, и блаженствовать в тени, наращивая шикарную листву.

В английских «садах под деревьями» баданы, наряду с геранями, купенами, дицентрами, морозниками и зверобоем, создают уютный и естественный нижний ярус.

Бадан не нуждается в регулярных подкормках удобрениями, достаточно единожды после периода цветения внести сильно разведенные комплексные минералы. Чаще не следует, потому что избыток удобрений может привести к ухудшению роста растения. Правда, рядом с хвойными растениями, баданам надо постоянно поддерживать почву с нейтральной реакцией, внося древесную золу.

Но самое главное мы еще не сказали. Бадан – одно из ценнейших лекарственных растений! Его называют таежным чаем, чаем английской королевы и даже русским женьшенем. Говорят, что он находится на втором месте в борьбе с раком. Честно говоря, мы не знаем, какое растение занимает первое место. Да и в столь чудодейственную силу как-то не слишком верится.

В чем же такая уникальная особенность бадана? Дело в том, что он стоит в первом ряду мировых дубителей, поскольку содержание в нем, так называемых танинов, в четыре раза больше, чем в коре дуба! Причем, содержание танинов в сырье, собранном высоко в горах, значительно выше, чем в растениях, собранных в низкогорьях.

Вымоченные в воде и отмытые от дубильных веществ корневища употребляют в пищу, а перезимовавшие, потемневшие листья используют для ароматического чая, который называют «монгольский чай» или «Чигирский чай». Для этого заваривают листья, перезимовавшие под снегом и прошедшие естественную ферментацию.

Бадановый, чигирский, или монгольский, чай издревле употребляет население Сибири и Монголии. Чай этот красивого темно-коричневого цвета с вяжущим вкусом.

Умелое применение таких чаев и напитков — хорошее профилактическое и диетическое средство при возрастных и болезненных состояниях организма.

Напитки из бадана укрепляют стенки сосудов, регулируют артериальное давление. Он обладает бактерицидным, противовоспалительным и кровоостанавливающим действием.

В прежние времена целые деревни занимались заготовкой корневищ и листьев бадана, которые благодаря высокому содержанию в них танинов использовались, как в лечебных целях, так и для дубления кожи и окраски тканей.

Существует предание, согласно которому, жители Сибири и Монголии, должны были оставлять в лесу на развод, каждый десятый корень. Возможно поэтому до сих пор, в лесах этих регионов можно встретить целые заросли этого замечательного растения.

Вот такие замечательные растения из семейства Камнеломковые произрастают в нашем Саду.

А теперь вновь вернемся к теме знаменитых садов и парков мира, где нам посчастливилось побывать. В тридцать второй главе наших записок мы высказывали свое восхищение итальянской виллой д’Эстэ, которая на протяжении нескольких столетий была примером для подражания многих придворных архитекторов.

Мы уже рассказывали, что виллой восхищались многие монархи. Король Франции Людовик XIV после посещения виллы д’Эстэ, построил Версаль. Посетивший виллу российский император Петр I построил Петергоф.

Однако, если вилла д’Эстэ представляет собою буйство фонтанов, роскошных сооружений и великолепных скульптур, то в данном случае, речь пойдет о достаточно скромном саде.

Этот сад зовут Живерни, и он является одним из самых знаменитых садов в Европе, если не в мире. Сад Живерни, это подлинный шедевр, пиршество цвета и света, воплощение творческой связи между живописью и садоводством. Эдакий эстетический коктейль садового дизайна и знаменитого импрессионизма в пропорции, примерно пятьдесят на пятьдесят.

Однако, здесь есть и третья составляющая: сад Живерни – как бизнес. В то время, как в знаменитом парке Сисингхерст (графство Кент, Англия), размеры которого в четыре раза больше, двести тысяч посетителей в год считается большой цифрой, то в эту маленькую нормандскую деревушку ежегодно прибывает полмиллиона людей.

Привлекает большинство этих людей, на наш взгляд, не только сам сад, но и личность выдающегося человека, основоположника импрессионизма Клода-Оскара Моне. Наш собственный интерес к этому месту возник шестнадцать лет назад, когда мы поехали на выставку цветов в Челси. Тогда же, мы побывали и в Лондонской национальной галерее. Там мы увидели одно из полотен Клода Моне с водными лилиями и были просто загипнотизированы ими.

Когда мы узнали о привязанности художника к своему Саду и о том, что он постоянно рисовал его на протяжении нескольких десятилетий, мы также пали жертвой чар сильнодействующей комбинации живописи, садового дизайна и яркой личности.

В нашей семейной библиотеке было несколько книг, посвященных творчеству импрессионистов, и, в частности, Клоду Моне, мы видели бесчисленное количество картин, посвященных Саду Живерни, но неоднократно упускали возможность побывать в этом месте. И, лишь в октябре прошлого года, наша мечта сбылась, и мы побывали в знаменитом Саду Живерни. При этом, билеты мы приобретали заранее, на конкретный день и час!

Перед тем, как восхитится Садом Живерни, давайте вспомним о великом художнике-импрессионисте.

Оскар Клод Моне родился 14 ноября 1840 года в Париже. Он был вторым ребенком у бакалейщика Клода Огюста Моне и Луизы Жюстины. Когда мальчику было пять лет, семья переехала в Нормандию, в Гавр. Отец хотел, чтобы Клод стал бакалейщиком и продолжил семейное дело. Юность Моне, как он сам отмечал впоследствии, по существу, была юностью бродяги. Он проводил больше времени в воде и на скалах, чем в классе. Школа ему, по натуре недисциплинированному, всегда казалась тюрьмой.

Он развлекался, разрисовывая голубые обложки тетрадей, и использовал их для портретов своих учителей, сделанных в весьма непочтительной, карикатурной манере, и в этой забаве вскоре достиг совершенства. В пятнадцать лет Моне был известен всему Гавру, как карикатурист. Он настолько упрочил свою репутацию, что со всех сторон его осаждали просьбами сделать карикатурные портреты.

Изобилие подобных заказов и недостаточная щедрость родителей внушили ему смелое решение, которое шокировало его семью: за свои портреты Моне стал брать деньги, и таким образом он скопил около двух тысяч франков.

Приобретя этим путем некоторую известность, Моне вскоре стал достаточно известной личностью в городе. В витрине единственной лавки художественных принадлежностей гордо красовались его карикатуры, выставленные по пять-шесть в ряд, и, когда он видел, как перед ними в восхищении толпятся зеваки, он испытывал чувство неимоверной гордости.

Моне объявил отцу, что желает стать художником и поедет учиться в Париж. Отец Моне колебался по этому поводу, и здесь решающее слово сказала мадам Лекадр, тетка Моне, которая сама немного рисовала и разрешила племяннику в свободное время работать в её мастерской.

Моне поступил в университет на факультет искусств, но быстро разочаровался в царившем там подходе к живописи. Покинув учебное заведение, он вскоре поступил в студию живописи, которую организовал Шарль Глейр. В студии он познакомился с такими художниками, как Огюст Ренуар, Альфред Сислей и Фредерик Базиль. Они были практически сверстниками, придерживались схожих взглядов на искусство и вскоре составили костяк группы импрессионистов.

Известность Моне принёс портрет Камиллы Донсье, написанный в 1866 году – «Камилла, или портрет дамы в зелёном платье». «Камилла» снискала благосклонность, как зрителей, так и жюри. Даже Эмиль Золя, посетивший этот Салон, оставил этой картине положительный отзыв.

И, может быть благодаря успеху картины, Камилла 28 июня 1870 года становится женой художника. У них родилось двое сыновей: Жан и Мишель. Это счастье было относительно недолгим, ибо пятого сентября 1879 года, Камилла Моне умирает от злокачественной болезни, в возрасте всего лишь тридцати двух лет.

Художник переживает не только личную трагедию. Достаточно много его современников продолжают оголтелую критику импрессионизма в целом, и Клода Моне в частности. И. если вы думаете, что импрессионистов ругали только в СССР пятидесятых годах прошлого века, о чем мы писали в тридцать пятой главе наших записок, то это не совсем так. Вот доля критики от современника, графика Берталля:

«Как нам стало известно, на улице Ла-Пелетье открылась психиатрическая лечебница. Принимают сюда в основном художников.

Безумие их неопасно: они просто макают кисти в самые кричащие и не совместимые друг с другом краски и водят, как бог на душу положит, ими по белому холсту, чтобы затем, не считаясь с затратами, заключить готовый труд в великолепную раму.

Вот, например, господин Моне, прекрасно знает, что не бывает деревьев того ярко-желтого оттенка, какими он изобразил их на своем «Ручье в Аржантее». Он понимает, что «Дорога в Эпинее под снегопадом» никогда в действительности не могла выглядеть, как шерстяной коврик, сотканный из белых, синих и зеленых нитей. Его не надо убеждать в том, что «Речной берег в Аржантее» не может походить на пестрое вязанье шерстью и хлопком. Но это не помешало ему именно подобным образом представить нам свое впечатление…».[4]

Однако, несмотря на отсутствие понимания, что «дорога не может выглядеть, как шерстяной коврик», картины Клода Моне постепенно начинают распродаваться. В 1880 — 1881 годах к нему обратился известный торговец картинами Дюран Рюэль, с предложением постоянно заниматься покупкой и продажей его произведений, после чего дела Моне стремительно пошли в гору.

В 1892 году Моне женится во второй раз, на Алисе Ошеде (1844– 1911). Алисе тогда было уже сорок восемь лет. Ещё до этого Алиса помогала художнику вести хозяйство и воспитывать детей от первого брака.

Постепенно пришел достаток и желание приобрести дом и садовый участок.

Говорят, что деревенька Живерни для Клода Моне, была как любовь с первого взгляда. Когда знаменитый импрессионист проезжал на поезде мимо Живерни, он был потрясен роскошной зеленью этой местности. Художник понял, что проведет здесь остаток жизни. Именно Живерни стала главным местом для вдохновения живописца.

Здесь, в 1883 году, на ферме Мезон дю Прессуа и поселился великий художник. Пока он проживал на правах аренды дома и участка, а в 1890 году сумел выкупить это поместье.

«Живерни, через Вернон, в Эре» — этот адрес вскоре появился на почтовой бумаге Моне. Действительно, в то время о существовании деревни знали только жители города. Это сегодня ситуация выглядит диаметрально противоположной: лишь благодаря деревне Живерни весь мир узнал о соседнем городке Вернон.

Когда Моне приехал в Мезон дю Прессуа в Живерни, это место представляло собой ферму по производству сидра, перед домом был разбит фруктовый сад, от которого шла центральная дорожка, ведущая к узкой проезжей дороге (теперь это большая главная дорога), обрамленная с двух сторон елями, тисами и самшитом.

Моне собирался убрать деревья, но его жена Алиса воспротивилась этому: тисовые деревья сохранились до сих пор, а ели были срублены, и на их место в 1920 году, уже после смерти Алисы, установили металлические арки.

Практически, на протяжении всей своей жизни, Клод Моне развивает бурную деятельность, переделывая купленные угодья и выкупая близлежащие земли. Он перестраивает дом и разбивает новый сад. А в довершении, хотя и после бюрократических проволочек, вырывает пруд. Правда, чтобы попасть к пруду, надо было пересечь дорогу, разделяющие верхний и нижний участки. Сегодня это можно сделать через специально построенный подземный переход.

В 1885 году, через озеро будет перекинут известный всем ценителям творчества великого мастера, японский мостик, получивший отражение во многих произведениях Моне.

Мир водной глади с цветами становится его главной темой в поздних работах. Сюжет с водяными лилиями, которые Моне называл пейзажами-отражениями, была неизменной на протяжении всех этих лет.

Один и тот же пейзаж художник писал в различных вариантах более двухсот раз, обращаясь к этой теме вновь и вновь. В 1898−1908 годах он написал серию картин с изображением воды, мостика и цветов, которая затем была выставлена в парижской галерее Дюран-Рюэля в 1909 году.

Интерес к полотнам художника неизменно возрастал на протяжении свыше ста лет. Достаточно сказать, что одна из его знаменитых картин «Водяные лилии» в 2015 году стала главным лотом аукционного дома Сотбис и была продана за рекордную сумму в пятьдесят четыре миллиона долларов.

Обустраивал дом Моне лично сам по своему вкусу, желанию, отдаваясь целиком творческому замыслу. Все комнаты в доме оформлены под его руководством, в ярких тоннах, которым он всегда отдавал предпочтенье. Пожалуй, самой запоминающейся частью музея, является столовая комната, оформленная в интенсивно-насыщенном желтом оттенке и декорированная прекрасными японскими гравюрами, представляющими особую ценность.

Все годы своей жизни художник, с завидным постоянством, менял облик дома. Возможно, следуя каким-то своим внутренним творческим порывам, он перекрашивал стены, двери, фасады в яркие желто-зеленые цвета своего настроения. Кроме того, Моне с невероятной страстью, ухаживал за садом, где помимо него неустанно трудились нанятые садовники.

Всю свою жизнь Моне собирал коллекцию, увлекаясь восточной культурой, это его пристрастие четко прослеживается в убранстве всего дома. Почти повсеместно, продвигаясь по многочисленным комнатам можно увидеть роскошные предметы в японском стиле.

В музее хранится огромное количество вещей, принадлежащих непосредственно Клоду Моне, его личные вещи, предметы обихода, кухонные принадлежности, мебель и ковры.

В свое время было отдано много сил и средств, для проведения тщательной реставрации жилища великого художника. Например, столовая была восстановлена с той точностью, какой она была во времена жизни здесь Клода Моне.

На желтых стенах можно полюбоваться коллекцией японских картин. Мебель, также окрашенная в желтый цвет, в то время считалась очень современной. В стеклянных шкафах выставлена голубая глиняная посуда и желто-синий набор, заказанный Моне для особых случаев. На кухне с голубой руанской плиткой расположена впечатляющая плита с несколькими духовками и медной посудой, которая, кажется, ждет возвращения своих хозяев.

Личные покои мастера украшают картины, принесенные в качестве подарков его близкими друзьями, среди них выдающиеся личности художники импрессионисты: Ренуар, Сезанн и Писсарро.

В усадьбе оборудовано три мастерские, они предназначались для занятий живописью, но только одна была особо дорога Моне, в ней он проводил больше всего времени. Здесь он хранил свои самые любимые картины, не предназначенные для распродаж.

В настоящее время самих картин, написанных Моне, здесь нет, на стенах и в мольбертах находятся только копии. Сами же оригиналы можно увидеть, посетив музеи Парижа. Самые интересные работы находятся в музеях Орсэ и Мармоттан-Моне.

Здесь, в Живерни, были написаны многие известнейшие полотна Клода Моне, например, такие блистательные шедевры, как «Лодка» 1887 года, «Водяные лилии» 1897-1898 года, «Японский мостик» 1919 года и конечно же известная на весь мир картина «Пруд с кувшинками» 1899 года.

Кроме того, великий импрессионист написал не одну серию гениальных произведений с изображениями природы, это и стога сена, тополя в разные времена года, Руанский собор, набережные Сены. Большинство его картин имеют в наши дни самую высокую цену и расцвет его творчества относится именно к периоду жизни Клода Моне в Живерни.

На протяжении долгого времени сад являлся основным источником, где Моне черпал свои силы для творчества. За сорок три года, прожитые в Живерни, мастером были написаны не одна сотня полотен, изображающих всю красоту сада, в особом, только присущем его неподражаемому письму, японском стиле.

С особой любовью он рисовал плакучие ивы, белые кувшинки на зеркальной воде, деревянные мостики, перекинутые с берега на берег, под тенью раскидистых ветвей. Среди этого богатства красок природы он написал известнейший цикл картин – «Кувшинки».

Клод Моне провел в своем Саду более сорока лет. Это были годы, когда его живопись перетекала сначала на пространство его Сада, а затем с него вновь на полотна Мастера. Сад, созданный художником по живописным законам, нередко в нарушение привычных правил садоустройства, производит на всех незабываемое впечатление. К чему, собственно, и стремился импрессионист, всем своим творчеством бросавший вызов общепринятым канонам искусства.

Французский государственный деятель Жорж Клемансо, с которым художник поддерживал добрые отношения, как-то отметил: «С удивительной тонкостью художник света переделал природу таким образом, чтобы она помогала ему в творчестве. Сад был продолжением мастерской. Со всех сторон вас окружает буйство красок, что является хорошей гимнастикой для глаз. Взгляд перескакивает с одного на другое, и от постоянно сменяющих друг друга оттенков зрительных образов».

Как мы уже отмечали, Сад разделен дорогой на две части. Верхний сад, примыкающий к дому, сначала был единственный. Именно с него художник начал масштабно реализовывать свою страсть к садоводству.

На первый взгляд он кажется сумбурным и нелогичным. Хотя, пожалуй, так оно и есть. Но уж в живописи Клоду Моне отказать никак нельзя. Все пространство сада покрыто цветами, словно мазками его вдохновенной кисти.

Оправившись от замешательства, произведенного взрывом ярких красок, взгляд начинает различать структуру посадок, и – снова удивление. Ведь сад просто, как ученическая тетрадь, расчерчен сеткой прямых дорожек. Вскоре после начала освоения участка, Моне разбил вдоль дорожек приподнятые цветники, так, чтобы эффективнее подчеркнуть высоту и расцветку растений.

Тридцать восемь грядок – «набор акварелей», расположены парами и подобраны по цветовой гамме так, что они имитируют цветы палитры Моне. Каждая из этих маленьких грядок смотрится несколько хаотично, но в целом все маленькие цветнички оказываются взаимосвязаны между собой, сливаясь в гармоничное зрелище, подобно слаженным действиям оркестра или картине, написанной рукой Клода Моне. Поверху грядки объединены металлическими рамами, служащими опорой для клематисов и роз.

Везде присутствует фирменный «зеленый цвет Моне» — на металлических конструкциях, цепочках, ограждающих дорожки, столбиках, табличках, на самом доме и воротах. Когда смотришь на всю эту зелень, возникает какой-то визуальный резонанс – даже знание о том, что все это делается в первую очередь чтобы сохранить бренд, а не для того, чтобы украсить сад, не умаляет этого ощущения.

Крокосмия сорта «Люцифер», лилия, лилейники, манжетка, вербейник – все растения разных оттенков желтого посажены здесь для того, чтобы поймать свет заходящего солнца и сделать его интенсивнее. Кроме этого, Моне любил сажать яркие цветы на солнечной стороне, а цветы холодных оттенков – в тени, дабы сделать их цвет насыщеннее.

Действительно, этот сад полностью завязан на цвете. Без него он просто не может существовать – нецветущие многолетники с таким же успехом могли бы быть здесь заменены на овощи или злаки. Без цветения, особенности и детали ассортимента, становятся уже несущественными.

Что интересно – никаких диковинных растений в саду Моне мы не нашли. Наличествуют самые простые, нетребовательные и доступные. Правда, это по нашим современным меркам. Сам Клод Моне собирал растения для воплощения своих фантазий, изучая цветочные каталоги, вникая в тонкости садоводства, не жалея средств на приобретение новинок и ухода за посадками. Наверняка, более ста лет назад, в его саду проходили «испытания» самые разнообразные экзоты, одни из которых ныне известны всем, а другие так и не пожелали остаться на чужбине. Но история сохранила нам живописное наследство художника-садовода.

Однако, продолжим наше путешествие под знаменитому саду. Если вы пересечете дорогу (либо пройдете под ней через специально построенный подземный переход), то вы окажетесь у пруда со знаменитыми лилиями (кувшинками, нимфеями – кому как угодно!).

Этот пруд и его лилии прекрасны сами по себе, а для нас они еще являются и завораживающими воспоминаниями, когда мы впервые познакомились с картинами Моне в книгах и журналах, а потом и в Лондонской национальной галерее.

Здесь не следует забывать и то обстоятельство, что Клод Моне, впрочем, как и иные импрессионисты, примерно до 60-х годов прошлого века, были запрещены в СССР.

Нижний сад совсем непохож на верхний. В нем Клод Моне реализовал свои впечатления, навеянные изящными японскими гравюрами. В путеводителе он заявлен, как японский сад. Известно, что при создании этого участка, Клоду Моне даже помогал садовник из Японии.

Однако здесь не видно никаких ярких атрибутов, указывающих на стилевую принадлежность сада. Впечатление поддерживается только горбатым мостиком, бамбуковой рощицей, несколькими веерными кленами и алыми сполохами цветущих азалий.

По своей сути – это водный сад. Он устроен на болотистом участке, претерпевшем ради искусства серьезные гидротехнические преобразования. В результате получился вытянутый пруд с естественными очертаниями, засаженный по берегам разнообразными растениями от высоких плакучих ив до скромных незабудок.

В момент нашего посещения, в пруду знаменитого сада, мы лицезрели не менее знаменитые кувшинки, которые стали визитной карточкой Клода Моне.

Те самые кувшинки, про которые он писал так: «Я сажал их ради удовольствия, даже не помышляя, что буду их писать. И вдруг неожиданно ко мне пришло откровение моего сказочного чудесного пруда. Я взял палитру, и с того самого времени у меня уже почти не было никогда другой модели».

Те самые кувшинки, которые через полсотни лет, в далекой стране, называемой СССР, будут признаны «результатом начавшегося разложения буржуазной культуры и разрыва ее с прогрессивными национальными традициями»[5].

Те самые кувшинки, которые безусловно враждебны принципам социалистического реализма и являются одним из последних прибежищ формализма, а также выражением буржуазных тенденций.

Те самые кувшинки, которые поломали судьбы многим молодым советским художникам, которые восторгались Клодом Моне и его коллегами-импрессионистами, и пытались творить несколько иначе, нежели это предписывали постулаты социалистического реализма.

Вот такие грустные размышления…

Клод Моне смог дожить до того времени, когда на карте мира появится страна, под названием Советский Союз. Страна, где появятся самые радикальные критики его искусства, и где его уникальные произведения будут храниться исключительно в запасниках музеев. В этот период он уже жил один, поскольку его вторая супруга Алиса Моне ушла из жизни в мае 1911 года.

Жизнь в Саду продолжалась. После того, как Моне исполнилось восемьдесят лет, он подписал акт дарения многих своих картин государству. Вскоре, у художника обнаружили неизлечимую болезнь легкого.

И утром, в воскресенье пятого декабря 1926 года, великого Мастера не стало.

Перед смертью Моне потребовал: «Похороните меня как обычного местного жителя. И пусть за моим гробом идут только свои – вы, мои близкие. Не хочу заставлять друзей печалиться, провожая меня в последний путь. Главное, запомните – не надо ни цветов, ни венков. Это все пустая суета. Да и жалко мне губить цветы. Им место в саду».[6]

Итак, великого импрессиониста Клода Моне не стало. В наших записках мы уже касались вопросов печальной судьбы садов, после ухода их владельцев. Мы упоминали китайский «Сад скромного чиновника», который проиграли в карты на следующий день после ухода его владельца.

Мы говорили о грустной судьбе французского сада Альбера Кана, после мирового экономического кризиса 1929 года.

Не избежал этой печальной участи и сад Клода Моне в Живерни. После кончины мастера, все имущество, включая дом в Живерни, легендарный сад, полотна и богатейшее собрание японских гравюр наследует единственный наследник — его сын Мишель.

Но у Мишеля свои интересы, его увлекают африканские страны и охотничьи поездки по сафари. Поэтому усадьба постепенно начинает приходить в негодность, а сад теряет свою былую красоту и изысканность. Постепенно все приходит в упадок.

Проходит время, Мишель погибает в автомобильной катастрофе. Иных наследников нет, и особняк переходит под опеку Академии изящных искусств. К сожалению, ее скудных средств, не хватает, чтобы полностью вернуть величие и красоту усадьбе.

Тогда Академия обращается к меценатам Франции, с просьбой о помощи. За три с половиной года, на собранные средства удалось реставрировать дом, мастерские, восстановить интерьер, очистить пруд и заново отстроить Японский мостик.

В 1980 году усадьба открыла свои двери посетителям и, буквально за короткий срок, стала любима многими туристами всего света. Прекраснейший дом в Живерни получает статус исторического памятника и становится музеем Клода Моне. Весь его вид и внутреннее убранство сохранилось в первозданном виде и несет атмосферу времен, когда жил и работал величайший художник.

В настоящее время за садом в Живерни ухаживает специально созданный Фонд Клода Моне. Сам дом и весь дивный сад, даже самый его потаенный уголок, сохраняется в неизменном виде.

Что мы и увидели, посетив это легендарное место в октябре 2019 года. Тогда мир еще не догадывался о тех испытаниях, которые ему предстоит пережить в предстоящем тревожном 2020 году…

Что касается будущей, тридцать девятой главы, то она будет посвящена великолепному семейству – Крыжовниковые и простой человеческой радости, испытываемой при приготовлении и потреблении варенья. Она будет называться: «Семейство двадцать восьмое – Крыжовниковые, или молодость в сиропе…».

---

[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство камнеломковые. – М.: Просвещение. 1981. С. 159.

[2] Жизнь растений. Новейшая ботаническая энциклопедия. – М.: Издательство Эксмо, 2004. С. 200.

[3] В серии «Жизнь замечательных людей» была издана книга «Клод Моне», написанная Мишелем де Декером. В ней весьма увлекательно изложен творческий путь великого художника. Книга была издана в 2007 году издательством «Молодая гвардия». Кому интересно – рекомендуем почитать.

[4] Мишель де Декер. Клод Моне. – М.: Молодая гвардия, 2007. С. 72.

[5] Выдержка из статьи «Импрессионизм» в большой советской энциклопедии. Второе издание. Том 17. — М. 1952. С. 594.

[6] Мишель де Декер. Клод Моне. – М.: Молодая гвардия, 2007. С. 288.

Семейство двадцать шестое – Пионовые, или про послевоенную еду…

                                   Пион облетел.                          

За долгие дни скопилась

                                   На тушечнице пыль …           

Масаока Сики,

японский поэт

Прежде чем начать описывать все прелести очаровательного пиона, отметим, что ему пришлось долго скитаться по заумным системам таксонометрической классификации, которую выстраивали умные ботаники.

Может быть потому, что развитие зародышей пиона, происходит очень сложным путем. На это уходит до двух лет. Семена прорастают на второй или третий год, а цвести растение начинает через семь лет. У ботаников такой сложный путь развития заслужил суровый приговор: пионы – древняя, тупиковая ветвь эволюции с крайне несовершенным аппаратом размножения.

Поэтому пион, по мере развития ботанической науки, перебрасывали из одного раздела в другой. Достаточно сказать, что еще сорок лет существовал целый ботанический порядок — Пионовые, подкласса Дилленииды. В этом порядке было всего лишь одно семейство – пионовых, включающее в себя только один род и, как вы, наверное, догадываетесь, называется он пион (Paeonia), объединяющий всего лишь 40 видов.[1]

Затем, по мере углубления исследований, этот странный порядок, всего лишь с одним семейством, был расформирован, а само семейство включили в порядок Лютикоцветные, раздела Эвдикоты.

Шло время, ботаники вели научные ристалища и бродяга-пион вновь поменял свое местожительство.

И сегодня, в соответствии с международной ботанической классификации APGII[2] наш пион относится к порядку Камнеломкоцветные, раздела Базальные эвдикоты.

Насколько окончательна эта ботаническая «прописка», покажет только время.

Отметив эти ботанические страдания, перейдем к хвалебной части. Изящностью и элегантностью пиона всегда восхищались, как на Востоке, так и на Западе.

Начнем с того, что свое научное название – Paeonia, по одним сведениям, этот цветок получил от фракийской местности Пеонии, где один из его видов рос в древности в диком состоянии.

По другой версии, цветок получил свое название от имени ученика знаменитого греческого врача Эскулапа – Пеона, который производил при его помощи, удивительные излечения. Поговаривают, что этот самый Пеон излечил самого бога ада Плутона, от нанесенной ему Геркулесом раны.

Однако добывать это удивительное растение, утверждают древние греки, весьма нелегко. Его тщательно оберегает пестрый дятел, который старается выклевать глаза всякому, кто только пытался его сорвать. А потому за ним ходили не иначе, как ночью, когда этот самый дятел спал.

Греческое сказание добавляет, что Пеон получил чудесно излечившее Плутона растение с горы Олимп, из рук матери Аполлона, и что это исцеление возбудило такую зависть у Эскулапа, что он приказал тайно умертвить Пеона.

Однако Плутон, в благодарность за оказанную помощь, не дал ему погибнуть, и превратил бедного ученика в цветок, который в дальнейшем и стал называться пионом.

Вот такие древнегреческие страсти. Еще утверждают, что за оказанные Пеоном богам исцеления, во время Троянской войны, все искусные врачи стали носить с тех пор название Пеоний (Paeonii), а все отличавшиеся высокими целебными силами травы – травами пеоний (Paconiae herbae).

Вообще в древности это растение славилось своими чудодейственными свойствами и считалось одним из чудес творения. Говорили даже, что злые духи исчезают из тех мест, где растет пион, и что даже небольших его лепестков, надетых на нить, обвязанную вокруг шеи, достаточно, чтобы защититься от всякого рода дьявольских наваждений.

В Японии древовидный пион называли «Цветком императора». Ведь на протяжении многих веков любование цветением этих роскошных растений было доступно только императору и членам его семьи.

И такое положение дел освящалось религиозными воззрениями. Ведь главная религия Японии – синтоизм. Он учит тому, что жилищем богов являются растения и все, что создано природой.

Поэтому считается, что чем красивее сад возле твоего дома, тем больше богов в нем живет и помогают тебе. А древовидный пион признан вершиной цветочного мира и лучшим жилищем для богов!

И лишь в девятнадцатом веке, император позволил простым людям пользоваться этим растением, так как пион является отличным лекарственным средством от сердечных и воспалительных заболеваний. А императрица до сих пор принимает косметические ванны с лепестками пионов.

Японцы научились делать из пионов салат, саке, джемы, чипсы, красители для ткани. А главное – вывели более 300 новых, удивительных сортов.

Особо отметим то, что в Японии сложилась древняя традиция дарения древовидных пионов. Это – так называемый «подарок без слов». Если вам преподнесли древовидный пион, то это значит, что вам безоговорочно доверяют. При этом, различные сорта пионов имеют разную символику.

Например, если молодой человек делает девушке предложение, он дарит ей нежный белый «Renkaku» (Ренкаку), что означает «журавлиная стая». Край его лепестков загнут и напоминает клюв журавля, поэтому он символизирует верность.

На свадьбу молодой паре дарят два пиона. Очень крупный, алый «Kokijishi» (Кокидзиси), что означает «Благородный лев», подчеркивающий силу и мужество – предназначен жениху. А нежный розовый «Hanakisoi» (Ханакисои), говорящий о красоте и элегантности – дарят невесте.

При рождении ребенка вручают «Daikiko» (Дайкико), что означает «большая радость». На свой юбилей взрослый мужчина получает древовидный пион – «Kao», что означает «Император», либо «Yachiyo-tsubaki» (Ятиецубаки) – «бесконечность».

А на семейные праздники можно подарить «Shinkamata» (Шинкамата) – «плодородное поле» или «Shimanishiki.» (Шиманишики) – «дорогая парча».

Здесь важно то, что, принимая этот драгоценный подарок, не только вы, но и вся ваша семья принимает на себя ответственность, ухаживать за этим растением, в течении нескольких поколений.

В целом, следует отметить, что множество новых сортов пионов, мир получил из Страны восходящего солнца. Так, например, японский селекционер Тоичи Ито посвятил свою жизнь выведению новых сортов пиона. Один из них – пион Бартзелла, полученный скрещиванием травянистого и древовидного его разновидностей. В результате – сорта Кинко и Какоден дали жизнь гибриду Бартзелла.

Не меньшие почести пиону оказывают и в Китае. Причем в этой стране он символизирует дух непокорности. Связано это с легендой об императоре Ву Дзэ Танем, который приказал всем цветам распуститься к моменту его вступления на престол.

В назначенный час раскрылись все растения, и только пионы ослушались приказа. Император пришел в ярость, и отправил цветок в город Лоян, где пион тут же расцвел. С тех пор это растение символизирует дух непокорности и своенравия.

В Поднебесной пион выращивают уже на протяжении четырех тысяч лет. За столь продолжительный срок китайцы вывели около пяти тысяч сортов. Разведение пионов в Китае, считается очень благородным занятием, которому покровительствуют боги. Это увлечение сопоставимо с тюльпаноманией, которое на протяжении многих веков существует в Нидерландах.

Пион также считается в Поднебесной одним из национальных символов. В этой стране саженец пиона принято дарить невесте на свадьбу, и это – самый дорогой свадебный подарок.

Целительной славой пользовался пион и в Европе в средние века. Тогда его прикладывали к сердцу против удушья и подагры. При этом сильнее всего действие пиона считалось, если его выкапывали из земли в марте и, сверх того в сумерках.

У французского фольклориста Роллана есть даже целое описание того, как правильно должен выкапываться пион из земли. Исходя из этой инструкции, на эту благородную миссию должен отправиться священник с крестом и святым Евангелием.

Обращаясь к пиону, священнослужитель должен произнести: «Приветствую тебя, трава», а затем прочитать над ним пять псалмов и прибавить: «Благословен Бог, даровавший ради праведного Моисея этому растению целебную силу против всех болезней. Молим Тебя, Господи, дай и нашему растению ту же власть против бесов и болезней».

В Португалии и Дании пиону приписывают способность исцелять от падучей болезни. Мореплавателям пионы рекомендовались как средство от опасностей во время бурь.

Вообще в древности это растение славилось, своими чудодейственными свойствами и считалось одним из чудес творения. Говорили даже, что злые духи исчезают из тех мест, где растет пион, и что даже небольших кусочков его, надетых на нить, обвязанную вокруг шеи, достаточно, чтобы защититься от всякого рода дьявольских наваждений.

Цветущие пионы изображались орнаментально как декоративные мотивы для дорогих тканей. Они считались символами достоинства и чести. На языке цветов пион у восточных народов обозначает «стыдливость и застенчивость», откуда сложилось, вероятно, и немецкое выражение, когда молодая девушка сконфузилась или покраснела: «она вспыхнула, как пион». Но, с другой стороны, пион служит символом неуклюжести и глупой гордости.

В народной медицине настой корневых шишек пиона используется при малокровии, болезнях сердца и как средство, ускоряющее протрезвление пьяных.

Вот такое славное растение существует в природе, и в частности, в нашем Саду. Конечно, древовидный пион растет довольно-таки медленно, однако наберитесь терпения, и вы увидите, как он достигнет высоты порядка полутора – двух метров. При этом растение желательно высаживать в солнечном, защищенном от ветра месте.

Поэты всегда посвящали восторженные строки красавцу-пиону. Приведем несколько стихотворений, посвященных этому благородному цветку. Вот что писала Мирра Александровна Лохвицкая:

 Утренним солнцем давно
 Чуткий мой сон озарен.
 Дрогнули вежды. В окно
 Розовый стукнул пион.
  
 В яркий одевшись покров,
 Пышный и дерзкий он взрос.
 Льется с его лепестков
 Запах лимона и роз.
  
 Смотрит румяный пион,
 Венчик махровый склонив.
 Алый мне чудится звон,
 Мнится могучий призыв.
  
 Чуждый поэзии сна,
 Ранним дождем напоен,
 В светлые стекла окна
 Розовый бьется пион. 

А вот русский поэт серебряного века Всеволод Гаврилович Князев:

 Ах, никто не узнает, какое вино
 Льется с розы на алые губы…
 Лишь влюбленный пион опускался на дно,
 Только он, непокорный и грубый!
  
 За таинственный знак и улыбчатый рот,
 Поцелуйные руки и плечи –
 Выпьем первый любовный бокал в Новый год
 За пионы, за розы… за встречи! 

А это советский поэт, с трудною судьбою, Николай Михайлович Рубцов:

 За рекой гармошка.
 За рекою звоны,
 Милая сторожка.
 Расцвели пионы.
  
 На лугах веселье:
 Хороводы, пляски.
 По утрам похмелье,
 Значит не до ласки.
  
 Заалело поле.
 Звезды догорают.
 Выпить с горя, что ли,
 Коль не понимают.
  
 Отблестели росы.
 Солнце их слизнуло.
 Не мои уж косы –
 Счастье упорхнуло…
  
 Отцвела калина.
 Отчернели смоли.
 Вот стою у млина
 Весь в тоске, без воли.
  
 За рекой гармошка.
 За рекою звоны.
 Не моя сторожка.
 Отцвели пионы.   

Замечательные стихи, не правда ли? А теперь, вновь, перенесемся в послевоенные годы прошлого века, и немного поговорим о хлебе насущном того сложного периода.

В целом, тема еды в Советском Союзе на всем протяжении его существования, была весьма невеселой. Образ продовольственного изобилия витал над жизнью простого советского человека, как сладкий сон. Конечно, список предметов, которых не хватало людям для счастливой жизни в Советском Союзе был огромен.

Граждане огромной страны десятилетиями стояли в очереди за машинами и квартирами, в дефиците были носки и женское белье, бритвенные лезвия и лампочки, садовый инвентарь и стиральный порошок.

Однако, на первом месте этого грустного реестра, всегда была обильная и вкусная пища. Ее изображения в виде овощей, фруктов, колосьев, украшали фасады зданий, фонтаны, гербы союзных республик и даже тканые льняные скатерти в ресторанах.

Мечта жила как особый вид общественного сознания, и реализовывала себя в живописных полотнах, популярных кинофильмах и в изделиях кустарных промыслов.

Известный советский художник Борис Яковлев стал одним из первых, кто трактовал еду, как общественный феномен и для кого она стала объектом творческого интереса. В свое время широко была известна его картина «Советские консервы». Историки утверждают, что первоначально она называлась – «Сталинские консервы».

Дефицитность еды осуществляла смещение акцентов: с одной стороны обожаемый Вождь всех времен и народов, а с другой – элементарные огурцы и помидоры в банках. Таким образом, происходило обожествление элементарной еды, через приобщение ее к имени великого Сталина.

Тот же художник Яковлев, в свое время написал зловещую по своей натурализации картину «Мясо», которая хранится в Одесском художественном музее.

Безусловно, в своей основе была использована живопись фламандских мастеров. И если голландская живопись была проникнута радостью жизни, то здесь полотно пропитано какой-то тревогой. Чего только стоит эта подвешенная на крюк мрачная туша, и голубенький тазик, наполненный кровью?

В процессе написания этих записок, мы попытались угадать – какую же картину Борис Яковлев взял за основу своего произведения? Как известно, жизнерадостные жители Нидерландов, являлись признанными мастерами натюрмортов. Таких картин множество в музеях мира.

После долгих размышлений и споров, мы все же посчитали, что в качестве образца, вероятно, было взято полотно нидерландского художника Питера Артсена (его еще называли – Питер Длинный), которое называется «Мясная лавка со святым семейством, раздающим милостыню», написанное в 1551 году.

Вроде бы похоже. Однако возьмите задний план. Если у Питера он несет высокую морально-религиозную нагрузку, то у Бориса мы видим грязные, обшарпанные стены советского общепита.

И если современники Питера в шестнадцатом веке видели подобные лавки на каждом шагу, то для советского человека вся эта антисанитария художника Яковлева продолжала оставаться несбывшейся мечтою.

В этом ряду мифов про еду очень показателен фильм «Кубанские казаки», о котором мы рассказывали в тридцатой главе наших записок. Там, с особой яркостью показан красочный лубок о сытой жизни и демонстрируется мечта о продовольственном изобилии. Возможно, что за границей вымышленного в фильме остались только актеры и лошади.

Столы, ломящиеся от еды – конечно откровенное лукавство. По воспоминаниям артистов — большинство фруктов в фильме были бутафорскими, из воска либо папье-маше (такие используются, например, в натюрмортах). Такой же ложью было и изобилие «товаров» — их собирали для фильма чуть ли не по всей Кубани.

Да и справедливости ради, следует сказать, что никаких ярмарок на Кубани не было вообще — не до фильма, ни после. Единственная «ярмарка» была полностью придумана для фильма — столы и прилавки поставили возле старого элеватора в Курганинске. На само здание элеватора натянули огромный портрет Сталина, который в процессе более поздних редактур из кинофильма уже вырезали.

А теперь посмотрите на год создания фильма – «Кубанских казаков» снимали в 1949 году на фактически опустошенной голодом Кубани. Сюда для имитации «счастливой советской жизни» прислали откормленных столичных артистов, дефицитные воздушные шарики, пластмассовые фрукты и огромный портрет Сталина.

Что самое смешное и одновременно грустное — многие после просмотра фильма «Кубанские казаки» действительно решили, что всё показанное в фильме — это чистая правда. Люди переезжали на Кубань в надежде увидеть своими глазами все чудеса, показанные в фильме — взамен этого увидев полуголодных местных жителей.

При написании данной главы, мы «полистали» в Интернете всесоюзный, как бы сатирический, журнал «Крокодил» за 1949 год. Год – когда на Кубани проходили съемки «Кубанских казаков».

Разумеется, в этих журналах мы не нашли ни строчки о пустых продовольственных прилавках на территории Советского Союза. Вместе с тем, мы обратили внимание, как редакция журнала болезненно переживала за полуголодное существования населения капиталистических стран. Думается, вам будет любопытно увидеть пару карикатур подобного рода.

Так и существовали многие десятилетия параллельно два мира: один иллюзорный — киношный и плакатный, воспевающие якобы существующее изобилие, и другой – реальный и полуголодный. Взять хотя бы послевоенный безумный плакат про свиную колбасу. Для кого он? Для чего он? Ведь кроме раздражения, иных эмоций он не вызывал.

Уж сколько про него было сочинено частушек, включая матерных, поскольку на прилавках не было ни мяса, ни птицы, не говоря уже о свиной колбасе.

И распевая частушки про колбасу, народ глубоко уяснил одну прописную истину: в любой критической ситуации следует экстренно запасаться крупой, солью, мылом, сахаром и спичками.

Мы пишем эти строки в марте 2020 года, в тот момент, когда граждане нашей страны массово скупают гречку, макароны и тушенку. Для нас, бывших советских людей, этот ажиотаж не в новинку, поскольку мы проходили его неоднократно. Пожалуй, он у нас накрепко заложен в нашей генетической памяти. От наших родителей, бабушек и дедушек, мы глубоко усвоили этот алгоритм поведения.

И в таком круговороте страна живет почитай уже сто лет. Вспомним эпизод из романа про солдата Чонкина, когда в Богом забытом селе объявили о начале войны:

«Подъехав к магазину, Раиса разгрузила товар и стала раскладывать его по полкам.[3] Вот тут-то и появилась перед ней баба Дуня. И попросила продать ей пятьдесят кусков мыла.

— Сколько? – оторопела Раиса.

— Пятьдесят.

— Да куды ж тебе столько? – недоумевала Раиса.

— Да ведь Раюшка, когда такие дела творятся, — заискивающе сказала бабка, — надо ж и запастись.

— Да какие ж такие дела?

— да ведь… — баба Дуня хотела сослаться на вероломное нападение, но, вовремя сообразив, что Раиса не имеет об этом понятия, стала бормотать что-то насчет прибывающих к ней гостей. Раисе такое объяснение не показалось удовлетворительным.

— На что ж гостям столько мыла? – не могла она дойти своим умом до сути. – Ну два куска, ну три, ну десять. Но полсотни на что ж?

— Мало ли, — уклончиво покачала головой баба Дуня, но отступать вовсе не собиралась.

— Коли уж тебе так надо, бери, сдалась Раиса. Она вытащила из угла распечатанный ящик с мылом, в нем оказалось всего тридцать восемь кусков, из них два Раиса взяла себе.

Раиса помогла уложить купленное в грязный мешок и выбросила на прилавок.

— Еще чего?

— Сольцы бы, — помявшись, вздохнула бабка.

— Сколько?

— Да пудика полтора.

— Ты что, бабка, одурела что ль? Что ты с ей будешь делать-то с солью?

— Капустки засолить надо, огурцов, помидоров.

— Ну ладно, — сдалась Раиса. – Пуд дам, а больше не проси.

— Ну давай хоть пуд, — уступила и старуха, предвидя, что время ее на исходе.

— Все, что ли? – с надеждой спросила Раиса?

Старуха помялась и нерешительно попросила:

— Спичек бы мне еще.

— Сколько? – тоскливо спросила Раиса. – Тыщу коробков?

— Да ты что, тыщу, — благородно вознегодовала старуха. – Коробков сто, боле не надо.

— Десять дам, — сказала Раиса.

Сошлись на двадцати».[4]

Финал этой торгово-закупочной операции печален. Разъяренные односельчане догнали предприимчивую бабу Дуню и устроили массовую драку из-за тридцати шести кусков хозяйственного мыла. Конечно, роман о солдате Чонкине написан в юмористическом плане. Однако, от этого юмора становится как-то не по себе, это больше смех сквозь слезы.

Читая вышеизложенные строки, мы вспоминаем нашу маму – Марию Ивановну. Она ушла в 2007 году, в возрасте девяносто пяти лет. Разбирая ее вещи, мы нашли несколько кусков хозяйственного мыла, которые она хранила на «черный день».

Благо, у нас хватило ума не юродствовать по этому поводу. Надо ли за это упрекать человека, который своими глазами видел голод и продуктовые карточки, войну и эвакуацию. Ведь она не по рассказам, а в действительности, на практике, познала величайшую ценность этого темно-коричневого куска хозяйственного мыла.

Что же из послевоенного, голодного быта, помимо пресловутого мыла, вспоминается в первую очередь?

Пожалуй, это разговоры о так называемых «трех колосках», послевоенных карточках и социалистическое очарование от знаменитой «Книги о вкусной и здоровой пище».

После войны, разговоров об одном из самых жестоких законов – о «трех колосках», было очень много. Фактически, так или иначе, каждая пятая сельская семья, столкнулась с ним. Что же это за документ?

И здесь давайте вспомним знаменитый роман «Эра милосердия» братьев Вайнеров и снятый по нему культовый фильм «Место встречи изменить нельзя», где герой Евгения Евстигнеева, уличенный в краже шубы вор Ручечник, бросает реплику Жеглову: «Указ семь-восемь шьешь, начальник?»

Какое это имеет отношение к «Закону от трех колосках»? Дело в том, что «Закон о колосках» и «Указ семь-восемь», это неофициальные наименования одного и того же документа — Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Вот так вор-рецидивист Ручечник оказался «в одной лодке» с простыми крестьянами.

Однако Ручечник, будучи на свободе, жил достаточно безбедно, чего не скажешь о простых крестьянах и их семьях. А ведь только в 1947 году, в СССР умерло 508 тысяч детей в возрасте до одного года! Это было первое послевоенное поколение! То поколение, которому был обещан коммунизм.

Чтобы эти, потенциальные строители коммунизма как-то выжили, колхозницы воровали хлеб с полей. Собирали колоски. В ответ государство усиливало репрессии. По официальным данным в конце 1948 года за подобные «кражи» в местах заключения содержалось 23790 матерей, вместе с которыми за колючей проволокой отбывали «срок» малолетние дети.[5]

После войны наши родители проживали в городах. Поэтому, напрямую они не могли иметь отношения к пресловутым «колоскам». Однако, если брать более долгий исторический период, то мы знаем, что дедушка Валентины Михайловны – Андрей Федорович, до войны был осужден на один год.

Стараясь хоть как-то выжить, он, вопреки существующим законам, посадил у себя на огороде зерновую культуру, именуемую просо. А ведь разрешалось выращивать только овощи. Действительно, по формальной логике Андрей совершил преступление, поскольку семена этого проса он не мог приобрести на рынке, в колхозе, или в магазине. Более подробно мы описывали эту историю в двадцать третьей главе наших записок.

Также, в период нашего детства, окружающие нас люди очень часто вспоминали про так называемые продуктовые карточки, которые были отменены в декабре 1947 года. Как правило, это были жуткие рассказы о людях, потерявших право на еду. Эта потеря в буквальном смысле слова ставила семью на грань физического выживания. И вновь вернемся к знаменитому роману «Эра милосердия» братьев Вайнеров, где ярко описан подобный эпизод:

«Проснулся я от ужасного истошного крика, словно прорезавшего дверь дисковой пилой. Очумелый со сна, пытался я сообразить, что там могло случиться, и подумал, что в квартире у нас кто-то помер.

В коридоре, заходясь острым пронзительным криком, каталась по полу Шурка Баранова. На ее тощей сморщенной шее надувались синие веревки жил, красные пятна рубцами пали на изможденное лицо, и такое нечеловеческое страдание, такие ужас и отчаяние были на нем, что я понял – случилось ужасное.

Карточки! Кар-то-чки! – кричала Шурка страшным нутряным воплем, и в крике ее был покойницкий ужас и звериная тоска. – Все! Все! Продуктовые кар-то-чки! Укра-ли-и-и-и! Пятеро малых… с… голоду… помрут!.. А-а-а! Месяц… только… начался… За весь… месяц… карточки!.. Чем… кормить… я… их… буду?.. А-а-а!..

Четвертое ноября сегодня, двадцать шесть дней ждать до новых карточек, а буханка хлеба на рынке – пятьдесят рублей.

Жеглов, морщась от крика, словно ему сверлили зуб, сильно тряхнул ее и закричал:

— Перестань орать! Пожалеет тебя вор за крик, что ли? Детей, смотри, насмерть перепугала! Замолчи! Найду я тебе вора и твои карточки найду…

— Глебушка, Глебушка, родненький, зарыдала Шурка снова. – Где же ты сыщешь эту бандитскую рожу, гада этого проклятого, душегуба моих деточек? Чем же мне кормить их месяц цельный? И так они у меня прозрачные, на картофельных очистках сидят, а как же месяц проголодуем?

Перестань, перестань! – уверенно и спокойно говорил Глеб. – Не война уже, слава богу! Не помрем, все вместе как-нибудь перезимуем…»[6]

И далее по тексту, благородные Жеглов и Шарапов оказывают помощь бедной Шурке. К сожалению, в реальной жизни все это происходило не так возвышенно, как в приведенном романе. Историй о потерянных карточках было множество и продолжались они примерно до середины шестидесятых годов прошлого века.

Однако, перейдем к менее мрачным темам. Мы уже говорили о двух продуктовых параллелях – иллюзорной и реальной, которые никогда не пересекались. И одной из составляющей иллюзорной параллели безусловно являлась знаменитая «Книга о вкусной и здоровой пище».

Конечно, это произведение из области фантастики, является одним из ярчайших произведений советского образа жизни! Мы гордимся тем, что в нашей семейной библиотеке хранится этот прекрасный фолиант социалистического реализма 1955 года выпуска.

«Книга о вкусной и здоровой пище» во времена Советского Союза считалась ценным подарком, и по сей день ее бережно передают из поколения в поколение во многих семьях.

Первоначально, книга увидела свет еще до войны, в 1939 году. О важности проекта говорит то, что идея «Кулинарной библии», или «Евангелия от пуза» (как потом книгу прозвали в народе), принадлежала Иосифу Сталину, а курировал издание нарком пищепрома Анастас Микоян.

Книга стала шедевром не только мастерства кулинаров в стране, где только что отменили продовольственные карточки, но полиграфического искусства и литературного творчества. Чего стоят, скажем, такие перлы из предисловия, подписанного Микояном:

«Голод и постоянное недоедание народных масс – неизбежные спутники капитализма… Питание является одним из основных условий существования человека… Правильное питание – важнейший фактор здоровья, оно положительно сказывается на работоспособности человека и его жизнедеятельности… Именно в этой связи непрерывное улучшение народного питания составляет одну из главных задач партии и Советского правительства».

Эта книга переиздавалась неоднократно и обросла массой легенд. Якобы, после войны, когда началась борьба с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом, в борьбу вовлекли даже десерты из данной книги. Таким образом, пирожные эклер, наполеон и безе, стали соответственно — заварным, слоёным и сбивным. Утверждают также, что из издания 1954 года были изъяты цитаты Берии, расстрелянного в 1953 году. Также существует версия, что издание 1953 года после его расстрела было срочно изъято из продажи. После смерти Сталина с наступлением эпохи Хрущева из книги также исчезли цитаты Сталина.

Мысль о создании подобной книги возникла в период индустриализации страны, когда много советских специалистов выезжали в Америку, и многие инженеры из США приезжали в СССР для оказания помощи в строительстве фабрик и заводов. Состоялось своеобразное «Открытие Америки». И вот уже на протяжении, считай века, США для СССР, а потом и России, является одновременно субъектом постоянной критики и предметом для подражания.

Поехали в США в 1935 году и знаменитые писатели Илья Ильф и Евгений Петров. В результате поездки появилась книга «Одноэтажная Америка», которая была опубликована в журнале «Знамя».

Безусловно, в книге имела место демонстрация язв капитализма. Как же без этого? Конечно, упоминаются мрачные нью-йоркские трущобы, крикливая американская реклама, эксплуатация мексиканцев и положение негров в Америке. Описывается скучная, стандартизированная американская жизнь, безысходная автомобильно-бензиновая тоска одноэтажных американских городов, скука Голливуда, безостановочная, мертвящая, не имеющая конца погоня за долларом.

Иногда эти отступления носили явно циничный характер. Вот что писали эти два сатирика, в тот период, когда в СССР существовала карточная система на продукты питания, а некоторые регионы влачили полуголодное состояние: «Американцы едят ослепительно белый, но совершенно безвкусный хлеб, мороженое мясо, соленое масло, консервы и недозревшие помидоры.

Сидя в кафетерии, мы читали речь Микояна[7] о том, что еда в социалистической стране должна быть вкусной, что она должна доставлять людям радость, читали как поэтическое произведение»[8].

Конечно, грустно читать про невкусные американские масло и консервы, в то время, когда в те же тридцатые годы наша Кубань переживала фактически голодный период.

Поехал в Америку и нарком пищепрома Анастас Микоян. Утверждают, что летом 1936 года он собирался, как всегда, в отпуск в Сочи, и зашел попрощаться к Сталину. А тот, большой любитель сюрпризов, возьми, да и скажи: «Ну чего тебе Сочи? Поезжай в Америку, поучись». И тут Микоян совершает поступок неслыханной храбрости. Он говорит: «Товарищ Сталин, я обещал жене, что проведу отпуск с семьей». И Сталин разрешает ему взять семью с собой.

Микоян плывет на лайнере «Нормандия». На том же лайнере, на котором годом раньше сплавали в Америку Ильф и Петров. И хотя их книга «Одноэтажная Америка» нелестно отзывается об американской пище, то у Микояна свои критерии. Он остается в восторге и от еды, и от возможностей индустрии. Он пишет: «В Америке есть хорошая еда, годная для массового употребления, такая же, как у нас – сосиски. Это так называемые гамбургеры».

Из этой же поездки по Америке, Микоян привозит идею издания книги о роскошной советской еде. И вот, наконец, в 1939 году газета «За пищевую индустрию», институт питания и лично товарищ А.И. Микоян с гордостью представляют первую в СССР поваренную книгу. Она должна была полностью отражать знаменитую фразу товарища Сталина «Жить стало лучше, жить стало веселее».

Книга переживет множество изданий, а к шестидесятым годам прошлого века этот фолиант начнет напоминать сборник сказок. В магазинах начинаются перебои с продуктами и возникают всевозможные дефициты. При этом, как ни странно, дефицитом является и сама эта книга.

Между тем, Анастас Микоян доживет до 1978-го, проживет восемьдесят два года и получит кличку «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

Говорят, что общий тираж его знаменитой книги составил в общей сложности порядка десяти миллионов экземпляров. И если у вас есть этот фолиант, то сохраните его для будущих поколений, как одну из семейных реликвий!

Говоря о послевоенной незамысловатой еде, вспоминается семейная мясорубка и, почему то, экзотические крабы.

Действительно, людям старшего поколения есть что вспомнить о мясорубке! Она и сегодня хранится едва ли не в каждом доме – как семейная реликвия. А также на случай, если выйдет из строя кухонный комбайн.

О нашей фамильной семейной мясорубке Евгений Георгиевич вспоминает с особой теплотой:

«Сколько я себя помню, в нашей семье всегда существовал этот диковинный аппарат, называемый «Мясорубка». Казалось, что она является такой же частью нашего Мироздания, как Земля, Солнце и Луна. И еще доподлинно не известно – кто вокруг кого на самом деле вращается!

Вращается ли на самом деле Земля? Для некоторых сторонников плоской Земли, это не является достаточным утверждением! А вот мясорубка действительно вращалась, перерабатывая часть окружающего Мироздания из одной формы в другую!

Сей аппарат был произведен не из знаменитого русского каслинского чугуна, поскольку содержал на себе таинственную надпись «ALEXANDERWERK», а также «№ 8». Прямой перевод, вероятно, означал: «Александровский завод», либо «Завод Александра». И в этом была своя тайна. Кто такой был этот Александр? Почему его именем был назван этот завод? Что он производил помимо этих пресловутых мясорубок? Сколько лет этой мясорубке, и как это иностранное чудо попало в нашу семью? А может быть, она была сделана еще до революции?

Уже более семидесяти лет этот аппарат находится где-то рядом со мною, то ближе, то дальше, а мне все было недосуг, разобраться в этом. А может быть и не надо этого делать, дабы не разрушать маленькую тайну нашего бытия?

Важно то, что с самого раннего детства, ее вынос на кухонный стол, был предвестником семейных торжеств, либо заготовительного сезона. Крутили мясо на фарш, после чего появлялись изумительные котлетки или домашние пельмени. Крутили овощи, ягоды и фрукты на соки и для домашнего консервирования. И, конечно, через мясорубку пропускали черствый хлеб на панировочные сухари. Это считалось полезным, поскольку якобы хлеб прочищал мясорубку и подтачивал ножи!

Мясорубку к столу нужно было привинтить намертво, иначе во время работы она норовила сорваться, опрокинув на пол результаты труда. Поэтому под лапки мясорубки подкладывали дощечки, либо картонки, а винт доводили черенком вилки, как рычагом. Журнал «Юный техник» в 1956 году давал такой совет: «Стоит подложить под лапки и винт резиновые прокладки, и мясорубка будет устойчива, и стола не испортит».[9]

Полезные советы появились в журнале для юношества неспроста – крутить ручку было почетной обязанностью советских детей. Я, например это делал с удовольствием, примерно с семи-восьми лет. Когда мама давала команду, я собирал мясорубку, стараясь применить все свои инженерные знания, затем крутил, подкладывая кусочки мяса в воронку, а потом мыл, прочищая решетку спичкой».

Вот такой рассказ Евгения Георгиевича про домашнюю вещь, о которой он помнит с самого раннего детства.

А еще мы обещали рассказать про крабов. Это был такой экзотический продукт, которого никто не видел воочию, и тем более, никогда в жизни не пробовал. Мы с детства видели популярнейший плакат, на котором холеная девица, сладострастно улыбаясь, пожирала эти самые крабы, но что это такое – мы представить не могли.

Мы видели рекламу крабов в популярном журнале «Огонек», но об их вкусе совершенно не догадывались. Кажется, мы узнали, что это такое, лишь в 1984 году, когда Евгений Георгиевич защищал в Москве кандидатскую диссертацию. Тогда, применив чудовищные усилия, мы с трудом достали пару-тройку банок этого членистоного зверя для готовящегося банкета.

Про рецепты блюд с крабами говорится и в упомянутой нами «Книге о вкусной и здоровой пище», где дается рецепт их приготовления.

Хотя, долгое время существовала тайна, оставшаяся в советском прошлом. Сегодня купить банку крабов несложно. Но как правильно приготовить яично-масляный соус?

В книге этот рецепт почему-то не указывался. И лишь в двадцать первом веке, благодаря всемогущему Интернету, мы узнали, что это такое.

Оказывается, следует взять 400 грамм масла, 50 грамм воды, желтки от шести яиц и один лимон. Далее, в глубокий сотейник следует влить сырые яичные желтки и холодную воду, добавить нарезанное кусочками сливочное масло и варить при непрерывном помешивании лопаткой или веничком. Как только смесь слегка загустеет, нагревание прекратить и заправить соус солью и лимоном. И вы получите этот самый соус!

Потому, покупайте вожделенную банку крабов, готовьте таинственный яично-масляный соус, и применяйте его в соответствии со знаменитым рецептом. И вы в полной мере сможете ощутить сокровенную мечту советского человека!

Во всяком случае Валентина Михайловна обещает к какому-то событию приготовить это грандиозное советское блюдо. Пожелайте же ей успехов в этом благородном и весьма экзотическом деле!

Однако, когда же завершились голодные послевоенные годы? Существует ли какой-либо исторический рубеж? У историков различные взгляды на эту тему. Нам близка версия, что окончание послевоенного периода пришлось на октябрь 1964 года, когда, в результате аппаратного переворота, был смещен первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев.

Ведь в результате его эксцентричных, непоследовательных действий, страна вновь была поставлена на грань голода. Из магазинов стали исчезать не только ходовые товары, но и продукты. Во многих городах и областях мясо и сливочное масло не появлялись в магазинах месяцами, с прилавков стал исчезать даже хлеб.

Крайкомы и обкомы партии заваливали ЦК КПСС письмами с просьбами выделить в порядке исключения дополнительные фонды на мясо, животное масло и сортовую муку.

В столицу писали и простые граждане. Вот письмо, написанное в 1962 году: «Нас, сельских учителей, — говорится в письме директора Хозесановской школы в Татарии Матвеева, — совсем не обеспечивают печеным хлебом. Иногда выдают по 15 килограммов муки в месяц на каждого учителя. У меня восемь человек в семье. Я и моя супруга оба работаем в школе, и мы получаем 30 кг муки в месяц. Если разделить это на 8 человек, получится 126 граммов муки на человека в день. Мы не требуем различных сортов булок, белого хлеба. Мы были бы очень довольны, если бы нас обеспечили черным хлебом».[10] Еще раз вчитайтесь в эту чудовищную фразу – «Мы были бы очень довольны, если бы нас обеспечили черным хлебом»!!!

Огромные очереди за хлебом стояли по всем городам и весям. И причина была все та же – отсутствие средств на сельское хозяйство и только ухудшающие положение бредовые инициативы Хрущева. Быстрым решением проблемы ему показалось выращивание «царицы полей» — кукурузы, но мяса, масла и молока в стране не прибавилось. Об этой хрущевской мании мы еще расскажем в одной из следующих глав.

Самое безумное – то, что под предлогом совершенствования общественных отношений Хрущев запретил гражданам держать скот в личных хозяйствах. Это была страшная народная трагедия. Со дворов уводили в колхоз практически членов семьи – буренок, кормилиц. Поскольку на новое поголовье скота корма никто не заготавливал, то дальше их дорога шла прямиком на мясокомбинат.

Из стихов, написанных (но не напечатанных!) в те годы:

 Над колхозом «Рассвет» догорает закат.
 Шестьдесят второй год. Недород. Листопад.
 День и ночь гонят скот на мясной комбинат.
 На столбах и березах вороны кричат.
 Гонят скот, гонят скот мимо черных стогов,
 мимо красных плакатов и мокрых домов,
 мимо голых, нелепо торчащих жердей
 и затекших водой кукурузных полей.
 Страшно кони хрипят, накреняя паром,
 и людей обдают на прощанье теплом…
 - Это дождь виноват, это дождь виноват, -
 на стене комбината вороны кричат,
 над костями от карканья воздух дрожит,
 и обрывок газеты с призывной статьей
 над пустыми полями, над всей кутерьмой
 одинокою белой вороной кружит…[11] 

После изъятия коров значительно опустели даже рынки, и даже там стали выстраиваться очереди за картошкой едва ли не длиннее, чем за хлебом в магазины.

Когда ситуация стала критической, Хрущев заявил, что сельскому хозяйству уделяли недостаточно внимания. И нашел новое быстрое решение проблемы – поднять цены на мясо и сливочное масло.

Таким образом, спустя лишь 200 дней после торжественного закрытия исторического XXII съезда КПСС, объявившего в стране строительство коммунизма, Президиум Верховного Совета СССР одобрил проект одного интересного Указа. Этот Указ, вступающий в силу с 1 июня 1962 года, предполагал повышение цен на мясо и птицу – на 35, а на масло и молоко – на 25 процентов.

В довершение всего повышение цен совпало с решением повысить нормы заводской выработки. То есть фактически рабочим была резко снижена реальная зарплата. Почти немедленно по всей стране появились рукописные листовки и плакаты с протестами, в Москве, Киеве, Ленинграде, Донецке и Челябинске послышались призывы к забастовкам.[12]

По-настоящему трагические события развернулись на огромном электролокомотивном заводе имени Буденного в Новочеркасске. В результате повышения норм выработки заработная плата рабочих упала на тридцать процентов. Когда рабочие заявили, что из-за снижения зарплаты больше не могут покупать себе в заводской столовой пирожки с мясом, директор, совершенно в духе Марии Антуанетты, ответил: «Ну что ж, ешьте пирожки с капустой».

Рабочие вышли на демонстрацию протеста против резкого ухудшения условий жизни. Во главе колонны несли красные флаги, портреты Маркса, Энгельса и Ленина. Все это напоминало дореволюционные рабочие демонстрации, как они изображались на полотнах советских художников. Некоторые потом сравнивали новочеркасскую демонстрацию с Кровавым воскресеньем.

По людям, поверившим в «оттепель» и возможность разговора с властями, войска открыли огонь, пролилась кровь. Когда огонь прекратился, оказалось, что «двадцать три человека (в основном в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет) убиты и восемьдесят семь ранены; некоторые из них позднее умерли от ран. Среди убитых были две женщины и один мальчик школьного возраста. Впоследствии власти, желая изгладить из памяти жителей эту трагедию, заново заасфальтировали площадь, чтобы уничтожить следы крови, и похоронили погибших на пяти разных кладбищах в дальних концах Ростовской области».[13]

Конечно, по радио об этом не говорилось ни слова. В то же время в очередях о Новочеркасске рассказывали жуткие вещи. И даже если отбросить неизбежные преувеличения, следует отметить, что все организаторы демонстрации были репрессированы, а семь человек расстреляны.

Вот так заканчивалась эпоха Хрущева, а вмести с нею и послевоенные годы. Справедливости ради, следует сказать, что при Брежневе с продуктами питания стало несколько легче. Во всяком случае, жители Хозесановского района в Татарии, смогли обеспечить себя черным хлебом уже в полной мере. И, наверное, как обещали, стали очень довольны…

На этом, мы наши воспоминания о послевоенной еде и завершим. Ведь все вышеизложенные строки не больно то и веселые. Все эти голодные испытания в полной мере испытала наша страна, наш народ и наши родители.

Что касается будущей, тридцать восьмой главы, то она будет посвящена великолепному семейству – Камнеломковые и прекрасному саду Живерни, что находится во Франции. Она будет называться: «Семейство двадцать седьмое – Камнеломковые, или про легендарный сад Живерни…».

---

[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Порядок пионовые. Семейство пионовые. – М.: Просвещение. 1981. С. 16.

[2] APGII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, разработанных «Группой филогении покрытосемянных» и опубликованная в 2003 году, в Ботаническом журнале Лондонского Линнеевского общества.

[3] Продавщица Раиса ездила за товаром и не присутствовала на митинге, на котором объявили о начале войны. Поэтому, она еще жила мирной жизнью.

[4] Войнович В.Н. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. – М. Издательство ЭКСМО — Пресс. 2002. Стр. 124 – 126.

[5] Улицкая Людмила. Детство 45 – 53: а завтра будет счастье. – М. АСТ. 2013. Стр. 31.

[6] Вайнер А., Вайнер Г. Эра милосердия. Приложение к журналу «Сельская молодежь». 1983. Том 2. Стр. 225 – 226.

[7] По-видимому, Ильф и Петров имели в виду речь на Пленуме ЦК ВКП (б), происходивший 21 – 25 декабря 1935 года. Выступивший на пленуме с докладом А. И. Микоян говорил, что «наша пищевая промышленность должна дать такие продукты, такого качества, чтобы их ели с удовольствием не только те, кто голоден, а и тот, кто сыт…». Правда, 1935, 27 декабря.

[8] И Ильф, Е Петров. Одноэтажная Америка. Собрание сочинений. Том 4. С. 39.

[9] Хорошее отношение к вещам. Юный техник. 1956. № 2. С. 15.

[10] Жирнов Е. «Мясо, масло, повышение зарплаты!». Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2007. № 20. С. 66 – 67.

[11] Шкляревский Игорь. Над колхозом «Рассвет» … Знамя. 1989. № 5. С. 3 – 4.

[12] Волкогонов Семь вождей. М.: Молодая гвардия. 1998. С. 386 – 387.

[13] Таубман У. Хрущев. – М. Молодая гвардия. 2005. С. 566.

Семейство двадцать пятое – Толстянковые, или про музыку 50-х годов…

В конце августа пурпуром Очиток

Оригинален, лечебен тот цветок.  

Шапками собрание бутонов          

До ярких розовых полУтонов.       

  Фалия Ахмадуллина

В предшествующих трех главах наших записок, ботаническая часть была представлена относительно уныло.

Мы рассказали об одной-единственной левизии из семейства Монтиевые. Мы описали чахлые листики гуннеры, недавно появившейся в нашем Саду. И упомянули никому не нужную паразитку — омелу.

В порядке оправдания скажем, что мы шли в точном соответствии с международной ботанической классификацией APGIII.[1] Соответственно, мы описывали растения, относящихся к ботаническим порядкам – Гвоздичноцветные, Гуннероцветные и Санталоцветные, группы «Базальные эвдикоты».

Пожалуй, дальше ботаническая жизнь пойдет веселее, ибо мы переходим к последнему порядку вышеуказанной группы – Камнеломкоцветные. Этот порядок интересен тем, что в него входят такие яркие, прекрасные семейства, как Багрянниковые, Толстянковые, Крыжовниковые, Пионовые и Камнеломковые.

Свое название данный порядок получил за способность его представителей селиться в расщелинах скал и на камнях. Большинство растений данного порядка являются великолепными украшения для любого сада. Они отличаются нежными листочками и красивыми цветами. Есть в этом порядке и большая группа кустарников, дающих вкусные съедобные плоды. Среди них привычные всем крыжовник и смородина.

Свое описание мы начнем с семейства Толстянковые, которые по латыни называются Crassulaceae. Характерный облик представителей семейства толстянковых отражен в названии семейства.

Слово crassus на латинском языке означает «толстый». Мясистые, сочные стебли и листья составляют примечательную черту этого семейства. Толстянковые, подобно кактусовым, относятся к экологической группе растений засушливых областей — суккулентам. В семейство входят более 39 родов и 1500 видов, распространенных очень широко, но главным образом в теплых и засушливых областях.

Семейство толстянковых делится на шесть подсемейств: очитковых, молодиловых, эчевериевых, котиледоновых, каланхоевых и толстянковых. В целом, в семейство входят более 30 родов и 1500 видов, распространенных очень широко, но главным образом в теплых и засушливых областях.[2]

Наиболее богата представителями толстянковых Африка, особенно Южная Африка, где представлено большинство видов таких крупных родов, как толстянка (более 300 видов), каланхоэ (около 200 видов). Богато представлены толстянковые также в сухих областях Америки, от юго-запада США до Мексики и Центральной Америки.

Но самый крупный род в семействе — очиток, насчитывающий, вероятно, до 600 видов, обитающих в основном в умеренной полосе в пределах северного полушария, преимущественно в Евразии.

Однако, к очитку мы вернемся позже. А начнем мы с самого, пожалуй, популярного растения данного семейства – так называемого «денежного дерева». Его также называют деревом счастья или обезьяним деревом. Правильное название этого растения — «толстянка овальная» или «крассула». Под всеми этими названиями кроется суккулентное растение, которое обожают цветоводы за то, что с ним легко обращаться.

Это самое денежное дерево очень популярно в России, поскольку существует устойчивое поверье, что это растение приносит в дом доход и удачу. А все это оттого, что листья этого деревца похожи на монетки.

По Фэн-шую считается, что это дерево, если его правильно расположить в квартире, поправит финансовое положение владельцев помещения. Для этого нужно поместить толстянку в светлой зоне богатства на южном или юго-восточном окне.

Богатство, по этой теории, накапливается в мясистых листьях деревца, а значит, чем больше листьев и лучше их состояние, тем богаче и удачней будут его владельцы. Округлые формы толстянки считаются источником положительной энергетики, которая нейтрализует все негативные и отрицательные слова и эмоции, тем самым гармонизируя атмосферу в доме.

И помните: китайская наука Фэн-шуй утверждает, что только выращенная своими руками, а не купленная на рынке, толстянка воистину становится по-настоящему «денежным деревом». А уж совсем будет здорово, если вы вырастите толстянку из украденного вами листочка, предварительно закопав в грунт горшочка, хоть какую-либо монету. Тут уж деньги потекут рекой, можете не сомневаться!

И еще один добрый совет: когда вас будет захлестывать радость от изобилия денег в вашем доме, то не вздумайте в приливе восторга употреблять в пищу или даже пробовать на вкус листья толстянки. Это достаточно опасно, поскольку в толстянке содержится очень высокий запас мышьяка.

Следующий род называется – Каланхоэ. Это достаточно популярный комнатный цветок.

«Комнатным женьшенем» и «деревом жизни» называют в народе каланхоэ дегремона за лечебные свойства сока. Отжав из мясистых листиков сок, можно, например, закапывать его в нос от насморка.

Родиной каланхоэ дегремона считают остров Мадагаскар. Человек распространил это растение очень широко, а в диком виде оно встречается в тропических зонах всех континентов.

Каланхоэ дегремона очень легко разводить. На его листьях появляется целый выводок маленьких растеньиц, уже с корешками. Опадая, они укореняются и быстро идут в рост. Так растение размножается даже без цветов и семян. В целом, это неприхотливое, весьма полезное и красивое растение, безусловно, по достоинству занимает свое место у многих на подоконнике.

Следующий род – Молодило. Его представителями являются молодило, эониум и монантес. Что касается молодила, то у него еще есть весьма популярное название – «каменная роза».

Это растение очень эффектно в групповых посадках, будь то ковровые композиции или бордюры. Каменная роза отлично гармонирует с камнями. Многочисленные сорта предоставляют столь широкую гамму окрасок розеток (зеленые, серебристые, желтоватые, розовые, бордовые, а некоторые сорта меняют цвет листьев в зависимости от сезона), что ими можно буквально «рисовать», создавая уникальные картины, радующие взгляд с ранней весны до поздней осени.

Достаточно популярным растением является молодило кровельное, как красиво цветущее растение. Раньше его применяли для покрытия глиняных крыш, отчего происходит его видовое название.[3]

А теперь перейдем к главному герою нашей главы – роду, который называется Очитник. А еще его называют седумом, либо очитком. Однако, поскольку в международной ботанической классификации APGIII указан именно «Очитник», то этот термин мы и будем употреблять в дальнейшем.

Научное родовое название Очитника (Sedum) происходит, по одной версии, от латинского sedare — усмирять (сочные листья действуют как болеутоляющее средство от ран). Есть даже миф о том, что сын Геракла Телефос вылечил седумом тяжелую рану, которую ему нанес копьем Ахилл.

По другой версии – от латинского sedere — сидеть (многие виды распростёрты по земле).

Английский ботаник Г. Роули, специалист по суккулентным растениям, полагает другоеː от латинского sedo — буквально «я сижу» (о растениях, располагающихся на стенах и скалах).

Русское название рода Очитник заимствовано скорее всего из украинского языка и восходит к термину «очисток», поскольку растение применяется как лечебное очищающее средство.

Некоторые русские народные названия видов очитника — скрипун, заячья трава, заячья капуста, грыжная трава, либо лихорадочная трава.

Чрезвычайно неприхотливые и выносливые, очитники способны выживать в самых «спартанских» условиях. Единственно, они не любят засилья злостных сорняков и застойной влаги. Обычно очитники не подкармливают, но сорта с необычной окраской листьев весьма отзывчивы на весенние органоминеральные подкормки.

Размножают очитники делением куста и черенками, в том числе листовыми, при этом они на все сто процентов укореняются в почве даже без стимулирующих препаратов. Часто срезанные стебли с цветками, даже пока стоят в вазе, успевают дать корни.

Надо признаться – мы влюблены в очитники. Они очень декоративны, и в нашем Саду их достаточно много.

Самыми яркими и узнаваемыми представителями рода являются очитник видный родом из Восточной Азии и встречающийся в лесах Нечерноземья, очитник трехлистный, или заячья капуста. Чуть менее известный, но не менее эффектный, дальневосточный очитник бело-розовый.

Все три вида раскрываются с конца июня и до октября, составляют достойную компанию летним и осенним растениям. Высокорослым очитникам присущи мясистые, отмирающие на зиму стебли, которые венчают щитковидные соцветия с розовыми, пурпурно-красными, бежевыми или белыми цветками.

С участием этих видов, учеными-селекционерами создано множество разнообразных сортов, отличающихся высотой, окраской листьев и соцветий (от сизоватых с насыщенно-розовыми цветками до пурпурно-фиолетовых с бежевыми соцветиями).

В течение всего сезона декоративный вид очитников поддерживает эффектный листовой наряд. В начале лета – это округлый кустик с красивыми зелеными листьями, который гармонично вписывается в декоративнолистную компанию, к примеру, из спиреи японской, либо барбариса.

Вообще-то, говоря о зеленых листьях очитников, следует отметить, что большинство имеют выраженный в той или иной мере сизый налет, наиболее ясный на рассвете и практически исчезающий в закатных солнечных лучах. Во время бутонизации серовато-зеленые щитки очитника станут частью элегантной композиции из хвойных и хост.

Также хорошим вариантом является сочетание очитников с растениями с бежевыми, желтыми, серебристыми, темно-зелеными, малиновыми и сиренево-розовыми цветками. Если разместить рядом к ним астильбы, раноцветущие хризантемы, либо ясколку, то мы получим великолепное дизайнерское решение!

Что касается нашего Сада, то мы культивируем в нем очитник, который называется «Матрона». Он отличается особой декоративностью. Красноватые листья и стебли колоритно смотрятся на клумбах даже без цветения, создавая контраст с другими вечнозелеными многолетниками.

Мы на практике убедились, что этот сорт прост в выращивании и не требует много усилий по его обработке. Это растение может расти длительное время без пересадки. Взрослые кусты требуют обрезки и деления. Высокорослые кусты хорошо смотрятся в групповых посадках с более низкими почвопокровными сортами.

Мы высаживаем «Матрону» на нашей альпийской горке, вдоль дорожек, а также большими массивами. Этот сорт очитника хорошо смотрится с другими декоративными цветами и кустарниками. Сорт считается медоносом, привлекает пчел, шмелей, бабочек.

На практике, очитники являются весьма неприхотливым растением. Уход за ними – минимален. Лишь ранней весною надо уделить внимание этой культуре.

Дело в том, что от предшествующего сезона, над маленькими зелеными бутонами, возвышаются сухие, отмершие стебли. Их не рекомендуется убирать осенью, дабы не повредить корневую систему. Однако этот сухостой следует как можно раньше убрать в начале сезона. Если мы затянем эту обработку, то повысим риск повреждения молодых побегов.

Это уже стало одной из традиций в раннем весеннем Саду Евгения и Валентины. Как только в третьей декаде февраля пригреет солнышко – мы берем секаторы, и в первую очередь наводим порядок среди очитников. Щедрой платой за это, будет буйное цветение и аккуратный, элегантный вид этих замечательных растений.

Среди травников, дикорастущий очитник считается весьма ценным лекарственным растением. У нас, на Кубани, таковым считается Очитник едкий (Sedum acre), растущий на каменистых почвах высокогорных массивов Фишт и Оштен. Здесь действующими лечебными веществами являются алкалоиды, дубильные вещества, гликозиды и аскорбиновая кислота.

Причем, это лекарство готовится в трех видах: это может быть сок из свежих стеблей, либо порошка из сухой травы или соответствующей настойки. Стебли очитника едкого широко использовали при инфицированных ранах, бородавках и мозолях.

Настои свежих, майских листьев используются травниками как тонизирующее, общеукрепляющее средство.[4]

А вот цитата из книги «Гастрит и язвенная болезнь», входящая в серию «Народный лекарь»: «Заячья капуста, или очиток большой, — лекарственное растение, известное своими регенерирующими свойствами. Содержит щавелевую, лимонную и яблочную кислоты. Заячья капуста – мощный биостимулятор, усиливающий процессы обмена и регенерации, оказывающий общетонизирующее и противовоспалительное действие.[5]

А теперь, вновь, перенесемся в далекие пятидесятые годы прошлого века, и немного поговорим о музыке тех лет, которая осталась в нашей памяти.

Ведь, на те или иные десятилетия прожитой жизни всегда накладываются сопутствующие им мелодии. Не зря ведь говорят: «Новые времена – новые песни!». Соответственно прошедшие годы – это ностальгия по звучавшей когда-то модной музыке.

Вспоминается любопытный эпизод. Всякий раз, когда по радио звучала песня, в исполнении Клавдии Шульженко, отец Евгения – Георгий Иванович, говорил: «Это певица нашей эпохи».

Произносилось это отчасти с гордостью, частично с грустью. Ибо военная эпоха постепенно уходила. В 1970 году, когда страна отмечала 25-летие Победы, Евгению было двадцать два, Георгию Ивановичу – пятьдесят шесть, а Клавдии Ивановне – шестьдесят четыре года, что было весьма немалым возрастом по меркам того времени.

Хотя, годом позже, ситуация изменилась. Говорят, что когда в 1971 году Леонид Брежнев совершил торжественный вояж на Малую Землю, то он увидел Шульженко, которая была в сопровождавшей его делегации.

«Ну, здравствуй, хохлушка!» — обратился генеральный секретарь к певице с оригинальным приветствием. И попросил спеть «Синий платочек», а слушая, утирал слезы. В том же году Клавдия Ивановна была наконец удостоена звания народной артистки, а позже получила орден Ленина. Ее стали включать в правительственные концерты и предоставлять лучшие залы.

И хотя Шульженко еще вспоминали, благодаря Леониду Ильичу, но со всех городских балконов хриплые ламповые магнитофоны на всю свою небольшую мощность, выдавали хриплые песни тридцатилетнего Владимира Высоцкого.

А из того далекого военного и послевоенного периода у нас в памяти наиболее отчетливо осталось два солиста: Марк Бернес[6] с его «Враги сожгли родную хату» и Клавдия Шульженко с ее знаменитым «Синим платочком».

Они были частью нашего детства. Давайте еще раз послушаем легендарную песню «Синий платочек» в исполнении легендарной Клавдии Ивановны Шульженко:

Слушая эту песню, мы задумались: певец эпохи – кто он, и как надолго он остается в народной памяти?

Кто наш певец? Лев Лещенко и Алла Пугачева? Практически они наши ровесники. И если Лев Лещенко запомнится своей песней «День Победы», то с чем войдет в историю наша Алла? Песнями «Айсберг в океане», «Эй вы там наверху», либо «Настоящий полковник»?

Хотя, есть очень трогающие душу песни, такие, как «Старинные часы», «Близкие люди» и, конечно, «Миллион алых роз».

Кто знает, кто знает…

На эти трудные вопросы ответит только неумолимое время.

Мы знаем лишь одно – «нашего» современника – Владимира Высоцкого нет уже почти сорок лет, а песни его столь же популярны, как и шестидесятые годы прошлого века. Будут ли через сорок лет с такой же любовью слушать Аллу Пугачеву? Время покажет…

Однако, вернемся в послевоенные времена. Наряду с официальными «Синий платочек», «Землянка» и «Летят перелетные птицы…», существовали популярные песни, находящихся «на грани фола».

И здесь особо хотелось бы вспомнить Александра Ивановича Фатьянова. Выходец из армейского ансамбля песни и пляски Александр Фатьянов свой первый шедевр сочинил в 1942 году 23-летним — «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат» на музыку Василия Соловьева-Седого.

Одна за другой уйдут в народ его «На солнечной поляночке», «В городском саду играет духовой оркестр», «Где же вы теперь, друзья-однополчане?», «На крылечке твоем», «Когда весна придет — не знаю».

В ладных фатьяновских стихах живут несоветские обороты «лютая битва с ворогом», «шальные соловьи», «письмо летучее» и «девичья горючая слеза». Ведь достаточно, похоже, звучали дореволюционные хиты из репертуара трактирных граммофонов.

После войны, вся страна некоторое время распевала чудесную, очень лиричную песню «Три года ты мне снилась» из кинофильма «Большая жизнь». Посмотрите, как она славно смотрится в исполнении талантливого певца Марка Бернеса. Вслушайтесь — сколько чувств и нежности звучит в этом произведении:

Однако, четвертого сентября 1946 года выходит постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) «О кинофильме «Большая жизнь», которое не оставляет камня на камне от этого произведения, сделанного в духе социалистического реализма. Досталось и невинной, очень лиричной песне. Вот как отзываются о ней в этом документе:

«Художественный уровень фильма также не выдерживает критики. Отдельные кадры фильма разбросаны и не связаны общей концепцией.

Для связи отдельных эпизодов в фильме служат многократные

выпивки, пошлые романсы, любовные похождения, ночные разглагольствования в постели. Введенные в фильм песни (композитор Н. Богословский, авторы текстов песен А. Фатьянов, В. Агатов) проникнуты кабацкой меланхолией и чужды советским людям. Все эти низкопробные приемы постановщиков, рассчитанные на самые разнокалиберные вкусы и особенно на вкусы отсталых людей, отодвигают на задний план основную тему фильма — восстановление Донбасса».

Вывод, как всегда, один: песня, которую распевает страна – проникнута кабацкой меланхолией и чужда советским людям.

Разумеется, после этого разгромного постановления фильм попал в опалу и на протяжении двенадцати лет, был запрещён к показу. Одновременно была запрещена и песня. Вновь вышел фильм на экраны лишь во время «хрущёвской оттепели».

После второго рождения фильма, песня прочно вошла в репертуар Бернеса и стала одной из его самых любимых. Как видите, произошла примерно такая же ситуация, как и с песней «Враги сожгли родную хату», о которой мы писали ранее. И в обоих случаях это произошло благодаря Марку Наумовичу Бернесу.

Примечательно, что особую популярность эта песня получила в исполнении популярнейшего югославского певца Джордже Марьяновича в шестидесятые годы прошлого века. Тогда выросло новое поколение, для которого Марьянович как бы заново открыл эту замечательную песню, покорил своим проникновенным исполнением. Молодежь тех лет была влюблена и в Джордже Марьяновича, и в это душевное исполнение.

Однако вернемся к Алексею Фатьянову. Неприятности преследуют его постоянно. Когда знаменитого советского композитора Соловьева-Седого в очередной раз выдвинут на Сталинскую премию за свои песни, среди которых значилась фатьяновская «Давно мы дома не были», то автор стихов при выдвижении даже не будет упомянут.

Критика ругает «пустые слова» куплетов к фильму «Небесный тихоход», хоть строчки Фатьянова из них «Первым делом, первым делом — самолеты! Ну а девушки? А девушки — потом!» сразу становятся фольклором.

А еще на лучшего песенника сыплются дисциплинарные взыскания — даже по писательским меркам он чересчур много пьет. Прочного официального признания Фатьянов при жизни так и не заслужит: издав лишь одну книгу, умрет сорокалетним.[7]

А еще, в пятидесятые годы прошлого века, была очень популярной «Крутится, вертится шар голубой». Конечно, советский зритель был знаком с этим шлягером уже более двадцати лет. Впервые песня прозвучала в фильме «Юность Максима» в 1934 году, где ее исполнил популярнейший актер Борис Чирков.

Однако, после войны, новых фильмов в свет выпускалось чрезвычайно мало, и мы видели этого Максима по несколько раз в году. Мелодия песенки была весьма «прилипчивой», и ее многие напевали по поводу и без повода:

Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой,
Крутится, вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню хочет украсть.
Где эта улица, где этот дом,
Где эта барышня, что я влюблен,
Вот эта улица, вот этот дом,
Вот эта барышня, что я влюблен.[8] 

Тогда, в пятидесятые, мы никогда не задавались вопросом – откуда появилась эта песня и кто ее написал. И лишь при написании данной главы, мы узнали, что корни этой песни уходят к русскому романсу середины девятнадцатого века!

Говорят, что во время Великой Отечественной войны получили распространение различные версии песни. В частности, стала широко известна версия Михаила Исаковского. Борис Чирков спел песню в одной из новелл боевого киносборника «Победа за нами». Сборник открывался заключительной сценой из фильма «Выборгская сторона», когда герой Чиркова обращался с прощальным приветом к своим зрителям.

Однако в военном сборнике Чирков вместо того, чтобы сказать: «До свидания!», произносит «Товарищи!» и начинает разговор со зрителями. В финале эпизода актер поет песню, начинавшуюся словами:

Десять винтовок на весь батальон,
В каждой винтовке — последний патрон.
В рваных шинелях, в дырявых лаптях,
Били мы немца на разных путях… 

В интернете вы можете также увидеть множество вариантов этой песни. Однако, мы выбрали именно тот видеоряд, где показаны кадры из кинотрилогии тридцатых годов прошлого века, где Максим бесстрашно борется за победу рабочего класса в предстоящей социалистической революции:

Еще вспоминается популярная певица того времени — Изабелла Юрьева, главная советская исполнительница «жестоких» романсов:

Мне сегодня так больно,
Слезы взор мой туманят.
Эти слезы невольно
Я роняю в тиши.
Сердце вновь встрепенулось,
Так тревожно забилось,
Все былое проснулось –
Если можешь, прости!

Припев:
Мой нежный друг, —
Часто слезы роняю
И с тоской вспоминаю
Дни прошедшей любви.
Я жду тебя, как прежде,
Ну не будь таким жестоким.
Мой нежный друг,
Если можешь, прости! 

Под названием «Если можешь, прости» и с припевом «Мой нежный друг, часто слезы роняю» эту исповедь безутешной страдалицы знала вся страна. Послушайте эту супержалистную песню в исполнении легендарной Изабеллы:

Композитор Борис Фомин, автор «Только раз бывает в жизни встреча» и «Дорогой длинною», создал для Юрьевой самый быстрый свой опус. При нехватке героев во времена культа одной личности возникнет несколько песен про нарицательные имена собственные — «Эх, Андрюша», «Мишка». Из них «Саша» — самая игривая:

Сашка-сорванец,
Голубоглазый удалец.
Веселый друг моих забав,
Вообще, чудесный, славный парень.
Саша, ты помнишь наши встречи
В Приморском парке, на берегу? 

С этим репертуаром Юрьева успешно гастролирует после войны по всему Советскому Окончательно уйдет со сцены в 1965-м, проживет более ста лет, а в 1993 году на вечере в свою честь еще споет романс Фомина «Мы только знакомы — как странно».[9]

После войны, примерно в пятидесятых годах, возникает подпольный рынок звукозаписи. Появляются так называемые пластинки «на костях». И как следствие — распространение запрещенной музыки впервые стало в СССР идеологической проблемой.

Среди трофейного барахла в Советский Союз каким-то образом проникают аппараты звукозаписи — немецкие Telefunken. Да и наши умельцы, глядя на немецкие аппараты, собирают и свои — самодельные.

Для гибких пластинок годится почти любая жесткая пленка, самый доступный носитель — рентгеновские снимки, отсюда входящие в историю названия «на ребрах» или «на костях». С чьих-то грудных клеток тысячи и тысячи патефонов поют жестокие романсы, знойные танго, блатной и лагерный фольклор, одесские куплеты вроде «Ужасно шумно в доме Шнеерзона» и прочую безыдейщину.

Простите, вы говорите, что не знаете такой песни? Странно, очень странно. Весь Советский Союз распевал ее, а вы не знаете. Это как-то удивительно. Тогда, жалеючи вас, напомним несколько куплетов из этого знаменитого шлягера:

Ужасно шумно в доме Шнеерзона,
 Из окон прямо дым идет,
Там женят сына Соломона,
Который служит в «Капремонт».

Невеста же – курьерша с финотдела
Сегодня разоделась в пух и прах:
Фату мешковую надела
И деревяшки на ногах.

Припев:
Азохтер мы на Жмеринку поедем,
Азохтер дорэ гиба чемодан.
И через девять дней туда приедем,
И будем кушать жаренный баран.

А разменяйте мине сорок миллионов
Купите мне билеты на Бердич!
Мы будем ехать в мягкие вагоны,
И будем кушать жаренную дичь.

И вот на стол подали три графина:
Один – себе с лимонной кислотой,
Второй с раствором сахарина,
А третий сам-себе пустой. 

И так далее, и так далее. Эта песня имеет десяток куплетов и множество самых различных вариантов.

А собственно, откуда эта песня появилась? А написал ее в 1920 году некто Мирон Эммануилович Ямпольский. Вот как пишет о нем знаменитый Константин Паустовский:

«Жил в Одессе… талантливый поэт, знаток местного фольклора Мирон Ямпольский. Самой известной песенкой Ямпольского была, конечно, «Свадьба Шнеерзона» … Она обошла весь юг… Песенку о свадьбе Шнеерзона… мог написать только природный одессит…».

Из эссе Александра Розенбаума о поэте Ямпольском: «Он был интеллигентным человеком с высшим образованием, состоял в Литературно-артистическом Обществе, Союзе драматических и музыкальных писателей и в повседневной жизни не изъяснялся на языке своей песни «Свадьба Шнеерзона».

Но он прекрасно знал быт, обычаи, нравы, привычки, жаргон, фольклор одесского обывателя и, к тому же, в начале 1920-х заведовал городским карточным бюро. А уж там перед ним проходила «вся Одесса».

Одесса, измученная революцией, гражданской войной, интервенцией, национализацией, мобилизацией, контрибуцией, реквизицией, декретами, уплотнениями, облавами, обысками, арестами, налетами, митингами и собраниями, голодом и холодом, безжалостно, что называется по живому, разодранная на «работающих», «неработающих», «совслужащих», «не совслужащих», «трудовой элемент», «нетрудовой элемент»…

Вот такие времена и такие песни…

Как бы то ни было, когда 1 апреля 1999 года в Городском саду Одессы открывали памятник в честь бронзового стула — одного из двенадцати, разыскивавшихся Остапом Бендером, то по окончании церемонии, выступлений официальных и не очень официальных лиц вроде Михаила Михайловича Жванецкого, из специально установленного по такому случаю динамика вовсю грянула именно «Свадьба Шнеерзона».

А еще во времена нашего детства и юности, мы частенько слышали игривую песню, где звучало странное слово «кукарача».

Вроде бы испанский оригинал — фольклор времен мексиканской революции и гражданской войны 1910-х годов. Содержание песенки сатирическое: cucaracha — «таракан» — народное прозвище солдата правительственных войск.

Но советской эстраде нет дела до происхождения куплетов. Русских текстов будет несколько, все — от лица красотки-кокетки. Один из вариантов, звучит следующим образом:

Мы на днях купили дачу, был на даче чемодан.
И достался нам в придачу заграничный таракан.
Только ставим мы пластинку и заводим патефон
В желтых кожаных ботинках по пластинке скачет он.

«Я кукарача, я кукарача» — распевает таракан.
«Я кукарача, я кукарача» — таракан американ.
«Я кукарача, я кукарача» — распевает таракан.
«Я кукарача, я кукарача» — таракан американ.

Мама бьет по сковородке, пляшет бабушка канкан.
А от папиной чечетки дом трясется как вулкан.
Вся семья поет и скачет вот уже недели две,
Завелись от кукарачи тараканы в голове.
Купили дачу, а где в придачу мы купили чемодан.
А с чемоданом по океанам к нам приехал таракан.

«Я кукарача, я кукарача» — заграничный таракан.
«Я кукарача, я кукарача» — таракан американ.
«Я кукарача, я кукарача» — распевает таракан.
«Я кукарача, я кукарача» — таракан американ. 

В другом случае, некая красотка изливает свою обиду:

Я с досады чуть не плачу,
У меня в груди вулкан:
Он сказал мне «Кукарача» —
Это значит таракан!
За кукарачу, за кукарачу
Я отомщу.
Я не заплачу, нет не заплачу,
Но обиды не прощу! 

И так далее и тому подобное, на протяжении всей песни. Но важнее припевы, в которых прелестница, принимая прозвище, собирается взять реванш:

Я кукарача, Я кукарача!
Мне ли быть одной?
Но я не плачу, нет, я не плачу,
Все равно ты будешь мой! 

Из la cucaracha, la cucaracha ничего по-русски, кроме «я кукарача, я кукарача», не выходит, рефрен неизменен во всех версиях. Запись Новиковой выпустят на пластинке, и фокстрот «Кукарача» — танцевальный суперхит любой вечеринки.

Иноземное словечко запомнится одним из паролей десятилетия. Советский классик Нодар Думбадзе позже напишет про Тбилиси повесть «Кукарача» — такое прозвище носил очень смуглый местный милиционер. По книге поставят спектакль и снимут фильм.

А еще очень популярной была песня «Эй Стамбул, Стамбул, Константинополь!». Именно так она звучала в просторечье.

Вместе с тем, правильный перевод названия песни, звучит, как «Стамбул (а не Константинополь)». Песня была написана в 1953 году. Автором текста был Джимми Кеннеди, а музыка написана Натом Симоном.

Тогда, в 50 – 60 годах прошлого века, мы бездумно напевали ритмическую мелодию, не особо задумываясь о коллизиях, связанных с переименованиями городов. И, уже при написании данной главы, мы задались вопросом – а в связи с чем возникла эта песенка?

Начнем с того, что каждый относительно грамотный человек знает два непреложных факта:

— Император Константин перенес сюда столицу Римской Империи, и дал городу свое имя, назвав его Константинополем. И произошло это в четвертом веке нашей эры;

— Через более чем тысячу лет османские армии захватили его, и превратили в столицу исламского мира. Заодно изменили название, и он превратился в Стамбул, что произошло в пятнадцатом веке нашей эры;

Так думали и мы, и оказались неправы. Хотя, действительно, город менял свои имена неоднократно. Вот краткая история множества имен многострадального Стамбула:

В 667 году до нашей эры город основан под именем Византий — есть предположения, что назвали его так в честь греческого царя Византа.

В 74 году нашей эры город Византий стал частью Римской Империи. Однако, его имя при этом не изменилось.

В 193 году император Септимий Север решает переименовать город в честь своего сына Антония. На девятнадцать лет Византий стал Августой Антониной, потом имя поменяли назад.

В 330 году Константин провозглашает Византий столицей империи, и издаёт указ о переименовании города в Новый Рим. Правда это имя никому не понравилось, и жители продолжали называть город Византием. На этот момент городу уже было почти тысяча лет.

За время своего правления Константин усиленно перестраивал город, увеличил его размеры в несколько раз, и в общем изменил облик до неузнаваемости. За это в народе Византий стали называть городом Константина.

Но лишь при правлении Феодосия II, около ста лет спустя, город впервые называют Константинополем в официальных документах — настолько не нравилось никому название «Новый Рим». В итоге это имя на века закрепилось за византийской столицей.

В 1453 году султан Мехмед II завоевал Константинополь после длительной осады. Это положило конец Византийской Империи, и дало начало Османской. Новые хозяева стали называть город по-новому: Константиние. Впрочем, в переводе это значит абсолютно то же, что и по-гречески — Город Константина. Иностранцы при этом как называли его Константинополем, так и продолжили.

К нашему удивлению, оказалось, что город так и назывался Константинополем на протяжении всей истории Османской Империи. Лишь после появления Турецкой Республики в 1923 году, его сочли нужным переименовать. Правительство Ататюрка настоятельно просило всех иностранцев называть город новым именем: Istanbul. (По-русски город стали называть Стамбулом.)

Откуда же взялось такое название? Снова сюрприз: это вовсе не турецкое слово, как нам казалось. На протяжении веков, местные жители, говоря о центральной части города, называли его по-гречески «истемболис». Что значит попросту «Город», или, в современном понимании – «даунтаун».

Выходит, что молодое правительство турецких националистов использовало для своей столицы греческое название, в то время, когда активно боролись с соседями-греками за территорию. Как бы то ни было, 28 марта 1930 года, по указу Мустафы Кемаля Ататюрка, Константинополь был переименован в Стамбул.

Поэтому, знаменитый бельгийский сыщик Эркюль Пуаро в знаменитом романе Агаты Кристи «Убийство в «Восточном экспрессе», вышедшем в свет в 1934 году, отправляется на поезде уже из Стамбула, а не из Константинополя:

«- Вы можете купить билет в спальный вагон?

— Разумеется месье. Вы хотите ехать первым классом или вторым?

— Первым.

— Отлично. Куда едет месье?

— В Лондон.

— Хорошо месье. Я возьму вам билет до Лондона и закажу место в спальном вагоне Стамбул – Кале».[10]

А почему песня появилась именно в 1953 году? Вероятно, это был шутливый отклик на нешуточные дискуссии по поводу пятисотлетия сдачи (или взятия) города. Отмечать или не отмечать это событие? И если отмечать, то как? Ибо Стамбул – Константинополь был таким цивилизационным разломом, что промелькнувшие пятьсот лет, ничуть не сгладили остроту события.

Лауреат Нобелевской премии по литературе за «поиск души своего меланхолического города» Орхан Памук, пишет следующее:

«По тому, как люди называют некоторые события, можно понять. Где мы находимся – на Западе или на Востоке. 29 мая 1453 года для Западного мира произошло падение Константинополя, а для Восточного – взятие Стамбула. Когда моя жена, учившаяся в Колумбийском университете Нью-Йорка, однажды употребила в одной своей работе слово «взятие», профессор-американец обвинил ее в национализме. На самом же деле она употребила это слово просто потому, что так ее научили в турецком лицее».[11]

После всех этих исторических изысков, вернемся к знаменитой песне. В ней комично обращаются к этому официальному переименованию города Константинополя в Стамбул.

Уж если американцы переименовали Нью-Амстердам в Нью-Йорк, говорится в песне, то почему же, подобную затею нельзя сделать и туркам? Дословный перевод этой песни звучит следующим образом:

Стамбул был Константинополем,
 Теперь это Стамбул, а не Константинополь,
Давно уже нет Константинополя,
Теперь он – радость Турции
В лунную ночь.

Все девчонки Константинополя
Живут в Стамбуле, а не в Константинополе,
Так что, если ты назначил свидание
В Константинополе,
Она будет ждать в Стамбуле.

Даже старый Нью-Йорк
Когда-то был Нью-Амстердамом.
Не могу сказать, почему поменяли название,
Просто людям так больше понравилось…

Забери же меня обратно в Константинополь.
Нет, не вернуться в Константинополь,
Давно уже нет Константинополя.
За что же Константинополю так досталось?
Это никого не касается кроме турок. 

Вот как звучит эта песня в исполнении англоязычных артистов:

Существует много вариаций этой песни, с разным ритмом и различными напевами. Однако, в нашей памяти сохранился вот такой текст:

Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул.

Небо – как Черное море,
Растеклись звезды в Босфоре,
Ночь повисла на минаретах,
Пальцы жжет сталь пистолета.
Ночь темна, а на рассвете
Встреча у старой мечети.
Между пальм – тени и шепот,
Может, там турецкие копы.

Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул.

Порт залит синим туманом
Вкуса кофе и марихуаны,
Веет бриз с привкусом риска,
Горло жжет жажда и виски.
Узких улиц мрак паутиний
Завлекает вглубь Византии,
За спиною крики и топот,
Кто тебя потом будет штопать?

Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул.

Колыхнет волны эфира
Залп галеры «Айя-София»,
И восход хлынет потопом
По мосту прямо в Европу.

Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул – Константинополь,
Истамбул. 

Вот как звучит эта популярнейшая песня на русском языке:

Как бы то ни было, какой бы текст не звучал, далекий Стамбул звучал для нас, как нечто экзотическое и иррациональное. Мы четко знали, что никогда в жизни не увидим этот капиталистический город, как бы он там не назывался – хоть Стамбул, хоть Константинополь. Более того, мы с детства твердо запомнили крылатую фразу: «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна».[12]

Нам и в голову не могло прийти, что наступит такое время, когда миллионы наших сограждан будут ежегодно мчаться в Анталию – на берег неведомого нам когда-то Средиземного моря. Часть из этих людей, также пожелают увидеть один из крупнейших городов мира, не особо вникая в то, когда он назывался Константинополем, а когда Стамбулом…

Тут уж не до истории с географией.

А еще, огромную популярность, в конце пятидесятых годов прошлого века, приобрел дуэт сестер Берри.

А получилось так, что благодаря хрущевской «оттепели», в Москве, в 1959 году, открылась американская выставка. Именно в те самые времена сестры Берри приехали в Москву и участвовали в концерте в порядке «культурного обмена» в Зеленом театре парка имени Горького. Скорее всего, организаторы этих концертов даже не подозревали, что дуэт сестер пел еврейские песни.

В Россию вернулась песня «Бублички». Певиц долго не отпускали, а когда они, тронутые приемом, как бы чуть смущаясь, объявили дуэтом в микрофон «Отчи чьорные», зал вскочил и заревел от восторга. Первый куплет певицы исполнили на русском языке. Зрители долго не отпускали певиц и даже после окончания концерта. Разумеется, билеты на эти концерты достать было невозможно, а молва о сестрах, поющих еврейские песни, разнеслась по всей стране.

Уже само словосочетание «Сестры Берри» напоминает нам нашу юность. Впервые мы услышал их звонкие голоса, вскоре после появления в СССР первых магнитофонов.

Именно эта страница истории технического прогресса ознаменовала собою тот факт, что на территории одной шестой части суши, отгороженной от всего мира плотным звуконепроницаемым занавесом, зазвучала музыка «оттуда».

Разумеется, пути проникновения музыки «оттуда» на необъятные просторы нашей социалистической Родины были тогда под пристальным вниманием соответствующих органов (представители которых тем не менее с удовольствием слушали редкие заграничные пластинки, конфискованные у арестованных «врагов народа»). Естественно, что среди многих «вражеских» исполнителей сестры Берри – две еврейки, да еще из Америки! – были на особом счету.

Доставать заграничные пластинки было делом непростым и недешевым. Однако этот ручеек все же протекал сквозь границы. А появившиеся магнитофоны превратили этот ручей в широкую реку. Ведь переписывать друг у друга на магнитную пленку — стало в интеллигентской среде привычным хобби, и даже святым делом.

Особо модной песней, в исполнении сестер, считалась знаменитая «Бай мир бисту шейн» («Для меня ты красива»). Мелодия этой песни была написана американским еврейским композитором Шолом Секунда на слова Джейкоба Джейкобса в 1932 году для мюзикла «Можно было бы жить, да не дают».

Вот эта знаменитая песня, знаменитых сестер Берри, которая хрипло звучала после пятнадцатой перезаписи, из лампового магнитофона советской эпохи:

Популярность мелодии образца 1932 года, сравнительно скоро дошла и до Советского Союза. В 1940 году под названием «Моя красавица» её записал в инструментальном виде ленинградский джаз-оркестр под управлением Якова Скоморовского. Вскоре, на данный мотив появились и пародийный текст, называемый «Красавица моя красива, как свинья». Вот его содержание:

Красавица моя
Красива, как свинья,
Но все же мне она милее всех.
Танцует, как чурбан,
Поет, как барабан,
Но обеспечен ей всегда успех.

Моя красавица
Мне очень нравится,
Походкой ровною, как у слона.
Танцует, как чурбан,
Поет, как барабан,
И вечно в бочку с пивом влюблена.
У ней походочка,
Как в море лодочка,
Такая ровная, как от вина.
А захохочет вдруг –
Запляшет все вокруг,
Особенно когда она пьяна.

Не попадайся ей,
Беги от ней скорей,
Идет и лыбится, как тот верблюд.
Обнимет лишь слегка,
Все кости как труха
Посыплются, но я ее люблю. 

На ту же мелодию был написан совершенно дурацкий текст про старушку, переходящую дорогу. Несмотря на его нелепое содержание, этот перл имел ошеломляющий успех. И мы помним, как школьники распевали песню, далекую от канонов социалистического реализма:

Старушка не спеша
Дорожку перешла,
Ее остановил милицанер:
«Товарищ бабушка, меня не слушали,
Закон нарушили, платите штраф!»
— Ах, что вы, что вы, что вы!
Я так спешу домой,
Сегодня у Абраши выходной!
Несу в корзиночке
Кусочек булочки,
Кусочек курочки,
И пирожок!
Я никому не дам,
Все скушает Абрам,
И станет, как надутый барабан! 

Широко известна еще одна «народная» песня на ту же мелодию — «В кейптаунском порту». Написал ее в 1940 году ученик 9 класса 242-й ленинградской школы Павел Гандельман.

Впоследствии, Гандельман вспоминал: «Всюду звучали шлягеры на подобные темы: «Девушка из маленькой таверны», «В таинственном шумном Сайгоне» и тому подобное. Они возникали ниоткуда, никто не знал их авторов, но пели их все. И мне захотелось сочинить что-то подобное, такую сокрушительно-кровавую песню на популярный мотив». Безусловно, многие знают эту восьмидесятилетней давности песню, которая начинается так:

В Кейптаунском порту
С пробоиной в борту
«Жанетта» поправляла такелаж.
Но, прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.

Идут, сутулятся, по темным улицам,
И клеши новые ласкает бриз.
Они идут туда, где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина. 

И так далее. Разумеется, читатель знает о безрадостной судьбе «четырнадцати французских моряков», которые по пьянке сложили свои головы в портовой таверне.

На наш взгляд, женская группа хора Турецкого очень удачно совместила все эти «народные» песни в духе «Бай мир бисту шейн» в одном клипе. Посмотрите этот видеосюжет и порадуйтесь этой незатейливой жизнерадостной мелодии:

Итак, знаменитая «Бай мир бисту шейн» во всех своих интерпретациях звучала из дребезжащих магнитофонов на всех необъятных просторах советского Союза – в каждой кухне и с каждого балкона. Однако, на протяжении тридцати одного года, после триумфального выступления в московском Зеленом театре, не одной пластинки с песнями сестер Берри, в СССР выпущено не было!

И лишь за год до развала Союза, в 1990 году, всесоюзная фирма «Мелодия» осмелилась выпустить диск с песнями знаменитых Клэр и Мерны Берри. Что интересно — рассказывая об исполнителях, автор текста (он же редактор издания) Глеб Скороходов умудрился ни разу и нигде в тексте не упомянуть того факта, что те, кого он впервые официально представляет на пластинке, известны во всем мире исключительно как еврейские певицы и поют они в основном не английские, а еврейские песни и притом… на еврейском языке.

И еще. Рассматривая технические реквизиты на конверте этой пластинки, можно найти весьма странную запись, которая гласит: «При подготовке программы были использованы записи из коллекций Виталия Гольданского и Ивана Августовского, которым студия выражает благодарность». Также имеется короткая сноска – «Переписи с пластинок 1960-х гг.».

Что же сие означает? А означает лишь то, что у огромного всесоюзного монстра не нашлось ни одного качественного диска, дабы сделать хорошую запись! И, поэтому, пришлось обращаться к каким-то сомнительным коллекционерам, которые тридцать лет назад, совершали антисоветские поступки, приобретая контрабандным путем, в обход советского закона, пластинки весьма сомнительного содержания.

Вероятно, испытывая чувство некой досады, фирма «Мелодия» так и не решилась поместить в альбом, коронную песню, являющуюся визитной карточкой Клэр и Мерны Берри – знаменитую «Бай мир бисту шейн».

Вот такие были времена и такие были песни…

Пожалуй, на этом мы и поставим многоточие…

Что касается будущей, тридцать седьмой главы, то она будет посвящена одному из «королевских» растений – пиону, и называется: «Семейство двадцать шестое – Пионовые, или про послевоенную еду…».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в октябре 2009 году, в Ботаническом журнале Лондонского Линнеевского общества.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство толстянковые. – М.: Просвещение. 1981. С. 163.

[3] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство толстянковые. – М.: Просвещение. 1981. С. 166.

[4] Харакоз М.Ф. Лекарственные растения Краснодарского края и их использование. – Краснодарское книжное издательство. 1974. С. 97.

[5] Гастрит и язвенная болезнь. Составитель. – Феникс. 2019. С. 34.

[6] О творчестве Марка Наумовича Бернеса и его знаменитой песне «Враги сожгли родную хату» мы относительно подробно писали в восемнадцатой главе наших записок «Кувшинковые, или о запрещенной песне про боевую медаль…».

[7] Русский советский поэт, участник Великой Отечественной войны, автор многих популярнейших песен, скончался в ноябре 1959 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище. Гроб с телом от ворот несли на руках простые люди, меняя друг друга. По воспоминаниям очевидцев, со времени похорон писателя Максима Горького такого стечения народа в Москве не было.

[8] Многие утверждают, что над головой кружился все-таки шарф, а не шар. Его легче представить кружащимся над головой, чем абстрактный шар, а то мы в своем далеком детстве и вовсе рисовал его если не голубой планетой Земля, то уж глобусом точно!

[9] Изабелла Даниловна родилась в августе 1899 года в Ростове-на-Дону и умерла в январе 2000 года в Москве.

[10] Кристи Агата. Романы. Убийство в «Восточном экспрессе». – Правда. 1991. С. 184.

[11] Памук Орхан. Стамбул. Город воспоминаний. – М.; Колибри. 2015. Стр. 194 — 195.

[12] Здесь приведена часть текста поэта Михаила Исаковского из песни «Летят перелетные птицы» (композитор – Матвей Блантер), вышедшей в свет в 1948 году.

Семейство двадцать четвертое – Омеловые, или страсти по абстракционизму…

Вечнозеленая омела              
Зимой и летом зеленела,       
И так живет она без срока     
За счет живительного сока,  
Что дуб из почвы добывает…
Такое средь людей бывает.    

Михаил Шилов

Согласно ботанической классификации APGII[1], вслед за порядком Гуннероцветные, следует порядок Санталоцветные. В указанном порядке находятся такие семейства, как Аптандровые, Эремолелисовые, Ремнецветниковые, Мизодендровые, Октокнемовые, Олаксовые, Опилиевые, Санталовые и Омеловые. Все семейства достаточно экзотические, за исключением, пожалуй, последнего. Да и то, с оглядкой.

Не скроем, мы долго думали – включать ли растение под названием «Омела» из семейства Омеловые в наши записи. Выращиваем ли мы это растение? Конечно нет! Испытываем ли мы положительные чувства, глядя на него? Пожалуй, нет!

Однако, это растение объективно существует в нашем саду, бесцеремонно располагаясь на некоторых наших деревьях! Бороться с омелой очень трудно, поскольку, как правило, она забирается на огромную высоту и к ней чрезвычайно трудно подобраться.

С точки зрения эстетики и цветоводства — это семейство мало чем примечательно и даже вызывает негативную реакцию. Наверняка, многие в повседневной практике, часто видели одно странное растение, в виде сообщества шаров, на ветвях некоторых деревьев, и задавались вопросом – а что же это такое?

Если это не воронье гнездо, то наверняка это омела белая. Присмотритесь, если скопление зеленоватого цвета – точно омела. В народе этому растению дали очень меткое название – «ведьмина метла».

Интересно то, что омела является вечнозеленым растением и не меняет цвет ни зимою, ни летом. Присосавшись к ветвям дерева-хозяина, этот паразит пьет из него соки. Правда, имея зеленые фотосинтезирующие листья, омела способна самостоятельно выработать часть питательных веществ, так что, строго говоря, она является лишь полупаразитом.

Наш любимый многотомник «Жизнь растений» утверждает, что «в нашей стране два вида омелы: омела белая в средней и южной полосе СССР и на Кавказе и омела окрашенная – на Дальнем Востоке».[2]

Поэтому, если вы где-либо увидите шар омелы, то знайте, что это омела белая, и ничто другое.

Омела никогда не касается земли и не знает, что такое почва. Чаще всего жертвами паразита становятся такие деревья как клен, ива, липа, каштан, осина и тополь. Мягкая кора эти пород, при попадании на нее семян омелы, позволяет ее корневой системе без трудностей завоевать растение, постепенно проникая все глубже в древесину.

Корень паразита со временем постепенно разветвляется и образует на «хозяине» систему тянущих соки отростков. Иногда омела поселяется на ветвях плодовых деревьев, к примеру, на яблоне и груше и даже была замечена на некоторых хвойных породах.

Весной, обычно одновременно с цветением дерева-хозяина, также зацветает мелкими зеленоватыми цветками и омела. Ее опыляют мухи или ветер, и вскоре завязываются плоды – желто-зеленые полупрозрачные ягоды.

Их склевывают птицы, а потом, очищая клювы от клейкой массы, трутся ими о веточки деревьев. Налипшие на клювах семена остаются на новом месте. Прорастают, пробивают корешком кору дерева и внедряются в древесину. Достигнув проводящего пучка сосудов хозяина, молодая омела будет тянуть из них влагу.

Здоровое дерево, на котором поселилась «ведьмина метла» — куст омелы, — вполне способно выдержать такого нахлебника, да еще и не одного. Действительно, на одном дереве встречается до десяти кустов омелы, но при этом оно продолжает жить и развиваться.

Процесс прорастания семян омелы очень агрессивен, в связи с особенностями их паразитизма. Дело в том, что группа клеток омелы буквально вклинивается в ткань растения-хозяина. Поэтому срезание кустов омелы, как правило, не уничтожает паразита.

В наших записках мы постоянно ведем речь идет о цветах и растениях, достойных восхищения и ликования. Однако в этом разделе мы касаемся вроде бы «малосимпатичного» растения. Однако, не все так просто.

Ведь со времен античности омела была символом жизни и защитным талисманом: в греческой мифологии герой троянской войны Эней по золотой ветви омелы проникает в подземный мир. Согласно римскому историку первого века Плинию Старшему, омела способствовала зачатию, если женщина носила ее с собой.

Омела с давних времен была в особом почете у колдунов и чародеев, поскольку считалась загадочным, мистическим растением, и по народным поверьям обладала способностью к любовному привороту и привлекала в жизнь людей достаток и здоровье.

Кроме того, данное растение было обязательным элементом при проведении различных праздников еще в языческих племенах и составляла значимую часть торжественных ритуалов. Особым почетом пользовалась омела, обитающая на дубе, поскольку, по мнению язычников, она обладала более сильными свойствами.

Омела считалась панацеей от многих болезней, в том числе и как действенное средство при лечении эпилепсии.

Древние маги приписывали омеле силу оберега, а также, по их мнению, она была превосходным средством для увеличения плодородия или могла выступать гарантом удачной охоты. Растению приписывали даже такое волшебное свойство, как открывание любых замков.

В средние века алхимики считали омелу универсальным противоядием. Человеку с симптомами отравления давали выпить отвар омелы, а на живот клали веточки растения.

Жрецы древних кельтов друиды называли омелу не иначе, как «золотой ветвью» и были убеждены, что срезать ее необходимо лишь используя серп или нож из чистого золота. Омелу собирали в астрономически вычисленное время, на правильном дереве, собрав вместе людей, прошедших очистительные процедуры и исполнивших ритуальные танцы. Затем, из сока омелы готовили эликсиры, рецепты которых держались в большом секрете.

В Швейцарии считалось, что омела способна защитить дом от грозы, для чего ее веточки сжигали в домашнем очаге.

В старой Англии, вместо привычных для нас в настоящее время рождественских елей, было модно украшать дома омелой. Оттуда же пришел и обычай, по которому в канун Рождества, находясь под веточкой омелы необходимо целоваться.

Источником данного обычая, по мнению отдельных историков, стали древнеримские сатурналии (торжество в честь Бога Сатурна, которое проводилось в декабре, и было связано с днем зимнего солнцестояния). По обычаю в этот день хозяева и господа менялись местами, этические и социальные запреты отменялись, и всех, даже незнакомых людей следовало целовать. В настоящее время вместо этого праздника принято отмечать Рождество Христово.

Другая группа исследователей пытались доказать, что популярная традиция целоваться под веточкой омелы берет начало из древней мифологии скандинавских стран. По преданию, омела находилась в подчинении у Фрейи (Богини Любви, Красоты и Плодородия), поэтому даже враги, встретившиеся в этот день на поле битвы, должны были сложить оружие и не брать его в руки до конца дня.

Во многих странах Европы до сих пор в канун Рождества люди готовят веночки из омелы, чтобы с их помощью украшать жилище, потому что считается, что этот символ обязательно принесет в дом счастье и достаток.

Омела также известна, как эффективное лекарственное средство. Сегодня экстракт молодых листьев и ягод омелы широко применяется в современной медицине и входит в состав многих кровеостанавливающих препаратов. Лекарства из омелы улучшают сердечную деятельность, расширяют и очищают сосуды, устраняют гнойники и нарывы, помогают при заболеваниях нервной системы, снижая тревожность и возбудимость. Ее также применяют как эффективное средство против эпилепсии, судорог, припадков и головокружения.

Вот такое неоднозначное растение существует в нашем Саду и его окрестностях.

А теперь продолжим наши ностальгические воспоминания об ушедшем двадцатом веке.

В предшествующей главе мы уже писали о том, что быть стилягой нехорошо. Только падший советский человек мог исповедовать стиляжьи нормы поведения, тем самым олицетворять низкопоклонство перед западным образом жизни.

Не менее осуждающая оценка давалась и такому гнусному явлению, якобы современного искусства, как абстракционизм. Только стиляги могли любить это направление буржуазного «искусства». Ведь им, морально ущербным охламонам, неведомо было, что именно абстракционизм, является коварным оружием империалистов, в борьбе с прогрессивным рабочим классом и мировым освободительным движением!

Почему лежавшая в руинах, после чудовищной войны страна, вдруг так озаботилась этим самым абстракционистским искусством? Почему населению, испытывающему на себе голодные, неурожайные, послевоенные годы, стали так настойчиво внушать всю пагубность этого самого абстракционизма.

То, о чем знали ограниченный круг художников и мизерное количество искусствоведов, вдруг стало широчайшей темой обсуждения в прессе и по радио, соизмеримой с вопросами выплавки чугуна и надоями молока.

С позиций сегодняшнего дня, все это выглядело крайне нелепо, но это было именно так. Об этом злодейском направлении в искусстве, мы узнали, будучи детьми младшего школьного возраста. Нам говорили, что абстракционизм – это очень плохо. При этом, разумеется, возникал вопрос – а что же это такое?

И вновь, здесь следует высказать благодарность журналу «Крокодил», который по мере возможностей старался «просветить» нас. Поэтому мы, как и в предыдущей главе, приводим ряд иллюстраций из этого журнала.

Размышляя об абстракционизме, и тех гонениях, которые он пережил в середине прошлого века, не следует забывать то, что корни его идут от нашей России-матушки.

Вообще-то, этот алгоритм — «догнать и восполнить» — он для русской культуры привычный. Начиная с Нового времени, с Петровской эпохи. Ведь пока Запад проходил Возрождение, барокко, эпоху Географических открытий, развитие науки, Россия сидела в избах и теремах. И тут Петр ломает ее о колено и запихивает в Европу. А она с трудом запихивается, потому что ничего про европейское устройство не знает и не понимает.

Там было искусство, разные его жанры, — а здесь портрета, например, боялись, потому что портретирование человека пригоняет к дьяволу! Поэтому, о каких дворянских портретах могла идти речь – их боялись, как черт ладана.

И в течение всего XVIII века Россия восполняет этот разрыв ускоренными темпами, какие-то этапы пропуская, какие-то — наспех сращивая. И только ближе к эпохе Екатерины можно говорить про сопоставление нашей культуры с европейской: всё, вроде бы догнали.

То же самое происходит во второй половине XIX века. Сначала передвижничество отчасти соответствует реалистическим тенденциям в живописи Запада. Но в Европе перемены случаются быстрее: наступает рассвет импрессионизма, затем – так называемый постимпрессионизм.

А мы до самого начала ХХ века остаемся с тусклыми жанровыми сценами. Но потом все случается мгновенно: быстрый модерн, быстрый авангард. И, наконец то, догнали и даже перегнали!

Появился русский авангард, революционность которого не вызывает сомнения. И сегодня, спустя век после случившегося изобразительного взрыва, это особенно очевидно.

Конечно, похоронить классиков живописи, авангардистам не удалось, но они действительно изменили мир искусства — именно русские художники первыми в мире смогли полностью избавиться от слепого подражания реальности. Причем, в отличие от западных коллег, они смогли синтезировать в одном движении футуризм и кубизм, кино и архитектуру, художников и поэтов.

Яркая экспрессивность стихотворений Владимира Маяковского перекликалась с картинами Михаила Ларионова, а супрематизм Казимира Малевича дополняла футуристическая заумь поэта Алексея Кручёных.

Авангардисты расширяли само понятие искусства, сознательно отказываясь от подражания чему бы то ни было, концентрируясь на форме, которая со временем стала новой эстетикой.

Авангардисты изменили русский театр, построив действие так, чтобы оно разворачивалось не только на сцене, но и в зрительном зале. Поэты-футуристы создали практически новый русский язык, который мгновенно взяли на вооружение большевики. А в области дизайна и архитектуры авангардисты и вовсе стали едва ли не пророками нового века.

Но главных достижений авангардисты добились в области живописи. Малевич, создав на фоне кубизма супрематизм, смог полностью исключить образ и подобие из произведения, которое отныне стало самодостаточным, не требующим пояснений, подтекста или дополнительных отсылок. «Супрематизм — это реализм цвета, но не неба, горы, птиц или всякой другой вещи», — объяснял художник.

Малевич возвёл форму в абсолют. Художнику уже не нужна была история, его сообщением становилась сама композиция, мазок кисти, яркое пятно посреди абстрактных форм и линий. Вершиной этой философии стал его знаменитый «Чёрный квадрат» — икона мирового авангардизма, символ исхода искусства, конечности традиционных методов изображения реальности и предмета.

На смену художнику-эстету авангардисты привели художника-исследователя, вместо бесконечного тиражирования объективной реальности, искавшего свой собственный мир и стремившегося поделиться им с окружающими через холст, строфу, небрежный мазок, изогнутую форму или даже «Белый квадрат» на белом фоне.

И когда свершилась революция, то авангард, в основном, принял ее. Возьмите того же Владимира Маяковского. Да и революция поначалу вполне дружелюбно относилась к авангарду.

Достаточно сказать, что в первые годы советской власти авангард был выбран визуальным языком нового строя. Авангардистам дали полный карт-бланш во многих областях культуры. Им было поручено оформление социалистических праздников. Праздничные города выглядели столь авангардно, что удивили бы и сейчас.

Потом это дружелюбие постепенно стало сходить на нет. Уже в 1926 году был волюнтаристски закрыт Музей художественной культуры, руководимый Казимиром Малевичем. В 1929 году готовилась к открытию в Ленинградском Русском музее выставка Павла Филонова, но публика ее так и не увидела.

А в 1932 году выходит партийное постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», сводившее все стили и направления к одному – социалистическому реализму.

В постановлении выражается опасение, что ранее созданные после революции литературно-художественные организации могут превратится «в средства культивирования кружковой замкнутости, отрыва от политических задач современности и от значительных групп писателей и художников, сочувствующих социалистическому строительству».[4]

Исходя из этого партия приняла решение:

……………………………………………………………………..

2. Объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем;

3. Провести аналогичное изменение по линии других видов искусства;[5]

Другими словами – хочешь писать картины и выставляться, дабы их купили – вступай в союз художников. А уж коммунистическая фракция определит зрелость твоих работ и даст рекомендацию. Или не даст. Таким образом, полусумасшедший художник Винсент Ван Гог, вряд ли мог быть принят в указанную организацию.

Указанное эпохальное постановление почти на пятьдесят лет определило судьбу советской изобразительной культуры. «Авангард, остановленный на бегу», так образно и точно обозначил состояние советского искусства после 1932 года Евгений Ковтун, один из самых ярких исследователей русской культуры той поры.[6]

Уже с середины тридцатых годов, малейшее отклонение от реалистических традиций уже считалось формализмом. Да и персонажи, изображенные в картинах, как считали идеологи. Должны быть типичными, но персонифицированными и узнаваемыми.

Партия требовала больше картин «о руководителях, которые вчера были стахановцами, и о передовых стахановцах, которые завтра будут руководителями…».[8]

«Потребность иметь у себя, в своем клубе, на месте своей работы, в доме своем, — портреты руководителей партии и правительства огромна. Народ хочет видеть образные, яркие, красочные изображения своих вождей…».[9]

Таким образом, Малевич и Филонов, работавшие в Советском Союзе, с 1930 годов практически были вычеркнуты из художественной жизни и открыты заново только в восьмидесятые годы. Сегодня трудно это представить, но даже Кузьма Петров-Водкин до семидесятых годов прошлого века был в числе запрещенных художников! Лишь немногим, как Александру Дейнеке, из начинавших как формалисты, посчастливилось миновать забытье на долгие годы.

На похоронах знаменитого на весь мир Казимира Малевича, в 1935 году, присутствовало всего лишь несколько человек. Из них – двое, были расстреляны в 1938 году.

«Фамилия Малевич вызывала подозрения. Вдова художника Наталья вела замкнутое существование. Родные Малевича максимально дистанцировались от имени усопшего. Одна из внучек Малевича рассказывала, что муж запрещал ей говорить кому-либо, что Малевич был ее дедушкой. В то время это было опасно.

О памятнике забыли, и уже в 1950-х годах от него ничего не осталось. Точное место захоронения праха Малевича до сих пор неизвестно».[10]

А потом началась война, когда уже всем было не до «черного», либо «белого» квадратов. А вот после окончания войны, наряду с борьбой с космополитизмом, врачами-вредителями и стилягами, за абстракционистов взялись еще более жестко.

В конце 1949 года был подписан в печать первый том второго издания Большой Советской энциклопедии. «Сталинской энциклопедии», как тогда говорили. И что бы советский народ не пребывал в идеологической растерянности, словосочетанию «Абстрактное искусство» было дано весьма жесткое определение.

Мы не поленились, достали из нашей библиотеки пожелтевший от времени фолиант семидесятилетней давности, стряхнули с него пыль и принялись читать вырубленное в граните определение сталинской эпохи.

Сегодня, спустя десятилетия, даже испытываешь некую растерянность, читая строки, которые в полной мере относятся к Василию Кандинскому, Казимиру Малевичу, Марку Шагалу, Михаилу Илларионову, Наталие Гончаровой, Павлу Филонову и многим другим русским гениальным художникам, чьи картины бережно хранятся в ведущих музеях мира. А если, вдруг, какое-то полотно появится на аукционе, то счет идет на миллионы долларов. Однако, сталинская энциклопедия провозглашает следующее:

«Абстрактное искусство – термин, введенный американским искусствознанием 20 века, для «наукообразного» наименования крайних формалистических течений в современном упадочном буржуазном искусстве, принципиально отказывающихся от изображения предметов реального мира, которое, якобы, «стесняет» свободу художника. Абстрактное искусство в США, тесно связанное с европейским футуризмом, кубизмом, дадаизмом, возникло в двадцатых годах 20 века.

Иногда в «произведениях» абстрактного искусства, представляющих собой бессмысленный набор отвлеченных геометрических форм, хаотических пятен, линий и объемов, смутно уловимо отдаленное сходство с предельно изуродованными формами реального мира. Крайний субъективизм, произвол художника, апелляция к подсознательному и иррациональному приводит к полному разрушению художественного образа в живописи и скульптуре, к полному уничтожению искусства. Элементы абстрактного искусства используются часто и другими реакционными течениями, например, сюрреализмом.

Абстрактное искусство являющееся одним из выражений реакционной идеологии империалистической буржуазии – прежде всего американской, — направлено против реалистических и демократических традиций в искусстве, оно насквозь космополитично и яростно борется против национального своеобразия, правдивости, идейности и народности искусства.»[11]

Вот так вот. И тут нас уже стало разбирать любопытство. А как же импрессионисты? Как наш милейший Клод Моне со своим пейзажами из сада Живерни? Как чувствуют себя Винсент Ван Гог со своим полотном «Звездная ночь», Эдгар Дега в компании «Голубых танцовщиц» и Огюст Ренуар, показавший «Бал в Мулен де ла Галетт»?

Пришлось ворошить уже семнадцатый том все той же энциклопедии. Удивило то, что статья про импрессионизм оказалась примерно в десять раз больше по объему, нежели про абстрактное искусство. Вероятно, советскому гражданину следовало перечислить гораздо больше аргументов, дабы он понял, что импрессионизм – это тоже очень плохо. Приведем лишь некоторые фрагменты из этой, потрясшей наше воображение, статьи.

«Импрессионизм – упадочное явление в буржуазном искусстве, возникшее во второй половине девятнадцатого века. Импрессионизм явился результатом начавшегося разложения буржуазной культуры, разрыва с прогрессивными национальными традициями. Приверженцы импрессионизма выступали с программой безидейного[12] антинародного «искусства для искусства». Они отказывались от правдивого реалистического отражения объективной действительности и утверждали, что художник должен воспроизводить лишь свои первичные субъективные ощущения, мимолетные впечатления, свободные от контроля разума, от обобщения и типизации. Эта субъективно-идеалистическая основа импрессионизма родственна принципам современных ему реакционных течений в философии».[13]

И так далее, на полторы страницы убористого текста. Зная о том, что после войны многие деятели искусства просили вытащить из запасников Государственного музея изобразительного искусства, томящиеся там восхитительные полотна Клода Моне и Ван Гога,[14] составители энциклопедии бдительно предупреждают:

«Некоторые искусствоведы и художники, некритически относившиеся к импрессионизму, утверждали, будто бы импрессионистический метод может быть хотя бы частично приемлем для советского искусства. Но импрессионизм безусловно враждебен принципам социалистического реализма и является одним из последних прибежищ формализма, выражением буржуазных тенденций.»[15]

Бедный Винсент! Если бы он знал – как оценят его творчество через полвека в одной из европейских стран, то отрезал бы себе не только часть уха!

Вот так были расставлены акценты. И то, что абстракционизм, импрессионизм и всяческий авангардизм – это плохо, мы знали с младых лет. Не зря герой Вицина из фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» произносил свой знаменитый монолог на Зареченском колхозном рынке:

 Граждане новоселы!
 Внедряйте культурку, 
 Вешайте коврики – 
 На сухую штукатурку! 
 Никакого модернизма, 
 Никакого абстракционизма! 
 Сохраняют стены от сырости, 
 Вас от ревматизма! 
 Налетай, торопись, 
 Покупай живопись! 

Однако, наше знание носило сугубо теоретический характер, поскольку на практике мы не смогли с ним столкнуться в принципе. Как у того же героя Вицина. Надо было обладать безумной фантазией, дабы вообразить заезжую выставку абстракционистов в Краснодаре, Саратове или Улан-Уде.

Это примерно, как кока-кола. Мы знали, что это буржуазный напиток проклятых капиталистов, про которую пели, не иначе как:

Не ходите дети в школу,
Пейте дети кока-колу! 

Но какова она была на вкус, нам было неведомо. И здесь на помощь нам пришел журнал «Крокодил», который периодически публиковал негативные статьи о проклятых абстракционистах. Как ни странно, но о существовании Сальвадора Дали, мы узнали именно из подобных критических материалов.

Вот, например, одна из многих разгромных статей, опубликованная в февральском номере «Крокодила» за 1949 год. Называется она «Искусство сумасшедшего дома». К ней прилагаются три черно-белых рисунка, крайне низкого качества:

Сама статья небольшая по объему, и мы приведем ее целиком:

«Человек, из головы которого растёт дерево.

Муха как учитель мудрости.

Кролик в цилиндре, останавливающий время.

Мертвецы за рулём автомобиля.

Крыса, попавшая в плен неразрешимых противоречий.

Убийцы всех видов и категорий.

Душевнобольные тихие и буйные.

Маньяки разных сортов.

Таковы герои «ультрасовременного» буржуазного искусства послевоенной Америки.

В этом сумасшествии есть система. Писатели, художники, драматурги в США, предавшиеся правящему классу, разбрызгивая

бешеную слюну своих «творений», хотят сразить ядом широкиеслои американского народа. Они стремятся «оболванить» американцев, вселить в их души растерянность и отчаяние, исподтишка внести в сознание людей чумные бациллы фашизма».[16]

Про растерянность и отчаяние людей, живущих в странах капитала, советский народ уже знал. А вот про Сальвадора Дали, он читал впервые. Вот такие были наши «университеты» в части постижения проклятого абстракционизма.

Конечно, о произведениях Сальвадора Дали спорят до настоящего времени. Однако, чем не угодил «Крокодилу» американский художник Морис Грейвз, который рисовал в основном невинных птичек, нам до сих пор не понятно.

Да и полотно «Мягкий автопортрет с жареным беконом» может быть стоит созерцать в цвете, как это делают ежегодно десятки тысяч человек, приезжающий в испанский город Фигерас?

Как бы то ни было, абстракционизм и импрессионизм – это загнивающий Запад, и это очень плохо.

Однако, время шло. В 1953 году умирает Сталин и спустя некоторое время наступает так называемая «оттепель».

В феврале 1956 года состоялся XX съезд КПСС, развенчавший культ личности Сталина и общество ощутило некое дуновение свежего ветра.

Одним из признаков перемен, явилось проведение в декабре 1956 года, в Москве и Ленинграде выставок художника-коммуниста Пабло Пикассо. Она приурочена к его 75-летию.

В Советском Союзе имелись холсты Пикассо, еще до революции купленные коллекционерами Щукиным и Морозовым. Однако, они нигде не выставлялись уже многие десятилетия, поскольку были попросту спрятаны. Теперь из фондов Пушкинского музея и Эрмитажа достали картины «поспокойнее», и еще сорок работ прислал сам автор.

Выставку пробил писатель Илья Эренбург, знающий художника со своей парижской эмиграции 1910-х годов. Привлекая в просоветское движение сторонников мира западных деятелей культуры, Эренбург получает для них идеологическую индульгенцию ЦК КПСС.

Поэтому Пикассо, автор «Голубя мира» и член французской компартии, — прогрессивный художник и друг СССР. А всякие его ломаные фигуры — старые формальные поиски, изжитые мастером. Таким образом, показ современного искусства начинается с самого радикального автора в советских собраниях.

Это, конечно, не последнее слово мирового авангарда. Как наиболее бесспорная в центре экспозиции висит «Девочка на шаре» — этой картине уже 50 лет. Но зритель и такого не видел.

И вот советская публика, воспитанная на картинках из журнала «Крокодил», вдруг впервые получает возможность посмотреть на современное западное искусство. В книге отзывов — записи от «поражает колоссальный талант» до «как мог такой навоз попасть на выставку?».

Музейщики ничего не могут объяснить посетителям, но в толпах обнаруживаются самодеятельные интерпретаторы, которых обступает ошарашенная публика попроще: «Да, вот скажите — и что вы тут понимаете?» Искусство, которое, по Ленину, «принадлежит народу», с этих выставок снова делится в СССР на народное, где все понятно и видно, что художник умеет рисовать, и искусство не для всех, про которое люди говорят: «Да так любой ребенок намалюет!»

Никто и не думал, что живопись в главных музеях страны может вызывать споры, ажиотаж, скандал. В очередях с утра стоят часами, а вечером, чтобы заставить публику разойтись, смотрители в залах выключают свет.

Недолго пролежавшая на выставке книга отзывов содержит, например, такие строки:

Что можно здесь сказать?
 Картины я смотрел, 
 Затем в изнеможении присел, 
 Почувствовав, что так опикассел, 
 Что и сейчас мне верится с трудом, 
 Что это Эрмитаж 
 а не сумасшедший дом… 

Очень тонко эту ситуацию описал Даниил Гранин в своей книге «Причуды моей памяти»:

«В Эрмитаже выставка Пикассо. И мечтать не могли. Залы полны молодежи. Душно, шумно, как на премьере в фойе. Наверняка Эрмитаж еще не видел такого разгоряченного зрителя. Выставка уже пятый день, толпа спорщиков не убывает.

Студенты, офицеры, доценты, врачи – публика самая пестрая.

— Пикассо – гений!

— Пикассо – псих!

— Нет, вы скажите, вы можете мне объяснить, что тут нарисовано?

— Искусство нельзя объяснить.

— Но понимать-то надо.

— Каждый вкладывает свое, как в музыке.

— Во всяком случае это интересно.

— Это заставляет думать.

— Это распад искусства.

— Правду писали, что Запад гниет.

— К Пикассо надо привыкнуть, надо подняться от нашего соцреализма.

— Приведите сюда колхозника, разве он что-нибудь поймет.

Спорить конкретно не умеют, кричат, переходят на оскорбления.

— Глупости вы говорите, а еще интеллигент.

— Все ваши Шишкины и Айвазовские – это старье, для пивных.

— Искусство должно быть народным, не для вас, ученых.

— Это художники будущего. Шишкина в кладовку.

И так до вечера. Но слушать весело, приятно. Вместо книги отзывов ящик, куда опускают записки. Кто-то прикалывает к стене.

«Чувствую себя, как на корабле, качает и бежать некуда».

Под этой запиской ответ:

«Беги на выставку А. Герасимова».

«Разговорились! Я бы вас за такие разговорчики… И. Сталин».[17]

Последние две строчки, вероятно требуют комментария. Кто такой Герасимов? И почему его упоминание в контексте выставки, связано с товарищем Сталиным?

А дело в том, что Александр Михайлович Герасимов, являлся первым президентом Академии художеств СССР в 1947-1957 годах. Писал в жанре социалистического реализма и был любимым художником Сталина. За свою карьеру он четыре раза получал Сталинскую премию.

Его портреты, работы Герасимова, при жизни вождя считались каноническими. В мае 1949 года журнал «Огонек» поместил фоторепродукции картин и скульптур крупнейших западных модернистов, в том числе Сальвадора Дали с комментариями Герасимова.

Последний сообщал, что в полотнах ведущих буржуазных живописцев отражаются «идеи воинствующего империализма с его расовой ненавистью, жаждой мирового господства, космополитизмом, зоологическим человеконенавистничеством, отрицанием культуры, науки и подлинного реалистического искусства».

С началом правления Хрущева, Герасимов был постепенно освобожден от всех постов, а картины художника были удалены из музейных экспозиций.

Однако, вернемся к выставкам Пикассо. Их эффект оказался настолько потрясающим, что о них говорили много лет подряд. Дошло до того, что в каждом дворе, подростки терзали гитару и томным голосом завывали чрезвычайно популярную песню «Портрет работы Пабло Пикассо».

Музыка этой песни была написана в 1968 году Владиславом Шпильманом, польским пианистом и композитором. Изначально текст, написанный поэтом Казимежем Винклером, назывался «Этих лет никто не вернет». Впервые этот шлягер был исполнен польской певицей Ирэной Сантор, и звучал так:

Опять мне снится сон, один и тот же сон.

Он вертится в моем сознаньи словно колесо:

Ты в платьице стоишь, зажав в руке цветок,

Спадают волосы с плеча, как золотистый шелк.

Моя и не моя, теперь уж не моя.

Все же, кто тебя увел? Скажи мне хоть теперь.

Мне снятся вишни губ

И стебли белых рук –

Прошло все, прошло,

Остался только этот сон.

Остался у меня,

На память от тебя,

Портрет твой, портрет

Работы Пабло Пикассо.

Не будет у меня с тобой, наверно, встреч.

И не увижу я твоих печальных больше плеч.

Хранишь ты или нет колечко с бирюзой,

Которое тебе одной я подарил весной.

Как трудно объяснить и сердцу и себе

То, что мы теперь чужие раз и навсегда.

Казалось бы, с коммунистом Пикассо определились окончательно – провели его персональные выставки и дали ему международную Ленинскую премию «За укрепление мира между народами».

Здесь не следует забывать и то обстоятельство, что с Россией Пабло Пикассо связывала женитьба на россиянке Ольге Хохловой. В свое время Ольга танцевала в «Русских балетах Дягилева», а художник делал бесконечные наброски и рисунки танцовщиц. Но лишь одна из них смогла покорить экспрессивного и страстного Пикассо. Ольга стала его любимой моделью, а в 1918 году и женою. В браке они прожили более семнадцати лет.[18]

Однако, все эти обстоятельства, не смогли растопить лед недоверия руководства страны к проклятому буржуазному абстракционистскому искусству.

Вновь на выставках и совещаниях раздаются проклятия в адрес абстракционистов. На выставке в Москве, состоявшейся в декабре 1962 года, глава СССР Никита Хрущев рвал и метал:

«Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует! … Что это такое? Вы что — мужики или п***расты проклятые, как вы можете так писать? Есть у вас совесть?».

Приведем фрагмент этой знаменитой выставки, показанном в одном из художественных сериалов:[19]

Был среди участников этой выставки и талантливый скульптор Эрнст Неизвестный. По поводу его скульптур Хрущев высказался крайне жестко, назвав их «дегенеративным искусством» (не подозревая, что повторяет термин, который фашисты применили к великим художникам-авангардистам первой половины ХХ века). После этого журнал «Крокодил», в угоду генеральному секретарю, опубликовал карикатуру на некого скульптора-абстракциониста по фамилии Несусветный, явно подразумевая Эрнста Неизвестного.

В марте 1963 года в Свердловском зале Кремля вновь собрали деятелей литературы и искусства. Хрущев вновь вспомнил о Неизвестном:

«Прошлый раз мы видели тошнотворную стряпню Эрнста Неизвестного и возмущались тем, что этот человек, не лишенный, очевидно, задатков, окончивший советское высшее учебное заведение, платит народу такой черной неблагодарностью. Хорошо, что таких художников у нас немного, но, к сожалению, он все-таки не одинок среди работников искусства. Мы видели и некоторые другие изделия художников-абстракционистов. Мы осуждали и будем осуждать подобные уродства открыто, со всей непримиримостью».[20]

За все эти художественные уродства Эрнста Неизвестного, особенно доставалось министру культуры СССР Екатерине Фурцевой – умной, энергичной и творческой женщине.[21]

«Фурцевой сильно доставалось из-за меня, — рассказывал скульптор Эрнст Неизвестный. – она говорила мне: «Ну перестаньте, ну сделайте что-нибудь красивое. Сейчас с вами говорит не министр культуры, а женщина. Пожалейте женщину! Если бы знали, сколько у меня неприятностей из-за вас… Товарищи так сердятся!»[22]

На очередном совещании с работниками искусства, Хрущев вновь начал критиковать Эрнста. Поэт Евтушенко стал защищать скульптора: он фронтовик, хорошо воевал, он всей душой советский человек.

Хрущев прервал его:

— Горбатого могила исправит!

Евтушенко взорвался:

— Сколько можно исправлять могилами! Хватит!

Очень любопытный эпизод, поскольку у него оказалось своеобразное, даже мистическое продолжение. Как известно, госпожа История любит всяческие парадоксы.

Ведь обустройством могилы Хрущева, как ни странно, занимался именно Эрнст Неизвестный!

А получилось так. Когда Хрущев умер в статусе забытого всеми пенсионера, его сыну, Сергею посоветовали заказать надгробие именно Неизвестному — очень многие считали его лучшим скульптором в стране. В своих воспоминаниях об отце Сергей Никитич подробно останавливается на этом эпизоде.

Хрущев-младший несколько растерялся: во-первых, он прекрасно помнил, как отец поносил Эрнста Неизвестного, а во-вторых, в то время он был убежденным сторонником социалистического реализма, главным критерием художественности для него была «похожесть».

Однако, Эрнст принял Сергея приветливо и, после некоторых размышлений, принял предложение взяться за работу.

Вот как Сергей Никитович описывает этот момент:

«Эрнст Иосифович тут же начал набрасывать рисунок на листе бумаги: вертикальный камень, одна половинка белая, другую заштриховал – черная, внизу большая плита.

Я ничего не понял.

Почему белая и черная? «Что это означает?» — спросил я.

И тут же пояснил свое видение: «В надгробии черное и белое можно трактовать по-разному: жизнь и смерть, день и ночь, добро и зло. Все зависит от нас самих, наших взглядов, нашего мироощущения. Сцепление белого и черного лучше всего символизирует единство и борьбу жизни со смертью. Эти два начала тесно переплетаются в любом человеке. Поэтому камни должны быть неправильными, входить один в другой, сплетаться и составлять одно целое. Все это предполагалось установить на бронзовую плиту».[23]

Безусловно, КГБ немедленно стало известно об этой встрече. С Неизвестным провели беседу и предложили отказаться от заказа. Советская власть предпочла бы, чтобы какое-нибудь невзрачное надгробие опальному правителю сделал бы член Союза художников, не выдающийся, но официально признанный скульптор. Эрнст Неизвестный потом сказал сыну Хрущева:

— Именно после их угроз я принял окончательное и бесповоротное решение. Если раньше еще могли быть сомнения, поскольку мы не знали друг друга, то тут я уж решил быть твердым до конца.

Проект отказывались утверждать (а утверждение было необходимо — речь шла о Новодевичьем кладбище, главном некрополе страны). Снова и снова предлагалось установить серую, унылую стелу с бюстом Хрущева. Семья, однако, настаивала на варианте Неизвестного. Сергей Хрущев пытался звонить даже Брежневу — его с ним не соединяли. В конце концов вдова Никиты Сергеевича позвонила Косыгину, который тепло к ней относился — и он дал распоряжение ставить тот памятник, который нравился семье покойного.

Проявив незаурядное упорство и настойчивость, семья Хрущева сумела отстоять проект Эрнста Неизвестного. Памятник был установлен на могиле в августе 1975 года. В дальнейшем он получил всеобщее признание, как выдающийся образец ритуального искусства.

Евгений Георгиевич по этому поводу вспоминает: «Мои родители – Георгий Иванович и Мария Ивановна, примерно раз в два года, ездили в Москву, погостить у дочери Дианы, моей сестры. Долго готовились, заранее покупали билеты на поезд – для них это было огромное событие. Диана, в свою очередь, приобретала им билеты в театр, рекомендовала к посещению музеи и выставки.

Как-то она, в конце семидесятых годов, предложила им посетить Новодевическое кладбище и посмотреть недавно установленный памятник Хрущеву. Отец с энтузиазмом поддержал это предложение.

Помню, как после возвращения, он весьма эмоционально рассказывал об этом событии маминому брату – Иван Ивановичу, который периодически заглядывал по выходным к нам, «на чай».

И речь шла не столько о самом памятнике, как произведении искусства. Они больше касались той атмосферы, которая царила возле места упокоения бывшего первого секретаря. Здесь, как и на выставке Пикассо, всегда находился словоохотливый комментатор, вокруг которого собиралась внимающая публика:

«Обратите внимание на контраст и противопоставление черного и белого: белое – это хорошо, золотое – тоже, а что значит черное? Что в СССР не все хорошо? А может, черный цвет символизирует Брежнева, который пришел Хрущеву на смену?

Другой собеседник иного мнения: добро и зло, жизнь и смерть, удачи и неудачи в судьбе Хрущева.

Третий поясняет: Белое — это хорошие дела, черное — плохие.

Получался некий кладбищенский дискуссионный клуб, на который власти посматривали явно с предубеждением, но и особенно не вмешивались.

Георгий Иванович ярко и образно делился своими впечатлениями. Иван Иванович энергично подхватывал эту тему, и разговор плавно перетекал в актуальную повестку, которую обсуждали на сотнях тысяч кухонь огромной страны, которая вознамерилась построить коммунизм.

Они еще не знали, коммунистическое общество так и не будет возведено, исключительно по вине тех самых проклятых абстракционистов. Ведь один из них, уже соорудил надгробный памятник человеку, провозгласившему Программу строительства коммунизма в великом Советском Союзе, который, казалось бы, должен существовать веками…

Пожалуй, на этом мы и поставим многоточие…

Что касается будущей, тридцать шестой главы, то она будет называется: «Семейство двадцать пятое – Толстянковые, или про музыку 50-х годов…».

---

[1] APGII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в 2003 году, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы мы руководствуемся именно этой системой.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство Омеловые. – М.: Просвещение. 1981. С. 329.

[3] В серии «Жизнь замечательных людей» была издана книга «Наталия Гончарова», написанная Владимиром Леонидовичем Полушиным. В ней весьма увлекательно изложен творческий путь великой русской художницы. Книга была издана в 2016 году издательством «Молодая гвардия». Кому интересно – рекомендуем почитать.

[4] Постановление ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций» от 23 апреля 1932 года. В сборнике – Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов и пленумов ЦК. Том 5. С. 44 – 45. – М., Политиздат. 1971.

[5] Там же.

[6] Е.Ф. Авангард, остановленный на бегу. — Л.: Аврора, 1989. С. 3 – 18.

[7] Возможно, кто-то из молодых читателей не понял юмора. Здесь, на стену модной квартиры повесили заурядную стиральную доску, продающуюся в каждом хозяйственном магазине Советского Союза. Доску помещали в корыто и вручную терли о нее белье. Это был очень тяжелый и неблагодарный труд.

[8] Советский миф. — СПб. Государственный русский музей. 2014. С. 6.

[9] Там же. С. 7.

[10] Схейн Шенг. Авангардисты. Русская революция в искусстве 1917 – 1935. – М.: КоЛибри. 2019. Стр. 410.

[11] Абстрактное искусство. Большая советская энциклопедия. Том 1. Второе издание. — М. 1949. С. 40.

[12] Так написано в энциклопедии.

[13] Импрессионизм. Большая советская энциклопедия. Второе издание. Том 17. — М. 1952. С. 594.

[14] История масштабного собрания импрессионистов в Москве началась на рубеже XIX и XX столетий, когда коллекционеры Сергей Щукин и Иван Морозов познакомились с новым искусством Франции, начали покупать лучшие картины и перевозить их в Москву.

[15] Импрессионизм. Большая советская энциклопедия. Второе издание. Том 17. — М. 1952. С. 596.

[16] Журнал «Крокодил». 1949. № 6. С. 11.

[17] Гранин Д.А. Причуды моей памяти. «На выставке (декабрь 1956 года)». – М. ЗАО Центрполиграф. 2009. Стр. 46 – 47.

[18] Более подробно об отношениях Художника и его Музы, можно прочитать в журнале «Родина» № 11 за 2018 год, стр. 82 – 85.

[19] Кажется, этот фрагмент приведен в сериале «Дом образцового содержания». Однако, это не точно. Если кто-то знает более точно название этого фильма, то будем признательны за полезную информацию.

[20] Млечин Леонид. Фурцева. Молодая гвардия. 2011. Стр. 324.

[21] В серии «Жизнь замечательных людей» была издана книга «Фурцева», написанная Леонидом Михайловичем Млечиным. В ней весьма увлекательно изложен творческий путь знаменитой женщины Советского Союза. Книга была издана в 2011 году издательством «Молодая гвардия». Кому интересно – рекомендуем почитать.

[22] Млечин Леонид. Фурцева. Молодая гвардия. 2011. Стр. 329.

[23] Хрущев С.Н. Пенсионер союзного значения. Вече. 2011. Стр. 331.

[24] Эта книга впервые вышла в свет в 1991 году. На фото мы видим уже ее четвертое переиздание. В ней весьма увлекательно рассказывается о последних годах Никиты Сергеевича Хрущева и коллизия, связанная с созданием ему памятника. Кому интересно – рекомендуем почитать. Издательство «Вече». 2018 год.

Семейство двадцать третье – Гуннеровые, или про советских стиляг…».

До просветления —          

руби дрова и носи воду, 

После просветления –     

руби дрова и носи воду. 

Японская пословица

В предшествующей главе наших записок мы описали красавицу левизию из семейства Монтиевые. Этим семейством, нами завершено рассмотрение растений, входящих в порядок Гвоздичноцветные, группы Базальные эвдикоты.

Согласно ботанической классификации APGIII[1], вслед за порядком Гвоздичноцветные, следует порядок Гуннероцветные из группы Базальные эвдикоты.

Напомним, что описание Левизии, из семейства Монтиевые, оказалось достаточно скупым, ибо она находится в нашем Саду крайне непродолжительное время.

Вот и эта глава, посвященная гуннере, не будет особенно щедрой, поскольку мы выращиваем это растение порядка года, и насколько удачным будет наш эксперимент, нам пока неизвестно.

В нашей стране это растение встречается пока еще крайне редко. Да и наш любимый многотомник «Жизнь растений» посвящает семейству Гуннеровых всего лишь полстраницы. Однако, нам кажется, что гуннере предстоит неплохое будущее. И здесь уместна аналогия с хостой, которую тридцать лет назад мало кто знал, а сегодня она является полноправной хозяйкой в наших садах и парках.

Итак – гуннера. Есть растения весьма эгоистичные по своей натуре. К таким, например, относится гинкго, о котором мы уже говорили в четырнадцатой главе наших записок.

Таким же эгоистом является и описываемая нами гуннера. Судите сами – существует целый порядок растений, который называется Гуннероцветные. А сколько же в нем семейств? Всего лишь одно, и называется оно – Гуннеровые. А сколько в этом семействе родов? Не удивляйтесь – всего лишь один, и называется он род гуннера (Gunnera).

Названо это растение в честь норвежского ботаника Эрнста Гуннера (1718—1773). Гуннера распространена в Южной и Центральной Америке, в южной и юго-восточной Африке, на Мадагаскаре, в Тасмании, Новой Зеландии, на острове Новая Гвинея и на Гавайских островах.

За свои внушительные листья и зрелищный вид гуннеру часто называют динозавровой едой, и считают ее одним из крупнейших травянистых растений в мире.

В саду гуннеру невозможно не заметить. Крупные зеленые листья и соцветия необычной формы сразу привлекают внимание. Это настолько невероятное растение, что просто невозможно пройти мимо него. Да и сложно это будет сделать, поскольку куст гуннеры может достигать более пяти метров в диаметре! В англоязычных странах ее называют «Brazilian giant-rhubarb» – бразильский гигантский ревень. А еще динозавровой едой – как раз из-за размера листьев.

Соцветия у гуннеры тоже необычные, они похожи на початок кукурузы большого размера, где маленькие цветы собраны в толстый колос красноватого оттенка. Стебли, черешки и листья снизу покрыты грубыми колючками.

Гуннера хорошо растет, как на каменистой почве, так и на плодородной, влажной земле. Очень хотелось, чтобы наша кубанская земля пришлась красавице – гуннере по вкусу!

Утверждают, что гуннера не вступает в конфликт с другими растениями в саду, а кроме того, являются их ценным дополнением. Также говорят, что «динозавровая еда» весьма устойчива к болезням и вредителям. Но все это в теории. Важно – как поведет себя это растение в нашем Саду Евгения и Валентины.

Мы посадили пару экземпляров этого чудного растения у декоративного пруда, как того и требуют теоретические рекомендации. Будем смотреть, будем наблюдать и ухаживать.

Если все получится, то будет целесообразно, через несколько лет, дополнить настоящую главу новыми наблюдениями и фотографиями, уже из нашего Сада.

Вот, пожалуй, и все что мы можем сказать об этом удивительном семействе, на данном этапе наших постижений ботанической науки.

А теперь продолжим наши ностальгические воспоминания об ушедшем двадцатом веке.

В предшествующей главе мы уделили большое внимание американскому фильму «Серенада солнечной долины».

Благодаря этой киноленте оркестр Гленна Миллера стал для советских людей культовым, а песня «Chattanooga Choo Choo» («Дорога на Чаттанугу») практически стала гимном, так называемых «стиляг». Песню про поезд, уезжающий в Чаттанугу, считали символом недоступности Америки, в которую никто из стиляг никогда в жизни попасть не сможет. Слушая эту песню и повторяя ее слова, стиляги отправлялись туда хотя бы мысленно.

Что же такое стиляжье движение, и почему оно вдруг возникло в стране, которая уверенно строила светлое коммунистическое завтра? Как и почему появились стиляги? Как они выглядели?

В процессе написания наших записок, мы пытаемся иллюстрировать ту или иную главу. А где же нам взять изображение стиляг?

Собственных фотографий, где Евгений Георгиевич шеголял бы в широкоплечем пиджаке, канареечного цвета у нас нет. Да и снимков Валентины Михайловны, со взлохмаченной прической и огромными кольцами в ушах, у нас нет. С другими материалами на эту тему, также достаточно скудно – туфель на толстой подошве у нас не было и огромных булавок на память, также не осталось.

И вот здесь мы должны сказать похвальное слово популярному в то время, всесоюзному журналу «Крокодил». Ведь стиляг можно было только ругать и высмеивать, никаких серьезных материалов на эту тему, не могло быть по определению. Никаких социологических исследований, никаких психологических опытов – только критика и ругань!

Все это абсолютно совпадало с профилем официального сатирического органа – «Смехом по помехам», «Факты сличай и бей с плеча!», «Вилы в бок» и так далее. И если бы не кровожадность «Крокодила», то нам и негде было бы посмотреть, как одевались молодые люди пятидесятых, что в гротескном виде, но все-таки отражалось в карикатурах тех лет. Поэтому, благодаря всемогущему «Интернету», мы прошлись по страничкам некогда модного журнала, и некоторые, наиболее знаковые рисунки, приводим в настоящей главе.

Как вообще в СССР, при Сталине стало возможным существование молодежной субкультуры, подобной тем, что существовали примерно в то же время в Европе и США?

Вероятно, здесь несколько причин. Только что закончилась Великая Отечественная война. Дойдя до Берлина, домой вернулись советские солдаты и офицеры, многие из которых в первый и единственный раз побывали в Европе. Возвращаясь, они привезли с собой в том числе трофейные патефонные пластинки с записями американского джаза, которые в Советском Союзе не продавались.

В том же 1945 году советская сборная по футболу впервые побывала в Англии и тоже привезла оттуда новые впечатления о современной английской моде. А еще одним из толчков для появления стиляг могло быть возвращение в 1947 году в СССР нескольких тысяч «белых» эмигрантов из Франции – среди них были и люди, одетые по последней моде. Они продавали свою одежду, чтобы выжить, и невольно стали примером для подражания, так как одевались совсем по-другому.

Заглянув в приоткрывшееся «окно в Европу», люди – а особенно молодежь – поняли, что, кроме мира комсомольских строек и коммунистических лозунгов, существует и другой мир. И этот мир явно контрастировал с тяжелой послевоенной реальностью.

Да, в скудной жизни в Стране Советов были свои объективные причины: только что закончилась кровопролитная война, на которой погибли десятки миллионов людей, многие города лежали в руинах. Но молодежи думать про это не хотелось. Ей хотелось танцевать, слушать джаз и быть похожими на героев любимых фильмов. Им очень хотелось петь «Chattanooga Choo Choo»!

Более того – в жизни страны наступила счастливая светлая пора, которая оказалась слишком короткой – послепобедная эйфория. Несмотря на саднящую душу память о погибших, у людей появилась надежда на будущее, на постепенное улучшение жизни. Осталось еще немного потерпеть – нужно ликвидировать последствия войны, восстановить разрушенные предприятия, построить новые дома, работать, лечить инвалидов, растить детей.

В своей последней работе «Глазами человека моего поколения» Константин Симонов писал:

«Как я помню, и в конце войны, и сразу после нее, и в сорок шестом году довольно широким кругам интеллигенции, во всяком случае, художественной интеллигенции, которую я знал ближе, казалось, что должно произойти нечто, двигающее нас в сторону либерализации, что ли, — не знаю, как это выразить не нынешними, а тогдашними словами, — послабления, большей простоты и легкости общения с интеллигенцией хотя бы тех стран, вместе с которыми мы воевали против общего противника. Кому-то казалось, что общение с иностранными корреспондентами, довольно широкое во время войны, будет непредосудительным и после войны, что будет много взаимных поездок, что будет много американских картин – и не тех трофейных, что привезены из Германии, а и новых – в общем, существовала атмосфера некой идеологической радужности, в чем-то очень не совпадавшая с тем тяжким материальным положением, в котором оказалась страна.»[3]

Одним из следствий этой «идеологической радужности», наряду с прочими признаками инакомыслия, явилось появление, так называемых «стиляг».

Есть разные версии происхождения слова «стиляга». По одной, его придумал некто Беляев, автор одноименного фельетона в «Крокодиле», опубликованного в 1949 году. В фельетоне он утверждал, что стиляги называли так себя сами, потому что «выработали свой особый стиль – в одежде, в разговорах, в манерах».

По другой версии, слово пришло из жаргона джазовых музыкантов: у тех якобы было словечко «стилять», которое означало играть в чужом стиле, кого-то копировать.

В любом случае, название «стиляга» было скорее презрительным и уничижительным, (сравните: «бродяга», «дворняга» и так далее). Разумеется те, кого так называли, с ним себя не отождествляли. Напротив, «Стиляга» – человек, который выделяется из толпы, который слушает «буржуазную» музыку и ведет «буржуазный» образ жизни.

Советская власть не могла такого одобрить. Ей нужны были «молодые строители коммунизма», которые бы стремились бы на «комсомольские стройки» или с энтузиазмом ехали осваивать целину – неиспользуемые земли в Казахстане, Поволжье и Сибири.

Здесь не следует забывать и то обстоятельство, что советское общество конца сороковых – начала пятидесятых было достаточно пуританским, в отношениях между полами никакой «свободы» не приветствовалось, а та модель отношений, которую пытались сформировать, соответствовала, разве что, девятнадцатому веку.

Максимум того, что «разрешалось» парню и девушке, это пройтись под руку. Естественно, все это было чистым ханжеством: «внебрачных половых связей» хватало, но общество притворялось, что их нет, прикрываясь абракадаброй вроде «семья – ячейка социалистического общества».

Советские школы были раздельными – отдельно мужские, отдельно женские (продолжалось это до конца 1954/55 учебного года). «Вечера дружбы», организованные для того, чтобы хоть как-то научить питомцев раздельных школ общению с противоположным полом, были скучной формальностью из-за стремления учителей и школьного начальства все контролировать.

Музыкант Алексей Козлов в своих воспоминаниях назвал их «странной смесью концлагеря с первым балом Наташи Ростовой». Естественно, контролировались и танцы: обычные бальные танцевать было можно, а вот фокстрот или танго «не рекомендовались». И если уж соответствующую мелодию ставили, то все попытки делать «сомнительные» движения – тогда это называлось «танцевать стилем» – категорически пресекались.

Большинство молодых людей такое положение вполне устраивало: одеваться в то, что предлагают магазины, слушать музыку, которую «разрешается», ходить на комсомольские собрания и ждать, когда в стране наступит коммунизм.

На то оно и большинство. Зато самым «продвинутым», из зажиточных семей, парням и девушкам конца сороковых – начала пятидесятых все это опостылело, и они стремились к «свободе». Стиляжный образ жизни такую свободу обещал.

Поэтому, в конце сороковых годов на улицах крупных городов Советского Союза – прежде всего Москвы и Ленинграда – стали замечать молодых людей в узких брюках и длинных пиджаках с подбитыми плечами, которые любили трофейные западные фильмы, слушали джаз и танцевали «стилем».

Хоть в таком поведении и не было ничего явно «антисоветского», властям эти ребята нравиться не могли, и им дали презрительное прозвище «стиляги», стали высмеивать на страницах газет и журналов, отчитывать на комсомольских собраниях. Но несмотря на это, мода на стиляжничество распространялась, захватив к началу пятидесятых многие крупные города Советского Союза. Так стиляги стали первой в СССР молодежной субкультурой.

Первыми стилягами в конце сороковых годов были в основном дети из «хороших» семей, так называемая «золотая молодежь»: их родители были высокопоставленными военными, партийными функционерами, профессорами, дипломатами, а сами они учились в лучших вузах страны.

Благодаря своему привилегированному положению они имели доступ к западной одежде, журналам и пластинкам.

Живя с родителями в отдельных квартирах – в то время, когда большая часть страны ютилась в коммуналках и бараках, — они могли себе позволить устраивать вечеринки с алкоголем, танцами под патефон, радиолу, либо под самым современным чудом техники – магнитофоном.

У кого-то был даже доступ и к родительскому автомобилю – тоже неслыханная редкость по тем временам. Наверняка они понимали фальшь коммунистической системы, но интересовали их прежде всего не политика, а развлечения и западный стиль жизни, к которому они стремились.

При этом, стиляжничество было неразрывно связано с образом Америки. Почему во всех стиляжьих песнях боготворили американский Бродвей, а не, допустим французские елисейские поля?

Думается, что Америка стала своеобразной кульминацией советского представления о загранице вообще и запада в частности. Советская пропаганда так долго ругала эту самую Америку, что ею невозможно было не заинтересоваться.

Что мы знали об Америке из средств массовой информации? Это была страна, которая выступала в роли агрессора, спонсора кровавых диктатур и оголтелой военщины. Характерными чертами американской модели были жажда наживы, безработица, расовая дискриминация, неуверенность в завтрашнем дне, обнищание масс и политика большой дубинки.

А что мы знали об Америке на молодежно-бытовом уровне? Это была страна, населенная работящими, всегда улыбающимися и много зарабатывающими людьми. Американцы легко решали свои проблемы, хорошо жили, постоянно играли на саксофонах и курили «Мальборо». Они ходили в джинсах «Ливайс», пили «Кока-колу» и ездили на «шевроле», «линкольнах, «бьюиках» и «фордах». Американские радиоприемники и унитазы не ломались, а если и ломались, то их заменяли новыми совершенно бесплатно.

У американцев были блестящие белые зубы.

Американские женщины были красивы и элегантны.

Американские мужчины – соответственно мужественны и могли выходить с достоинством из любой жизненной коллизии.

Очевидно, что подобное мифотворчество, «воображаемый Запад» было реакцией на официальную антиамериканскую пропаганду и опыт каждодневной жизни в стране развитого социализма. На этой одновременной ненависти и любви к Америке, практически и выросло послевоенное поколение. И когда стиляги пятидесятых достигли зрелого возраста, Советский Союз прекратил свое существование.

Все эти знаки воображаемого Запада стали широко распространяться в языке, в частности в придумывании всевозможных жаргонных имен. Валентина Михайловна вспоминает, что ее родной город Тихорецк, сверстники-одноклассники называли не иначе, как «Техас».

В пятидесятых годах стиляги Москвы и Ленинграда именовали центральные части улицы Горького в Москве и Невского проспекта в Ленинграде, как «Брод» или «Бродвей». Стала таким же «Бродвеем» и улица Красная в Краснодаре.

Поэтому, когда стиляга восторженно исполнял такие перлы:

 Одна чува хиляла по Бродвею,
 Она хиляла взад-вперед… 

то он имел в виду исключительно Дерибасовскую в Одессе, проспект Ленина в Вильнюсе, либо Крещатик в Киеве. Все зависело от места проживания. Желание создать свой Бродвей в каждом населенном пункте страны, хорошо отражено в студенческой стиляжьей песне:

 Вот получим диплом,
 Хильнем в деревню,
 Будем там удобрять
 Навозом землю.

 Мы будем сеять рожь, овес,
 Лабая буги,
 Прославляя колхоз
 По всей округе.

 Через несколько дней
 В колхозе нашем
 Мы проложим Бродвей –
 Всех улиц краше. 

Друг друга стиляги стали называть английскими именами – Джон, Джим, Мэри. В разговорной речи школьников и студентов стало обычным заменять русские имена на английские: Михаил получал имя Майкл или Мишель, Алексей – Алекс, Борис – Боб, Елена – Мадлен и так далее. Думаю, читатель без труда подберет своему имени, необходимый английский эквивалент.

Также неофициально стали переименовываться наиболее знаковые кафе и рестораны. Как известно, в то время частных кафе не существовало. А государственные носили нейтрально-положительные имена – «Радуга», «Улыбка», «Сказка». Как пишет в своей книге Алексей Юрчак: «На сленге стиляг многие ленинградские кафе были известны под другими названиями – «Сайгон», «Ольстер», «Ливерпуль», «Лондон», «Тель-Авив». В основном это были названия зарубежных городов, часто упоминавшихся в советской печати в связи с политическими новостями – от войны во Вьетнаме, конфликта в Северной Ирландии и противостояния на Ближнем Востоке».[4]Запад становился иконой, эдакой идеальной абстракцией, где все хорошо и все счастливы.

Тем сильнее было разочарование! Когда в конце восьмидесятых годов, в результате перестройки, священная советская граница начала открываться, стало вдруг очевидно, что воображаемый Запад значительно отличается от Запада реального.

Когда многие, из бывших стиляг, впервые съездили на Запад, то самым неожиданным открытием для них стали не проявления высокого уровня жизни, а внезапное осознание того, что реальный Запад является чем-то обычным, даже прозаичным.

«Один представитель этого поколения из Ленинграда, музыкант Марат, после первого посещения Лондона в 1989 году вспоминал, как его поразила пыль, лежавшая на лондонских улицах, белье, сушившееся на балконах, кошки, дремавшие в окнах, — все то, что является знаками монотонной, скучной обыденности, а потому ассоциировалось для него с советской реальностью».[5]

А после распада СССР, воображаемый Запад был утрачен не только для тех, кто имел возможность выехать за рубеж, но и для всех бывших советских граждан. И утрачен он был навсегда

На наш взгляд, наиболее пронзительно эту коллизию любви, порожденной непрерывными уроками ненависти, а также несовпадение реального Запада и Запада воображаемого, передает пронзительная песня «Последнее письмо»:

 Когда умолкнут все песни,
 Которых я не знаю,
 В терпком воздухе крикнет
 Последний мой бумажный пароход

 Гуд-бай, Америка, о-о-о,
 Где я не был никогда,
 Прощай навсегда,
 Возьми банджо, сыграй мне на прощанье

 Мне стали слишком малы
 Твои тертые джинсы
 Нас так долго учили
 Любить твои запретные плоды

 Гуд-бай, Америка, о-о-о,
 Где я не буду никогда
 Услышу ли песню, которую запомню навсегда?[6] 

Давайте послушаем эту пронзительную песню в исполнении Вячеслава Бутусова:

Однако, до этой песни еще предстоял долгий путь, длинною в 35 – 40 лет. Поэтому вновь вернемся в конец сороковых годов прошлого века. Та «эйфория», о которой писал Симонов, действительно оказалась недолгой.

Коммунистическая партия и ее ЦК во главе с товарищем Сталиным, решили приструнить осмелевший после Победы народ. Рассудили так: люди пережили страшную войну, те кто остался в живых, на радостях не будут обращать внимание на бытовые неудобства или плохую оплату труда.

А некоторые – узкий слой – своими действиями будируют их недовольство. Это те, которые во время войны побыл за границей, пообщался с союзниками, а теперь уже и сам на Запад поглядывает – мол, у них жизнь как жизнь, а у нас сплошная классовая борьба, непонятно, кого с кем.

Тот же Константин Симонов весьма точно охарактеризовал ту, послевоенную атмосферу:

«Во всем этом присутствовала некая демонстративность, некая фронда, что ли, основанная и на неверной оценке обстановки, и на уверенности в молчаливо предполагавшихся расширении возможного и сужении запретного после войны. Видимо Сталин, имевший достаточную и притом присылаемую с разных направлений и перекрывавшую друг друга, проверявшую друг друга информацию, почувствовал в воздухе нечто, потребовавшее, по его мнению, немедленного закручивания гаек и пресечения несостоятельных надежд на будущее».[7]

Первый гром прогремел чуть более, чем через год после Победы. Четырнадцатого августа 1946 года вышло постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». В нем были подвергнуты жесточайшей критике ряд ленинградских писателей, в первую очередь такие «гранды», как Анна Ахматова и Михаил Зощенко. В постановлении обличались «произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада».

Через год кампания против «низкопоклонства» стала массивной и повсеместной, а поводом для нее стало совместное исследование советских и американских ученых в области препаратов против рака.

Санкционированное поначалу советскими властями исследование закончилось тем, что командированный в США ученый Парин, который по указанию заместителя министра здравоохранения передал американским ученым текст исследования и ампулы с открытым советскими учеными препаратом, был по возвращении арестован и осужден на 25 лет за «измену Родине».

Летом 1947-го член Политбюро ЦК КПСС Андрей Жданов составил закрытое письмо, посвященное «низкопоклонству и раболепию» интеллигенции перед «буржуазной культурой Запада» и важности «воспитания советской интеллигенции в духе советского патриотизма, преданности интересам Советского государства».

В рамках «борьбы с космополитизмом» всячески подчеркивалось превосходство «прогрессивного» советского искусства над «буржуазным», «упадническим» и «загнивающим».

Первый заместитель начальника Управления пропаганды и агитации Дмитрий Шепилов писал в своих статьях, что «теперь не может идти речь ни о какой цивилизации без русского языка, без науки и культуры народов Советской страны. За ними приоритет».

Он же утверждал, что «капиталистический мир уже давно миновал свой зенит и судорожно катится вниз, в то время как страна социализма, полная мощи и творческих сил, круто идет по восходящей, а советский строй в сто крат выше и лучше любого буржуазного строя, а странам буржуазных демократий, по своему политическому строю отставшим от СССР на целую историческую эпоху, придется догонять первую страну подлинного народовластия».

А в январе 1948 года в обиход вошло понятие «безродный космополит», прозвучавшее в выступлении Жданова на совещании деятелей советской музыки в ЦК КПСС, Жданов заявил: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину означает… потерять свое лицо, стать безродным космополитом».

Следом за писателями Политбюро нанесло зубодробительный удар по театральным драматургам. А потом, в сентябре, как следует высекли кинематографистов. А потом начали всенародно избивать генетиков и кибернетиков. Хотели в ту кампанию по «искоренению» включить и физиков, но необходимость скорейшего создания ядерного оружия, избавила их от потенциального побоища. А потом грянула известная борьба с космополитами.

Так что времена были достаточно бурными. И, уж если на верху, шли ожесточенные бои такого масштаба, то с какими-то стилягами, никто не церемонился!

Там, наверху, в масштабах огромной страны, шла схватка гигантов: Жданов – Ахматова, Берия – «врачи-убийцы», Лысенко – «менделисты-генетики». А где-то внизу копошились стиляги. Обычные ребята, простые парни, большинство из них не обладали высоким интеллектом, мало кто мог бы сформулировать свои общественные позиции и политические взгляды. Казалось бы, какая от них исходит опасность?

Но власть сразу же и безошибочно уловила угрозу. И увидела она ее в том, что новизна, которую предлагали стиляги, была не на уровне идей, а на уровне быта. Стиляги первыми бросили вызов сталинскому быту, этому незатейливому жизненному стилю, для которого само-то слово «стиль» не применимо. Ведь населением в фуфайках и кирзовых сапогах легче руководить, чем людьми в разноцветных пиджаках.

Вот против этих пиджаков, джазовой музыки, набриолиненных причесок, танцев неуставного образца и двинула советская идеологическая машина все свои боевые порядки. Ведь задушить маститых космополитов было в каком-то смысле легче. Эти люди уже достигли чего-то в своих профессиях и положения в обществе, и им было что терять. Стиляги же были еще почти никем – школьники, студенты, молодые ребята.

Отнять у них можно было только одно – их будущее. Этим и занялись комсомольские организации, вузовское начальство, исключая из институтов и техникумов, выгоняя из комсомола и выдавая тем самым волчий билет на всю жизнь. За что? За джаз, за узкие брюки, за танцы неуставного образца.

Конечно, ЦК ВКП(б) не скатывалось до того, чтобы принимать специальные постановления об этих самых стилягах. Но люди нашего поколения до сих пор помнят две публикации, которые по своей зубодробительной силе, ничем не отличались от документов правящей коммунистической партии.

Первый материал был опубликован в журнале «Крокодил», в марте 1949 года. Фельетон так и назывался – «Стиляга». Говорят, что именно отсюда, знаменитый термин пятидесятых годов, разошелся по всей необъятной стране.

В этом произведении-манифесте главный сатирический журнал страны признавал существование среди советской молодежи «пустоцветов», которые выбрав «свой особый стиль в одежде, разговорах и манерах, лишь порхают по поверхности жизни». И хотя текст напечатан под рубрикой «Типы, уходящие в прошлое», пришедший тип стиляг задержится весьма и весьма надолго.

Если коротко, то фабула фельетона выглядит следующим образом. На студенческих танцах автору публикации встретился молодой человек, имеющий изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая, а рукава и полы зеленые».

На моднике были «широченные штаны канареечно-горохового цвета» и ботинки «из черного лака и красной замши». Конечно, этот наряд с претензией на заграничность: когда «на редкость развязным движением» юноша задвинул одну ногу на другую, «обнаружились носки, которые, казалось, сделаны из кусочков американского флага».

Парень приветствует сокурсников «мои вам пять с кисточкой» и со своей подружкой Мумой, «по виду спорхнувшей с обложки журнала мод», отправляется танцевать.

А хорошие студенты пока объясняют журналисту, что «стиляга» — это не фамилия парня, а самоназвание «на своем птичьем языке» тех, кто стремится «не походить на обыкновенных людей».

История выглядит выдуманной. Фельетонисты, в то время – белая кость редакций, часто писали свои сочинения, не выходя из кабинета. Нелепица, будто стиляга «знает наизусть все арии из «Сильвы» и «Марицы», но не знает, кто создал оперы «Иван Сусанин» и «Князь Игорь» — на самом деле ему должны быть чужды и опера, и оперетта.

И уж вовсе невозможно представить, чтобы свою «пляску дикарей с Огненной Земли» парень и его Мума исполняли бы «под музыку обычных танцев – вальса, краковяка».

В целом, в фельетоне сквозит некоторая растерянность: среди сотен «хороших» комсомольцев, есть некоторые «типы, уходящие в прошлое», которые неправильно одеваются и не так танцуют. Но если они действительно уходят в прошлое, то почему к ним такое внимание? В результате, этот знаменитый фельетон, совершил обратное действие: страна, которая сеяла и пахала, вдруг, к своему изумлению, узнала о таком явлении, как стиляжничество!

Как бы то ни было, кампания по борьбе с ним началась, и куплетисты на всех эстрадных подмостках начнут их яростно обличать. Самое известное:

 Жора с Фифой на досуге
 Лихо пляшут буги-вуги.
 Этой пляской безобразной
 Служат моде буржуазной. 

«Пляска безобразная» нарочито вульгарно показана в комедийном альманахе «Совершенно серьезно», вышедшем на экраны страны в 1961 году.

Там, неработающий лоботряс-стиляга «подцепляет» иностранца, зовет его к себе домой и вместе с приятелями готовится обменять русские сувениры на заграничные «шмотки». В итоге иностранец оказывается советским журналистом, который готовит на эту тему фельетон в центральной газете. Вот как выглядит этот фрагмент фильма:

Теперь о другой знаковой статье. Еще раз приведем высказывание бывшего стиляги Бэмса из предыдущей главы наших записок:

«Это сейчас она[8] не причем, это сейчас она стала ни при чем, а тогда она была для тебя полна смысла. «Не ходите, дети, в школу, пейте, дети, кока-колу…» Двадцать лет, Прокоп, слышишь, двадцать лет им понадобилось, чтобы понять, что кока-кола – это просто лимонад, и ничего больше. А тогда нам вжарили и за кока-колу, и за джаз, и за узкие брюки. Потому что тогда-то было точно известно – если это все нам нравится, значит мы плесень! Гниль! Не наши! Двадцать лет… Жизнь…».

А почему речь идет о плесени? Что за биологические изыски из уст бывшего стиляги? А дело в том, что в ноябре месяце 1953 года газета «Комсомольская правда» опубликовала фельетон, под названием «Плесень».

В данной публикации известная газета признает, что у советской элиты могут вырастать несоветские дети. А получилось так, что в компании сына академика Передерия случилась пьяная драка, и одного приятеля зарезали. Испугавшись, тело спрятали в лесу.

Авторы, сгущая краски, описывают банду, которая готовила ограбления и убила случайного свидетеля, дабы тот не донес в милицию. Набатно звучит мораль: «от праздности, стиляжничества, и распущенности до преступления – один шаг». На самом деле банды не было, а только случай поножовщины.

Вспоминая, что до революции существовала так называемая «золотая молодежь» — сынки дворян, фабрикантов и купцов, фельетонисты не могут взять в толк: почему такими же вырастают при социализме дети советской знати?

Студент-антигерой «всю жизнь собирается проходить в сыновьях академика Передерия»! Страна, живущая между работой и комнатой в бараке или коммуналке, узнает из газеты, что входит в джентльменский набор.

Это квартира в высотном доме, отцовская «Победа» и свой «Москвич», дача-усадьба, вылеты на южные курорты в любое время, тысяча рублей в месяц на карманные расходы (больше средней зарплаты) и привычка посещать рестораны на улице Горького.

Вот как начинается этот манифест против стиляг, который многие годы цитировала вся советская страна:

«В третьем часу ночи, когда начали тушить свет в ресторанах, Александр, как обычно, появился в коктейль-холле. – Ребята здесь? – спросил он швейцара, кидая ему на руки макинтош.

– Здесь, здесь, – ответил тот, услужливо распахивая двери. Молодой человек поправил перед зеркалом прическу и прошел в зал, раскланиваясь направо и налево. За стойкой на высоких вертящихся табуретах сидели его друзья. Альберт, худощавый юноша с бледным лицом, сосредоточенно тянул через соломинку ледяной коктейль «черри-бренди». Анатолий, подняв к хорам взлохмаченную голову, неистово аплодировал певице и под смех публики кричал дирижеру оркестра: «Заказываю «Гоп со смыком», плачу за все!». Андрей, плечистый блондин, по-видимому, уже не слышал ни музыки, ни аплодисментов. Он положил голову на стойку, и галстук его купался в липкой винной смеси.

– Еще четыре бокала, – сказал Александр, подсаживаясь к друзьям. Из коктейль-холла молодые люди вышли последними. На улице уже светало, но дружки не думали прощаться. – Захватим девчонок – и ко мне на дачу, – бормотал Андрей, подходя к своей машине.

Все уселись, и «Победа» помчалась по пустынным улицам Москвы. Она остановилась у красивой дачи, расположенной неподалеку от Звенигородского шоссе. – Леди и джентльмены, прошу в мой коттедж, – пригласил Андрей. Поддерживая друг друга и спотыкаясь, «леди и джентльмены» поднялись по ступенькам».

Вот такие будни «золотой молодежи», разумеется – стиляг по совместительству. А ведь также живут, догадывается читатель, дети народных артистов, многозвездных генералов или писателей-лауреатов. И вуз-то для них «престижный», не сказано в фельетоне какой, но уже известно про Институт международных отношений, куда нет «открытого приема» и откуда дети больших людей уезжают в посольства-торгпредства на треклятом Западе.

Но об этом орган ЦК ВЛКСМ не договаривает. Вскоре, судя по всему, в ответ на этот громкий фельетон, журнал «Крокодил» напечатает карикатуру «Папина «Победа», а в интермедии эстрадного театра Аркадия Райкина будут петь куплеты стильной золотой молодежи:

 Нам плевать, что мы зовемся «плесенью»,
 Мы по жизни прошвырнемся весело. 

Вот такие были эпохальные статьи, призывающие к борьбе со стилягами, о которых старшее поколение помнит до настоящего времени. Дальше – больше. К борьбе с нежелательным явлением подключается надежный помощник партии – комсомол. Ведь стиляги и западная музыка – неразделимы! Популярность у молодежи иностранной музыки, особенно танцевальной, признается в СССР политической проблемой. Отныне, она вместе с одеждой и прическами на западный манер, образует триединую «идеологическую диверсию», борьба с которой продлится еще порядка тридцати лет.

На XII съезде комсомола, в 1954 году, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Шелепин изобличает стиляг, которые «разгуливают по центральным улицам» и «проводят ночи в ресторанах, смущая девушек». А на следующем съезде, в 1958 году, тот же докладчик уже указывает на найденное чуждыми модниками любимое занятие: «американский танец рок-н-ролл воспитывает разболтанность, поощряет ненужные и нежелательные чувства».

Суть девичьего смущения более детально конкретизирует московская комсомольская конференция того же года, которая прямо называет «проповедующими «свободную любовь» тех, кто силится «изображать истерические припадки, выламываясь в рок-н-ролле».

Складывается парадоксальная ситуация: вся эта вакханалия движется по стране именно из Москвы, казалось бы, из самого прогрессивного города, столицы государства, строящего коммунизм! Из города, где самый высокий уровень политработы и больше всего «общественно полезного досуга».

При всем этом высоком уровне идеологической работы, обязательном для всех изучении истории КПСС и научного коммунизма, секретарь комитета ВЛКСМ Московского университета был вынужден признать: «Стиляги свили гнездо в наших общежитиях, а западные танцы процветают в общественных помещениях. В святыне науки и образования, главном здании на Ленинских горах, вытворяется невесть что на танцах и студенты-физики с 12-го этажа сектора «Б», и «лирики» — будущие журналисты с 8-го этажа сектора «Д».

Это высказывание комсомольского функционера хорошо иллюстрируется в знаменитом фильме «Покровские ворота», показывающий Москву второй половины пятидесятых годов прошлого века.[9] Там есть примечательный эпизод, в котором показывается, как проводит свободное время аспирант-историк Костик Ромин, приехавший в столицу для учебы в университете:

Евгений Георгиевич на тему стиляг вспоминает следующее:

«В середине 60-х годов я уже учился в техникуме. По сравнению со школой, уровень внутренней свободы здесь был несравненно выше и приближался где-то к студенческому братству.

С учетом провинциальности Краснодара здесь на излете доживало то явление, которое именовалось стиляжничеством. Не могу сказать, что это сильно проявлялось в одежде, ибо все мои сверстники одевались достаточно скромно. Скорее это больше проявлялось в песнях, танцах, манере поведения и своеобразном сленге.

Что бы быть «стильным стилягой», нужны были деньги, и деньги немалые. Нужно было быть сыном высокопоставленных родителей!

Под эту категорию попадали дети немногочисленных краснодарских профессоров, либо руководителей крупных промышленных предприятий. К сожалению или к счастью, мои «предки» в эту категорию не входили.

В тоже время, мой отец Георгий Иванович с определенным беспокойством наблюдал за моим становлением. Тревога того, что я скачусь в стиляжничество, попаду в дурную, на его взгляд, компанию, у него наверняка присутствовала.

Помню, что отец всегда откладывал наиболее важные, на его взгляд, газеты, которые порою хранились годами. Одну из них он, вероятно, отложил для меня. В центре страницы крупным шрифтом были набраны стихи:

Стиляга
               в потенции 
                                     враг.
С моралью
                чужой и куцею.
На комсомольскую мушку
                                            стиляг:
пусть переделываются и сдаются! 

Наверное, отец хотел использовать эту газету в качестве воспитательного пособия, если бы я покатился по наклонной плоскости. Но, наверное, я все-таки не покатился, поскольку воздействия на себе этого печатного органа я так и не почувствовал.

Наше «стиляжничество» было относительно аккуратным и выражалось, в основном, в песенном репертуаре. Никто из нас не владел английским в той степени, чтобы, хоть в исковерканном виде исполнить легендарную «Пади ми, бойз, из дет де Чаттануга-чуча?» из знаменитой «Серенады…».

Поэтому, мы ограничивались русскими песнями на стиляжью тему. На вечера, проводимые в техникуме, кто-то всегда приносил гитару, нещадно терзал ее, и мы исполняли нечто подобное:

 А мой пиджак, а канареечного цвета,
 Тот не чувак, кто не носит узких брюк…

Ну а как дальше?

 Эй, чувак, не пей из унитаза,
 Ты умрешь, ведь там одна зараза… 

Были и более «содержательные» песни, естественно противопоставляющие устаревшего соловья и суперсовременный джаз:

 Соловей – старорежимный бред,
 Ты не слушай соловья.
 Лучше джаза в мире звуков нет,
 Стильная любовь моя.

 Поведу тебя я в ресторан,
 Встретим там рассвет хмельной,
 Обниму рукой твой нежный стан,
 Будешь танцевать со мной.

 Снова джаз завел мелодию,
 Вышли пары танцевать.
 Сколько верст фокстротом пройдено,
 Милая, еще до нас!

 У тебя на шее нитка бус,
 Клипсы модные в ушах,
 И выходят пары в томный блюз,
 Стильно удлиняя шаг. 

Вот такая была фронда. Хотя – ничего нового. Тот же лозунг «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног!», только в новом, стиляжьем исполнении.

А когда нас послали в Темрюкский район Краснодарского края, на уборку винограда, мы самозабвенно орали песни из «стиляжьего» репертуара. Одну из них, про лондонского стилягу, я помню до сих пор. Вот эти незабываемые перлы из шестидесятых прошлого века:

 Жил-был в Лондоне стиляга,
 В узких брючках он ходил,
 Жил в пещере, как собака,
 Водку пил, табак курил.

 Раз заставили стилягу
 Трое суток танцевать,
 А на третьи он свалился,
 И собрался умирать.

  «Вы меня похороните
 На могиле бедняков,
 Через год туда придите
 И сыграйте рок-н-ролл».

 Год прошел, настало время –
 Джаз на кладбище пришел,
 Разложили инструменты
 И сыграли рок-н ролл.

 Вдруг мертвец пошевелился,
 Носом крышку приподнял,
 А потом он в пляс пустился,
 На все кладбище орал:

 «Мы идем по Уругваю.
 Ночь – хоть выколи глаза,
 Слышим крики попугаев
 И гориллы голоса.

 Денег нету – и не надо,
 Деньги можно заменить.
 Мы подходим к коммунизму,
 В коммунизме будем жить.

 Водки нету – и не надо,
 Водку можно заменить,
 Мы нагоним самогону,
 Самогон мы будем пить.

 Женщин нету – и не надо,
 Женщин можно заменить,
 Африканскую гориллу
 Тоже можно полюбить. 

Замечательная песня, не правда ли? Самое главное – очень содержательная и наполненная глубинным смыслом!

А как насчет гориллы? По-моему, очень здорово и восхитительно! И пели эту песню, в большинстве своем нецелованные мальчики.

Как все было весело и здорово – ласковое осеннее солнце, янтарные грозди винограда, разудалые стиляжьи песни и вся-вся жизнь, которая была впереди…».

Вот такие воспоминания из тех времен. А потом, когда прошли десятилетия, все эти страсти, как это и бывает, приобрели романтический ореол, который так характерно звучит в песне про Васю – стилягу из Москвы, в исполнении Валерия Сюткина:

Как там у Маркса? «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым!». Смех то смехом, но и слез то было не мало! И если бы только в связи со стилягами. Однако, послевоенные годы отметились еще одной борьбой – с проклятым буржуазным искусством, называемым «абстракционизм». Об этом безумном противостоянии, мы немного и коснемся в следующей главе.

Будущая, тридцать пятая глава, называется: «Семейство двадцать четвертое – Омеловые, или страсти по абстракционизму…».

---

[1] APGIII – таксонометрическая система классификации цветковых растений, опубликованная в марте 2009 года, в журнале Лондонского Линнеевского общества. При написании данной главы, мы старались руководствоваться именно этой системой.

[2] Книга «Глазами человека моего поколения» была издана в 1998 году издательством Агентство печати Новости. Кому интересно – рекомендуем почитать.

[3] Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. – М.: Издательство Агентства печати Новости. 1988. С. 109.

[4] Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. – М.: Новое литературное обозрение. 2016. С. 381 — 382.

[5] Там же. С. 400 – 401.

[6] Автором слов «Последнего письма» является Вячеслав Бутусов. Впервые песня была исполнена группой «Наутилус Помпилиус» в 1985 году.

[7] Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. – М.: Издательство Агентства печати Новости. 1988. С. 109 — 110.

[8] Здесь речь идет о напитке кока-кола.

[9] После долгого периода разрешений и согласований, фильм был снят и выпущен на экраны позднего СССР в 1983 году.

Семейство двадцать второе – Монтиевые, или о зарубежном кино 50-х годов…

Хочешь стать счастливым –

стань садовником!               

Китайская пословица

Монтиевые. Еще совсем недавно, мы не знали о существовании такого семейства. Но, примерно полгода назад, мы приобрели горшочек с красивым растением. Назывался цветок – левизия, и относился он к семейству Монтиевые, порядок – Гвоздичноцветные.

Как выяснилось нами позже, о существовании такого растения и такого семейства, не знал в прошлом веке и наш старый, добрый многотомник «Жизнь растений». Всезнающий Интернет утверждает, что левизия ранее относилась к семейству Портулаковые. Однако, наш уважаемый многотомник прошлого века, при описании этого семейства, про левизию не упоминает ни слова. Вот такая, таинственная особа, эта левизия, о которой несколько десятилетий назад, никто и не ведал. По крайней мере, в советской литературе.

В природе левизия встречается в западной части Северной Америки. Род назван в честь исследователя этого края М. Льюиса, нашедшего эти растения в 1806 году. В описаниях говорится, что растения обитают на довольно больших высотах (в зависимости от вида) — от 800 до 4000 метров над уровнем моря и предпочитают каменистые почвы.

В садовой классификации растения разделяют на две группы: с вечнозелеными листьями и с отмирающей на зиму надземной частью. Растения первой группы критичнее к влаге, более подвержены загниванию, но декоративнее, растения же второй группы – более неприхотливые.

В садовой литературе левизии предлагают выращивать на альпийских горках. Однако, специалисты тут же обращают внимание на капризность этого растения — без дренажа они быстро выпреют от избытка влаги в почве, а в окружении пышных цветов будут неумолимо задавлены более сильными и мощными соседями.

В благоприятных же условиях левизии могут жить десятилетиями, известны и сорокалетние, и более почтенного возраста экземпляры. Честно говоря, мы еще окончательно не определились, что мы будем в дальнейшем делать с этой самой левизией. Мы ее приобретали для альпийской горки! Однако, возможно, мы будем культивировать ее, как комнатное растение.

Конечно, описание семейства Монтиевых, у нас получилось весьма и весьма кратким. Информации о нем крайне немного, да и фотографиями мы похвастаться не можем. Сколько не фотографируй наш единственный горшочек с разных ракурсов, содержательная сторона от этого, не улучшится.

Пожалуй, только время, может дать нам новую информацию об этом семействе!

А теперь вновь перейдем к воспоминаниям нашего детства. Вновь о кино. Но теперь уже – о зарубежном, которое вдруг, после войны, заполонило экраны кинотеатров нашей страны.

Действительно, после Победы, требования к советской культуре становились все строже. Это относилось и к фильмам – идеологическая и моральная чистота которых, должна была соблюдаться неукоснительно. Страна начала беспощадно бороться с космополитами и костерила идеологически невыдержанную культуру США.

И на этом фоне, вдруг появились, так называемые «трофейные» фильмы. Мелодрамы, приключения, фантастику-экзотику, музкомедии, которые любой советский редакционный совет зарубил бы как «безыдейные», с восторгом смотрят миллионы советских зрителей.

В чем же причина? А дело в том, что расположенная под Потсдамом крупнейшая европейская кинокомпания UFA в Бабельсберге оказалась в советской зоне влияния. Кроме полной немецкой фильмотеки там хранилось много западных лент последних лет — в кинотеатрах они не шли, но их в своем кругу смотрело гитлеровское руководство.

Говорят, что соавторами идеи «трофейного проката» были министр кинематографии Большаков и глава Минфина Зверев. Ведь чуть ли не все мировое кино Советскому Союзу досталось даром. Если умело распорядиться этим активом, то затраты на субтитры или дубляж – будут мизерные, а кассовый сбор предполагался колоссальный!

И, совсем не прагматичный в вопросах идеологии, вождь соглашается выпустить буржуазную продукцию на советский экран.

Ну а с другой стороны – куда было деваться, если учесть, что водка и кинематограф составляли существенный источник поступления денег в государственную казну? Ведь после войны пришлось восстанавливать хозяйство, помогать Болгариям-Румыниям, финансировать создание ядерной бомбы и создавать ядерный щит державы.

В этих условиях до минимума было сокращено собственное кинопроизводство – на огромнейшую страну выпускался десяток лент в год, из которых жанровые, практически отсутствовали. Упор делался на фильмы, восхваляющие Сталина и о демократически мыслящих русских людях прошлого века.

Итак, решение о «низкопробных» фильмах было принято, и они хлынули на советский экран. Мы это прекрасно запомнили, ибо многие из них, явились картинами нашего послевоенного детства!

Обращались с этими лентами достаточно бесцеремонно. Самое начало фильма — где шло название, авторы и исполнители – элементарно отрезают. Вместо них следует монументальная заставка: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома советской армии немецко-фашистских войск под Берлином в 1945 году».

Дублирование и выпуск в прокат этих фильмов продолжались, пожалуй, около пятнадцати лет. Особенно яркое впечатление в нашей детской памяти остались фильмы «Девушка моей мечты», «Тарзан» и «Серенада солнечной долины», о которых мы и расскажем в своем повествовании.

Первой, на экраны страны, вышла картина «Девушка моей мечты». Эта музыкальная комедия была одним из самых дорогих фильмов, снятых в нацистской Германии. Фильм, выпущенный на экран в конце 1944 года, когда Третьему рейху оставалось существовать чуть более полугода, был исключительно популярным, и, чтобы его посмотреть, выстраивались очереди, а то и случалась давка.

При этом фильм был абсолютно «невинным», не содержал в себе никакой нацистской пропаганды, что и позволило ему попасть в число «трофейных» фильмов, показанных в СССР после окончания войны.

Главная героиня, звезда варьете Юлия Кестер, скрываясь от поклонников, спектаклей и контрактов, случайно оказывается на глухом полустанке, где ведутся строительные работы. Здесь она знакомится с молодым инженером, который влюбляется в нее. Но все, к сожалению, меняется, когда он узнает о ее профессии.

Вот такой нехитрый сюжет. Сама картина снималась на одной из лучших европейских киностудий того времени – пражской «Баррандов-фильм».

Фильм «Die Frau meiner Traume» стал настоящим хитом советского кинопроката — этот фильм крутили во всех кинотеатрах страны.

Фильм нравился Сталину, который, очевидно, понимал, что это именно то, что нужно советским людям. Да и никто не обращал внимания на немецкий язык – примитивных титров было более чем достаточно, дабы понять нехитрую канву сюжета.

Вдумайтесь — полстраны лежит в руинах, в числе погибших, только по официальным данным, числится более двадцати миллионов человек, в стране голодно (в 46-ом был неурожай), а на экране кинотеатров — прекрасная музыка, горные пейзажи, танцы, прекрасная Марика Рёкк…

В фильме — ни намека на войну — сладкая история про красотку-певунью и ее ухажеров. В каждом кадре лоснятся немецкие бюргеры. Кинодива Марика Рёкк без конца меняет наряды, напевая «In der Nacht ist der Mensch nicht gem alleine» — «По ночам никто не хочет быть один». Это ли не «чуждые нам картины их жизни и их нравов»?

Однако, народ-победитель на фрицевскую киносказку просто ломится. Старшеклассницы повторяют приговор героини незадачливому кавалеру: «вы глупы и теперь», а манера баварской красотки завязывать платок спереди, теперь всесоюзная мода.

Газеты пытаются было дать отпор: мол, дешевка! Ну а смысл? Ни публика своих вкусов не устыдится, ни создатели критику не учтут.

Областные прокатчики обычно режут купание Рёкк в бочке — там видны ее голые плечи, и часть феерического канкана с чечеткой на роскошной лестнице, когда платье поднято уже совсем. Слухи «самое-самое-то вырезали» сопровождают как этот фильм, так почти и все иностранные фильмы в дальнейшем.

«Девушка» была востребована в прокате, примерно до 1960 года. А потом, о ней стали потихоньку забывать. Да и советские киностудии уже утолили первичный голод на идеологически правильные фильмы про «комсомольцев-добровольцев».

И вдруг, в начале семидесятых годов, к фильму приходит вторая популярность, благодаря тому что он упоминается в шестой серии киносериала «Семнадцать мгновений весны». Неподражаемый голос Ефима Захаровича Копеляна за кадром информирует зрителей о следующем:

«Эту картину, под названием «Девушка моей мечты» Штирлиц смотрел в шестой раз. Он ненавидел эту картину. Он уже не мог смотреть на Марику Рёкк и слушать эту музыку. Разумеется, такие вещи не принимаются во внимание. В этом кинотеатре он регулярно встречался с дипкурьером, по фамилии Свенсон. Дипкурьер Свенсон курсировал между Берлином и Стокгольмом…».

Мы, в процессе написания этого материала, несколько раз просмотрели вышеуказанный фрагмент, и посчитали необходимым, разместить его в нашей главе:

Любил ли этот фильм Штирлиц, не столь уж и важно. Но тот факт, что более трех минут экранного времени в знаменитом сериале, который посмотрели двести миллионов телезрителей в 1971 году, были посвящены фрагментам ленты «Девушка моей мечты», уже доказывает, что немецкий фильм за послевоенное десятилетие, был основательно утвержден в коллективном сознании советского гражданина.

И мы, послевоенные дети, полностью в этом убеждены.

Еще одно любопытное обстоятельство. Вероятно Штирлиц, не так бы презрительно смотрел на Марику, если бы знал, что видит филигранную игру своей КОЛЛЕГИ. Дело ведь в том, как выяснилось позднее, — оба они, работали на советскую разведку!

Как свидетельствуют рассекреченные документы из архива Федеральной разведывательной службы Германии, немецкая киноактриса и певица венгерского происхождения Марика Рёкк была советской разведчицей.

С 1940 года, она была частью агентурной сети, которая отвечала за передачу советским властям военной разведывательной информации высокой важности, следует из документов. Как отмечается в бумагах, Рёкк завербовал ее директор Хайнц Хоффмайстер, который на тот момент уже работал на СССР.

Пока остается неизвестным, какую именно роль в агентурной сети играла Рёкк и какую информацию она передавала в Москву. Ее муж, кинорежиссер Георг Якоби, также, вероятно, был завербован советскими спецслужбами.

Вот такая история, про фильм о Штирлице, где он смотрит фильм про Марику, не зная, кто есть кто, на самом деле…

А может быть, именно поэтому, Сталин и выпустил «Девушку…» на экраны Советского Союза? Уж он то, не мог не знать, кем на самом то деле, является эта «певичка» Марика Рёкк!

И еще. В тридцатой главе, наших записок, мы уже касались советских фильмов, нашего послевоенного детства. В числе прочих, мы вспоминали о фильме «Весна». Тогда мы не акцентировали ваше внимание на глубинную взаимосвязь кинопроизведений – немецкой «Девушки…» и советского фильма «Весна».

Вместе с тем, обратите внимание на то, что «Девушка…» появилась в Германии в самом конце войны. Это был дорогой фильм. И он отвечал всем канонам кинематографической моды тех лет.

И, буквально через несколько месяцев после окончания войны, руководитель «Мосфильма» Григорий Александров, принимает решение о создании достаточно дорогого кинопроизведения «Весна» (перед этим было приторно-слащавое «Волшебные грезы» ).

Уж он то, лучше иных знал все тонкости и изыски недавнего модного фильма «Девушка моей мечты»! Планка была поставлена, и идеологически правильной «Весне» следовало превзойти буржуазную «Девушку»!

Поскольку, в предполагаемой картине, рассказывалось о создании художественного фильма, большая часть действия происходила на киностудии. По логике вещей можно снимать «не отходя от кассы» — у себя на работе. Однако «Мосфильм» еще не функционировал в полную силу, не все оборудование было возвращено из эвакуации.

Поэтому договорились с чехословацкими коллегами, что часть съемок будет проводится на пражской киностудии «Баррандов-фильм», по техническому оснащению и производственным площадям, одной из самых мощных в Европе. Тем более Чехия, согласно Потсдамскому соглашению, уже была отнесена к социалистическому блоку.

Вот так, на «Баррандов-фильм», и пересеклись эти две знаковые картины. И когда съёмочная группа Григория Александрова приехала на пражскую киностудию, там вокруг ещё стояли целые и невредимые декорации, созданные для «Девушки моей мечты»!

И так получилось, что советская актриса Любовь Орлова бьёт чечётку на том же самом полу, что и немецкая актриса Марика Рёкк. Вот, как выглядит этот фрагмент в советском фильме «Весна», вышедший в свет, менее чем через три года, после появления немецкой «Девушки…»:

Да и не только место съемки объединяют два этих фильма. В фильмах нет даже намека на идущую, либо завершившуюся чудовищную войну, которая нанесла колоссальный ущерб обоим государствам.

В обоих произведениях совпадает фабула фильма – любовь физика и лирика. В немецком — звезды эстрады и горного инженера, в советском: физика и кинорежиссера.

Правда с физиком все оказалось сложнее, нежели с горным инженером. В сценарии пришлось восемь раз менять научную специализацию главной героине, профессору физики. Цензоры боялись, как бы в фильме не проскользнули намеки на ведущиеся в стране секретные разработки, как бы не сделать драгоценный подарок западной разведке, для которой из всех источников информации важнейшим является кино.

Как бы то ни было, все это утрясли. И уже второго июля 1947 года картина «Весна» вышла на экраны Советского Союза. И если внимательно посмотреть оба фильма, то можно увидеть, как много они имеют общего.

А если ты, дорогой читатель, еще и внимательно послушаешь одну из главных песен фильма — «In der Nacht ist der Mensch nicht gern alleine…», то безусловно догадаешься — откуда «появилась» у Исаака Дунаевского песня «Журчат ручьи», из той же «Весны»!

Вот такие наши детские воспоминания о легендарной Марике и ее «Девушке» …

Но все это пикантные подробности мелодрамы, предназначены для взрослых людей. А вот для нас, послевоенных подростков, наиболее любимым фильмом, был, конечно, «Тарзан». Это бесконечные истории про человека, выросшего среди обезьян.

На одной шестой Земли его призывным криком умеет вопить каждый пионер, а рукотворная лиана — привязанная к ветке веревка, чтоб раскачиваться, — по-русски, разумеется, называлась «тарзанка». Если нам говорили в школе: «Зарос, как Тарзан», то всем было ясно – о ком и о чем идет речь.

В первом фильме «Тарзан» разворачивалась увлекательная история авиакатастрофы, в которой все разбивались, кроме ребёнка в люльке. Его схватили обезьяны и воспитали! А главное — сила, красота и ловкость новоиспечённого Маугли — Тарзана! Он прекрасно прыгал по деревьям, дружил со слонами, тиграми и львами, нырял и плавал, как Бог! У Тарзана появляется преданный друг — шимпанзе Чита.

Тогда мы не знали, что в роли Тарзана снимался знаменитый пятикратный американский олимпийский чемпион по плаванию, обладатель шестидесяти семи мировых рекордов Джонни Вайсмюллер. Мы не знали и того, что смотрим фильм, который остальное человечество увидело двадцать лет назад! Ведь первый «Тарзан» появился на свет в далеком 1932 году!

Далее, по сюжету, в джунгли отправляется экспедиция, которую возглавляет профессор Паркер, и в состав которой вошла его юная дочь, которую зовут Джейн. Неожиданно на экспедицию нападает племя обезьян и похищает девушку. А Тарзан, совместно с Читою, разумеется, освобождает эту красавицу.

Так Джейн оказывается в объятьях Тарзана — повелителя обезьян, живущего в ветвях могучих деревьев. Великое чувство любви к Тарзану захватило Джейн так сильно, что девушка решила навеки остаться с любимым под пологом дикого леса. Ее не остановили ни дикие львы, ни носороги, а тем более уговоры отца. Роль подружки Тарзана сыграла американская актриса Морин О Салливан.

Чтобы не ослабевал интерес зрителей, сюжет вновь раскручивается по спирали. В джунглях вновь происходит крушение частного самолета. Шимпанзе Чита находит в обломках младенца и относит его Тарзану и Джейн. Спустя пять лет мальчик, получивший от Тарзана оригинальное имя Бой, вовсю прыгает по лианам и дружит с местной животной фауной.

Но появляются родственники мальчика и пытаются забрать его. Оказывается, Бой наследник целого состояния. Но Тарзан не горит желанием отдавать приемного сына. Однако, приспешники владельца Нью-Йоркского цирка похищают Боя, дабы показывать его на публике. Тарзан и Джейн вынуждены вместе с Читой отправится в каменные джунгли Нью-Йорка, чтобы разыскать мальчика.

Поиски сопровождаются погонями, беготней по городским крышам, и там же Тарзан совершает свой головокружительный прыжок с Бруклинского моста.

Всего в прокате советские зрители увидели четыре фильма: «Тарзан», «Тарзан в западне», «Тарзан находит сына», «Тарзан в Нью-Йорке».

Мы, послевоенные дети, не знали фамилий актеров, игравших в этом «звездном» фильме. Однако, каждый школьник огромного Советского Союза, разбуди его ночью, с уверенностью ответил бы – кто такие Тарзан, Джейн, Бой и Чита!

Это была головокружительная слава, значительно превышавшая популярность профессора Ирины Никитиной и артистки Веры Шатровой из фильма «Весна»!

Вспомните сюжет из фильма «Офицеры», когда подросток-суворовец в пятидесятых годах прошлого века, опоздал из увольнения, поскольку в зоопарке слишком долго смотрел на бегемота. Если бы по сюжету был не бегемот, а вольер с обезьянами, то могла бы получиться еще более колоритная сцена, поскольку послевоенное поколение тут же узнало бы знаменитую Читу!

В этом фильме мы могли бы видеть детей, которые самозабвенно орут всего лишь одно слово: «Чита! Чита! Чита!».

Именно так в СССР называли всех без исключения обезьян в 50 – 60 годы прошлого века. И так было во всех, без исключения, зоопарках Советского Союза.

А вот трогательные воспоминания из кубанской станицы Курганная:[2]

«В 1951 году стали показывать в сельском клубе трофейный, после войны, иностранный фильм «Тарзан», внёсший большой переполох в головы особенно детей.

Ребята ходили по станице и издавали тарзановский клич слонам: «Ээ-э-э-уу-у-у», пытались кататься на импровизированных лианах из дикого винограда, оплетающего деревья, или перепрыгивать на высоте с одного на другое стоявшие рядом деревья, что часто приводило к печальным последствиям.

На приличной высоте росшего у нас в огороде тутовника, мы закрепили веревку, привязав на свободном конце веревки деревянную палку-перекладину, садились на неё и крутились вокруг дерева или раскачивались как на качелях, издавая воинственный клич Тарзана.

Николай Скороходов решил пойти со своим трюком дальше. Он зажал коленями палку, пропустив между ногами верёвку, и стал раскачиваться в положении вниз головой и опущенными вниз обеими руками.

Когда он оказался в нижней мертвой точке, то верёвка вдруг оборвалась и он, находясь вниз головой сантиметров восемьдесят – девяносто над землей, спикировал в землю, на какое-то время зафиксировав своё вертикальное положение.

Удар о землю был приличным, у него перехватило дыхание, весь он напрягся и покраснел. Мы его со смехом подняли, а ему было не до смеха, а затем он отошел и стал с нами ругаться.

Фильм «Тарзан» надолго остался в памяти. Даже была у ребят на устах присказка: «Жили были три бандита: Джейн, Тарзан и баба Чита» — это главные герои фильма…».[3]

Вспоминая нашего детского «Тарзана», вероятно следует привести отношение к нему Иосифа Бродского, изложенного в эссе «Трофейное» в 1986 году:

«И я утверждаю, что одни только четыре серии «Тарзана» способствовали десталинизации больше, чем все речи Хрущева на XX съезде и впоследствии.

Нужно помнить про наши широты, наши наглухо застегнутые, жесткие, зажатые, диктуемые зимней психологией нормы публичного и частного поведения, чтобы оценить впечатление от голого длинноволосого одиночки, преследующего блондинку в гуще тропических джунглей, с шимпанзе в качестве Санчо Пансы и лианами в качестве средств передвижения. Прибавьте к этому вид Нью-Йорка (в последней из серий, которые шли в России), когда Тарзан прыгает с Бруклинского моста, и вам станет понятно, почему чуть ли не целое поколение социально самоустранилось.

Первой оказалась, естественно, прическа. Мы все немедленно стали длинноволосыми. Затем последовали брюки дудочкой. Боже, каких мук, каких ухищрений и красноречия стоило убедить наших мамаш – сестер — теток переделать наши неизменно черные обвислые послевоенные портки в прямых предшественников тогда еще нам неизвестных джинсов!

Мы были непоколебимы, — как, впрочем, и наши гонители: учителя, милиция, соседи, которые исключали нас из школы, арестовывали на улицах, высмеивали, давали обидные прозвища.

Именно по этой причине мужчина, выросший в пятидесятых и шестидесятых, приходит сегодня в отчаяние, пытаясь купить себе пару брюк: все это бесформенное, избыточное, мешковатое барахло!

Разумеется, в этих трофейных картинах было и нечто более серьезное: их принцип «одного против всех» — принцип, совершенно чуждый коммунальной, ориентированной на коллектив психологии общества, в котором мы росли.

Наверное, именно потому, что все эти королевские пираты и Зорро были бесконечно далеки от нашей действительности, они повлияли на нас совершенно противоположным замышлявшемуся образом.

Преподносимые нам как развлекательные сказки, они воспринимались скорее, как проповедь индивидуализма. То, что для нормального зрителя было костюмной драмой из времен бутафорского Возрождения, воспринималось нами как историческое доказательство первичности индивидуализма.

Фильм, показывающий людей на фоне природы, всегда имеет документальную ценность. Тем более — по ассоциации с печатной страницей — фильм черно-белый. Поэтому в нашем закрытом, точнее, запертом на все замки обществе мы скорее извлекали из этих картин информацию, нежели развлекались. С каким жадным вниманием мы рассматривали башенки и крепостные валы, подземелья и рвы, решетки и палаты, возникавшие на экране!

Ибо мы их видели впервые в жизни! Мы принимали голливудскую бутафорию из папье-маше и картона за чистую монету, и наши представления о Европе, о Западе, об истории, если угодно, были обязаны этим лентам чрезвычайно многим».

Вот такое мнение лауреата Нобелевской премии по литературе, о практически детском послевоенном фильме!

И, говоря о послевоенных зарубежных фильмах, нельзя не упомянуть знаменитую ленту «Серенада солнечной долины», о которой написано бесконечное множество рецензий самого различного уровня.

Сюжет музыкальной комедии, в которой занят знаменитый оркестр Гленна Миллера весьма примитивен. В центре — стандартный для мюзикла любовный треугольник. Согласно ему, пианист ансамбля Тед Скотт (играет Джон Пейн), под руководством Фила Кори (играет Гленн Миллер), соглашается принять у себя ребенка-сироту из Норвегии.

К полному удивлению Теда, этой сиротой оказывается совершенно взрослая девушка Карен (в исполнении Сони Хини), которая с самого начала не скрывает своих планов выйти замуж за Теда, несмотря на его роман с певицей мисс Карстэрс (Джоан Дэйвис).

Тайком Карен отправляется с оркестром на знаменитый лыжный курорт «Солнечная долина» в штате Айдахо, где, демонстрируя чудеса владения лыжами и коньками (исполнительница роли Соня Хини — профессиональная фигуристка), девушка завоевывает сердце своего возлюбленного.

Отставив все эти роковые страсти, следует отметить, что фильм получил успех не за вышеописанную мелодраму. Лента получила всемирное признание, за исполнение в нем двух музыкальных произведений — «Серенада лунного света» и «Дорога на Чаттанугу». Эти мелодии существуют на протяжении почти восьмидесяти лет и нисколько не устарели![4]

Мелодию, ставшую символом фильма — «Серенада лунного света», в исполнении оркестра Гленна Миллера, мы приводим в прилагаемом ролике:

Но это – для разогрева. Апогеем же всего фильма явилась знаменитая песня Гарри Уоррена и Мака Гордона «Chattanooga Choo Choo» — «Дорога на Чаттанугу». Эта мелодия номинировалась на «Оскар» за лучшую оригинальную песню.

Фильмов, с участием джазовых оркестров, в США было выпущено много. «Серенада…» была одна из них. А вот для молодого советского человека, этот фильм был ЕДИНСТВЕННЫМ, где столь сочно преподносился запретный джаз. Давайте еще раз вспомним чарующий сюжет пятидесятых годов прошлого века:

«Команда Гленна Миллера: «Репетируем Чу-чу, прошу. Раз, два…». Плавно вступает дюжина духовых, к ним присоединяется гитара, рояль, контрабас и барабан.

Солнечная долина наполняется захватывающим джазом, настолько захватывающим, что его не просто слышно — его можно почувствовать на ощупь. Музыканты явно в восторге от того, что они делают, тот, что на контрабасе, от удовольствия даже подпрыгивает.

Оркестр трубит в духовые и забавно квакает, прикрывая сопла тромбонов, чем-то, похожим на кухонные миски. Духовая часть темы длится минуту, затем парень в смешной бейсболке с большим оттопыренным кверху козырьком сверяется с нотами у Гленна Миллера и, посвистывая, подходит к столику, за которым идет игра в карты, где наперебой с картежниками начинает петь бесподобную историю о путешествии на Чаттанугу.

Гленн Миллер в это время вальяжно дирижирует сидя к оркестру спиной. Компания переходит к другому столику, за которым миловидная девушка вяжет что-то похожее на собачий свитер. Парень в бейсболке подходит к девушке и заводит центральную тему, которую та задорно подхватывает, а картежники протяжно подтверждают.

Посетители кафе в блаженстве, администратор оркестра Аллен пританцовывает полами пиджака, девушка обворожительно улыбается, а за окном катаются лыжники.

Парень в смешной кепке начинает знаменитую «Chattanooga Choo Choo»…

Парень, девушка и картежники собираются в круг, чтобы камера сверху поймала их счастливые лица. Духовые воют, контрабасист и барабанщик бесчинствуют.

Камера заглядывает трубам в дыры и начинается второе отделение — музыкально-танцевальное. Эстафету принимает темнокожая Дороти Дэндридж, игриво держащая черный зонтик над черным платьем, не покрывающим ее плечо.

Неспешно пошагивая, молоденькая Дороти приближается к братьям Николас, одетым в клетчатые костюмы с котелками, чтобы втроем начать новый пересказ истории о путешествии на поезде, на Чаттанугу, но на то они и темнокожие певцы, чтобы сделать все по-своему и более энергично.

Дороти поет кокетливо, братья Николас – шутливо. Дороти поигрывает плечами, перешагивает с ноги на ногу, пританцовывает и выдает голосом очаровательные рулады.

Покончив с текстом, троица приступает к чечетке – Дороти, не выпуская зонтик, притаптывает, пришаркивает по полу, крутится вокруг оси, заигрывает в танце то с одним, то с другим; в конце концов Дороти исполняет танцевальный элемент – предтечу «лунной походки» и удалятся в вагон бутафорского поезда, кокетливо дав братьям Николас от ворот поворот.

Но братьям нескучно и вдвоем: следующую минуту они демонстрируют такой невероятный чечеточный номер, что чертям на их месте стало бы жарко — из серии «не пытаетесь повторить это дома».

Все это невозможно описать! Все это надо видеть! И мы предлагаем тебе, уважаемый читатель, посмотреть этот знаменитый фрагмент из фильма:

Казалось бы — старое доброе кино, из тех, где все влюбляются, поют и танцуют, лучший способ поднять настроение. Ведь первоначально фильм задумывался как рекламный ролик для музыкальной темы оркестра Гленна Милллера, но в итоге перерос в полноформатную музыкальную комедию с трехкратной олимпийской чемпионкой по фигурному катанию в главной роли.

Более того – фильм совершенно неожиданно стал своеобразным гимном стиляжьего движения, в стране победившего социализма.

Этот фильм стал знаковым для целого поколения советских людей. Мелодии из картины приобрели большую популярность в СССР. Их нередко повторяли в подборках лучшей киномузыки. Композиции из фильма исполнял джазовый оркестр под управлением Олега Лундстрема^.

И так продолжалось примерно на протяжении пятнадцати послевоенных лет. Потом о фильме стали потихоньку забывать. А потом «Серенада…» приобрела «второе дыхание».

И здесь уместна аналогия с возрождением «Девушки моей мечты», которая произошла благодаря вышедшему сериалу о мгновениях Штирлица.

Только здесь возрождение произошло благодаря выходу в свет пьесы Виктора Иосифовича Славкина «Взрослая дочь молодого человека». Премьера этого спектакля состоялась в 1979 году, на сцене Московского драматического театра им. К. С. Станиславского.

Сюжет прост: действие происходит в Москве, в 70-х годах. Герои не виделись много лет, а теперь встретились и вспоминают свою молодость, когда они учились в институте, увлекались джазом и слыли отъявленными стилягами…

Спектакль буквально взорвал театральную общественность, его назовут «началом новой театральной революции». Затем, о нем стали говорить буквально все! Люди, которым было под пятьдесят, вдруг начали вспоминать – какие песни они пели и какие танцы танцевали, двадцать пять лет назад.

И это было повествование не про песню «Chattanooga Choo Choo», хотя она звучит практически на протяжении всего спектакля! Это был спектакль про послевоенное студенческое поколение, которое звали «стилягами». Они боготворили джаз и надеялись на падение «железного занавеса». Их травили, резали им узкие брюки, остригали в милиции длинные волосы.

И сколько, при этом, оказалось потерянных судеб. Это был пронзительный спектакль о разочаровании, о тоске по несбывшимся мечтам.

Здесь уместно привести высказывание автора пьесы Виктора Славкина:

«У нас есть предложение – поставить памятник неизвестному стиляге. В Америке. В Нью-Йорке. На Бродвее! Многие из тех, кто еще тогда, в мрачное сталинское время, любил Америку, знали о ней все, поклонялись ей, натерпелись за свою любовь, а то и вовсе получили за это волчий билет, так и не прошвырнулись по этому самому Бродвею. Пусть хотя бы постоят там. В виде изваяния.

Мало кто из американцев знает, что в годы холодной войны происходило с нашей молодежью. И какую роль для нас играла Америка. Страна джаза, страна небоскребов, страна Мерилин Монро и Элвиса Пресли, архитектора Райта и кибернетики…

Тогда все обливалось грязью, называлось музыкой толстых, лженаукой или порнографией. А те, кто думал тогда не так, были в глазах советской общественности ублюдками, отщепенцами, шизофрениками, моральными уродами, предателями, обезьянами – короче СТИЛЯГАМИ. Но как ни старались печать, милиция, учителя, родители, комсомол, нас уже нельзя было отвернуть от Америки. «Америка России подарила пароход…».

Когда началась компания против «низкопоклонства перед Западом», против «безродных космополитов, этих скрытых агентов иностранных разведок», взялись за стиляг. Лес рубят – щепки летят. Мы были щепками в этой всесоюзной рубке».[5]

Вот таким грустным и знаковым оказался спектакль, где постоянно напевают мелодию «Chattanooga Choo Choo». Приведем фрагмент из этого спектакля:

Ивченко. Вы сейчас упадете!.. Был я в ней! В этой самой вашей Чаттануге.

Прокоп. В Чаттануге-чуче?!

Ивченко. «Чуча» – это просто так, мол, поезд «чу-ча-чу-ча», а станция называется Чаттануга. Я когда прилетел в Нью-Йорк, сразу должны были в Калифорнию через всю Америку на поезде ехать… Там, в Лос-Анджелесе, конгресс университетов открывался… Ну вот, едем, сижу у окна, вдруг поезд останавливается на одной станции, смотрю – елки-палки! – написано «Чаттануга»!

Я выскочил на перрон, негр стоит, орешки какие-то продает, я его спрашиваю: «Это Чаттануга?» «Ес, сэр», – говорит. Я говорю: «А это не шутка?» – «Ноу, сэр», – и орешки мне свои сует. А я стою, смотрю на эту надпись и вдруг все вспоминаю… вечер наш тот факультетский… Бэмса… «Чучу».

Люся. Правда, вспомнил?

Ивченко. Стою посреди Америки и все вспоминаю… Я этому негру с орешками говорю: «А помните, такая песенка была: «Падн ми, бойз, из дет де Чаттануга-чуча»? А он: «Это что-то во время войны, сэр… Купите орешки, сэр…»

Бэмс. Ну и что?

Ивченко. Что?

Бэмс. Ну, орешки купил?

Прокоп. «Падн ми, бойз…»

Ивченко. Кстати, невинная песенка оказалась. Там негритянка спрашивает у двух парней: «Это поезд на Чаттанугу»? И все! Обычная железнодорожная тематика. А Бэмс так страшно хрипел, как будто кто-то кого-то убил и поет над трупом: «Падн ми, бойз, из дет де Чаттануга-чуча…» Жуть! Мороз по коже!

Бэмс. Слова помнишь… Мелодию не врешь…

Ивченко. Я же ее, вашу пластинку, тогда раз сто слушал.

Бэмс. Так понравилась?

Ивченко. Надо было лично ознакомиться с тлетворным влиянием Запада.».[6]

И еще небольшой фрагмент:

«Ивченко. Что ты болтаешь? Причем здесь кока-кола?

Бэмс. Это сейчас она не причем, это сейчас она стала ни при чем, а тогда она была для тебя полна смысла. «Не ходите, дети, в школу, пейте, дети, кока-колу…» Двадцать лет, Прокоп, слышишь, двадцать лет им понадобилось, чтобы понять, что кока-кола – это просто лимонад, и ничего больше. А тогда нам вжарили и за кока-колу, и за джаз, и за узкие брюки. Потому что тогда-то было точно известно – если это все нам нравится, значит мы плесень! Гниль! Не наши! Двадцать лет… Жизнь…».[7]

Вот такие разочарования. Мы приведем здесь отрывок из спектакля. Посмотрите, как бывшие стиляги, люди которым уже под пятьдесят, самозабвенно выплясывают ту самую «Chattanooga Choo Choo».

Вот такие наши ностальгические воспоминания о фильме и спектакле, которые могут быть понятны лишь тем, кто большую часть жизни провел в Советском Союзе…

А как же сложилась судьба знаменитого Гленна Миллера? Напомним, что «Серенада» дебютировала в августе 1941 года. Это было трагическое для нашей страны время, когда было не до новинок зарубежного киноэкрана. Это был самый черный период в жизни страны, когда, вспоминая Высоцкого:

По выжженной равнине -
За метром метр - 
Идут по Украине 
Солдаты группы «Центр». 

Америка еще держала нейтралитет, который была вынуждена прервать, после того как, седьмого декабря 1941 года Япония напала на Перл-Харбор. Многие американские музыканты ушли в армию. Был призван и Гленн Миллер.

В 1943 году он возглавил военный оркестр ВВС Соединенных Штатов. Пятнадцатого декабря 1944 года майор Гленн Миллер должен был вылететь из Галифакса во Францию. В парижском зале «Олимпия» готовился концерт его оркестра. Они вылетели втроем – пилот, полковник Норман Базелл и Гленн Миллер. Канадский «Норсман С-64», маленький самолетик, летел над самой водой в сильном тумане. Пролив Ла-Манш – последнее, что они видели.

Самолет исчез, как и его пассажиры. Ни трупов, ни самой машины найдено не было. Это обстоятельство и по сей день не дает права сказать о Миллере «погиб».

Все пишут «исчез» …

Однако, почему-то в пятидесятые, либо в шестидесятые годы, восторженно воспринимая очаровательную мелодию «Серенады…», нам и в голову не приходило, хотя бы на минуту задуматься о судьбе великого музыканта. В газетах об этом не писали и по радио никогда не говорили.

Шло время. Вновь забылись и послевоенный фильм, и советский, доперестроечный спектакль. Мы думали, что все это уже в далеком прошлом. И вдруг, мы узнали, что джазовый оркестр, основанный Гленном Миллером в 1937 году, существует и по настоящее время!

После гибели Миллера, оркестр перешёл под управление певца и саксофониста Текса Бенеке, ближайшего друга Миллера. Через несколько лет наследники Миллера расстались с Бенеке и после небольшой паузы наняли в 1956 году нового руководителя — Рэя Мак Кинли, барабанщика из военного музыкального коллектива Миллера.

С тех пор оркестр продолжал записывать и исполнять композиции под управлением разных дирижеров, среди которых были знаменитые кларнетисты Бадди Де Франко и Пинатс Хако.

Наиболее продолжительный период — дважды в восьмидесятых годах прошлого века, и до конца первой декады нового столетия оркестр возглавлялся тромбонистом Ларри О’ Брайеном. Одной из наиболее заметных работ этого времени стала запись альбома рождественских мелодий в миллеровском стиле. В 2012 г. коллектив перешел под начало Крунера Ника Хильшера.

Будучи в Лиссабоне, нам удалось заказать билеты, и мы побывали на концерте этого знаменитого оркестра. Нашему счастью не было предела. Так и состоялось наше третье прикосновение (после самого фильма и спектакля) к знаменитой «Серенаде солнечной долины».

А поскольку «Серенада…» стала провозвестником «стиляжьего» движения, то в следующей главе, мы и поговорим о нем более подробно.

Будущая, тридцать четвертая глава, называется: «Семейство двадцать третье – Гуннеровые или о советских стилягах…».

---

[1] В серии «Жизнь замечательных людей» была издана книга «Любовь Орлова», написанная Александром Николаевичем Хорт. В ней весьма увлекательно изложен творческий путь великой советской актрисы. Книга была издана в 2007 году издательством «Молодая гвардия». Кому интересно – рекомендуем почитать.

[2] В 1962 году станица получает статус города и имя – Курганинск. В настоящее время – районный центр Краснодарского края.

[3] Цитата из книги: «Курганинский район. Все о фильме «Кубанские казаки». 70-летию фильма посвящается. Курганинск. 2018. С. 16.

[4] Премьера фильм «Серенада солнечной долины» состоялся в американском городе Солт-Лейк-сити 21 августа 1941 года.

[5] Славкин Виктор. «Расскажи, о чем тоскует саксофон…». Юность. 1991. № 7. С. 75.

[6] Славкин Виктор Иосифович. Взрослая дочь молодого человека. Библиотека драматургии Агентства ФТМ. – М. 2017. С. 10.

[7] Там же. С. 13.

Семейство двадцать первое – Свинчатковые, или о знаменитой вилле д’Эстэ…».

Закат столетия свинцов…          
Мы не вполне живем на свете –
Мы доживаем жизнь отцов,       
Тяжелые, большие дети.            

Татьяна Бек.

Армерия (Armeria) относится к роду травянистых цветковых многолетников семейства свинчатковые. Данный род объединяет примерно девяносто видов различных растений. По одной из версий название данного цветка происходит от двух кельтских слов, таких как: «ar» — «вблизи, неподалеку» и «mor» — «море».

Так, в подтверждение данной версии говорит тот факт, что армерия предпочитает достаточно часто селиться в приморских дюнах.

Также есть версия, заключающаяся в том, что название армерии произошло от слова «armoires», именно так именовалась на старофранцузском языке гвоздика бородатая, а на нее похожи несколько видов армерии.

В природных условиях такое растение можно повстречать в Средиземноморье, Америке, Восточной Европе, Монголии, а также в Сибири.

За истекшие сорок лет, с момента выхода в свет нашего любимого, древнего многотомника «Жизнь растений», данное семейство успело изменить свое официальное название. Ведь ранее, оно называлось – «Плюмбаговые»:

«Семейство плюмбаговых в русской литературе нередко носит название «свинчатковые». Оно появилось из-за неверного перевода родового названия Plumbago как «свинчатка». Название Plumbago действительно произведено от латинского слова plumbum, но последнее в этом случае обозначало не «свинец», а название одной из глазных болезней».[1]

Действительно – обидно, цветок ведь красивый, чем-то напоминает гвоздику, и называть семейство в честь болезни как-то неправильно! Болезнь ведь надо лечить и искоренять, а не воспевать ее, давая названия благородным цветам.

Поэтому, шло время, и ученые-ботаники все-таки решили восстановить справедливость, и положить в основу названия, не какую-то болезнь, а металл, на котором зиждется фундамент всей нашей цивилизации!

И, наверное, в этом есть резон, ибо многие Свинчатковые выносят значительное содержание в почвах солей тяжелых металлов и других вредных веществ. Они часто встречаются на старых отвалах медных рудников, шахтных отвалах и загрязненных морских побережий.

И здесь следует вспомнить одну любопытную историю, связанную с армерией приморской. Дело в том, что в середине прошлого века, фактически в центре Европы, произошла одна из крупнейших экологических катастроф.

Что же произошло? В марте 1967 года танкер «Торри Каньон» вплотную приблизился к островам Силли – безжизненным скалам, выступавшим из воды на расстоянии трех десятков километров от полуострова Корнуолл в Англии. В результате ошибки капитана курс корабля лег прямо на риф Поллар Рок, который и пронзил судно на глубину более пяти метров.

Из пробитых емкостей судна в море вылилось более пяти тысяч тонн нефти. Экипаж, чтобы уменьшить массу танкера, стал самостоятельно выкачивать за борт оставшуюся нефть, в результате чего вокруг судна образовалось нефтяное пятно диаметром около девяти километров. В последующем, порядка двадцати тысяч тонн нефти, как известно, было выброшено на берег. И все это происходило в непосредственной близости от корнуэльских морских курортов Англии.

Для ликвидации катастрофы были привлечены военно-морские и сухопутные войска. И как результат огромнейших усилий – катастрофа была ликвидирована, были очищены все морские пляжи.

Очищающими веществами были обработаны практически все мелкие островки и скалы. И здесь у биологов появилось огромнейшее поле для наблюдений. Как поведет себя дикая природа? Каким образом будет происходить восстановление ландшафта и какие растительные культуры придут первыми на эти обезображенные острова?

И как пишет наш любимый многотомник «Жизнь растений» — «уже через шесть лет после обработки залитых нефтью участков побережья очищающими веществами, некоторые места оказались более чем на пятьдесят процентов покрыты армерией приморской».[2]

Вот такое славное растение – армерия. Следует отметить, что в нашем Саду мы выращиваем армерию сравнительно недавно. Очень хочется верить, что почвы нашего Сада не загрязнены тяжелыми металлами и не заливались нефтью. Но вот как на это отреагирует красавица армерия? Понравится ли ей? Не понадобится ли, хотя бы раз в неделю, поливать ее соляркой, дабы она себя более привольно чувствовала?

Не знаем – время покажет. Вот, собственно, и все описание малознакомого нам семейства, недавно поселившегося у нас в Саду.

А теперь вновь вернемся к увлекательным фрагментам истории развития садовой культуры.

В двадцать четвертой и двадцать пятой главах наших записок, мы коснулись многих, подчас драматических историй русской усадьбы, дореволюционных дач и классических советских четырех соток.

В этой главе мы хотели бы продолжить наши размышления о садах и парках. Говоря о жемчужинах русского паркового искусства, мы упомянули знаменитый Петергоф. Бесспорно, и то, что в этом садово-архитектурном комплексе проглядываются черты Версаля.

А если прототип у этих великих шедевров? Да – отвечают нам большинство теоретиков садового искусства, и рекомендует нам отправится в Италию позднего Ренессанса, то есть в XV – XVI века.

Тогда в стране происходил расцвет и усложнение садового искусства. В пятнадцатом веке начинает постепенно, вслед за Флоренцией, практиковаться искусство разведения садов и в Риме. В последующем, в стране было создано все, что стало наиболее характерным для садов Барокко и что составило затем их славу.

Вместо небольших садов с грядками для цветов, немногими партерами, с деревянными оградами, сады стали быстро расти в размерах и планироваться наиболее известными зодчими и живописцами.

Достаточно сказать, что великий Рафаэль был привлечен кардиналом Джулиано Медичи в начале XVI века к созданию великолепной виллы Мадама. В целом, в Италии существует большое число вилл, папских садов и иных объектов, претендующих выступить, как эталон садово-паркового произведения. Мнения могут разнится.

Однако многие специалисты отдают пальму первенства знаменитейшей вилле д’Эстэ, находящейся всего лишь в двух десятках километрах к северо-востоку от Рима, на берегу реки Анио, и построенной благодаря усилиям кардинала Ипполито.

Рассказывают, что виллой восхищались многие монархи. Король Франции Людовик XIV после посещения виллы построил Версаль. Посетивший виллу российский император Петр I построил Петергоф.

Великий французский писатель и философ эпохи возрождения Мишель Монтень, автор знаменитых философских очерков «Об искусстве жить достойно», посвятил вилле д’Эстэ обширное эссе.[3]

В своей знаменитой книге «Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей» Дмитрий Сергеевич Лихачев дает этому знаменитому саду барокко следующую характеристику:

«Созданная им вилла д’Эстэ в период между 1550 и 1573 гг. явилась одним из самых замечательных садово-парковых произведений XVI века, и ее эстетический образ. Без сомнения, через творения ряда посредствующих художников и планировщиков садов отразился в замысле Петергофа. Основное магическое воздействие сада виллы д’Эстэ принадлежало каскадам и фонтанам. Они обрамляли своеобразную тесную «просеку» в густой растительности на холме, понимавшемся террасами кверху. Зрительные впечатления углублялись слуховыми – от извергающейся вверх и ниспадающей воды и объединились с интеллектуальными, связанными с «чтением» образной аллегорической системы, представленной скульптурами и их расположением».[5]

В том же произведении дается исчерпывающая характеристика знаменитой виллы д’Эстэ:

«Характерные черты садового искусства Барокко: обилие каменных произведений на террасах – опорных стен, фонтанов, павильонов, аллегорических фигур, нимф, сатиров, богов и богинь, балюстрад, лестниц, садовых театров и туфовых ниш, сложно извитых аллей, огромных урн и другой садовой орнаментики. Все это играло большую роль, чем грядки, партеры, цветы и отдельные деревья.[6]

Ференц Лист написал три произведения, посвященных вилле д’Эстэ. А знаменитый русский художник Александр Иванов использовал фон виллы в свой картине «Явление Христа Марии Магдалине».

А при каких обстоятельствах возник этот шедевр садово-архитектурного искусства? Для этого нам придется ненадолго углубиться в глубины истории католической церкви.

Давным-давно, в 1431 году, недалеко от испанской Валенсии, в знатной семье, родился некто Родриго Борджа. Со временем, в 1455 году, брат его матери становится папой Римским Каликстом III, а сам Родриго – получает титул кардинала.

Впоследствии, после смерти очередного папы – Иннокентия VIII, в результате изощренных интриг, этот самый Родриго в 1492 году становится римским папой – Александром VI.

Он убивал богатых кардиналов и развлекался со множеством женщин. Забегая вперед, отметим, что и самого папу Александра VI, отравили в конце 1503 года.

Здесь следует отметить, что род Борджа вошел в историю благодаря череде подлых выходок и любовью к разгульной жизни.

В 1480 году, у Родриго родилась дочь – знаменитая Лукреция Борджа, которая в буквальном смысле слова вошла в мировую историю. Она долгое время оставалась излюбленной мишенью многочисленных романистов и поэтов.

Вот уже пять веков дочь папы Александра VI подозревают во всяческих низостях, хотя в подтверждение им до сих пор не приведено ни единого доказательства. Для одних — дьявол, для других — ангел, она — олицетворение скандальности, непристойности и соблазна, а может быть, жертва клеветы, цель которой — возбудить любопытство публики.

В 1509 году у Лукреции и ее очередного мужа – Альфонса д’Эстэ появляется сын, которого назовут — Ипполит II д’Эстэ (1509-1572). Поскольку хватка, как у мамы, так и дедушки была волчьей, то карьера у родного внука Папы Римского развивалась стремительно. Уже в два годика, малютка Ипполит становится архиепископом (!?). Умел ли при этом новоявленный архиепископ говорить — история умалчивает.

На десятилетие, со дня рождения, Ипполит получает звание епископа, а в тридцать лет – уже становится кардиналом.

Как и все Борджа, кардинал Ипполит был жаден, коварен и властолюбив. И, конечно, он мечтал о папской тиаре. Поэтому, когда 10 ноября 1549 года скончался Римский Папа Павел III, сорокалетний Ипполит ринулся в борьбу за папский престол. Он, и еще сорок семь кардиналов, разделившись на три фракции, начали лоббировать свои кандидатуры.

Опуская все перипетии этой схватки, отметим, что 07 февраля 1550 года новым главой католической церкви был избран некто Джанмария Чокки дель Монте, который стал папой Юлием III.

Новоиспеченный папа, действуя в русле сложившихся традиций избавления от бывших претендентов, отправляет Ипполита в почетную ссылку. Буквально через пару месяцев после своего избрания, Юлий III назначает Ипполита губернатором местности Тиволи, без права посещения рядом находящегося Рима.

Таким образом, Ипполит становится богатым неудачником. Он уже никогда не сможет посетить свой грандиозный дворец в Риме. Поэтому, надо обустраиваться на новом месте. Среди виноградников и оливковых рощ, примерно в двадцати километрах от столицы, Ипполит выбирает место со счастливым названием «Валле Гауденте» то есть — Отрадная Долина. Здесь и начинает возводиться знаменитая, в будущем, вилла.

В целом, можно утверждать, что этот шедевр появился благодаря двум тщеславным личностям, которым крупно не повезло. О первом – Ипполите, который не смог стать Папой Римским, мы уже сказали.

Вторым «неудачником», оказался итальянский архитектор, которого звали Пирро Лигорио. Ведь, когда Ипполит неудачно баллотировался в папы, в Риме уже ударными темпами шло строительство Собора Святого Петра – будущего главного храма Ватикана.

В качестве главного архитектора этой грандиозной стройки, двумя годами ранее, был утвержден великий Буонарроти Микеланджело. Так что сложись ситуация иначе, наш Ипполит, мог бы в качестве Папы, непосредственно работать с величайшим гением итальянского Возрождения!

Однако, не получилось. Вместе с тем, совместно с Микеланджело, трудились множество иных архитекторов. Был среди них и Пирро Лигорио – провинциал из Неаполя. Якобы, у него возник конфликт с Микеланджело.

Беда не приходит одна. Говорят, что Лигорио на неделю посадили на время следствия по поводу воровства стройматериалов на одной из папских строек. Ничего экстраординарного в этом не было. Архитекторы Возрождения, частенько грешили в этом плане не хуже советских прапорщиков и прорабов. Серьезных последствий эта история не имела, но репутация была подмочена и Лигорио отстранили от строительства собора Святого Петра.

Поговаривают, что в это время, примерно в 1550 году Лигорио и сдружился с изгнанным кардиналом Ипполито д’Эстэ.

И именно этот дуэт «неудачников» подарил миру шедевр садово-архитектурного искусства! Ведь, как бы то ни было, но Ипполит, будучи потомком знатной семьи, не мог жить в обычном дворце, он просто был обязан построить для себя нечто, что пережило бы его самого на много веков.

Во второй главе наших записок, мы уже отмечали, что классики ландшафтного дизайна боготворят такое понятие, как «genius loci», что в переводе означает — «дух места».

Действительно, у архитекторов есть такое понятие, как дух места, которое складывается из совокупности свойств и качеств природной, архитектурной и социальной среды, отвечающих за индивидуальность определенной территории и эмоционального восприятия этой местности на интуитивно-чувственном уровне.

Исходя из затронутой концепции, само местоположение Тиволи изначально предполагало возможность построения здесь шедевра мирового уровня.

Во-первых, старинный итальянский город Тиволи находился на самом берегу реки Анио и прямо на живописных склонах Сабинских гор, поросших зелеными оливковыми рощами и виноградниками.

Историки предполагают, что он был заложен еще в XIII веке до нашей эры, как крупный узел и форпост, соединяющий все дороги, ведущие в Рим из восточной части империи.

Немного позже, привлеченные живописными видами, открывающимися с этих мест, а также поразительными по красоте водопадами, которыми так богата река Анио, представители римской знати старались обязательно построить в этих местах хотя бы одну из своих многочисленных вилл. С тех пор сам город, а также его окрестности стали настоящей сокровищницей образцов древнеримского зодчества.

Во-вторых, буквально рядом, находились знаменитые руины виллы знаменитого императора Адриана. Все архитектурные объекты, возведенные в его правление, оказали сильнейшее влияние на мировое искусство.

И об этой древней вилле следует особо сказать несколько слов.

Адриан начал строить свою виллу в 118 году, будучи полным надежд и веры в себя. Было построено множество зданий, как для императора, так и для многочисленной обслуги. Так, на сегодняшний день определено около тридцати зданий, которые составляли ансамбль, но нельзя сказать, что этот перечень окончательный. В те времена Вилла занимала территорию порядка квадратного километра, а возможно, и больше.

А вот завершил Адриан свое детище совсем другим человеком – с руками по локоть в крови, из-за убийства множества своих бывших соратников. Вероятно, это был глубоко душевно больной человек, впавший в хроническую депрессию.

Говорят, что он несколько раз пытался покончить с собой, но эта затея у него никак не получалась. Император бродил по своей безмерной вилле угрюмый и печальный. Почти никто его при этом не имел права беспокоить. Обслуживающий персонал из рабов не должен был портить прекрасные виды (особенно во время приема гостей) и сновали по бесконечным подземным туннелям). Говорят, что число незримо работавших доходило до пяти тысяч. Сколько стоило все это великолепие, никто не знает, денег ведь не считали…

Благодаря умению итальянских мастеров, архитектура виллы Адриана была прекрасно вписана в ландшафт и составляла с ним единое целое. Кроме того, местные мастера потрясающе умели использовать воду, благо там ее было в изобилии. На вилле устроили несколько водоемов, не просто украсивших ее, а сформировавших облик всей этой, безумно дорогой, царской виллы.

Вот такой богатой была архитектурная и садовая предыстория виллы д’Эстэ. Так что планка «genius loci» была поднята на невероятную высоту. И для реализации своего замысла Ипполиту нужен был архитектор соответствующего масштаба. Однако, вилла – все же не собор Святого Петра. И здесь опыт и умение Пирро Лигорио проявились в полной степени.

Итак, два «неудачника» ударили по рукам, и работа закипела. В 1550 году начались первые приобретения земель. Как и всегда, в подобных случаях, все это сопровождалось широкой кампанией экспроприации домов и земельных участков.

Основу всего архитектурно-садового великолепия составила центральная перспектива, протянувшаяся от нижней части сада к вершине крутого холма с террасой, где располагался особняк Ипполито.

Эту главную ось перпендикулярно пересекали несколько аллей. Благодаря этому, любой посетитель переставал быть пассивным наблюдателем и становился активным участником разворачивающегося перед ним зрелища и постоянно сталкивался с необходимостью выбора между той или иной аллеей или различными достопримечательностями.

Эта ось, на которую «нанизывались» здания, водоемы, фонтаны и скульптуры, стала многократно тиражироваться европейскими монархами. Ведь все они мерялись между собою, не только армиями и любовницами, но и загородными резиденциями.

По сути – что такое дворцово-парковый комплекс Версаль? Не что иное, как увеличенная в несколько раз (денежно и геометрически) знаменитая садовая ось виллы д’Эстэ. А Петергоф Петра Первого?

А тот же Нимфенбургский парк и дворец, построенные баварским королем Людвигом Вторым в пригороде Мюнхена? Воистину, вилла д’Эстэ на протяжении нескольких столетий стала примером для подражания многих придворных архитекторов. Ведь все это перепевы, на тот или иной манер, талантливой идеи, заложенной изгнанным кардиналом Ипполито д’Эстэ и воплощенной опальным Пирро Лигорио.

Однако вернемся к самой красавице вилле д’Эстэ. Для обеспечения ее водой, из реки Анио, был построен специальный тоннель, длинною двести метров. И базируясь на этом уникальном инженерном сооружении, итальянскими мастерами была возведена система фонтанов, каких еще не было в Европе.

Эти фонтаны представляли собою вершину гидротехнического творчества того времени. Работы, по их сооружению возглавлял инженер Альберто Гальвани.

Сохранились записи Лигорио, из которых ясно, что он почти обожествлял воду, поклонялся ей и впервые, может быть, со времен античности сделал фонтаны не просто декоративными элементами при архитектурном сооружении, а стержнем композиции дворцово-паркового ансамбля.

Согласно трактовке Лигорио, вода есть «душа» сада (на философском уровне соответствующая «душе мира») и одновременно его «питание» (alimento).

Аллегорией сада в трактате Лигорио становится Психея.[8] Примечательно, что и душа человека описывается у Лигорио при помощи метафоры источника: «как сказано у Еврипида, душа в теле человека подобна источникам, которые затем превращаются в Реки и текут в Моря-Океаны».

Фонтанов на вилле действительно много. И каждый уникален по-своему. Назовем всего лишь несколько из них.

Пожалуй, наиболее сложным в инженерном исполнении, является фонтан «Орган», реализация которого началась в 1568 году. Это истинное чудо гидротехники! Его сооружали талантливые французские мастера-фонтанщики Люка Леклер и Клод Вернар. Этот фонтан был первым в своем роде и производил большое впечатление на всех людей, слышавших его звучание и видевших его красоту.

Когда папа Григорий XIII приезжал на виллу д’Эстэ в 1572 году, он настоял на том, чтобы осмотреть все внутренние помещения и убедиться, что там никто не прячется и не играет музыку.

Благодаря его особой конструкции, ниспадающая вода издает мелодичные звуки, вырывающиеся наружу через систему органных труб.

Некоторое время назад орган не работал из-за большого скопления в трубках солевых отложений. Но благодаря британским специалистам фонтан снова звучит.

Одной из жемчужин резиденции, является фонтан Тиволи или фонтан делль’Овато, всегда описываемый, как наиболее впечатляющий водный спектакль виллы. Позади большого овального бассейна расположена обширная возвышенность, где десять нимф из серого вулканического туфа держат вазы, из которых выливаются струи воды.

Великолепен в своем совершенстве фонтан Нептуна, который был построен позже остальных – в 1927 году. Несмотря на свою «молодость», он замечательно вписался в уже существующую картину парка. Именно у этого фонтана начинаются прямоугольной формы пруды. Эти водоемы также называют рыбными садкам, и по сегодняшний день их используются для разведения рыбы. Здесь же проходит центральная ось парка.

Одним из шедевров виллы, является аллея Ста фонтанов, которая заканчивалась фонтаном Ла Рометта — «маленьким Римом», занимавшим полукруглую террасу.

Основная идея фонтана — триумф Рима, поэтому в его оформлении встречаются колонны, арки и обелиски.

Ла Рометта в переводе означает «Маленький Рим». В центре экспозиции находится статуя Победоносной Ромы, а чуть ниже волчица, кормящая основателей Рима – Рема и Ромула. Все составляющие фонтана выполнены в стиле Рима того времени: арки, обелиски и колонны.

Если смотреть на статую Победоносной Ромы, то позади нее открывалась величественная панорама, где проглядывался знаменитый Рим, в котором кардиналу д’Эстэ, запрещено было появляться.

Следует отметить, что Ипполит и Лигорио в процессе строительства вдоволь использовали находящуюся рядом виллу Адриана. Уже в самом начале строительства, они самым тщательным образом исследовали ее, а потом начали основательно грабить ее.

Причем они брали не только скульптуру, но и целые архитектурные фрагменты для своего детища. Как бы то ни было, именно эти творения, полутора тысячелетней давности, также придавали особое изящество всей вилле в целом.

Хотя, справедливости ради, следует отметить, что разграбление виллы Адриана, к тому времени, считалось чуть ли не признаком хорошего тона. Ведь виллу Адриана вдохновенно разворовывали почти две тысячи лет, но так и не смогли украсть все!

Начали эту сомнительную традицию еще готы и византийцы в шестом веке и продолжали все, кому не лень. В разное время отсюда вывезли более трехсот статуй. Их можно увидеть в Лувре, музее Ватикана, национальных музеях Неаполя и Рима. А сколько таких шедевров находится в частных коллекциях – неведомо никому.

Однако, не будем в этой главе поднимать проблему ворованных произведений искусства. Ими полны знаменитые музеи Англии, Франции, Германии и многих других государств.

Важно то, что без малого пятьсот лет назад, все сошлось чудесным образом в одно время и в одном месте – талантливые люди, очаровательная местность и близлежащие древние произведения искусства.

И как результат, получился шедевр итальянского паркового искусства, поражающий грандиозным ансамблем, стремительным падением уровней рельефа, обилием декоративных статуй и сооружений, мощными фонтанами и большими массами вечной зелени.

Если верить Петрарке, итальянский сад эпохи Ренессанса должен был стать обителью покоя и отдыха. Представление о саде как об идиллии противопоставлялось образу городской суеты. Этот уголок природы становился искусственным убежищем от треволнений жизни.

Как писал Леон Баттиста Альберти, дом и парк должны были составлять гармоническое единство, в основе которого лежало бы использование сходных геометрических очертаний. В процессе развития барочного паркового искусства сталкиваются два противоположных начала: геометрия и природа. Сад выступал одновременно и как геометрическая форма, и как зона, отведенная для растительного царства.

При этом вилла гармонично сочетает в своем архитектурном величии образцы древнеримского зодчества с более поздними сооружениями, относящимися к эпохе Возрождения. И все это архитектурное великолепие естественно вписалось в поразительный по красоте ландшафтный комплекс, состоящий из очаровательного итальянского сада, более пяти сотен фонтанов, огромного числа водоемов, бассейнов, каскадов и гротов.

Вилла д’Эстэ по праву стяжала славу не только самой главной достопримечательности древнего Тиволи, но и самого прекрасного архитектурного сооружения всей Италии. И все это великолепие естественно вписалось в поразительный по красоте ландшафтный комплекс, состоящий из очаровательного итальянского сада, более пяти сотен фонтанов, огромного числа водоемов, бассейнов, каскадов и гротов.

Потом было всякое. В XVIII веке вилла пришла в запустение, обедневшие потомки д’Эстэ начали распродавать имущество, в музеи мира и в частные коллекции были проданы статуи с виллы Адриана и статуи Бернини.

Впоследствии вилла не раз переходила из рук в руки, переживала периоды взлета и упадка. Над ней трудились многие мастера, но от исходного замысла Лигорио они не отходили. Вода всегда оставалась, по определению Лигорио, душой виллы д’Эстэ, а сама она стала постоянным предметом для подражания.

«Итальянцы «играли с водой», как султан со своими драгоценностями» – пишет в своей книге Дмитрий Сергеевич Лихачев.[9]

Гравюры с изображением виллы д’Эстэ расходились по Европе, вызывая чувство зависти даже у самых знаменитых монархов. По их заданиям архитекторы стройными рядами совершали многомесячные творческие вояжи на виллу д’Эстэ. Со временем они построили множество дворцово-парковых комплексов по всей Европе, многократно превышавших оригинал по размерам и кубатуре, но превзойти его в эстетическом плане никому не удалось.

Как и всякое произведение мирового искусства, вилла д’Эстэ сумела пережить свои взлеты и падения, периоды славы и запустения. В 1803 году весь ансамбль виллы д’Эстэ перешел в наследство Габсбургам, а затем в 1851 году – кардиналу Густаву фон Гогенлоу, который переделал некоторые фонтаны парка на христианские темы.

Последним владельцем виллы был эрцгерцог Франц Фердинанд. Мы не знаем, насколько горячо Франц любил эту виллу. Но это был тот самый эрцгерцог, в которого 28 июня 1914 года, стрельнул в Сараево сербский гимназист Гаврила Принцип.

После этого и развязалась первая мировая война, по окончанию которой, вилла д’Эстэ уже перешла в собственность итальянского государства. Теперь это музей. И уже в XXI веке, в 2001 году, вилла д’Эстэ была включена в число памятников всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.[10]

Сегодня в сети Интернет вы можете найти множество роликов, где показаны чарующие красоты виллы д’Эстэ. Однако, поскольку мы в своих записках делимся воспоминаниями об ушедшем двадцатом веке, то мы решили показать фрагмент из фильма, снятого 55 лет назад, где прекрасный сад преподнесен в весьма необычном ракурсе.

В данном случае речь идет о франко-итальянской кинокомедии «Разиня», выпущенной в 1965 году. Одну из главных ролей там играет Луи де Фюнес – один из величайших комиков мирового кино двадцатого века.

Так вот, по сюжету фильма, почему-то именно вилла д’Эстэ была выбрана режиссером для съемок ночной большой «разборки» бандитов. Почему хранители виллы, представляющие государство, допустили эти безумные драки и прыжки в фонтан?

Может быть лишь потому, что международная организация ЮНЭСКО, в то время еще не включила этот архитектурно-парковый комплекс в свой знаменитый перечень?

Как бы то ни было, здесь мы приводим отрывок из этого фильма нашей юности. В процессе просмотра, не следует уделять много внимания опереточным гангстерам. Лучше посмотрите на то, как восхитительно и сказочно смотрится вилла в ночном освещении.

Обратите внимание – в фильме все падения бандитов совершаются в знаменитый фонтан Нептуна. А перед тем, как два гангстера с пистолетами в руках, столкнутся спинами, дается чарующая ночная панорама аллеи Ста фонтанов:

В 2007 году на конкурсе, организованном одной из известных компаний, выпускающей оборудование для ухода за садовыми растениями, парковый комплекс виллы д’Эстэ завоевал награду в номинации «Самый прекрасный сад Европы». Так вот он какой – самый прекрасный сад Европы!

А вот наш русский поэт Максимилиан Волошин писал о Саде, как о символе «фамилии д’Эстэ старинной»:

Блестя в темноте, и поет и звенит
 Холодная струйка фонтана. 
 Зацветшие мраморы старых террас, 
 Разросшийся плющ на пороге… 
 В таинственных гротах одетые мхом 
 Забытые старые боги… 
 Везде изваяния лилий – гербы 
 Фамилии д’Эстэ старинной.[11] 

Размышляя о легендарной вилле д’Эстэ, невольно задумываешься о побудительных мотивах возникновения этого шедевра. Что же явилось первопричиной?

Может быть восхитительная родословная? Но те-же современники с отвращением вспоминают мать, деда и дядю Ипполита.

О цинизме родненького дедушки Ипполита — папы Римского Александра VI ходили легенды. С утра он отправлялся в церковь, где выступал с очередной проповедью. «Суета сует, провозглашал с амвона наместник Бога на Земле, — и всяческая суета. Богатства, роскошь и почести – опасные искушения. Отвернитесь от них и следуйте по стопам Христа. Подражайте Его кротости, избегайте неумеренности и насилия, а если вас ударят – подставьте другую щеку».

Вернувшись домой в тихой задумчивости, папа облачался в бархат и шелка и спешил на очередной пир. Там рекою лилось вино, менестрели воспевали любовь Ланселота и Гвиневры, гости обменивались сальными шутками. Здесь же присутствовали прекрасные особы, и папа не отказывал себе во всяческих непристойных забавах.

Что касается мамы Ипполита, то каких только негативных титулов она не заслужила — «отравительница, вакханка, убийца, кровосмесительница». Вот уже пять веков дочь папы Александра VI подозревают во всяческих низостях, она же — олицетворение скандальности, непристойности и соблазна. Злые языки утверждают, что она делила свое ложе, как со своим отцом, так и со своим братом.

Что касается сына Александра VI — Чезаре, который приходился Ипполиту дядей, то он, с тупым упорством, уничтожал всех, кто пытался противостоять политике своего родителя.

Вот такие корни! И, вдруг, наследник этой «милой» семейки, вместо того чтобы продолжить традиции распутства и предательств, вдруг создает архитектурно-садовый шедевр, которым продолжают восхищаться уже более четырех веков подряд! И каковы причины этого перевоплощения?

Хорошо. А если бы Ипполит все-таки стал римским папой? Воплотил ли бы он свои творческие амбиции? Или же, для создания великого произведения надо было испить всю чашу изгнания? Ведь оставаясь очень богатым человеком, Ипполит был отверженным и вычеркнутым из того круга, в котором он хотел вращаться.

И то, что делал Ипполит – это счастье творчества, либо жесточайшая необходимость как-то заполнить время, текущее в этой «золотой» клетке?

Образно говоря, несостоявшийся папа обрек себя на египетский труд. Изо дня в день, на протяжении двадцати двух лет, он строил свою «пирамиду».

В марте 1555 года уходит из жизни папа Юлий III, которому Ипполит проиграл выборы, и который сослал его в Тиволи. Может быть надо вновь баллотироваться и заняться высокой политикой? Возраст ведь у Ипполита великолепный – всего лишь сорок шесть лет! Нет – бывший кандидат в Папы увлечен исключительно строительством своей виллы и никакими интригами заниматься не намерен.

Аналогичная ситуация складывается и у Лигорио. В феврале 1564 года завершает свой земной путь великий Микеланджело. Ватикан озабочен вопросом – кто подхватит эстафету строительства Собора Святого Петра? Ведь там оставалось всяческих работ, еще более чем на сто лет!

Планировал ли Лигорио вернуться на прежнее место? Мечтал ли он стать главным архитектором проекта, утвердившись на престижном месте, который занимал его прежний критик и гонитель Микеланджело? Сие нам неизвестно. Мы знаем, что по-прежнему, совместно с Ипполитом, он продолжали возводить архитектурно-парковый комплекс, который на века прославит их имена.

Шли годы. И в 1572 году Ипполит уходит из жизни, так и не увидев свою восхитительную виллу, в полном блеске ее завершенности. Здесь и удивляться особо не следует, поскольку он не избежал трагедии любого садовода, который никогда не увидит своего детища во всем своем великолепии. Хотя бы потому, что деревья растут гораздо медленнее, нежели пролетает человеческая жизнь…

Все это трудные и неразрешимые вопросы. Вероятно, мы и дальше будем их затрагивать, размышляя о тех или иных темах философии сада.

Вот такое получилось повествование о величайшем архитектурно-парковом творении великих европейских мастеров. Пожалуй, на этом, мы и поставим точку.

Дальнейшая, тридцать третья глава, называется: «Семейство двадцать второе – Монтиевые или о зарубежном кино 50-х годов…».

---

[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. Семейство плюмбаговые. – М.: Просвещение. 1980. С. 385.

[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. Семейство плюмбаговые. – М.: Просвещение. 1980. С. 392.

[3] Строго говоря, в поле зрения философа Монтеня попадают пять итальянских садов: Пратолино, Кастелло, Вилла Гамбара, Вилла Фарнезе и, собственно, сама Вилла д’Эстэ.

[4] На фотографии представлена обложка книги «Об искусстве жить достойно», написанная талантливым французским философом Мишелем Монтенем. Книга была выпущена издательством «Детская литература» в 1973 году.

[5] Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. – Ленинград: Наука. 1982. С. 70.

[6] Там же. С. 71.

[7] На фотографии представлена обложка книги «Лукреция Борджа», написанная талантливым французским историком Женевьевой Шастенэ. Книга была выпущена издательством «Молодая гвардия» в 2004 году.

[8] В древнегреческой мифологии, Психея олицетворяет собою душу, либо дыхание.

[9] Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. – Ленинград: Наука. 1982. С. 71.

[10] Справедливости ради, следует отметить, что вилла Адриана также включена в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Это произошло в 1999 году.

[11] Это неоконченное стихотворение написано Максимилианом Волошиным в 1900 году.

Семейство двадцатое – Тамарисковые, или о легендарном Утесове…

В воспевании растенья –           

описательности риск.                 

Все ж ударь в тамтам цветенья,

ясноглазый тамариск.               

У поэтов сердцу близких           

пролистала каждый том.            

Кто писал о тамариске?             

Вот и славно, что никто.            

                                                                    Маргарита Мыслякова

Начав описание семейства Тамарисковые, мы одновременно отпразднуем небольшой юбилей: как минимум двадцать семейств растений, мы в нашем Саду насчитали. И это здорово!

Итак, продолжим. Тамарисковые, или Гребенщиковые — семейство двудольных растений, входящее в порядок Гвоздичноцветные, включающее в себя четыре — пять родов. Представители семейства распространены в Евразии и Африке, при этом наибольшее разнообразие видов достигается в Средиземноморье и в отдельных областях Азии. Северная граница ареала доходит до северного побережья Скандинавии, на востоке проникает в Китай.

Гребенщик или тамарикс или тамариск — род растений семейства, небольшие деревья и кустарники.

В разных регионах России растение известно также под названиями божье дерево, гребенчук и бисерник, в Астраханской области — жидовильник и астраханская сирень, в Средней Азии — дженгил.

Семейство насчитывает 85 видов, особенно распространенных в Средиземноморье.[1] Уделим внимание дереву, давшему наименование, как семейству, так и своему порядку. Тамариск – очень красивое дерево, небольшое, но очень декоративное.

Растение имеет тонкие, длинные зеленые листья, которые к зиме опадают вместе с веточками. Цветки мелкие, ярко-розовые, собраны в кисти. Их аромат, как правило, привлекает очень много пчел и бабочек.

Тамариск очень вынослив, выдерживает морозы до минус двадцати восьми градусов, выдерживает засуху и засоленную почву.

У древних египтян тамариск был посвящен Озирису. Считалось, что дерево создано на небесах, а в его стволе скрыто тело Бога.

Тамариск — одно из главных священных деревьев шумеров. Известно, свыше 75 видов этого дерева и какое именно из них почиталось шумерами точно неизвестно. В заклинаниях и шумерских текстах тамариск представлен как Мировое древо. Считалось, что он порожден старейшим верховным богом, существовавшим еще до отделения Земли от Неба.

В шумерской магии тамариск широко применялся для изгнания зла и очищения, в том числе, для лечения разнообразных болезней.

Однако не только из-за древних поверий и чрезвычайной живучести это растение удостоилось звания священного. В 1927 году зоолог Еврейского университета в Иерусалиме Боденхаймер обнаружил на Синайском полуострове разновидность тамариска, который в весеннюю пору выделяет сладковатую жидкость, быстро застывающую на воздухе в виде белых шариков.

Местные бедуины — большие любители этого лакомства, с наступлением весны толпами отправляются собирать белые липкие шарики, как мы собираем ягоды. Один человек может собрать за день полтора килограмма — количество, вполне достаточное для того, чтобы утолить голод.

Любопытно, что мелкие уличные торговцы в Багдаде по сей день выставляют на продажу сладкую смолу тамариска, смешанную с мукой под названием «ман».

В священных писаниях сказано, что древние евреи во время своего сорокалетнего путешествия по пустыне питались некой манной. Она похожа на иней на земле, но по вкусу напоминает лепешки с медом. Была дана Богом после того, как люди стали роптать на Моисея. В псалмах манна называется «хлебом небесным».

В 1823 году немецкий ботаник Г. Эренберг опубликовал статью, в которой говорилось, что манна – ни что иное, как секреция, выделяемая тамарисковыми деревьями и кустами, когда на них нападает определенный вид тли, обнаруженной на Синае.

В христианской культуре манна служила олицетворением благодати Божьей, символ этот не утратил своего смысла, но постепенно приобрел несколько ироническое звучание. «Что ты ждешь манны небесной?» — говорим мы бездельнику, который упорно не желает зарабатывать свой хлеб насущный.

Василий Аксенов в своем романе «Редкие земли» посвятил этому растению целую оду:

«Основным растением Биаррица[2] является тамариск. Им засажены бульвары над океаном, существуют и целые парки тамарисков. Удивительные деревья! Представьте себе корявые и темные стволы с кронами нежнейшей светло-зеленой хвои.

Многие из этих стволов, если не большинство, выглядят так, будто они уже давным-давно отжили свой век, будто изъедены изнутри то ли паразитами, то ли какими-то чрезвычайно тяжелыми многолетними переживаниями. Искривленные и раскоряченные, иной раз разверстые, словно выпотрошенные рыбы, они открывают во всю свою небольшую, ну, максимум метра три-четыре, высоту продольные кавернозные дупла.

Создается впечатление, что они и стоят-то исключительно на одной своей коре, через нее получая питательные соки и исключительную, учитывая частые штормы, устойчивость. Поднимите, однако, руку и погладьте тамарисковую хвою, этот своего рода деликатнейший укроп; вряд ли где-нибудь еще вы найдете столь удивительную нежность и свежую романтику».[3]

Отец символизма Бодлер не обошел это дерево в своих «Цветах зла», и спустя десятилетия Брюсов предложил перевод тамарисковых строф российскому читателю:

И тамарисковых дыхание лесов, 
Что входит в грудь мою, плывя к воде с откосов,  
Мешается в душе с напевами матросов… 

Прошло едва ли не сто лет, и петербуржанин Найман присовокупил к этому и свой вклад в тамарисковую бодлериану:

Почему же, дитя, тебя Франция манит,
Тесный край наш, что жатвой страдания занят, 
И, доверяясь матросам на время пути, 
Тамарискам любимым ты шепчешь прости? 

А вот стихи замечательного советского поэта Валентина Берестова:

Следами затканный бархан.

Мышей песчаных писк.

Сухое русло Даудан,

Лиловый тамариск.

Бросают тощие кусты

Коротенькую тень.

Но только пылью пахнешь ты,

Пустынная сирень.

Идти, брести в горячей
мгле

По выжженным местам

И реку возвратить земле,

И запахи – цветам.

Тамариск высаживают в городах, чтобы украшать улицы, но настоящее место тамариска – по краям оазисов в пустынях. Там они приносят максимальную пользу. Плотные кусты хорошо сдерживают ветер, их корни хорошо закрепляют пески. Так в Китае, тамариск именно для этого и разводят: деревце стало частью государственной программы по борьбе с опустыниванием территорий.

А как же появился тамариск в нашей стране? Говорят, что его распространение началось с 1921 года, когда его семена впервые были высеяны в Никитском ботаническом саду и вскоре это красивое и полезное растение распространилось, вначале по полуострову, а затем двинулось на Кубань, Калмыкию и Кавказ.

В зависимости от местоположения, у тамарикса множество названий, отражающих его свойства, красоту и целебные ценности: бисерный куст, гребенщик, божье дерево, бисерник, калмыцкий ладан.

Это удивительное растение по живучести, неприхотливости не уступает вербе. Поэтому часто заросли тамариска встречаются на прибрежных участках Азовского и Черного морей, на берегах озер, рек и прудов, вдоль шоссейных проселочных дорог и железнодорожных магистралей, в парках и скверах, а также на скудных почвах, где обычно выживают красноватые солончаки на выпаренных солнцем солевых отложениях. За долгий период своей эволюции тамарикс приобрел свойство с помощью листьев избавляться от лишних солей, добываемых сильными корнями.

Благодаря спартанским условиям, он отличается завидной стойкостью. Знатоки-ботаники утверждают, что если куст накрыть толстым слоем почвы или песка, то тамариск прорастет навстречу солнечным лучам. Успешно он выдерживает и другое испытание на живучесть. Если черенок (часть ветки) бросить в озеро, реку, либо в любой другой водоем, то, зацепившись за почву или ил на дне или у берега, растение пустит корни, прорастет и пышно зацветет.

А вот огонь для тамарикса очень опасен и губителен, ибо даже зеленые ветки сгорают, будто сухие поленья.

В нашем Саду Евгения и Валентины тамариск растет примерно 8 – 10 лет. Действительно, несколько недель в году, он сочится белою смолой, медовой на вкус. Когда тамариск зацветает розовыми цветами разных оттенков, куст становится похож на спустившееся, на землю волшебное облако.

Но является ли смола, той самой манной? Думаем, что это еще не манна небесная. Хотя, может быть, следует подождать легендарные сорок лет? И тогда уж мы обеспечим этой манной не только себя, но и всю округу станицы Пятигорской. Поживем – увидим…

А теперь вновь перейдем к воспоминаниям нашего детства. В предшествующей главе мы коснулись кинофильмов, которые формировали наше детское и юношеское сознание. Одним из ярчайших впечатлений из тех времен оставил культовый фильм тридцатых, сороковых и пятидесятых годов, прошлого века — «Веселые ребята».

В детстве, на экране, мы видели его не менее пятнадцати раз! Для детворы, его крутили на детских сеансах. Примерно раз в три – четыре месяца.

А знаменитым актером, исполнившим главную мужскую роль, был Леонид Утесов, он же Лазарь Иосифович Вайсбейн.[4]

Тот самый, который в Ленинграде создал собственный так называемый «Теа-джаз». Там коллектив Утесова исполнял западные шлягеры и специально написанные инструментальные композиции, и песни.

Все эти песни, исполняемые Утесовым в двадцатых годах, заслужили немало упреков в «пропаганде мещанства», однако их знала вся страна. Знали все эти хулиганско-босяцкие песни, и мы, пацаны 50-х годов. Причем, знали гораздо лучше, нежели те же «Летят перелетные птицы», написанную Михаилом Исаковским, на музыку Матвея Блантера.

Возьмем знаменитые «Бублички».[5] Одним из первых, ее исполнил Леонид Утесов, что безусловно способствовало росту его популярности:

 Ночь надвигается,
 Фонарь качается,
 Мильтон ругается
 В ночную тьму.
 А я немытая,
 Плащом покрытая,
 Всеми забытая
 Здесь на углу.
  
 Купите ж бублички,
 Горячи бублички.
 Гоните рублички
 Сюда скорей.
 И в ночь ненастную, 
 Меня, несчастную,
 Торговку частную
 Ты пожалей…
   

Говорят, что в интервью Леонида Утесова, данного Зиновию Паперному, прозвучал следующий каламбур:

— Ваша любимая песня?

— Песня протеста.

— Против чего?

— Не против чего, а про что. Про тесто. Короче говоря, «Бублики».

И далее великий музыкант начинает петь «Ночь надвигается…» и далее по тексту.

Или вот еще пример морально-невыдержанной песни, которую распевала страна, на протяжении примерно сорока лет:

Как на Дерибасовской,
Угол Ришельевской,
В восемь часов вечера
Разнеслася весть.
Что у нашей бабушки,
Бабушки-старушки,
Шестеро налетчиков
Отобрали честь.

Оц-тоц-первертоц,
Бабушка здорова,
Оц-тоц-первертоц,
Кушает компот,
Оц-тоц-первертоц,
И мечтает снова,
Оц-тоц-первертоц,
Пережить налет.

Бабушка страдает,
Бабушка вздыхает,
Потеряла бабушка
И покой, и сон.
Двери все открыты,
Но не идут бандиты!
Пусть придут не шестеро –
Хотя бы вчетвером…

Главное, как вы понимаете, при исполнении этой песни, следовало как можно громче орать это непонятное словосочетание «Оц-тоц-первертоц».

Вероятно, оно и было главной смысловой нагрузкой всей этой пошлой песни. А все остальное – всего лишь босяцкое приложение, к этому удивительному словосочетанию…

А еще, в пятидесятые годы, по-прежнему, было весьма популярным словосочетание «Жора, подержи мой макинтош!». И опять-таки, именно Утесов, одним из первых исполнил песню весьма сомнительного содержания:

 Я с детства был испорченный ребёнок, о боже ж мой!
 На папу и на маму не похож.
 Я женщин обожал уже с пелёнок - ша!
 Жора, подержи мой макинтош!
  
 Однажды, в очень хмурую погоду, о боже ж мой!
 Я понял, что родителям негож.
 Собрал свои пожитки, ушёл от них я к ворам - ша!
 Жора, подержи мой макинтош!

 Канаю раз с кирюхой я на дельце, о боже ж мой!
 Увидел я на улице дебош.
 А ну-ка, по-одесски всыплем мы им перца - ша!
 Жора, подержи мой макинтош!
 
 Ударом сбит и хрюкаю я в луже, о боже ж мой!
 На папу и на маму не похож.
 А Жоре подтянули галстук туже - ша!
 И шлепнули вдобавок макинтош.
 
 Я с детства был испорченный ребёнок, о боже ж мой!
 На папу и на маму не похож.
 Я женщин обожал уже с пелёнок - ша! 
 Жора, подержи мой макинтош!

А из этой песни в свет вырвалось словосочетание «Жора, подержи мой макинтош!», которое благородная публика всех возрастов и социальных оттенков, пыталась применить в своих нехитрых разговорах.

В 1929 году, Утесов в сопровождении своего «Теа-джаза» исполнил песню «Гоп со смыком»:

Жил-был на Подоле гоп-со-смыком.
Славился своим басистым криком
Глотка была прездорова
И мычал он, как корова,
А врагов имел мильен со смыком!

Гоп со смыком – это буду я!
Вы, друзья, послушайте меня.
Ремеслом избрал я кражу,
Из тюрьмы я не вылажу,
Исправдом тоскует без меня!

Ой, если дело выйдет очень скверно
И мене убьют тогда, наверно,
В рай все воры попадают,
Пусть, кто честный, те все знают:
Нас там через черный ход пускают.

В раю я на работу тоже выйду,
Возьму с собой я фомку, шпалер, выдру.[6]
Деньги нужны до зарезу,
К Богу в гардероб залезу –
Я его немного не обижу!

Бог пускай карманы там не греет,
Что возьму – пускай не пожалеет!
Слитки золота, караты,
На стене висят халаты…
Дай Бог нам иметь, что он имеет!

Иуда Скариотский там живет,
Скрягой меж святыми он слывет.
Ой, подлец тогда я буду –
Покалечу я Иуду,
Знаю, где червонцы он кладет!

Евгений Георгиевич утверждает, что в середине 50-х годов на Кубани, равно, как и по всему Советскому союзу, знали слова и пели эту песню, все школьники начальных классов. Во всяком случае, все мальчики — точно:

Заложу я руки в брюки
И пойду гулять со скуки
Гоп со смыком это буду я! Да-да!

Вот такие песни советские октябрята распевали после уроков!

Наверняка, многие из наших читателей, будут явно не в восторге, прочитав все эти сомнительные стишочки, положенные на сомнительную музыку. И будут, безусловно, правы.

Однако, давайте объективно посмотрим на ретроспективу. С тех времен минуло без малого столетие. Стали ли мы за этот период более солидными и интеллигентными? Пожалуй – нет.

И если те песни считали следствием гражданской войны и последующего взрыва бандитизма и беспризорщины, то сегодня радио «Шансон» напоминает о лихих девяностых и свершившейся бурной криминализации общества.

Поменялись лишь тексты и мелодии. А суть, к сожалению, осталась прежней.

Только в России блатные песни стали частью шоу-бизнеса, имеющего миллионы поклонников. Бывший заместитель председателя Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Савельев жаловался, что от засилья «шансона» нет спасения даже в Госдуме: «Если ты в обед спускаешься в думскую столовую, то там тебя встречают песней о королеве разбойников Мурке».

Поддержка уголовной субкультуры идет на всех уровнях: от центрального телевидения, заселенного бандитскими сериалами и передачами вроде «Чистосердечного признания» до «классической» литературы, призывающей понять убийцу, посочувствовать проститутке и уступить «маленькому человеку». Даже музыкальные критики вынуждены идти на уступки (из страха или, конформизма) и называть «блатную музыку» политкорректным (и лживым) термином «русский шансон».

Однако, вновь вернемся в тридцатые годы прошлого века. Как бы то ни было, исполнение приведенных и иных аналогичных песен, подняли популярность Утесова на головокружительную высоту. Этому способствовала, как часто бывает, и крайне отрицательная критика.

Утесова обвиняли в цыганщине, оболванивании советских зрителей, навязывании им мещанских вкусов и представлений. Да и вообще, джаз – искусство не только «ненужное», «чуждое», но «вредное» для советских людей – «строителей коммунизма».

Вот с таким, мягко говоря, невысоким идейным багажом подошел Леонид Утесов к созданию своего звездного фильма – «Веселые ребята». Справедливости ради, следует отметить, что тогдашний руководитель советской кинематографии Борис Захарович Шумяцкий, не побоялся сомнительной славы Утесова и специально приехал в Ленинград, с предложением, снять музыкальную комедию.

Сразу после выхода на экран, успех фильма превзошел все ожидания. Что интересно – официальное одобрение фильм получил не сразу. На первом съезде писателей видный пролетарский поэт Алексей Сурков называет еще не вышедших в прокат «Веселых ребят» «продуктом «лимонадной» идеологии», дикой помесью пастушеской пасторали с американским боевиком».

Действительно, на фоне фильма «Юность Максима», эти самые «Ребята» выглядели крайне буржуазно и легкомысленно.

Это произведение совершенно не отражало ведущую роль пролетариата в деле построения самого лучшего общества на Земле.

Все ждали реакции Сталина. Судя по всему, мудрый вождь должен был дать команду о расстреле главного режиссера фильма Григория Александрова и отправке на Колыму композитора Исаака Дунаевского.

Однако, большинство просчиталось, а Григорий Александров, напротив, приобрел себе титул одного из ведущих кинорежиссеров страны, на многие годы вперед.

Тот же председатель главка кинопромышленности Борис Шумяцкий, после показа фильма Сталину и членам Политбюро, сделал запись:

«Начали смотреть картину «Веселые ребята». Иосиф Виссарионович, уже ранее предварительно просмотревший ее две первые части, рассказывал товарищам, которые ее не видели, ход сюжета, сильно смеялся над трюками. Когда начались сцены с перекличкой, он, с увлечением обращаясь к Клименту Ефремовичу, сказал: «Вот здорово продумано. А у нас мудрят и ищут нового в мрачных «восстановлениях», «перековках». Я не против художественной разработки этих проблем. Наоборот. Но дайте так, чтобы было радостно, бодро и весело». Когда увидел третью часть – сцены с животными, затем четвертую часть – Мюзик-Холл и пятую часть – сцены драки, заразительно смеялся. После просмотра Сталин сказал: «Хорошо. Картина эта дает возможность интересно, занимательно отдохнуть. Испытали ощущение – точно после выходного дня. Первый раз я испытываю такое ощущение от просмотра наших фильмов, среди которых были весьма хорошие».[7]

Времена тогда еще были относительно либеральные, а тридцать седьмой год еще не расставил свои акценты. Поэтому, некоторые, не вполне понимавшие значение событий большевистские руководители, все же попытались помешать продвижению на большой экран одобренного Сталиным фильма.

И уже тот же Борис Шумяцкий, направил Сталину соответствующий донос: «На заседании кинокомиссии, (члены – Бубнов, Антипов, Шкирятов, Рабичев) произошла совершенно неслыханная вещь. Просмотренная Вами комедия «Веселые ребята» с участием актера Л. Утесова, называлась «контрреволюционной» (Бубнов), «дрянной, хулиганской, насквозь фальшивой» (Антипов).[8]

Реакция была оперативной. Непомерно ретивых товарищей поправили. И всем стало очевидно, что мнение товарища Сталина о фильмах, окончательно и подлежит не обсуждению, а исполнению. И, в дальнейшем, вопросов о том, кто является главным кинокритиком страны, уже не возникало.

Тем более, что с «Чапаевым» и «Веселыми ребятами» вождь не ошибся: едва ли не каждый зритель ходил на эти картины несколько раз, повышая отдачу от средств, вложенных государством в кинопроизводство. И даже малое количество выпускаемых на экраны картин, стимулировало граждан СССР посещать уже виденные фильмы еще раз.

Достаточно сказать, что мы, будучи детьми, практически ежегодно смотрели в кинотеатрах тех же «Веселых ребят». Весь сюжет давно уже был выучен наизусть, однако всякий раз, мы с удовольствием шли на этот фильм.

Итак, Сталин свое слово сказал. Однако, инерция – сила великая. И в первых газетных рецензиях, Утесов, как исполнитель главной роли даже не был упомянут. Леонид Осипович так иронически комментировал несправедливое отношение к себе со стороны власти: «Когда отмечалось пятнадцатилетие советского кино, Григорий Александров получил орден Красной Звезды, Любовь Орлова — звание заслуженной артистки, а я — фотоаппарат».[9]

Конечно, после главной роли в фильме «Веселые ребята», Леонид Утесов — самый знаменитый артист Советского Союза.

Но все это коммерческие успехи безыдейного второсортного репертуара. Мол, невзыскательный деятель развлекательных жанров потакает массовому вкусу. Публика восторгается первым в СССР клипом «Пароход» (1940) — Утесов там поет, играя всех персонажей, а критика морщится: пустые трюки.

Нельзя не упомянуть и еще одну песню, которую сочинила польский композитор русского происхождения из Варшавы Фанни Гордон, в замужестве Квятковская. Называется она «У самовара», и без нее описание творчества артиста было бы неполным:

У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша.
Смеется месяц весело в окно.

Маша чай мне наливает,
И взор ее так много обещает.
У самовара я и моя Маша –
Вприкуску чай пить будем до утра!

Мелодия песни, прозвучавшей на концерте Утесова, тут же вырвалась на улицу и стала неотъемлемой частью жизни советского народа.

Евгений Георгиевич вспоминает, как его отец, Георгий Иванович частенько напевал эту песню, во время чаепития, в присутствии своей супруги Машеньки.

Кроме этого, про Машеньку, Марусеньку, существовала еще одна, чрезвычайно популярная песня:

Как-то вечерком
С милой шли вдвоем,
А фонарики горели.

И при виде их
На момент притих,
И сердца наши замлели.

Люди в масках
В разных сказках
Дружно начали плясать.

Был я очень рад
Ночку всю подряд
Веселиться, танцевать.

Моя Марусечка, танцуют все кругом,
Моя Марусечка, попляшем мы с тобой.
Моя Марусечка, а все так кружится,
И как приятно, хорошо мне танцевать с тобой одной.

Моя Марусечка, моя ты куколка,
Моя Марусечка, моя ты душечка,
Моя Марусечка, а жить так хочется,
Я весь горю, тебя молю – будь моей женой.

Моя Марусечка, моя ты куколка,
Моя Марусечка, моя ты душечка,
Моя Марусечка, а жить так хочется,
Я весь горю, тебя молю – будь моей женой.

Особенно популярной была фраза из этой песни – «Моя Марусечка, а жить так хочется». Как правило, ее с грустью произносили в тех случаях, когда рушились намеченные планы, когда жизнь складывалась совсем не так, как было намечено.

Вот такие были «мещанские» песни, которые с удовольствием слушали наши родители.

Из того же репертуара Утесова вспоминается песня про легкомысленного дядю Эля, вся жизнь которого протекала в употреблении заветной настойки, вкупе с прослушиванием граммофона и различных музыкальных инструментов:

Если добрый дядя Эля
В сердце чувствовал веселье
В сердце чувствовал веселье
Дядя Эля
Подходил к заветной стойке,
Выпивал стакан настойки,
Вызывал к себе тогда он барабан
Чтоб барабанщик барабанил,
Барабанил барабанщик
Барабанщик барабанил в барабан.
Барабанил барабанщик,
Барабанил барабанщик,
Барабанщик барабанил в барабан.

А когда у дяди Эли
Все кружилось от веселья.
И кружился от веселья
Дядя Эля.
Вынимал старик пластинки –
Все старинные новинки
Заводил с большой трубою граммофон.
И граммофон крутил-крутился.
Граммофон вертел-вертелся,
Граммофон вертел, вертелся, граммофон!
Граммофон вертел-вертелся,
Граммофон крутил-крутился.
Граммофон крутил-крутился, граммофон!

И еще об одной песне. В двадцатых годах, будучи в Ленинграде, в спектакле «Республика на колесах», Утесов исполнил записи блатного фольклора «С одесского кичмана». В дальнейшем, эта песня была запрещена к исполнению на сцене. Надолго она стали черным пятном в послужном списке артиста.

В то же время, «Одесский кичман» пользовался бешеным успехом публики. Практически на каждом концерте от певца требовали исполнения полюбившегося номера. Однако в 30-е годы Комитет по делам культуры запретил Утёсову исполнять «Кичман» со сцены.

Запрет был снят только после того, как Леонид Осипович выступил в 1936 году на правительственном концерте в Грановитой палате по случаю беспосадочного перелёта Валерия Чкалова до острова Удд.

Якобы, певца попросил исполнить его «коронку» в Кремле, по одной версии, герой торжества Валерий Чкалов, по другой — сам Сталин через Климента Ворошилова. Когда Утесов сказал, что «Одесский кичман» ему петь запрещено, последовало личное разрешение «отца народов».

И одна, и другая версии вполне правдоподобны. Во всяком случае, и у Сталина, и у Чкалова, в прошлом имелось свое уголовное прошлое. Не удержимся, и приведем слова «популярной» песни, которую в пятидесятые годы прошлого века, нелегально исполняла вся огромная страна:

С одесского кичмана
 Бежали два уркана,
 Бежали два уркана тай на волю.
 В Вапняровской малине они остановились,
 Они остановились отдохнуть. 
"Товарищ, товарищ, болят мои раны,
 Болят мои раны в глыбоке."
 Одна вже заживает,
 Другая нарывает,
 А третия застряла у в боке. 
"Товарищ, товарищ, скажи моей ты маме,
 Что сын ее погибнул на посте.
 И с шашкою в рукою,
 С винтовкой у другою
 И с песнею веселой на губе." 
Товарищ малохольный зароет мое тело,
 Зароет мое тело в глыбоке.
 И с шашкою в рукою,
 С винтовкой у другою
 И с песнею веселой на губе.
 "За що же ж мы боролись,
 За що же ж мы страждали,
 За що ж мы проливали нашу кровь?
 Они же там пируют,
 Они же там гуляют,
 А мы же, подавай им сыновьев!"

Чтение слов этой песни, если вы ее не слышали, не даст вам ничего. Ее надо только услышать! Не поленитесь, найдите в интернете российский многосерийный телефильм «Орлова и Александров» и посмотрите, как Сталин просит Утесова спеть этот шлягер, а потом, вместе с ним, и исполняет его.

Следует отметить, что со всеми этими полублатными песнями, Утесов постоянно шел по лезвию ножа. Ведь уже в 1938 году инициатор фильма, упомянутый нами Б.З. Шумяцкий был расстрелян, как враг народа. Авторы сценария В.З. Масс и Н.Г. Эрдман немало лет провели в заключении – их забрали прямо из киногородка в Гаграх.

Сам Сталин неоднократно вычеркивал Утесова из списка награжденных, неизменно возмущаясь: «Опять этот хрипатый!».[10]

При этом, сам вождь, как отмечалось ранее, с удовольствием слушал певца, особенно «блатные» песни – возможно, они напоминали ему о боевой молодости и подпольной романтике.

Как бы то ни было, все меняет война, когда подъем настроения в армии — государственная задача, и 47-летний артист, не без ведома Сталина, получает первое, «камер-юнкерское», звание: заслуженного артиста РСФСР. В сатирических куплетах «Барон фон Дер Пшик» особенно пригодился утесовский комический талант, а «Случайный вальс» в его исполнении — лирический шедевр, где музыканты играют тончайше оркестрованную пьесу, прежде чем вступает Утесов: «Ночь коротка, спят облака».

Теперь и сама Одесса — не только столица курортного шика, бульваров, акаций и анекдотов, а еще и место кровопролитных боев, горького отступления и победного возвращения:

Недаром венок ему свит золотой
И назван мой город героем!
У Черного моря.

Стоя перед своим оркестром, располневший Утесов в шикарном светлом костюме поет, не стесняясь патетики, — снова здравствуй, заслуженная красивая жизнь!

Про родной город, растящий из мальчишек несгибаемых бойцов, у него еще песня «Одессит Мишка». В это время вообще лучше петь про города: безопасно и всем приятно.

Для Питера, где начиналась его большая карьера, у Утесова песня «Ленинградские мосты», которые все разводятся, «а поцелуев, извините, нет». С дочерью Эдит они поют дуэтом «Дорогие мои москвичи», заканчивая ею концерты в столице.

Мы рекомендуем также посмотреть в Интернете знаменитую песню «Одесский порт», выполненную с ранним теа-джазовым блеском о свидании моряка перед разлукой:

Мне ж бить китов, у кромки льдов,
Рыбьим жиром детей обеспечивать…

Послушайте ритм той эпохи, когда оркестр Леонида Утесова гремел по всей стране. Неслыханный случай — пять саксофонов, целых пять буржуазных инструментов в одном коллективе!

Песня «Одесский порт» написана давно. И у многих может возникнуть вопрос: почему вдруг одесские моряки переключились с черноморской кефали на далеких полярных китов? И почему сей промысел базируется не в Мурманске, откуда до гренландских китов можно добраться гораздо быстрее?

А предыстория всего сюжета весьма любопытна. В свое время, до войны, на британской верфи, по заказу норвежской компании, была построена китобаза «Викинген» и пять китобойцев-охотников. Затем, в силу финансовых проблем, китобаза была продана Германии.

В 1945 году флотилия была захвачена союзниками, а затем, в счет германских репараций, передана Советскому Союзу. Старое название «Викинген», разумеется, было изменено на советское «Слава». А поскольку решили бить не гренландских, а антарктических китов, которые плавают на расстоянии более десяти тысяч километров от границ СССР, то эту плавбазу прикрепили к Одессе.

И именно оттуда советская флотилия «Слава» уходила в Антарктиду – бить китов. Путь был не близким, поэтому свежие припасы, воду и топливо, брали обычно в Кейптауне, либо – в Монтевидео. За все это, разумеется, приходилось платить валютой.

Насколько рентабельны были все эти походы? Какова была себестоимость китового жира? Не проще ли было направить все эти средства на разведение рыбы в искусственных водоемах? Ведь та же Чехия, в те же годы, успешно обеспечивала себя рыбьим жиром за счет многочисленных прудовых хозяйств. Сие нам неизвестно.

Во всяком случае в 1965 году флотилия «Слава» совершила свой последний антарктический рейс, после чего была продана Японии на металлолом.

Вот такая история про «рыбий жир», который, на самом деле явился чрезмерно дорогим продуктом, произведенным из убитого в дальнем далеке южного финвала.[11]

Однако, вновь вернемся к Леониду Осиповичу. В 1965 году Утесову присвоили звание народного артиста СССР — первому из эстрадников, самородку, не имевшему ни среднего, ни музыкального образования. Его часто обвиняли в отсутствии голоса и в том, что «поет бровями». «Пусть так, — говорил артист и добавлял: — Я пою не голосом, я пою сердцем!»

Леонид Утесов — шебутной классик, родившийся в XIX веке и оставивший свой неувядаемый след в советском веке двадцатом. Таких больше не будет…

Подлинная история: конец пятидесятых годов, одесская мамаша, распахнув дверку машины артиста, кричит своему карапузу: «Яша! Яша! Смотри — это сам Утесов! Когда ты вырастешь, он уже умрет!».

Во времена этого эпизода, мы тоже были детьми. И когда мы выросли и стали взрослыми, Леонид Осипович действительно умер. И вместе с ним ушло наше детство, наша юность, да и наша молодость. И это действительно грустно…

Однако, будем двигаться дальше. В следующей главе, мы расскажем о скромном семействе — Свинчатковые, а также несколько прервем нить наших личных воспоминаний и вновь коснемся истории садового искусства.

Будущая, тридцать вторая глава, называется: «Семейство двадцать первое – Свинчатковые, или о знаменитой вилле д’Эстэ…».

---

[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть вторая. Семейство тамарисковые. – М.: Просвещение. 1981. С. 77.

[2] Город на юго-западе Франции, расположен на мысе святого Мартена, побережья Бискайского залива Атлантического океана. Биарриц, на языке басков означает два дуба или две скалы. В этом городе несколько лет проживал советский русский писатель Василий Павлович Аксенов.

[3] Аксенов В. Редкие земли. –М.: Эксмо, 2007. С. 5.

[4] В серии «Жизнь замечательных людей» была издана книга «Леонид Утесов», написанная Матвеем Моисеевичем Гейзером. В ней весьма увлекательно изложен творческий путь великого певца и актера. Книга была издана в 2008 году издательством «Молодая гвардия». Кому интересно – рекомендуем почитать.

[5] Эта песня была написана Яков Петровичем Ядовым (1884 – 1940) в 1926 году. Песня эта, написанная в течении получаса и впервые исполненная в одесском театре «Гамбринус», стала уличной уже на следующий день. Ее распевали как народную не только в Одессе, но и по всей стране.

[6] Соответственно – инструмент взломщика, пистолет и веревка.

[7] Хорошие фильмы нужно смотреть несколько раз. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 15 февраля 2010 года. С. 53.

[8] Там же. С. 53.

[9] Гейзер Матвей. Леонид Утесов. Молодая гвардия. 2008. Стр. 193.

[10] Гейзер Матвей. Леонид Утесов. Молодая гвардия. 2008. Стр. 193.

[11] Финвал, или сельдяной кит – морское млекопитающее, обитающее в прибрежных водах Антарктиды.

Семейство девятнадцатое – Портулаковые, или детские впечатления о советском кино…

                                                      Петунье – сват, а маку он свояк,

                                                      Веселый разноцветный портулак

                                                      Мы дружим с давних пор –

                                                      Он, как удачи знак!

                                                      Приветливый всегда,

                                                      И стойкий портулак!

                                                                                  Лада Федоровская

Семейство состоит из единственного рода, который, как вы догадываетесь, называется Портулак или Дандур.

Портулак – однолетнее растение с мясистыми стелящимися стеблями и толстыми овальными листьями. Оно цветет с июля по сентябрь; форма, размер и оттенки цветков зависят от разновидности. Плод портулака – коробочка с семенами, которую в народе называют «крыночкой». В раскрытом виде она похожа на створки ворот, этим и объясняется название: латинское слово portula в переводе означает «воротца».

Родиной растения специалисты называют тропические области Восточного полушария, но сегодня оно встречается в разных регионах. Излюбленные места произрастания портулака – песчаные местности, на берегах рек, вблизи жилья. Растение неприхотливо, но его цветки появляются только в солнечные дни.

Род объединяет около 100 видов. Любители ярких клумб особенно ценят портулак крупноцветковый (Portulaca grandiflora). Его называют «ковриком» за то, что стелющиеся стебли покрывают землю. Главное украшение этого растения – одиночные цветки красной, белой, ярко-розовой, желтой окраски.

Интересно, что каждый из них живет только один день и увядает вечером. Но их так много, что цветение кажется непрерывным от начала лета и практически до заморозков.

Вторая популярная разновидность – портулак огородный (Portulaca oleracea). Это однолетнее растение, как и его декоративные «родственники», имеет стелящийся стебель и мясистые листья, но его цветы не столь красочны: обычно они мелкие, желтые или белые, собранные в пучки по две — три штуки. Главная ценность огородного портулака – лечебные свойства, а вовсе не эстетическая красота.

Портулак – классическое почвопокровное растение. В процессе роста он достигает высоты всего лишь 5 – 15 сантиметров от поверхности земли. Однако портулак незаменим, если вы захотите создать цветочные орнаменты на поверхности земли. Если у вас достаточно времени, а главное – терпения, то на поверхность земли следует предварительно нанести рисунок, каждую часть которого следует засадить портулаком соответствующей окраски.

Растение, которое многие садоводы считают сорняком, в Древнем Египте регулярно употреблялось в пищу. Врачи Древней Греции использовали его для лечения конъюнктивитов и заболеваний желудка, а арабы называли «благословенным овощем». Ему посвящена глава в книге «Источник здравия», изданной в 1800 году Московским университетом. Это портулак огородный, лечебные свойства которого во многом недооценены.

Кстати, название — это известно далеко не всем любителям цветов, в народе за растением, прочно, закрепилось другое, не менее интересное — «коврик». В этой статье я поделюсь своим опытом выращивания портулака, и расскажу, как добиться длительного и пышного цветения этого удивительного растения.

Пришедший к нам из стран Южной и Северной Америки, удивительно нежный и, можно сказать, изысканный цветок покорил дачников своей неприхотливостью и наивной красотой. Будучи популярным в Европе еще в средние века, сегодня во многих европейских странах портулак растет как полевой сорняк, размножающийся самосевом.

Несмотря на это обстоятельство, для многих садоводов портулак — желанный гость на клумбе, и дело не только в причудливых цветочках растения, но и в продолжительном периоде цветения — с июня по сентябрь.

Вот видите, какое это замечательное семейство – Портулаковые, девятнадцатое по счету, в нашей неформальной коллекции.

А теперь вновь перейдем к воспоминаниям нашего детства, одним из ярких впечатлений которого, является посещение кино.

Ведь телевизор тогда в наши города еще не пришел, а до интернета следовало еще подождать лет сорок. Вот воспоминания Евгения Георгиевича:

Где-то примерно с 1954 года у меня появилось яркое еженедельное событие – кино. По воскресениям мы с мамой шли на базар. Рядом с базаром, как и в каждой станице, находился небольшой кинотеатрик, где по выходным крутили детские сеансы.[1]

Мама отводила меня к божественному зданию, который назывался «Кинотеатр», покупала билет, который стоил пять копеек, и уходила до окончания фильма за покупками.

Порядка четырех – пяти десятков ребят примерно моего возраста терпеливо томилось у входа. Пока не появлялась какая-то заспанная тетка, которая пускала нас в зал. Про нее пацаны говорили, что это очень важный и везучий человек – она могла бесплатно смотреть все без исключения фильмы. Причем столько, сколько ей заблагорассудится. Хоть весь день. Поскольку билеты были без указания мест, мы наперегонки мчались в зал, стремясь занять приглянувшееся кресло.

Воскресное посещение кинотеатра стало непременным атрибутом моей детской жизни. Самым страшным наказанием было лишение возможности посетить этот чудный и волшебный дом.

Какое-то время у меня было страстное желание заглянуть за экран. Как же это беспрестанное движение осуществлялось на самом деле? Как-то мне это удалось. С таким же любопытным пареньком, перед тем как выйти из зала, мы мигом преодолели три ступеньки, ведущие на сцену, и заглянули туда.

Каково же было мое разочарование, когда я увидел там пару поломанных стульев и какой-то выцветший транспарант. Только через некоторое время старшие ребята растолковали мне тайну волшебного появления упоительных движений на белой парусине.

Во всех кинотеатрах пятидесятых – семидесятых годов по краям экрана висело два лозунга. Текст левого был неизменен: «Важнейшим из всех искусств, для нас является кино. Ленин».

Что касается правого лозунга, то вначале, там была какая-то цитата товарища Сталина. А потом, вероятно, степень вольномыслия работников кинопроката докатилась до таких пределов, что подбор цитат для правого лозунга был отдан на откуп директорам кинотеатров.

Ленинское высказывание о кино, настолько проникло в разум советских граждан, что в годы перестройки они были весьма обескуражены, узнав истинное его содержание. Ведь все эти лозунги в кинотеатрах, не полностью отражали то, что сказал Ленин в 1923 году наркому просвещения Анатолию Луначарскому.

Мысль самого человечного человека в угоду руководителям кино извратили дважды. Ведь в исходном виде она звучала так: «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».[2]

Хотя, вполне вероятно, к тому времени вождь всего мирового пролетариата уже ничего подобного и не говорил. Ведь в 1923 году самый человечный человек уже был неизлечимо болен, а Луначарский попросту мог ему это приписать.

Однако, вернемся в станичный кинозал. Киноаппарат там был в единственном экземпляре. Поэтому, прокрутив часть фильма, в зале зажигали свет, и все терпеливо ждали, пока механик перемотает ленту. Пленка часто рвалась и тогда вся ребятня, в каком-то радостно-восторженном исступлении орала почему-то одно слово: «Сапо-о-о-ожник»! И это тоже была восхитительная составляющая волшебного спектакля под названием КИНО.

Репертуар послевоенных фильмов был крайне беден. Поэтому я, наверное, не менее двух раз в год смотрел «Чапаева» и «Подвиг разведчика», равно как и другие популярные по тем временам фильмы. Уже был выучен наизусть и известен заранее каждый жест и реплики Анки или Петьки.

Но все равно это было интересно. Только все время была какая-то смутная надежда – может быть хоть в этот раз, Чапаеву все-таки удастся переплыть речку и уйти от белых?[3]

Действительно, как тут не вспомнить строки Осипа Мандельштама:

                  …В раскрытые рты нам

                  Говорящий Чапаев с картины скакал звуковой.

Плакат фильма, на котором Петька прильнул к пулемету, над ним – Чапаев с воздетой рукой, останется эмблемой советского кино на десятилетия.

Да и по мастерству и изощренности киноработа братьев Васильевых не уступает своему учителю Эйзенштейну и превосходит его в мастерстве доступного зрелища. В первый год проката «Чапаева» смотрят небывалые тогда 30 миллионов человек, а до войны увидит практически все население страны.

От самого писателя Фурманова, в фильме не так уж и много останется. Настоящий сценарий фильма Васильевы написали сами. Там все обстоятельства и персонажи работают на сказочную троицу: сам Чапай, ординарец Петька и Анка-пулеметчица.

А остатки заданной Фурмановым «идейности» растворены пословицами, каких в романе и в помине не было: «Белые пришли – грабють. Красные пришли – грабють. Ну куды крестьянину податься?», «Тихо, граждане! Чапай думать будет!», «Где должен быть командир? Впереди, на лихом коне!».

Вспоминая фильм про Чапаева, приведу стихи Геннадия Ивановича Ястребцова, о том времени, столь созвучные нашему сердцу:

                  Мы были юными, когда

                  Скакал Чапаев к нам с экрана,

                  И чистою была вода –

                  Ее мы пили из-под крана.

                  И одноногий фронтовик

                  Точил ножи за три копейки.

                  Я рисовать его привык,

                  У дома сидя на скамейке.

                  Был тих и зелен старый двор,

                  А рядом, за пивным шалманом,

                  Учил детей заезжий вор,

                  Как шарить по чужим карманам.

                  Смеялась тетка в бигуди –

                  К ней прямо в миску винегрета

                  Глядели сытые вожди

                  С огромных уличных портретов.

                  К нам по булыжной мостовой

                  Нечасто ездили машины.

                  Стоял у школы постовой –

                  Седой приветливый мужчина.

                  Зимой на валенках скользя,

                  Мы мчались с горки, чтоб согреться…

                  Как жаль, что нам уже нельзя

                  Хоть на часок вернуться в детство.[4]

Приведенные стихи очень образно и точно отражают картины нашего детства. Это уже потом, в шестидесятые годы возникнет множество фривольных анекдотов про Василия Ивановича, Петьку и Анку. А во времена нашего детства, это были самые настоящие герои Гражданской войны, имевшие оглушительный успех, как среди взрослых, так и детей…

А еще припоминается, что в пятидесятые годы, на волне борьбы с космополитизмом, косяком пошли художественные биографические фильмы, утверждавшие русский приоритет во всех областях. Это фильмы о великих русских, смотрящих с ласковым прищуром в светлое будущее сегодняшнего дня, с тенью печали, что им не доведется его увидеть, что им не довелось родиться в истинно своем, нашем времени.

Поэтому они с еще большей неистовостью совершают свои подвиги на благо его, ускоряя его приближение. Павлов, Мусоргский, Пржевальский, Глинка, Попов…

Люди эти, принадлежавшие разным эпохам и сферам деятельности, были похожи и связаны с народом и между собой.

Вот в карете Пушкин и Гоголь наблюдают строительные работы, народ поет «Дубинушку». «Красив русский народ в труде! – восклицает Пушкин. «Но забит, загнан в невежество и нищету…» — сквозь видимый миру смех и незримые, неведомые ему слезы вторит Гоголь. «Михаил Иваныч!» — восклицают оба, увидев тут же прислушивающегося к народным напевам, припавшего к истоку своему великого Глинку. «А я вас ищу! – говорит Глинка, — сегодня премьера «Руслана и Людмилы».

И вот Глинка дирижирует, а в ложе, с трудом подавляя восторг и слезы, сидят Пушкин, Гоголь и примкнувший к ним Грибоедов – для него не нашлось реплики: просто сидит, кивает в очках, «горе, — говорит, уму».

Все эти биографические фильмы объединяет ряд обязательных моментов. Вот некоторые из них:

— герои обязательно советуются с простым народом: мудрый просветленный старик говорит им сказку, поет старинную песню, дает дельный инженерный совет;

— признание Запада: Глинку не соблазняет карьера великого итальянского композитора; Лист с восхищением исполняет «Марш Черномора»; Павлову, сидящему у буржуйки, предлагают институт в Калифорнии; Попову подсовывает миллион Маркони, тот выгоняет его, произнося гневную речь обступившим его студентам; английский полковник предлагает Пржевальскому открывать Индию. «Нет! – говорит тот. – Китай наш брат, у него великое будущее!». Гладит по голове смышленого китайчонка, уже постигшего компас – китайцы тоже кое-что открыли первыми;

— мучительный творческий процесс в конфликте с великим князем или княгиней, обычно в этот момент кредиторы выносят рояль, прооперированную собачку, подающий первые признаки жизни радиоаппарат;

— шествие по длинной ковровой дорожке в седой гриве и окружении верных, так и не обретших самостоятельности учеников. Бурные аплодисменты, переходящие в овации, отворачивается великий князь, и рукоплещут, вываливаясь с галерки, студенты.

Кроме этой великорусской темы, почему-то особенно запомнились два «лакировочных» фильма. Это «Весна» (вышел на экраны в 1947 году) и «Кубанские казаки» (1950 год).

В «Весне» знаменитая супердива Любовь Орлова играет двух, похожих друг на друга, женщин. И та, и другая живут в идеальных декорациях.

Одна Орлова — профессор Никитина, глава Института солнеч­ной энергии, храма науки с величественными залами, где стоят циклопические приборы. Другая Орлова — артистка Шатрова, поет и танцует в блестящих опереттах бродвейского размаха и смелости. Вторая должна сыграть первую в фильме с броским названием «Ученая», а чертоги киностудии соединяют великолепие технического оборудования с роскошью бутафории.

Такое и «Мосфильм» не потянул — снимали на «Баррандове» в то время – уже в братской Чехословакии. Для натуры сгодился только самый центр Москвы с дворцами одноименной гостиницы и Госплана, где разом мчат авто, кладут асфальт, красят коней на Большом театре, продают корзины цветов и весь в белом марширует женский хор.

В «фильме о фильме» все, конечно, путают профессора с артисткой и наоборот, но не возникают вопросы вокруг одинаково зрелой красоты двух лиц 44-летней Орловой.

Другой знаменитый актер — Николай Черкасов изображает режиссера-лауреата, и у него из этой истории выходит «комедия о некоторых немного излишне сухих работниках науки и некоторых излишне поверхностных работниках кино».

Неожиданно, большая слава достается ролям второго плана. Фаина Раневская предстает старорежимной домработницей Маргаритой Львовной, повторяющей строчку «упадочного» поэта Надсона «красота — это страшная сила!».

Нелепая дама влюблена в институтского завхоза Бубенцова (актер — Ростислав Плятт), исповедующего девиз: «Где бы ни работать — только бы не работать».

А гримерша, сыгранная Риной Зеленой снижает божественное величие киностудии своим вкладом в образ ученой: заявив «губы такие уже не носят», и она подбирает «сексапил номер четыре».

Все зрители восхищаются фокусами, когда на экране одновременно находятся две Орловы. Не менее выигрышный концертный номер – когда одна из героинь бьет чечетку, распевая новый шлягер Дунаевского «Весна идет! Весне дорогу!».

Конечно, на протяжении примерно пятнадцати лет, Любовь Орлова находилась на недосягаемой высоте. Однако, фильм «Весна» практически завершил ее головокружительную карьеру.

Попытки продлить былую славу в кино, в фильме «Русский сувенир», уже не могли удаться по определению. С появлением Татьяны Самойловой, Людмилы Гурченко и других героинь «оттепели», успех Орловой закончился навсегда.

Наши сверстники помнят, что, когда актрисе было уже за семьдесят, она и ее муж-режиссер Александров, сделали драматическую попытку вернуться в кино. Фильм должен был называться «Скворец и лира», но циники-коллеги тут же его начали называть, не иначе как «Склероз и климакс».

В одном из эпизодов актриса должна была появиться в подвенечном платье. Орлова, как делала много лет, потребовала, чтобы не было крупных планов. Когда в кадре, по сценарию, должны были появиться руки героини, пришлось вызвать молодую дублершу, чтобы выдать ее пальцы, за пальцы Орловой. Но фильм так и не был показан зрителю: показывать такое было нельзя. А вскоре, у актрисы нашли неизлечимую болезнь. И в январе 1975 года символа советского кино не стало…

Однако, как бы то ни было — «Весна» — это наше детство и наша юность! И эту киносказку помнит любой человек нашего возраста.

Другой же сказочный фильм — «Кубанские казаки», был создан уже на колхозную тему. Пожалуй, некоторое время, это была главная советская киносказка про счастливую жизнь.

Хотя злые языки неоднократно утверждали, что Николай Погодин, при разработке сценария, взял за основу сюжет американского фильма «Ярмарки штата». Однако, пусть это останется на совести многочисленных критиков фильма.

Мы прекрасно помним этот фильм, как один из первых, просмотренных в детском возрасте. Ведь в нем шло повествование о нашем прекрасном крае, в котором нам посчастливилось появиться на свет. Более того, в отличии от черно-белой «Весны», наши «казаки» вышли в цветном исполнении! И эти сочные краски надолго оставались в нашем детском восприятии.

В фильме, актриса Марина Ладынина играет полную зрелых чувств, главу колхоза Пересветову. По правилам советских киносказок, ответную любовь героини должен получить как приз ударник социалистического труда. А тут соревнуются два колхоза, но не ладится у Пересветовой роман с соседским председателем Гордеем Вороном.

Исполняемая в бричке песня-исповедь трудной личной судьбы:

«Каким ты был, таким ты и остался,

Орел степной, казак лихой»

Зачем, зачем ты снова повстречался,

Зачем нарушил мой покой?

будет десятилетиями сопровождать каждое женское застолье.

Переживет эпоху и другой хит Дунаевского и Исаковского – страдания

«Ой, цветет калина в поле у ручья,

Парня молодого полюбила я».

Съёмки картины прошли в совхозе «Кубань» в станице Курганная Краснодарского края.[5] Режиссеру фильма Ивану Пырьеву не понадобилось сильно приукрашивать действительность, хотя декорации ярмарки, которая никогда не проводилась как в станице, так и в совхозе, пришлось строить с нуля.

Картина понравилась Сталину, и ему приписывают фразу, сказанную им после первого просмотра: «А всё-таки неплохо у нас обстоит с сельским хозяйством». Он же и дал фильму название — «Кубанские казаки», вместо первоначального «Веселая ярмарка».

После головокружительного успеха, фильм ждала весьма трудная судьба. Пожалуй, не одно советское кинопроизведение, так не хлестали критики всех уровней на протяжении многих десятков лет.

После ухода Сталина, в годы Хрущевской оттепели, особенно и не скрывалось, что фильм сильно приукрашивает советскую действительность и, в сущности, является кинематографическим мифом.

В сценарии практически отсутствует конфликт, всё, что видит зритель в почти опереточном сюжете, это столкновение «хорошего с лучшим». Знаменитые ломящиеся от изобилия столы с сельской ярмарки (при том, что 1949 год — это тяжелое, голодное послевоенное время) стали своего рода символом сталинского кино.

Эпизоды сельской ярмарки, где есть все — от арбузов до баянов, — осудят за «лакировку действительности».[6] Картины колхозного изобилия, и в последующем, будут потом порицаться как бесстыжая пропаганда в голодной стране, и несколько десятилетий фильм пролежит под запретом. По телевидению фильм впервые покажут уже под занавес горбачевской перестройки — как махровый образец киносталинизма.

Конечно, лакировка – есть лакировка. И от этого украшательства никуда не денешься. Однако, как люди, смотревшие фильм детскими глазами, в скудную послевоенную пору, выскажем свое понимание фабулы произведения, применительно к тому времени.

Вдумайтесь – закончилась страшная война. Люди, наконец-то перестали бояться почтальонов, приносящих похоронки. И это было великое счастье!

Словосочетание «Лишь бы не было войны» тогда звучало совершенно иначе, нежели сегодня. В умудренной тяготами и людскими потерями стране, еще не было безумцев, клеящих на стеклах автомобилей страшную фразу «Можем повторить!».

Воистину, если бог хочет наказать человека, то он лишает его разума. Еще не было безумных мамаш, одевающих своих детей на праздник в защитную гимнастерку, когда-то бывшей трагическим символом разлуки, и может быть навсегда…

Все было иначе, нежели сегодня, и от пережитого горя, люди того времени, были гораздо мудрее нас. И кто сказал, что в фильме показана ярмарка 1949 года? Люди ненавидели войну и хотели жить лучше, сытнее. И этот фильм – в первую очередь, о завтрашнем дне, о ярмарке завтрашнего дня. Когда совершенно свободно, без очередей и карточек, можно будет купить все что угодно, включая заветную мечту советского человека – автомобиль.

Мифологизация действительности, утопия на экране, становилась только внешней формой, некой оболочкой, за которой зрители пытались увидеть будущую замечательную послевоенную жизнь.

Возьмите этот тезис за основу, и все станет на свои места.

И еще. Так уж получилось, что всекубанская слава и признание досталась не артистам первого плана. Отдавая должное Марине Ладыниной (по фильму — председатель Галина Пересветова) и Сергею Лукьянову (председатель Гордей Ворон), вся Кубань влюбилась в скромную девушку — Дашу Шелест, в исполнении Клары Степановны Лучко.

На Кубани актрису с тех пор стали считать «своей», да и сама Клара говорила, что Кубань – ее вторая родина, и не раз приезжала сюда погостить к многочисленным друзьям и знакомым.

Немаловажно и то, что именно на Кубани Клара познакомилась со своим будущим мужем. По окончании съемок знакомство Сергея Лукьянова и Клары Лучко имело продолжение: они поженились и прожили в браке пятнадцать лет, вплоть до кончины Лукьянова.

Героине фильма, которую играла Клара Лучко, установили памятник в центре Краснодара. Сам фильм уже перестали считать лакировочным, и он стал таким же атрибутом Кубани, как и Лесковский «Левша» для Тулы.

Также бережно относятся к Кларе Лучко, да и ко всему фильму, в городе Курганинске. Ведь именно там, снята основная часть фильма.

Нам посчастливилось побывать в этом городе и посетить городской музей, где удалось прикоснуться к атмосфере знакового кинопроизведения. Особые слова благодарности хотелось бы выразить директору музея Елене Геннадьевне Гончаровой и заведующему экспозиционным отделом Геннадию Николаевичу Угрюмову.

Они бережно, будучи настоящими профессионалами, несут атмосферу преемственности из прошлого в будущее. Что интересно – в день, когда мы посетили музей, в нем было очень много молодежи, и это вызывает искреннее уважение.

Еще деталь, на которую мы хотели бы заострить внимание. В годы, когда снимался фильм, подлежала засекречиванию вся административно-хозяйственная деятельность, касающаяся создания кинопроизведения. Зачем это делалось – трудно понять. Однако, это объективные реалии того времени.

Вспоминается, что в конце декабря 2006 года в Краснодарском историко-археологическом музее-заповеднике им. Е.Д. Фелицина была открыта выставка «Жемчужина Советского Юга в 1940-1950 годы», посвященная памяти Клары Лучко.

По этому поводу в городской газете была опубликована рядовая заметка. Но интересно другое. Газета с восторгом и умилением пишет:

«А наш госархив специально для этой выставки рассекретил протокол заседания Краснодарского краевого комитета ВКП (б) от 24 мая 1949 года «Об оказании помощи Мосфильму в съемках фильма «Веселая ярмарка», позже ставшего «Кубанскими казаками». Этот документ обязывает директора совхоза «Кубань», товарища Прудникова создать все условия для съемок, предоставить съемочной группе плотников и столяров для монтажа декораций».[7]

Вдумайтесь в эту фразу, попытайтесь вникнуть в ее казуистический смысл. Прошло без малого шестьдесят лет, как вопрос рассматривался на бюро крайкома. Однако он по-прежнему оставался секретным.

Благо, если бы его содержание касалось экономического потенциала Кубани или особенностей мобилизационной подготовки края в особый период. Это еще как-то можно было бы логически обосновать. Скажем, супостат, выкрав такое постановление, мог бы обратным счетом вычислить нашу готовность к войне третьего тысячелетия. Но вопрос-то самый заурядный – о плотниках для установки декораций. Однако это не мешало держать его под тяжким грузом грифа «Строго секретно» на протяжении более полувека.

Но все это будет потом. А мы смотрели эту киносказку, будучи детьми, и искренне верили, что все оно так и есть. А будет еще лучше.

При всем при этом, для советского человека кино было больше, чем кино. Кино и кинотеатр в Советском союзе были как ритуал. Зачастую надо было выстоять огромную очередь для того, чтобы попасть на тот или иной фильм.

При огромной занудности телевидения это был практически единственный источник развлечения. И поэтому в основной своей массе кино было любимо и уважаемо. Многие фразы советских фильмов стали воистину крылатыми, и их цитировали десятилетиями к месту и не к месту.

Ну, разве не прелесть выражения типа: «Надо, Федя, надо!» и «Огласите весь список, пожалуйста» из «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Классикой звучали слова «Ларису Ивановну хочу!» и «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся» из фильма «Мимино».

Годами цитировались фразы «Кто ж его посадит, он же памятник!» и «Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста!» из «Джентльменов удачи». Думаем, любой наш ровесник с легкостью продолжит эту антологию.

Кино на протяжении многих лет оставалось, пожалуй, единственной отдушиной в суровой действительности. И те же «Кубанские казаки» были не просто фильмом, а неистовой мечтой о счастливой и сытной жизни, которая, может быть, когда-либо, все-таки наступит.

Думается, что советская «фабрика грез» играла в нашей исчезнувшей стране гораздо большую роль, нежели ее американская коллега-волшебница. К сожалению, это очарование таинственного чуда на белом экране навсегда ушло в туманную даль. Вероятно, туда же, где находится и наше детство…

И в завершении этой главы, мы приведем стихи, которые называются «Кинематограф», написанные в 1970 году, одним из любимейших нами поэтов — Юрием Давыдовичем Левитанским.

Вчитайтесь в эти пронзительные строки. Они написаны о нас! И мудрое словосочетание «Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!», каждый человек, совершенно справедливо, может отнести именно к себе:

Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.

И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!

Он актеру не прощает плохо сыгранную роль —
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, всё бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт, и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а всё же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно…

Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно…

Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак – старый зритель, я готов
занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино![8]

Прекрасные строки! Воистину, советское кино сыграло огромнейшую роль в формировании людей, живших в социалистическом прошлом. И, где-то, наше поколение сформировано и воспитано на кинематографе прошлого социалистического века.

Поэтому, и в следующей главе, мы вновь продолжим многогранную тему советской фабрики грез, рассказав о величайшем актере нашего детства – Леониде Осиповиче Утесове.

Будущая, тридцать первая глава, называется: «Семейство двадцатое – Тамарисковые, или о легендарном Утесове…».

---

[1] В данном случае речь идет о станице Каневской, которая находится примерно на расстоянии ста километров от Краснодара.

[2]Кузнецова Светлана. Отделение цирка от государства. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 31 июля 2006. С. 52.

[3] Если строго следовать кинематографической хронологии, то в 1941 году Чапай вдруг неожиданно «выплыл» из Урала живым и невредимым в агитационном ролике «Чапаев с нами». Он гневно клеймил фашистов страшным «чапаевским проклятьем». Сталин немедленно наградил Бабочкина сталинской премией, за исполнение роли легендарного начдива.

[4]Геннадий Ястребцов родился 11 мая 1939 года в Москве. Своим литературным крестным отцом считает Константина Ваншенкина, который еще в 1961 году заметил и похвалил молодого автора.

[5] Об этом свидетельствует протокол заседания бюро Краснодарского краевого комитета ВКП (б) от 24 мая 1949 года. С копией этого документа нас любезно ознакомила директор Курганинского исторического музея Елена Геннадьевна Гончарова. В протоколе даются ряд поручений директору совхоза «Кубань» товарищу Прудникову. В частности, его обязали разместить съемочную группу, организовать питание 120 человек и выделить плотников для создания декораций.

[6]О безумной лакировке. В фильме есть любопытный эпизод. Праздничную суету ярмарки прерывает объявление по радио: «Внимание! В продажу поступили легковые автомобили «Москвич». Гарантия – шесть месяцев». И это, при жесточайшем дефиците, когда тот же «звездный» режиссер Иван Пырьев, мог купить это чудо советского автопрома, чуть ли не по записке товарища Сталина!

[7] «Трижды казачка» Клара вновь улыбается нам. Краснодарские известия. 2006. 12 декабря.

 [8] Юрий Левитанский. Каждый выбирает для себя. М.: Время, 2005. С. 149 — 151.

Семейство восемнадцатое – Никтагиновые, или о ковре с оленями и сервизе «Мадонна» …

Если у тебя есть две монеты – одну

потрать на хлеб, вторую на цветок.

                                     Хлеб поддержит твою жизнь, а       

цветок даст тебе повод жить.          

                                                            Китайская мудрость.

Семейство Никтагиновые относится к порядку Гвоздичноцветные. Это семейство еще называют «Ночецветные», поскольку его растения раскрывают лепестки лишь во второй половине дня, ближе к ночному времени года.

Никтагиновые распространены в тропических и субтропических областях всех континентов, но подавляющее большинство представителей этого семейства произрастает в Америке. Лишь немногие никтагиновые встречаются в Старом Свете. В семействе до 30 родов и около 300 видов.

Один род, называемый «Ночная красавица» из Южной Азии распространился по всему миру благодаря влиянию человека и называется мирабилис.

Это необычный кустистый однолетник с яркими цветками. Мирабилис цветет в течении всего лета трубчатыми цветками, после которых образуются небольшие черные плоды-орешки.

Первыми цветоводами, проявившими интерес к растению, были ацтеки, населявшие территорию современной Мексики. Дело в том, что благодаря клубневидным корням мирабилис прекрасно справляется с засухой и не требует особого ухода.

Поэтому ацтеки и начали выращивать наиболее декоративные формы мирабилиса, отличающиеся оттенками. В наши дни мирабилис практически исчез из дикой природы Мексики, но одичавшие растения, в былые времена необычайно популярные в качестве декоративной культуры, до сих пор встречаются на месте прежних садов.

В произведении «Общая история дел Новой Испании» (1547—1577) Бернардино де Саагун, опираясь на сведения ацтеков о свойствах растений, привёл различные сведения о мирабилисе. В частности, он пишет, что растения называлось — ацомиатль, и оно обладало душистым и пряным ароматом.

После завоевания Мексики испанцами семена ночной красавицы попали в Испанию, а затем и в Англию и другие европейские державы. За прошедшие столетия она расселилась по всему свету и стала «своей» в странах с теплым климатом.

В Египте она настолько пришлась ко двору, что гостью с другого континента в Каире прозвали жемчужиной Египта. В Марокко благодаря испанцам мирабилис также обрел популярность. Один из сортов с полосатыми желто-розовыми цветками в оранжевую крапинку даже носит имя «Марракеш».

Еще одним великолепным представителем Никтагиновых, является красавица — Бугенвиллия. Это вечнозеленый кустарник или древесная лиана с необычной формой прицветников, которые словно яркие лепестки окружают небольшие цветочки.

Его родиной является западное побережье Латинской Америки. Впервые путешественник Луи де Бугенвилль увидел обворожительные цветы в Рио-де-Жанейро.

В честь этого самого Луи — французского путешественника, руководителя первой французской кругосветной экспедиции — Луи Антуана де Бугенвиля, и была названа эта бразильская красавица. В связи с этим, иногда задумываешься – а как же звалась эта красавица, до того времени, как приплыл этот француз? Ведь свое-то имя, у нее наверняка то было!

Как бы то ни было, уже в начале XIX века, это растение украшало многие парки и оранжереи Европы.

На своей бразильской родине, растение не имеет периода покоя и цветёт непрерывно. Декоративность бугенвиллии придают не мелкие белые трубчатые цветки, а окружающие их три ярких прицветных листочка.

У природных форм бугенвиллии они обычно окрашены в интенсивные фиолетовые тона. Цветовая гамма селекционных форм значительно более разнообразна: от чисто белых и желтых до нежно-розовых, кирпичных, пурпурных и темно-лиловых.

Важно лишь одно — температура окружающей среды не должна опускаться ниже пяти градусов. Относительно комфортно она чувствует себя на берегу Средиземного моря.

Будучи в Тель-Авиве, мы обратили внимание на то, что это растение пользуется повышенной любовью жителей этого города. Да и в последующем гид, обратил наше внимание на эту страсть горожан.

Бугенвиллия, действительно является прекрасным декоратором, и эффектно смотрится, как на фоне шикарных коттеджей, так и небольших городских построек.

Для нас бугенвиллия — полная экзотика. А вот на Средиземноморье – она полная хозяйка. Как правило, она нависает красивым шатром и является доминантой среди многих зелёных композиций.

Вот, собственно, такие наши небольшие заметки про это малозаметное семейство, со столь яркими его представителями. Но его также следует внести в нашу коллекцию семейств растений, имеющихся в нашем Саду, под номером восемнадцать.

А теперь вновь вернемся в послевоенные годы. В предшествующей главе, мы коснулись скромной одежды тех лет. В этой – рассмотрим некоторые предметы быта, оставившие след в нашей детской и юношеской памяти.

И здесь, в первую очередь, вспоминается керосиновая лампа, как символ домашнего очага послевоенных лет. В двадцать второй главе наших записок, мы с умилением вспоминали эпизод, когда Мария Ивановна, при свете керосиновой лампы, читает своему сыну Евгению детские книжки. И эти эпизоды из нашего детства нами запомнились очень хорошо.

Помнится, с каким благоговением все домочадцы относились к ламповому стеклу. Лопнувшее или разбитое стекло – означали бесконечные мытарства. Ведь все было в дефиците. Значит это стекло следовало где-то доставать, кому-то кланяться и, при этом, переплачивать. Хорошо на эту тему, да и в целом о нашей эпохе, высказался в 1963 году, талантливый советский поэт Юрий Левитанский:

                Не такой я и старый.

                                             А выходит, что старый.

                Сколько в жизни я видел?

                                             Много разного видел.

                Я дружил еще с лампой,

                                             с керосиновой, слабой.

                 Был тот свет желтоватый,

                                              как птенец желторотый.

                  Разбивались безбожно

                                               трехлинейные стекла

                 А достать было сложно

                                                эти хрупкие стекла.

                 Нас за стекла наказывали.

                                                 Нас беречь их обязывали.

                 Их газетой оклеивали.

                                                  Или ниткой обвязывали.

                 Как давно это было!

                                                  А давно ли то было?

                 А когда ж электричество

                                                   Вдруг меня ослепило?[1]

Действительно, в пятидесятых годах, электричество массово стало приходить в дома, вытесняя эти патриархальные керосиновые лампы.

В целом, после окончания войны, после увиденного за рубежом уровня жизни, людям особо хотелось обустроить свое частное пространство. Подразумевается: за это и сражались, вот теперь-то заживем, ведь в каждом доме — семья фронтовика.

Хотя отметим, что с обывателем перестали жестко бороться еще до войны, после знаменитого сталинского девиза «жить стало лучше, жить стало веселее».

Алтарем скромного семейного счастья служила общая часть комнаты, если та единственная. Если была вторая, то первую именовали просто «большой», или по-старому — «гостиной», или люди попроще — «залой».

В центре стоял круглый стол, в нарядном варианте покрытый бархатной скатертью с бахромой. Под скатертью — клеенка. В газетах-журналах любят писать про сбор всей семьи за вечерним чаем.

Вокруг стола — три-четыре стула из старых, типа венских, или новых, обитых дерматином. Другой стороной стол обычно придвинут к дивану, среди его моделей различают софу, тахту и особо популярную оттоманку: два валика по бокам закреплены на петлях и откидываются, чтоб можно было лечь, вытянув ноги.

Над всем этим великолепием висит лампа (уже электрическая!) с абажуром, отороченным примерно такой же бахромой, как и у скатерти. Почему-то, они, как правило, были оранжевого цвета. Как апельсин.

Абажур также являлся символом семейного уюта и достатка. Уж если семья, путем неимоверных усилий, окружала стыдливо висящую «лампочку Ильича абажуром, то это означало наступление долгожданной семейной идиллии. Вновь вернемся к нашему любимому Юрию Левитанскому, который очень образно выразил роль этого предмета в послевоенной жизни:

                     В этом городе шел снег,

                     и светились оранжевые абажуры,

                     в каждом окне

                     по оранжевому абажуру.

                     Я ходил по улицам

                     и заглядывал в окна.

                     В этот город я вернулся с войны,

                     у меня все было впереди,

                     не было лишь квартиры,

                     комнаты,

                     угла,

                     крова.

                     Снова и снова

                     ходил я по улицам

                     и заглядывал в окна.

                     Под оранжевыми абажурами

                     люди пили свой чай

                     с послевоенным пайковым хлебом.

                     ………………………………………

                     — Скажите пожалуйста, —

                     спрашивал я, —

                     здесь не сдается угол? –

                     А в городе шел снег,

                     и светились оранжевые абажуры,

                     оранжевые тюльпаны

                     за тюлевой шторкой метели,

                     оранжевая кожура мандаринов

                     на новогоднем снегу.[2]

Еще доминанты жилья, освещаемого оранжевым абажуром: разрастающийся с годами напольный фикус, комод с туго выдвигающимися ящиками, трехстворчатый платяной шкаф (зеркало — на средней створке снаружи или на одной из боковых — внутри), сервант с посудой.

В углу посветлее может притулиться ученический письменный стол с книжной полкой над ним («рабочее место школьника»), но часто дети уроки делают тоже за круглым.

Что касается кровати, то она была на панцирной сетке, с кружевной накидкой поверх двух-трех стоящих одна на другой подушек.

Яркая особенность послевоенного быта – повсеместный китч. В коммуналках, общежитиях, отдельных квартирах, висят коврики с русалками и лебедями. Эта «промежуточная» субкультура была следствием бедности с одной стороны и отсутствием выбора, с другой.

Не поленитесь, и наберите в интернете советский комедийный художественный фильм «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», снятый режиссёром Леонидом Гайдаем.

Зададимся вопросом – а был ли выбор у посетителей Зареченского колхозного рынка, где герой Георгия Вицина предлагал народу свои шедевры:

                     Граждане новоселы!

                     Внедряйте культурку!

                     Вешайте коврики

                     на сухую штукатурку.

                     Никакого модернизма,

                     никакого абстракционизма!

                     Сохраняет стены от сырости,

                     вас – от ревматизма!

                     Налетай, торопись,

                     покупай живопись!

И лишь во второй половине пятидесятых годов местная промышленность начала предлагать населению некие плюшевые ковры, которые по своему сюжету недалеко ушли от пресловутых русалок. Однако, если над кроватью висел этот плюшевый ковер, то он уже являлся символом огромного благополучия данной семьи. Здесь мы приводим фотографию юного Евгения, который готовит уроки, на фоне подобного статусного ковра.

Справедливости ради, следует отметить, что изображенный на снимке ковер, за свои шестьдесят лет испытал много превратностей судьбы. В свое время, Валентина Михайловна описала его приключения в небольшом рассказе «Сентиментальный сюжет о старой тряпке». Приведем здесь это повествование:

 «Хочу рассказать вам историю про ненужную вещь, которую неоднократно, в течении сорока лет, хотели выбросить на свалку, но так и не успели это сделать. В далекие пятидесятые годы прошлого века, когда мой муж, Евгений Георгиевич, был ещё мальчиком, его родители купили очень дорогую вещь — плюшевый ковёр. Вот как сам Евгений Георгиевич описывает это событие в своей книге «Поколение несбывшихся надежд»:

«В доме появился вызывающий признак огромнейшего богатства и чрезвычайной роскоши — ковёр с оленями. Это был не просто ковёр.

Это был символ благополучия и определенного социального статуса. Ведь в каждом «приличном» доме был такой ковёр: бархатный, со скользкой поверхностью. Он висел в спальне, над панцирной кроватью с высокой металлической спинкой, прибитый гвоздями, что делало его края похожими на края почтовой марки.

На коврах обычно изображалось либо семейство оленей на лесной поляне, либо лебеди, плавающие в купоросном пруду, и белоколонная беседка на заднем плане, либо ядовито-изумрудное «Утро в сосновом бору», либо охота на тигров людей в тюрбанах и шароварах. Этот же ковер, изображал семью оленей.

Если провести рукою по ковру против ворса, цвета в потревоженных местах становились ярче. А если в обратном направлении, то наоборот, приобретали более матовый оттенок. Вот таким был символ социального статуса».

Таким образом, в свои молодые годы, ковёр был любимчиком, предметом обожания и восхищения. Однако, шли годы. Менялись вкусы и предпочтения. И немолодой ковёр стал чувствовать себя изгоем. Он стал скатываться в категорию предметов, о которых начали говорить презрительно и высокомерно. Он постепенно превратился в символ безвкусицы и махрового провинциализма.

Потом, степень презрения достигла такого уровня, что эти любимые предметы советского быта стали массово выбрасывать на свалку. Произошло то, что подчас бывает и у людей — вначале человек возносится на определенную вершину, потом его низвергают и все вмиг отворачиваются от вчерашнего счастливца.

Наступил такой же час и у семьи Пономаренко, когда «Ковёр с оленями» был с позором снят со стены и также приговорён к свалке. И лишь у Марии Ивановны, моей уважаемой свекрови, не хватило сил привести приговор в исполнение. И она отложила это действие до последующих времён.

Время отсчитывало десятилетия. Сравнительно увесистый пакет валялся в чулане, вызывая все более растущее раздражение. К тому же, на ковре образовался довольно внушительный полуметровый разрыв. Как это произошло — не помнит никто.

Наверное, тогда, когда его швыряли на пол, дабы на нем играли наши дети, либо внуки. Уж больно много пролетело времени, чтобы помнить все обстоятельства. Ковёр терпел все эти унижения и терпеливо влачил жалкую надежду на свою лучшую долю.

И вот, в какой-то момент, когда степень проклятий достигла очередного апогея, мой супруг Евгений Георгиевич, сказал, что знает — как поступить. Вначале он затеял починку этой старой вещи. Моя подруга, Татьяна Ивановна Лупандина, женщина с поистине золотыми руками, с пониманием отнеслась к просьбе супруга. Она аккуратно заштопала это пропахшее вечностью старьё.

В багетной мастерской долго капризничали, прежде чем приняли заказ. Однако, когда работа была завершена — все ахнули! Ведь из тряпки получилась потрясающая картина, отражающая дух и символ эпохи. А мастерская, получила рекламу, о которой и не могла мечтать!

Многие посетители тут же стали интересоваться, как можно приобрести столь восхитительный товар. Узнав, что этому изделию порядка шестидесяти лет, люди впадали в глубокую ностальгию.

Они начинали вспоминать своих родителей, детство, школу и жизнь в СССР. Особая реакция была у заказчиков, которым было за пятьдесят. Практически каждый из них говорил о том, что видел подобную вещь дома, у соседей, знакомых или у родственников. И все сожалели о том, как, будучи молодыми, безжалостно выбрасывали на свалку часть своей семейной истории…

Видимо мы ещё недостаточно поняли, что с её Величеством Историей следует обращаться весьма и весьма аккуратно. Поэтому, я очень рада тому, что нам хватило мудрости сохранить эту «тряпку», дабы впоследствии сделать из неё замечательную семейную реликвию.

Один старый антиквар как-то заметил: «Антиквариат — это очень просто. Возьмите любую вещь и бросьте её в сарай, на чердак, либо в чулан. И через какие-то пятьдесят лет, у вас будет замечательное антикварное изделие». Пожалуй, лучше не скажешь.

Очень хочется верить, что старый ковёр, в новом своём обличии, просуществует ещё многие и многие годы. Думаю, что он станет достойным украшением нашего дома в Саду Евгения и Валентины. Вот такой получился сентиментальный рассказ о принце, превратившегося в нищего бомжа и вновь ставшего респектабельным джентльменом в семнадцатом году двадцать первого века…

С глубоким уважением ко всем, прочитавшим эти строки, Валентина Михайловна Пономаренко».

Вот такой получился рассказ о старом плюшевом ковре.

Однако, продолжим. В конце пятидесятых годов в жилищах стали появляться этажерка с книгами, и различными фарфоровыми статуэтками. На комод стали водружать трельяж: зеркало с «боковушками», чтоб смотреться со всех сторон. Перед ним шагают гуськом семь уменьшающихся слоников из белого мрамора — у них легко откалываются хоботы и ноги. На подоконнике зеленеют цветы в горшках, среди них непременно алоэ, по-русски — «столетник», заживляющий мелкие ранки.

По всем подходящим поверхностям разложены кружевные салфетки, самая большая драпирует крышку ножной швейной машины – дореволюционные «Зингеры» оказались почти вечными, но на смену им постепенно приходят так называемые «подольские».

Кроме отрывного календаря и портретов супругов в молодости принято развешивать репродукции. Выпускают похожие настоящие картины — с деревянной рамой, порытой «золотянкой», но доступнее цельнокартонные, у которых рама тисненая.

Рекордсмены тиражей почему-то были: «Охотники на привале» Перова, «Неизвестная» Крамского (чаще называемая «Незнакомкой»). Меж ними жгутиком вьется открытая электропроводка.

В этом образцовом интерьере фотографы и художники — иллюстраторы семейной темы — выстраивают идиллию, распределяя домочадцев по ролям: дедушка читает газету, мама вяжет, отец и сын играют в шахматы, дочка укладывает куклу спать, а бабушка вносит чай с пирогом.

После войны телевизоров еще не было. Но повсеместно, у каждого на кухне имелась радиоточка, из которой непрерывно изливался поток хозяйственно-статистической информации. Примерно такой:

«…На трассе газопровода укладывались трубы большого диаметра…, коллектив домны имени Ленина поставил агрегат на горячее опробование…, директор завода «Красный автопогрузчик» рассказал нашему корреспонденту о выпуске партии новых автопогрузчиков. Мы попросили товарища Петрова поподробнее остановиться на гидромеханических передачах».

Все это прерывалось идеологически правильными музыкой и песнями. После такой музыкальной паузы продолжалось: «…На полях страны полным ходом разворачивается битва за урожай…, уборку ранних зерновых одним из первых завершил коллектив совхоза «Первомайский» …, хлеборобы Ставрополья проводят уборку урожая методом прямого комбайнирования…, в Вологодской области по всему фронту идет широкая косовица трав». И такой калейдоскоп продолжался с утра до вечера.

Однако, в конце пятидесятых годов, в наиболее продвинутых семьях начали появляться солидные, так называемые «ламповые», радиоприемники. При этом, люди вкладывали деньги не для того, чтобы слышать вышеперечисленный кухонный калейдоскоп. А покупали они дорогущие аппараты для того, чтобы иметь возможность слушать радиопередачи на коротких волнах.

Все достоинство того или иного аппарата заключалось в его способности более-менее сносно принимать западные радиостанции, вещающие по-русски на Советский Союз. Особенно ценилось то качество, которое в радиотехнике называлось «избирательность», то есть способность выхватить западную передачу и при этом отсечь работающую примерно на этой же частоте советскую станцию, единственная задача которой заключалась в том, чтобы глушить вражий голос.

Неожиданно в стране, где все уже, казалось бы, доработано до совершенного идиотизма, появляется альтернативный голос. Заокеанская страна, объект утренних политических карикатур, вечером излагает свою концепцию политической ситуации и мирового развития. И это была первая трещинка в тоталитарной модели вселенной.

Слушать запрещенные западные радиостанции для подавляющего большинства населения страны стало своеобразной формой оппозиции. Все равно что выпить на работе или рассказать анекдот про Брежнева – мелкие шалости поколений, обреченных жить в слепой вере, что у нас-то все равно лучше, безопаснее и даже уютнее.

Во всех курилках страны, наряду с мытьем костей начальству и обсуждением вечных проблем дефицита, муссировались последние новости, переданные «голосами». Запад, по присущей ему капиталистической привычке, предлагал довольно широкий выбор: тут вам не только «Голос Америки», но и «Немецкая волна». Всегда на подхвате радиостанция «Свобода», тут и господин Гольдберг со своим Би-би-си.

Курильщики порой становились довольно привередливыми. Что-то, знаете ли, товарищи, заявлял один из знатоков, «Волна» стала какой-то беззубой, я решил переключиться на Би-би-си… Ну, кому как, парировал другой, а я, как всегда, держусь за «Голос Америки».

И это, альтернативное официальной пропаганде мнение, становилось все более популярным, а количество слушателей «голосов», все время возрастало.

Действительно, если в пятидесятые годы лишь небольшая часть граждан имела трофейные радиоприемники с коротковолновым диапазоном, то к концу семидесятых годов число тех, кто имел к ним доступ, возросло примерно до половины населения:

                           В огромном пространстве народы забыты.

                           Все радиостанции мира забиты, —

                           Глушилки работают. Стрекот и вой.

                           И только вопит Левитан очумелый

                           О том, что опять отступили пределы

                           И вновь перевыполнен план годовой.[3]

Однако глушение не меняет картины, более того, за ним предполагается еще более серьезное содержание. Ибо глушение достигло иной, прямо противоположной цели – воспитало такого человека, который воспринимал рев в эфире с тем же спокойствием, с какой воспринимается плеск воды или шум ветра. То есть убедил советского человека в том, что западный эфир всегда ревет и это вполне естественное явление.

Говоря о быте советской семьи, как же нам не вспомнить знаменитую «Мадонну»? Действительно, в эпоху уравниловки и всеобщего дефицита, все советские семьи жили практически одинаково, и мечты у многих мало чем отличались в бытовом плане. Одним из обязательных приобретений считалась мебельная «стенка», в которой должен был стоять на видном месте красивый набор посуды.

А главной мечтой и гордостью советских домохозяек был немецкий фарфоровый сервиз «Мадонна». Но почему именно «Мадонна», и что такого необыкновенного было в этом сервизе, что сделало его настоящим фетишем семидесятых годов?

Еще в XVIII веке в Германии стали производить фарфоровую посуду, не уступающую по своим качествам знаменитому китайскому фарфору. Продукция немецких фарфоровых фабрик расходилась по всей Европе. Даже во время войны производство фарфора не останавливали!

Когда в 1945 году советские войска вошли в Германию, военные сразу оценили великолепное качество немецкой фарфоровой посуды и, в частности, сервизов. Тогда-то и появились в семьях офицеров первые сервизы «Мадонна».

После раздела Германии на территории ГДР стали восстанавливать фабрики по производству фарфора. И вскоре основными производителями сервизов «Мадонна» стали восстановленная фабрика Kahla в Тюрингии и фабрика в саксонском городе Кольдиц.

Никто тогда особо не интересовался, откуда на сервизе эти тетки. А ведь они были изначально взяты с картин швейцарской художницы Анжелики Кауфман! Между прочим, из коллекции мирового культурного наследия!

Так почему же все-таки Мадонна так полюбилась нашим соотечественникам?

Главной особенностью этого сервиза, без сомнения, являлся его декор, который был совсем не похож на то, что производили в СССР. Именно роспись в стиле барокко и делала этот сервиз таким изящным и красивым.

Пасторальные сцены с томными пышнотелыми красавицами в струящихся одеждах, отдыхающими на лоне природы, по сути, представляли собой перепечатку старинной мейсенской росписи, выпущенной еще в начале прошлого века.

Дополнительно в качестве украшения использовали еще и позолоту. Одним словом, выглядела «Мадонна» богато. Немцы ведь умеют делать красивые вещи.

Сервизы «Мадонна» выпускали разные – столовые, чайные, кофейные. Различались они также и по рисунку, и по цвету.

Первые немецкие сервизы с изображенными на них полуобнаженными красавицами попали в нашу страну после войны в качестве трофеев. А когда в 50-е годы стали возвращаться домой представители группы советских войск в Германии, они тоже везли в своих чемоданах эти немецкие сервизы.

Роскошь доставалась не простым солдатам, а генералам, их жены были в восторге от немецкого тонкостенного фарфора. И именно они ввели моду на эти сервизы. Такая посуда в те годы считалась одним из признаков принадлежности к элите.

Только не совсем понятно, почему в нашей стране их стали называть «Мадоннами». Никакой мадонны там нет, да и в самой Германии они назывались иначе — «Мария», «Ульрика», «Фредерика». А взяты они были изначально с картин швейцарской художницы Анжелики Кауфман.

Как бы то ни было, но, начиная с конца пятидесятых годов, начал нарастать эдакий бум, достигший своего апогея где-то к семидесятым. Эти сервизы стали не просто красивой посудой, но и престижным символом материального благополучия и свидетельством безупречного вкуса его обладательницы. Каждая советская домохозяйка мечтала заполучить «Мадонну».

В Германии осталась большая группа советских войск. И каждый служивший там, считал необходимым приобрести качественную фарфоровую посуду себе и родным. Можно сказать, что эти сервизы — память о нашем присутствии в Европе, ведь основное их количество вывезли из Германии наши военные.

Счастливые обладательницы «неземной красоты» бережно хранили свое сокровище за стеклом в мебельной стенке на самом видном месте, с гордостью выставляя свою «Мадонну» с приходом гостей и лишь по случаю больших праздников.

Вскоре в Германии стали бывать не только советские военные, но и командированные специалисты, туристы. В начале 70-х каждый советский человек, если он оказывался в ГДР, считал своим долгом вернуться домой с «Мадонной».

Такая популярность тонкого немецкого фарфора стимулировала рост производства этих сервизов, объём их выпуска в расчёте на покупателей из Советского Союза был значительно увеличен.

На гребне популярности эта посуда продержалась вплоть до 1995 года. После объединения Германии и после того, как в 1994 году последний российский солдат покинул территорию Германии, заказов на сервиз практически не стало. Попробовали сбывать на нашем рынке в 90-е годы. Но тогда нашей стране было не до этого – кризис, перестройка и экономические неурядицы.

Изменились времена, поменялась и мода, сервизы «Мадонна» утратили свою былую популярность. В Германии их больше не выпускают, но, тем не менее, их выпуск налажен в Чехии и Польше. Однако оригинальные сервизы, выпущенные в Германии в 50-70 годы, ценятся гораздо больше.

Сервиз «Мадонна» — очень символичен! Это яркий пример советской (пожалуй – и постсоветской!) жизни «начерно», когда сегодняшний день незначителен, а все существенное произойдет лишь в лучезарном будущем!

«Мадонна» — это сервиз английской королевы!

Для нее-то, «Мадонну» и берегли! Вот когда она заявится, эта королева, тогда и достанем заветную коробку с антресолей и впервые в жизни, зачерпнем супчик из потрясающей мадоновской супницы!

А пока пусть пылится там, ибо нет, и пока не предвидится в обозримом будущем, такого события, которое сравнялось бы по своей грандиозности с практическим применением священной Мадонны!

У Натальи Радуловой есть небольшая зарисовка, весьма созвучная этой теме. Считаем уместным, привести ее фрагмент:

«У тети Раи разбился сервиз. Насовсем. Свадебный сервиз на двенадцать персон. С волшебным названием «Мадонна».

До свидания, золотые каемочки и штампики «Made in Germany» на обороте каждого предмета — дядя Котя упал с антресолей вместе с коробкой.

— Ой, — тетя Рая даже заинтересовалась. — Он же фарфоровый!
Как будто фарфоровые не бьются. Потом она осознала трагедию, лежала в кресле: «Николай, валидолу!», звонила всем, и оплакивала свою молодость, разлетевшуюся на тысячу мелких осколков:

— Нам его родители подарили двадцать лет назад. Мы его не трогали, ждали особого случая, фарфоровой, господи прости, свадьбы. И что? Папа умер, у Коти вывих голеностопа, у меня давление. И никто, заметь, так ни разу и не попользовался этими тарелками. Идиоты.

Я задумалась. Почему мы храним сервизы, украшения и яркие эмоции для особого случая? Зачем мы бережем ароматические свечи для «специальной ночи», прячем сережки с брильянтами в шкатулку, шлепаем ребенка по рукам, когда он пытается «раньше времени» стянуть со стола колбаску и придерживаем нежные слова до Дня святого Валентина? Чем этот день, это мгновение хуже ожидаемых?

Точно ли все успеется?

Почти все звонки из горящих башен-близнецов в Нью-Йорке содержали признания в любви. Люди звонили своим близким, оставляли записи на автоответчиках. «Я. Люблю. Тебя» — сказать это оказалось самым важным, что надо было успеть сделать на Земле.

Реальность, если верить энциклопедии, — это «существующее в действительности», тот самый миг между прошлым и будущим. Не надо откладывать про запас, задвигать на долгие годы на антресоли, прятать до «когда-нибудь» то, что здесь и сейчас может принести удовольствие, радость и улыбку. Завтра нет. Есть только сегодня, которое не менее уникально, чем 31 декабря или какое-нибудь там восьмое марта.

Поэтому поспешим.

Помириться. Увидеть океан. Поиграть с сыном, обнять дочку, подарить маме еще один флакон «Шанели № 5» — чтобы пользовалась не только по праздникам, а каждый день. Надо успеть. Прочитать. Съесть суп из черепахи. Посмотреть любимый фильм и забыть про грязную посуду в раковине. Купить тете Рае новый сервиз и устроить грандиозный ужин. Поторопиться сказать о своей любви — до того, как пойдут финальные титры».

Пронзительные слова – не правда ли?

Однако, как бы то ни было, все эти ковры с оленями и пресловутые «Мадонны» постепенно расшатывали идеалы, за которые, когда-то, боролись пламенные революционеры.

На словах советская власть заявляла, что все эти предметы роскоши чужды социалистическим принципам и ей лично. Это с трибун. А в быту противиться обывательскому инстинкту было весьма трудно. Поэтому и тащили генералы и маршалы из поверженной Германии ковры, мебель, посуду, «Оппели» и «Майбахи».

Дочь Сталина Светлана, выйдя в 1949 году замуж за сына секретаря ЦК Жданова Юрия, была потрясена:

«В доме же, куда я попала, я столкнулась с сочетанием показной, формальной, ханжеской «партийности» с самым махровым «бабским» мещанством — сундуки, полные «добра», безвкусная обстановка сплошь из вазочек, салфеточек, копеечных натюрмортов на стенах. Царствовала в доме вдова, Зинаида Александровна Жданова, воплощавшая в себе как раз это соединение «партийного» ханжества с мещанским невежеством».[4]

К концу жизни вождя советский уют достигнет и его аскетичной резиденции: приехав на «ближнюю дачу» к отцу незадолго до его смерти Светлана будет «неприятно поражена» развешанными на стенах фотографиями из журнала «Огонек», типа: «Девочка поит козленка из рожка молоком» и другими аналогичными сюжетами. Вот так, пресловутая идеология «мещанства» проникала во все слои населения, включая верхние эшелоны власти.

А ведь прежде, «погрязнуть в быту», означало тяжкую измену большим общественным заботам, ради тесного личного мирка. Уже в 1921 году, за семьдесят лет до краха коммунистической идеи, Маяковский писал про канарейку, которая убьет коммунизм, — и оказался прав:

                     Опутали революцию обывательщины нити.

                     Страшнее Врангеля обывательский быт.

                     Скорее головы канарейкам сверните —

                     чтоб коммунизм

                     канарейками не был побит!

Именно благодаря своему идеализму Маяковский даже мысли не допускал о том, что при советской власти люди могут ценить личный комфорт и уют выше общественных нужд.

Поэт не учел лишь одного небольшого нюанса, заключавшегося в том, что любой человек по своей натуре вне зависимости от воспитания и происхождения, является собственником.

И этот собственник, в конечном счете, и похоронил все революционные идеалы. И, как не жаль Маяковского, осуждаемые им желтые канарейки все же смогли победить коммунизм!

Однако, от послевоенного барахла, мы перейдем к послевоенным фильмам. Наша будущая, тридцатая глава, называется: «Семейство девятнадцатое – Портулаковые, или детские впечатления о советском кино…».

---

[1] Левитанский Ю.Д. «Мой возраст». Из поэтической библиотеки: каждый выбирает для себя. – М.: Время, 2005. С. 76.

[2] Левитанский Ю.Д. «Воспоминание об оранжевых абажурах». Из поэтической библиотеки: каждый выбирает для себя. – М.: Время, 2005. С. 155 — 156.

[3] Межиров Александр. 1950. В сборнике «Артиллерия бьет по своим. Избранное. –М.: Зебра Е, 2006. С. 92.

[4] Алилуева С.И. Двадцать писем другу. – М.: Известия. 1990. С. 150.

Семейство семнадцатое – Гвоздичные, или о нарядах 50-х годов…

                                                           Яркий цвет лесной гвоздики.

                                                           Пряный запах горьких трав.

                                                           Пали солнечные блики,

                                                           Иглы сосен пронизав.

                                                                              Саша Черный,

                                                                              русский поэт.

Наш любимый, древний многотомник «Жизнь растений», о семействе Гвоздичные, пишет буквально оду:

«Гвоздичные – одно из наиболее крупных семейств в порядке Гвоздичноцветные. В нем насчитывается примерно восемьдесят родов и 2000 видов. Гвоздичные можно встретить на всех континентах земного шара, в самых различных местообитаниях.

Представители семейства произрастают в тундре, среди гвоздичных много лесных и луговых растений. Встречаются они и в засушливых районах: в степях, полупустынях и пустынях. В горах гвоздичные поднимаются до альпийского пояса, а один из видов – звездчатка стелющаяся – был обнаружен в скалистых расселинах в Гималаях на высоте 6000 метров, значительно выше других растений высокогорий.

Особенно широко гвоздичные представлены в умеренных областях северного полушария, причем наибольшее число родов и видов сосредоточено в Средиземноморье, Западной и Средней Азии. В составе флор большинства частей Арктики представители этого семейства по численности видов занимают чаще всего пятое место.»[1]

Вот видите, какие молодцы эти Гвоздичные! Не зря ведь Карл Линней, в своей классификации, сохранил за гвоздикой название «божественного цветка». Он дал ей имя Dianthus, что происходит от греческих слов «Di» — «Зевс» и «anthos» — цветок.

При этом, хотели бы обратить ваше внимание на то, что так называемое «Гвоздичное дерево», известное как пряное растение, еще до новой эры, к семейству Гвоздичных не имеет никакого отношения.

Лишь только запах цветков гвоздики, напоминает аромат бутонов гвоздичного дерева. В остальном – это два совершенно разных растения.

Ибо, во-первых, это, так называемое «гвоздичное дерево», на самом деле зовется – сизигиум ароматный.

Во-вторых, этот сизигиум, относится к совершенно иному семейству, которое называется – Миртовые.

А в-третьих, этот сизигиум не растет в нашем Саду, и согласно ранее установленным правилам, мы его описывать не будем.

Поэтому, вернемся к Гвоздичным. Все виды гвоздик образуют плотные кустики с узкими злаковидными листьями, над которыми на стройных цветоносах возвышаются душистые цветки.

Все многообразие родов и видов гвоздичных принято делить на три подсемейства: паронихиевые, алсиновые и смолевковые. Значительное число видов является космополитами.

В семействе в первую очередь следует выделить гвоздику. В трудах древнегреческого ученого Теофраста гвоздика именуется не иначе как «цветком Зевса». Согласно Плинию разведением гвоздик занимались еще в древнем Риме.

Особенно выдающуюся роль гвоздика играет в некоторых событиях Франции. Первое ее появление относится еще ко временам Людовика IX Святого, когда этот благочестивый король предпринял в 1270 году последний крестовый поход и осадил со своими 60000 рыцарями город Тунис.

В то время, как известно, среди крестоносцев разразилась чума. Люди гибли сотнями в день, и все усилия врачей помочь им оказались тщетными.

Тогда Людовик Святой, твердо убежденный, что в природе против всякого яда существует и противоядие, и обладавший, как говорят, некоторым знанием целебных трав, решил, что в стране, где так часто свирепствует эта страшная болезнь, по всей вероятности, можно найти и излечивающее ее растение.

И он остановил свое внимание на одном прелестном, росшем на сухой, почти бесплодной почве цветке. Его красивая окраска, запах, сильно напоминавший пряную индийскую гвоздику, заставляют его предположить, что это и есть именно то растение, которое ему и нужно.

Он велит нарвать как можно больше этих цветков, делает из них отвар и начинает поить им заболевающих. Настой оказывается во многих случаях целительным, и чума начинает ослабевать.

Возвратившись на родину, крестоносцы приносят с собой гвоздику, которая с этой поры становится во Франции одним из знаковых и любимейших цветов.

Понятия о храбрости и отваге были во Франции настолько связаны с этим цветком, что Наполеон I, учреждая орден «Почетного легиона», избрал цвет гвоздики цветом ленты этого высшего французского знака отличия. Тем самым император увековечил, с одной стороны, роль гвоздики в истории Франции, а с другой – и ту любовь, которую питал к ней французский народ.

Как один из символов королевской династии Бурбонов, гвоздика сыграла трагическую роль во время французской революции 1793 года. Аристократов и приверженцев короля – роялистов сотнями отправляли на гильотину.

Осужденные на казнь прикалывали к груди красную гвоздику, показывая, что остались до конца верными своим идеалам. «Гвоздикой ужаса» называли тогда этот прекрасный цветок.

Известно, что революция все ставит с ног на голову, и вскоре красная гвоздика украшала уже приверженцев Наполеона, а роялисты выбрали своей эмблемой белую гвоздику.

Во время второй реставрации 1815 – 1830 гг., когда к власти вновь вернулись Бурбоны, много благородных людей погибло на дуэлях, причиной которых был всего лишь цвет гвоздики в петлице.

В Англии гвоздика появилась лишь в XVI столетии и с первого же своего появления завоевывает симпатии царствовавшей в это время королевы Елизаветы и всей английской аристократии.

Королева не расстается с гвоздикой и появляется с ней всюду. Ее примеру, конечно, следует и весь ее двор.

В Италии же гвоздика считается почему-то цветком апостола святого Петра, и 29 июня, в день его памяти, ее цветами украшаются все церкви и весь город. В этот день вы не встретите здесь ни одной молодой женщины, ни одного молодого человека, у которых бы не было этого цветка в руках, на груди, в волосах или в петлице. В этот день его носят в петлице даже старики и солдаты.

В Германии гвоздика символизировала постоянство и верность. Именно немцы дали цветку название «гвоздика» — за сходство его аромата с запахом пряности, высушенных бутонов гвоздичного дерева. Из немецкого языка это обозначение перешло в польский, а затем и в русский язык.

Будучи во Франции и особенно в Англии любимицей главным образом высших сословий и наиболее богатых классов государства, в Бельгии гвоздика, наоборот, сделалась любимицей бедняков – цветком чисто народным. В особенности она полюбилась горнякам, работавшим в каменноугольных шахтах.

Постепенно красная гвоздика стала символом – цветком, связанным с памятью о жертвах войн и революций. Так сложилось, что в Советском Союзе это обстоятельство особо подчеркивалось. В 1964 году прозвучала советская песня на слова Льва Ошанина «Красная гвоздика», в которой, в частности, были такие слова:

Красная гвоздика — спутница тревог,

Красная гвоздика — наш цветок.

Как весть мечты, как знак свободы

Друзей к друзьям она звала

И сквозь расстрелянные годы

Улыбкой Ленинской прошла.

Песня была достаточно популярной, она часто исполнялась по радио, ее исполняли во Дворце Съездов, на торжественных мероприятиях.

И так уж получилось, что спустя десять лет. Красная гвоздика была вновь связана с революционными событиями. Теперь уже в Португалии. Там, весною 1974 года, произошла революция, которую назвали «Революция гвоздик». По легенде своё название революция получила от жеста некой жительницы Лиссабона, Селесты Сейруш, продавщицы универмага, которая 25 апреля опустила гвоздику в ствол винтовки встреченного ей солдата

В этот период в стране был сезон гвоздик, и по её примеру граждане в массовом порядке начали раздавать солдатам красные гвоздики. А в целом, эта революция была подготовлена и осуществлена так называемым «Движением капитанов», объединившим часть офицерского корпуса Португалии, которая была недовольна правящим режимом, войной в Африке и своим социальным положением.

Кроме легендарной гвоздики, в семействе гвоздичных следует также отметить род ясколка. Научное название ясколки — Cerástium (церастиум), что происходит от латинского слова, означающего «рогатый». Такое имя цветок получил из-за небольших рожек, которые имеют плоды отдельных видов.

Разумеется, такое отвлечённое название не могло удовлетворить садоводов-любителей, которые предпочитают более меткие имена.

За рубежом ясколку называют snow in summer, что переводится как «снег летом», или silver carpet — серебряный ковёр. Цветоводы из России называют сплошные посадки растения «белыми реками», «белыми ручьями».

Интересный факт: ясколка альпийская — самое северное из цветущих растений, обитающих на суше. Она была найдена на острове Локвуд (Канадский Арктический архипелаг). Севернее встречаются только мхи, водоросли, лишайники.

Ясколку справедливо причисляют к лучшим садовым почвопокровникам и наиболее пышно цветущим многолетникам для оформления альпинариев и рокариев.

Плотные подушки из стелющиеся побегов покоряют серебристой, очень густой опушкой листьев, но наиболее хороша ясколка во время цветения, когда кустики скрываются под пышным покрывалом из белых цветков с желтым зевом.

Жизнерадостная и активно растущая, ясколка любого вида быстро завоёвывает соседние территории. В выращивании это одно из самых простых растений, покоряющее выносливостью и неприхотливостью.

У ясколки цветки звездчатые, маленькие, белые, собраны в зонтики. Лист удлиненный, серебристо-серый, покрытый волосками. Разрастаясь, образует ковер. Это растение располагается высоко в горах, на альпийских лугах, в непосредственной близости с пространствами, покрытыми льдом и снегом.

У ясколки сильно развита корневая система. Растение очень хорошо смотрится в каменистых садах, особенно функционально в качестве почвопокровного растения.

Среди представителей семейства хорошо известен такой медонос, как смолка обыкновенная. Научное название этого растения происходит от латинского слова, означающего «птичий клей», и объясняется липкостью верхней части стебля. Этим же объясняется и русское родовое название «смолка».

Цветки этого растения опыляются преимущественно дневными и ночными бабочками. Длинными хоботками бабочки достают нектар со дна трубчатой чашечки, при этом они обязательно задевают за тычинки, а прилипшую пыльцу переносят на другие цветки.

Важно и то, что цветки многих гвоздичных окрашены в различные оттенки красного цвета, а бабочки, в отличие от многих других насекомых, способны воспринимать красный цвет.

В народной медицине препараты из смолки обыкновенной используют как кровоостанавливающее средство, при заболеваниях легких, почек, а также наружное средство при нарывах и язвах.

Говоря о гвоздичных, следует также упомянуть такое растение, как лихнис. Этот цветок еще можно встретить в обиходе, как зорька, мыльник, татарское мыло или же барская спесь. Многие виды лихниса весьма декоративны и достаточно часто встречаются в дизайнерском оформлении садов.

Цветок лихнис нетребовательное растение – посадка и уход за ним в открытом грунте не сложен. Этот цветок имеет несколько разновидностей, которые отличаются внешне, имеют разный период цветения и окраску. Для него найдётся место в любом уголке сада, кроме самых затенённых и сырых участков.

И в завершение раздела о семействе Гвоздичные, приведем два замечательных произведения о гвоздиках. Одно из них принадлежит Сергею Есенину:

Воздух прозрачный и синий

Выйду в цветочные чащи.

Путник, в лазурь уходящий,

Ты не дойдешь до пустыни.

Воздух прозрачный и синий.

Летом пройдешь, как садом,

Садом – в цветенье диком,

Ты не удержишься взглядом,

Чтоб не припасть к гвоздикам.

А второе написано пером Анны Ахматовой:

В камине гаснет пламя;

Томя трещит сверчок.

Ах! Кто-то взял на память

Мой белый башмачок.

И дал мне три гвоздики,

Не подымая глаз.

О милые улики,

Куда мне спрятать вас?..

Отдав должное семейству Гвоздичные, вновь перейдем к воспоминаниям нашего детства. Мы с ностальгией просматриваем фотографии тех лет, вспоминаем скудость послевоенного бытия, рассматриваем одежду и наряды тех лет. Все жили бедно, но и желание более счастливой, более зажиточной жизни тоже присутствовало. Вот на эту тему, мы и хотели бы немного поговорить.

Конечно, рассуждать о послевоенной моде, было-бы слишком смело. Ведь само понятие советской моды находилось где-то на задворках, считалось «мещанством» и «буржуазным пережитком». Существовало двойственное отношение к моде в обычной жизни – интерес, желание подражать киногероям, зачитывание до дыр редких модных журналов и… прямое или опосредованное порицание в печати и в общественной жизни.

В пятидесятых годах старшеклассницам запрещалось носить капроновые чулки, туфли на каблуках. Использование косметики считалось аморальным даже для молодых женщин. Понятие моды заменялось словом «фасон».

Писатель Владимир Войнович в романе «Монументальная пропаганда» описывает «фасон» провинции 1957 года:

«Первыми до прихода очередного состава появлялись девушки. Они ходили по две, по три, источая запах крепких духов местного производства. Тут же возникали здешние парни в вельветовых куртках-бобочках и в широких расклешенных брюках… Девушки шуршали крепдешином, молодые люди, волочась за ними, мели платформу своими клешами».

Главное, чем отличалась «мода-фасон» послевоенных лет – перелицовка одежды (существовал большой дефицит тканей) и всяческие придумки портных. Кое-кто из них был очень талантлив, но знали об этом только их заказчики. В двадцать второй главе наших записок, мы уже упоминали о маме Евгения Георгиевича – Марии Ивановне, которая на основе латвийских журналов мод, достаточно бойко строчила сельским девчатам на машинке «Зингер», всяческие платьишки и блузки. Именно на основе этих буржуазных выкроек, из старого платья получалась модная и элегантная блузочка, которой восхищались подружки, работавшие на колхозной молочно-товарной ферме.

И, разумеется, в «моде-фасоне» пятидесятых годов, были свои интересные особенности. В нашем семейном альбоме есть любопытная фотография, где четырехлетний Евгений, с другими детками встречает Новый, 1953 год. В наличии – скромная елка, но не это главное! Лучше обратите внимание на обувь, которая у всей детворы практически одинакова. Это, так называемые бурки.

Щегольские бурки пришли из армии, их носили при галифе и френчах. Сапоги из плотного белого фетра с рыжим кожаным «следком» и такими же ремешками, пристроченными вместо швов. «Буркать» — значит «валять», и функционально это те же валенки с галошами, но в виде настоящей обуви на колодке.

В поскрипывающих бурках расхаживали крепкие хозяева жизни: директора предприятий, завмаги и завсклады, отставные военные, председатели колхозов.

Да и для детворы, это была самая распространенная обувь в зимний период времени – нечто среднее, между ботинками и валенками. Да и выбор то детской обуви в то время был крайне невелик.

В целом, после войны народ жил весьма бедно. Такой же скудной была и детская одежда. Тем, кто проливает слезы по ушедшему Советскому Союзу, вероятно следует напомнить, что в те времена детская одежда и обувь всегда были в дефиците. Изначально, этот сегмент товаров считался «невыгодным» и предприятия всеми силами пытались отказаться от выпуска этого вида изделий. А то, что выпускалось согласно жесткой разнарядке, выглядело стандартно, серо и уныло.

И как пример – в далеком 1958 году всесоюзный журнал «Крокодил» помещает на своей заглавной странице карикатуру, где младенцы сетуют на отсутствие обуви. Официальная ремарка к этому социалистическому «юмору» гласит: «Обувные фабрики мало выпускают детской обуви, считая ее «невыгодной».

Однако, если бы это касалось только обуви! В дефиците были платьишки и костюмчики, пальто и шапочки, кофточки и маечки.

В семейном альбоме Валентины Михайловны имеется трогательная фотография пятидесятых годов, где она, вместе с подружками, сфотографирована в пионерском лагере, в поселке Кабардинка.

Мы видим милые детские лица, радующиеся отдыху на Черном море. Однако, вид этих платьишек, сшитых практически по одним и тем же лекалам, как-то не вызывает особого оптимизма.

Однако, не будем о грустном. А еще, в стране были популярны, так называемые кепки. В небогатом послевоенном гардеробе – это самый распространенный мужской головной убор. Варьируясь по регионам и манере ношения, кепка давала своему хозяину редкую возможность для самовыражения.

Ходить с непокрытой головой, осмеливались лишь нарождающиеся «стиляги». А большинство гражданских мужчин, старше семи лет, всегда носят кепку.

Темно-серый головной убор с гладким верхом, ровно сидящий на уровне середины лба — тоже выбор: я как все. У самой стандартной модели сзади три шва — вытачки, собирающие кепку в круг. Вытачек может быть восемь, по всей окружности, и тогда кепка получается, как бы многогранником. Негладкая «восьмиклинка» (реже «шестиклинка») сшита из соответствующего числа лепестков, сходящихся в центре, увенчанном пуговицей, покрытой тем же материалом.

Мальчишки-школяры могут заламывать кепку на затылок. Остальные собирают весь верх вперед, так что едва виден козырек. Есть еще консерваторы постарше, у которых заведена вторая, «парадновыходная» кепка (обычно посветлее), и из нее они даже не вынимают картонный обод-расправилку. Так и несут на голове магазинный блин с выступающим бугорком макушки. Набекрень кепку надевают пижоны, хулиганье надвигает до бровей.

Перед дракой козырек поворачивают назад, чтоб обзору не мешал. Футбольным вратарям, напротив, козырек помогает играть, стоя против солнца.

Клетчатая кепка выдает претензию на заграничность, пупырчатый материал «букле» выбирают артистические натуры. Огромные «аэродромы» составляют гордость мужского национального костюма кавказских республик.

Деревня верность кепке сохранит прочнее. В избе, у косяка входной двери, она висит на заветном гвоздике, хозяин дома ее снимает и надевает всякий раз, перешагивая через порог. И до кончины отца семейства кепка старшего сына занять гвоздик не вправе.

Кепка – это целая жизненная философия. Кепка – это своеобразный маркер принадлежности к той или иной социальной категории. Не зря талантливый советский поэт Юрий Левитанский написал в прошлом веке философско-ироническое стихотворение «Кепочка»:

Голова поседела – не скорби,

не грусти, не печалься, погоди.

Ты купи себе кепочку, купи,

ты ходи себе в кепочке, ходи.

Нынче все магазины как один

головные уборы продают.

Впечатление отсутствия седин

головные уборы создают.

Голова полысела – не скорби,

не грусти, не печалься, погоди.

Ты купи себе кепочку, купи,

ты ходи себе в кепочке, ходи.

Ведь недаром и летом, и в мороз

головные уборы продают.

Впечатленье наличия волос

головные уборы создают.

Головы не имеешь – не скорби,

не грусти, не печалься, погоди.

Ты купи себе кепочку, купи,

ты ходи себе в кепочке, ходи.

Из тряпья, из соломы, из травы

головные уборы продают.

Впечатленье наличья головы

головные уборы создают.[2]

Вот таким был значимый атрибут одежды советского человека.

Вместе с тем, в пятидесятых годах прошлого века появилась мода на шляпы. И, якобы, она возникла с подачи Сталина. Секретарь Московского комитета ВКП (б) Георгий Попов вспоминал:

«Помню, как-то, находясь на центральной трибуне Мавзолея во время демонстрации, ко мне обратился И.В. Сталин и, указывая на одного товарища, стоявшего на левой трибуне, спросил: «Что это у него на голове?» Я ответил, что это секретарь райкома партии, железнодорожник по профессии. Одет он в железнодорожную шинель черного цвета, а на голове у него кепка, видать не из новых.

Сталин сказал, что надо носить или шляпу, «как Молотов», или такую фуражку, и снял со своей головы фуражку полувоенного образца».

Можно представить себе, как удивился Попов:

«В то время, когда был жив Ленин, существовал как бы неписанный закон: большинство партийных и советских работников носили кепки или фуражки. И лишь те государственные деятели, которые были связаны с внешним миром, а также некоторые представители свободных профессий носили шляпы. В широких массах народа, к шляпам было предубежденное отношение».

Однако спорить с вождем ни Попов, никто-либо другой не решился, приказ Сталина начали претворять в жизнь:

«Этого указания оказалось достаточно для того, чтобы изменить отношение к шляпам, — писал Попов. – На другой день я передал товарищам по партии замечание Сталина о головных уборах для мужчин.

Актив обзавелся шляпами. Постепенно в эту моду стали втягиваться не только городские, но и районные работники и многие другие».[3]

Уже не стало и Сталина, а «шляпная мода» трансформировалась все глубже. Со временем дошла она до Краснодара и Тихорецка. Мужчины, достигшие определенных руководящих высот, уже были обязаны, согласно негласной иерархии, обзаводится шляпами. Статус обязывал.

И в этой главе мы приводим две любопытные фотографии, где наши отцы – Георгий Иванович и Михаил Куприянович, позируют, будучи облаченными в шляпы, поскольку уже достигли неких руководящих высот.

Справедливости ради, следует посвятить несколько слов и женским головным уборам. Формула здесь чрезвычайно проста: чем дальше из города в глубинку, тем больше осуждается женщина с непокрытой головой. Доходило до того, что молодая девушка, выйдя замуж, уже не могла появиться «на людях», без платка.

В станицах нарушать это неписанное правило могли позволить себе лишь представители местной интеллигенции (врачи, учителя и дамы, занимающие руководящие должности).

Здесь мы приводим любопытную фотографию, сделанную примерно в конце пятидесятых годов в станице Ивановской, Краснодарского края. В те времена, проводы в Советскую армию, являлись огромным событием для семьи, и отмечались с широким размахом.

На фото мы видим уходящего в войска молодого Николая (родственника Валентины Михайловны), и многочисленных друзей, и родных, пришедших хмельно и весело отпраздновать это событие. При этом, все замужние дамы решили запечатлеть себя, исключительно в платках. Трудно предположить, что кто-то смог бы осмелиться запечатлеть себя «простоволосой». Да и если бы это произошло, то подобный вызывающий поступок, запечатленный на фото, обсуждался бы в дальнейшем, на протяжении десятков лет.

Теперь немного о женских украшениях. В послевоенное время явная борьба с ними прекратилась, но осталось молчаливое неодобрение.

Здесь характерны, например, публикации в журнале «Крокодил» пятидесятых годов: «положительные» женщины одеты скромно, украшения отсутствуют. Отрицательные персонажи, как правило, отмечены либо бусами, либо серьгами. Бусы украшают легкомысленных дамочек, чрезмерно заботливых мамаш, жен начальников, а в уши нечистых на руку буфетчиц вдеты серьги в виде дутых колечек.

Мы приводим характерную карикатуру 1955 года, где изображены отрицательные персонажи – мать и дочь, облаченные в серьги и бусы. Эти ключевые детали свидетельствуют о том, что изображенные дамы не являются активными строителями долгожданного коммунистического общества.

Однако, если бусы свидетельствовали о недостаточно высоком идейном уровне отдельных женщин, то и мужчины вдруг стали демонстрировать эдакую раскованность, где-то выходящую за грань приличия. Ведь появилась такая деталь послевоенного быта, как пижамы.

Видимо, новая волна моды началась с немецких пижам, трофейных, а дальше нехитрый фасон распространился по советским швейным фабрикам.

Самые доступные пижамы — хлопковые, синеполосатые — сначала стали домашней одеждой мужчин среднего возраста. В пижамах весьма комфортно — рубашка-курточка и штаны на тесемке или резинке удобны — нигде не жмут и могут быть мятыми.

А вскоре это еще и летний наряд, в котором не зазорно выйти к людям. Пижамы — почти униформа дяденек, гуляющих по аллеям санаториев. В них появляются на пляже, сидят на лавочке перед подъездом, отдыхают на дачном участке, в них переодеваются, едва оказавшись в купе поезда. Солидный пассажир, вышедший на перрон в пижаме купить какой-нибудь снеди на закуску, — лучший клиент вокзальных торговок.

Вместе с тем, двусмысленность пижам продолжает бросаться в глаза здравомыслящим людям. По этому поводу целую дискуссию разворачивает самый массовый журнал страны «Работница», тему подхватывают издания помельче.

Публицисты-бытоведы гонят пижаму с улиц: «нужно твердо запомнить — это только домашний, комнатный костюм», хотя к наставлениям и не очень-то прислушиваются.

Бум проходит со сменой эпохи, когда пижамы начнут казаться стариковскими. С шестидесятых годов одеждой для дома и отдыха будут служить спортивные костюмы.

Говоря о послевоенном периоде, следует обязательно вспомнить и о так называемых крепдешиновых платьях. Единственный в стране женский журнал для горожанок «Работница», называет их «любимой одеждой советских женщин». Конечно, есть еще блузки и юбки — хоть одну вещь из шелка, непохожего на шелк, заведет себе каждая горожанка

Привычный шелк с лицевой стороны блестит, его гладь требует тщательной утюжки. Стопроцентно шелковый крепдешин обычно матовый, на ощупь шероховатый, очень легкий. Яркий, даже пестрый рисунок, особенно популярны «турецкие огурцы» и всякие цветочки. Каждое движение вызывает мелкие живые складки — если, где и помялось, то незаметно. Гладить вовсе не нужно: постирать руками в чуть теплой воде, прополоскать, слегка отжать, не выкручивая и повесить на плечики — до чего практично!

Повседневными летними платьями городских масс остаются ситцевые и сатиновые (в торговле обобщенно называемые х/б «хэбэ», хлопчатобумажные), реже — лен. На селе хорошо, если есть хотя бы они.

Но крепдешин задержится в обиходе надолго и станет по карману почти всем. Женщины не нарадуются: телу приятно, идешь — будто и не надето ничего, ткань тонкая, но не просвечивает — подкладка не нужна. На десятилетия вперед крепдешиновое платье — главный наряд отпускницы. Поехать в отпуск и не взять с собою крепдешиновое платье – это сродни преступлению.

Хотя крепдешин и был атрибутом празднично-выходной одежды, то слово «габардин», произносилось с особым придыханием. Это был крутой, городской демисезонный шик пятидесятых – начала шестидесятых годов.

Габардин чаще всего был чистого серого цвета, с примесью синевы, песочного или оливкового.

Одежда из зеленоватого габардина напоминала иностранную военную форму – ведь текстильщик Томас Берберри изобрел эту ткань в XIX веке для поставок в британскую армию.

Габардиновые плащи предназначались для использования в умеренном климате и еще назывались «летнее пальто». Их принято было шить на заказ, хотя они продавались и готовые.

Женские пальто — обычно плотно посаженные на фигуру. Мужские — свободные, часто с рукавом-реглан. Особенно вальяжно они выглядели расстегнутыми, когда при ходьбе широко гуляют полы этой гражданской шинели. И как следствие новой мужской импозантности: габардиновые пальто дали жизнь фетровой шляпе — в тон, но потемнее.

И, именно горожане побогаче, начали массово отказываться от кепок, в пользу фетровых шляп.

Помимо габардиновых плащей, особенно большим шиком считалось кожаное пальто. В конце пятидесятых годов, отец Евгения Георгиевича – Георгий Иванович, как передовик производства, был награжден поездкой на сельскохозяйственную выставку в Москву и премией в размере месячного оклада. Добавив еще примерно оклад, родители купили самый дорогой атрибут одежды в их жизни – мужское кожаное пальто.

Тогда такие предметы приобретались на всю оставшуюся жизнь! Во всяком случае, в середине восьмидесятых годов, Георгий Иванович еще носил это кожаное великолепие, и пальто было в весьма добротном состоянии.

Безусловно, вышеуказанная покупка оказалась достаточно дорогостоящей для родителей. Но зато, во всех присутственных местах, включая хождение в гости, отец смотрелся модным и «приличным» человеком…

Вслед за габардином, либо кожаным пальто, щегольство 50-х годов предполагало бостоновый костюм.

Веская фраза «я сейчас костюм шью» произносится не портным, а заказчиком. Период изготовления-ожидания разрешается новостью «справил себе костюм». Самый представительный вариант — двубортный бостоновый.

Новая солидность не похожа на довоенную, тогда одевались куда проще. Сотрудников главных союзных органов обслуживают ведомственные распределители и портные.

Хлопоты сошек помельче, а также простых граждан, надумавших приодеться, сопоставимы с терзаниями Акакия Акакиевича из-за шинели. Купить нужный бостоновый отрез — дело случая. Боясь роковой ошибки мужа, проект «новый костюм» обычно ведет жена.

Евгений Георгиевич вспоминает, как его мама – Мария Ивановна трепетно вела проект по пошиву бостонового костюма, его отцу – Георгию Ивановичу. Выбор цветов сводится к черному, темно-синему и коричневому, но и здесь бывают нежелательные оттенки. Следующий шаг — подкладка. Саржевая недолговечнее, но шелковая дороже.

Фасон предпочитали обсуждать дома, а то мол в ателье такое способны внушить, что потом пожалеешь! По-хорошему надо, конечно, доплатить портному, чтоб постарался. А вот сколько? Каждое принятое решение не освобождало от волнений: а вдруг мы уже все испортили и карманы нужно было делать с клапанами?

Сняли мерку, скроили, а потом еще предстоит вынести эпопею примерок. Иной раз отцу приходилось отпрашиваться с работы. А пришел в ателье — еще не готово.

Мастер знай, повторяет любимую присказку: «костюмчик будет как влитой». Но все за ним надо проверять: не «гуляет» ли спина, того хуже — не «морщинит» ли? Чтоб свободно в пройме, не сужено ли в талии, а вот еще порок — «воротник сзади отходит». Как посажены на пояс брюки и достают ли их манжеты ровно до каблука? И таких вопросов было бесконечное множество.

В целом, период от приобретения материала до облачения главы семейства в новый костюмчик, занимал до полугода. Ну а потом, срок эксплуатации этого «великолепия» длился примерно полтора десятка лет! А зачастую, этот милый сердцу костюмчик служил и гораздо более длительное время.

И еще хотелось бы вспомнить об одном атрибуте. Это уже не одежда, а характерная деталь внешнего вида. Речь пойдет о золотых зубах.

После войны, из Германии и стран Восточной Европы, где побывала советская армия, была привезена мода на позолоченные коронки, попросту называемые золотыми зубами. И, если у Ильфа и Петрова одинокий золотой зуб Паниковского означал лишь запущенного старика с претензиями, то в пятидесятые годы это показное богатство превратилось в повальное увлечение.

Раньше чаще ставили золотые пломбы, но их было видно только при хохоте. Теперь драгметаллом напоказ полыхают коронки: обычно две-три вверху, три-четыре внизу.

Это позолота поверх нержавейки, просто сталь — «железные» зубы — носит рабоче-крестьянское большинство, а для людей с возможностями они грубые и неприличные. К сорока годам стоматологическое протезирование требуется почти всем советским гражданам, и от этого возраста страна делится на ту, которая с черной металлургией во рту, и ту, которая с цветной.

В военное время миллионы людей на кольца-серьги выменивали еду, одежду, дрова. Пришли в движение припрятанные царские червонцы — ими черный рынок больше всего кормит новую моду. Но мало иметь золото, нужны знакомые врач и техник. Все работы — «левые» или «полулевые», даже если выполнены в государственной клинике.

И может быть, сделав из червонца — в просторечии «рыжика» — четыре коронки, мастера часть золотишка прикарманили. Слишком тонкий благородный слой через несколько лет протрется, а претензию предъявить некому.

У криминальных королей обе челюсти бывают как слиток. Такую красоту себе наводят и ветераны работ «на северах» (здесь ударение надо делать на последнем слоге!).

Молодая городская шпана вставляет «фиксу» — золотую коронку на верхнем переднем зубе. Докурив, через «фиксу» сплевывают так, чтобы летело торпедой.

В шестидесятые годы прошлого века, золотые зубы из витрины достатка, постепенно станут превращаться в признак мещанского дурновкусия. А к началу девяностых годов их будут донашивать лишь люди преклонного возраста.

Вот такие наши детские впечатления об одежде и иных атрибутах пятидесятых – шестидесятых годов прошлого века. А в следующей главе, мы расскажем об очередном семействе — Никтагиновые, а также продолжим наши рассуждения об особенностях послевоенного советского быта.

Будущая, двадцать девятая глава, называется: «Семейство восемнадцатое – Никтагиновые, или о ковре с оленями и сервизе «Мадонна» …».

---

[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. Семейство гвоздичные. – М.: Просвещение. 1980. С. 367.

[2]Левитанский Ю.Д. «Кепочка». Из поэтической библиотеки: каждый выбирает для себя. – М.: Время, 2005. С. 614.

[3] Из статьи о проведении первомайских демонстраций «Турецкому послу пришлось на четвереньках пробираться под мостками». Коммерсант ВЛАСТЬ. 27 апреля 2009 года. С. 62 – 69.

Семейство шестнадцатое – Гречишные,или спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство…

Щегол сварил щавелевые щи,

                                          И лучше тех щей ничего не ищи:

                                          Щавель собирал он в березовой пуще,

                                          Добавил картошки, что б были погуще,

                                          Щепотку петрушки, щепотку лучка

                                          Варил по часам, до второго щелчка.

                                          И клювом защелкав, пропел, наконец:

                                          Еще я не повар, но все ж – молодец!

                                                                           Ольга Цветикова

На протяжении многих лет, мы практически не задумывались о семействе Гречишные. Достаточно сказать, что мы даже не включили это семейство в книгу о растениях, изданную нами в 2013 году.

Действительно, описывать невзрачный щавель в книге о благородных цветах, нам как-то не хотелось. Время шло, наш сад развивался. А когда у нас в Саду появился Горец, мы осознали, что семейство Гречишные уже стало полноправным участником нашего сообщества растений.

Итак, семейство Гречишные, оно же — Гречиховые, оно же – Спорышевые – принадлежит к порядку Гвоздичноцветные. Семейство содержит 56 родов и 1266 видов. Сюда преимущественно относятся многолетние травы, хотя имеется и несколько древовидных, и кустарниковых.

Растениям семейства присуще наличие дубильных веществ. Среди гречишных есть съедобные растения. Широко известна крупяная культура — гречиха посевная. Плоды гречихи дают крупу — высококалорийный продукт, который содержит ценные для организма человека белки, углеводы, жиры, органические кислоты и витамины.

Конечно, данное семейство является знаковым для нашей страны. Уже давно гречневая каша стала таким же символом России, как и водка, матрешки, и разгуливающие по городам и весям медведи, держащие в своих лапах расписные гармошки.

С чисто исторической точки зрения гречка – истинно русская национальная каша, наше второе по значению национальное блюдо: «Гречневая каша – матушка наша, а хлебец ржаной – отец родной», «Щи да каша – пища наша». «Каша – мать наша».

Все эти поговорки известны с весьма давних времён. Когда в контексте русских былин, песен, сказаний, притч, сказок, пословиц и поговорок и даже в самих летописях встречается слово «каша», то это всегда означает именно гречневую кашу, а не какую-нибудь иную.

Словом, гречиха – не просто пищевой продукт, а своего рода символ национального русского своеобразия, ибо в ней соединились те качества, которые всегда привлекали русский народ и которые он считал своими национальными: простота в приготовлении (налил воды, вскипятил не мешая), ясность в пропорциях (одна часть крупы на две части воды), доступность (гречка всегда была в России в избытке) и дешевизна (вдвое дешевле пшеницы). Что же касается сытности и отменного вкуса гречневой каши, то они – общепризнаны и также вошли в поговорки.

Ботаническая родина гречихи – наша страна, а точнее – Южная Сибирь, Алтай, Горная Шория. Отсюда, из предгорий Алтая, гречиху занесли на Урал урало-алтайские племена во время переселения народов. Поэтому европейское Предуралье, Волго-Камский регион, где гречиха временно осела и стала распространяться в течение всего первого тысячелетия нашей эры и почти два-три столетия второго тысячелетия как особая местная культура, стали второй родиной гречихи, опять-таки на нашей территории.

И наконец, после начала второго тысячелетия гречиха обретает свою третью родину, переходя в районы чисто славянского расселения и становясь одной из основных национальных каш и, следовательно, национальным блюдом русского народа (две черные национальные каши – ржаная и гречневая). Таким образом, на огромном пространстве именно нашей страны развертывалась в течение двух и даже двух с половиной тысячелетий вся история развития гречихи и находятся три её родины – ботаническая, историческая и национально-экономическая.

Только после того как гречиха глубоко укоренилась в нашей стране, она стала, начиная с XV века, распространяться и в Западной Европе, а затем и в остальном мире, где складывается впечатление, что это растение и этот продукт пришёл с Востока, хотя разные народы определяют этот «восток» по-разному.

В Греции и Италии гречиху называли «турецким зерном», во Франции и Бельгии, Испании и Португалии – сарацинским или арабским, в Германии считали «языческим». В России эту крупу назвали «греческой», поскольку первоначально – в Киевской и Владимирской Руси, гречиху возделывали при монастырях преимущественно греческие монахи, люди более сведущие в агрономии, и которые определяли названия культур.

Когда же во второй половине XVIII века Карл Линней дал гречихе латинское название «фагопирум» – «буковоподобный орешек», ибо по форме семян, зёрен гречиха напоминала орешки букового дерева, то во многих германоязычных странах – Германии, Голландии, Швеции, Норвегии, Дании – гречиху стали называть «буковой пшеницей».

При всем уважении к гречихе, в жарком Краснодарском крае ее никто не выращивает. Зато не один кубанский огород не обходится без славного представителя Гречишных – кисленького щавля. Ведь без него трудно приготовить знаменитый весенний зеленый кубанский борщ!

Владимир Иванович Даль указывает, что в России, помимо названия «щавель», встречается множество других русских наименований: «кислица», «кисличка», «кисленица», «кислинка», «кислушка», «кислятка», «киследь» и другие, которыми может обозначатся один и тот же вид — Щавель кислый.

Следует помнить и то, что в Центральной России, день 16 мая по новому стилю, зовут в народе Мавра – Зеленые Щи». Сама мученица Мавра, пострадавшая за веру много веков назад, к щам прямого отношения не имела. Но именно в те дни, в тех краях, в скудные времена, начинали варить зеленые пустые щи. Пустые, потому что без мяса. Зеленые, потому что заготовленная на зиму квашенная капуста уже подошла к концу, зато подножная зелень достигла подходящей спелости: лебеда, сныть, крапива, ну и, конечно, щавель.

Издавна известны лечебные свойства щавля. Русские врачи лечили им туберкулез и ревматизм. Главная кислота этого растения, которая так и называется – щавелевая, содержится в листьях щавеля в довольно большом количестве. Точнее, даже не сама кислота, а ее соль – оксалат калия.

А все-таки, как правильно? ЩАвель или щавЕль?

Вариант щАвель, который часто можно услышать от соседей, родственников и продавцов, не допускается ни одним словарем. Это вам не пара твОрог – творОг. Где можно, слава Богу, и так и сяк. Тут все точно. Определенно.

                    Приближается апрель –

                    Дай сорву-ка я щавЕль!

                    Открывай, мой друг, портфель

                    И вытаскивай щавЕль!

                    Ты зачем опять в кисель

                     Кинул кисленький щавЕль?

Вот так вот!

А теперь о растении горец. Оно имеет разнообразный облик: представлен в виде травы или лианы. Где только и в каком только облике его не встретишь — от хорошо знакомой всем травки-муравки на деревенской улице до трехметровых зарослей сахалинской гречихи, от скромного обитателя озер и болот, горца земноводного, до так называемой «бальджуанской гречихи» — 15-тиметровой лианы, буйно оплетающей изгороди, здания и соседние деревья.

Утверждают, что в цветоводстве используется около 20 видов горцев. А для оформления береговой зоны водоемов наиболее подходят горец земноводный и дважды скрученный.

В наших условиях отлично прижились такие виды, как горец родственный (Polygonum affine), невысокое почвопокровное растение родом из Непала, и горец дважды скрученный (Polygonum bistorta). В последние годы к ним присоединились новые, ранее незнакомые нам виды — из Японии, Китая, Гималаев и Дальнего Востока. Они также оказались довольно неприхотливыми и успешно растут на нашей российской земле.

Этим замечательным растениям найдется место в любом саду — они могут выступать и в композициях, и в качестве солитеров. Горцы хорошо переносят обрезку, сохраняют декоративность в течение всего сезона.

Многообразие горцев позволяет использовать эти растения на небольших участках и обширной территории для маскировки стен, хозяйственных построек, украшения беседок.

В диком виде горцы встречаются на Дальнем Востоке, в Китае, Гималаях, Японии, Непале, некоторые разновидности обитают практически по всему земному шару.

Некоторые виды горцев настолько красивы, что стали окультуренными. Голландские селекционеры, использовав способность растения к видоизменению, вывели новые сорта, сохранившие выносливость дикого предка и приобретшие декоративные качества. Все разновидности обитают в открытом грунте, только отдельные экземпляры пригодны для комнатного разведения.

Растения выносливы настолько, что практически не требуют ухода, не подвержены нападению вредителей и болезням. Для полноценного развития и сохранения декоративного вида им нужна плодородная влажная почва, достаточное пространство для роста, прямое солнце.

Мы думаем, что наше постижение прекрасного горца лишь только начинается, и впереди нас ждут новые удивительные открытия.

А теперь вновь вернемся в годы нашего детства. Как мы уже писали, до 1956 года, когда состоялся двадцатый съезд, авторитет Сталина еще по инерции находился на высоком уровне.

Поэтому, плакаты с изображением Сталина, лозунги с его цитатами, в стране применялись еще достаточно широко. Это лишь с конца 1961 года, после XXII съезда КПСС, стали сносить памятники Сталину и повсеместно выбрасывать его бюсты.

Уже на излете той эпохи, мы были маленькими свидетелями явления, которое можно озаглавить, как — «Спасибо великому Сталину за наше счастливое детство!».

Ведь мы жили в самой лучшей стране земного шара! Это там, где-то далеко расисты линчевали бедных негров. Где-то далеко, голодные дети рылись в мусорных баках, дабы найти корочку хлеба. А у нас все было замечательно!

Наши родители строили самое лучшее на земле общество, которое называлось коммунизм. И за все это, мы, дети, должны были благодарить самого лучшего друга детей – Иосифа Виссарионовича Сталина!

Плакатов на тему «Сталин и дети» было множество. Они сопровождали нас не только в школе и детских садах. Они сопровождали нас в парках и на стадионах, в кинотеатрах и на вокзалах, в магазинах и на почте.

Нехитрая суть этих бесчисленных плакатов и воззваний, была предельно ясна — весь мир живет гораздо хуже нас! И только нам, советским детям, выпало счастье жить в самой счастливой стране, под руководством гения всех времен и народов товарища Сталина.

Мы отчетливо помним, как какая-либо школьная пионервожатая, начав отчитывать разгильдяя Сидорова говорила: «Как ты мог это сделать, в то время, когда бедные дети в странах капитала, в поисках корочки хлеба роятся в мусорных баках…».

И мы свято верили тому, что она говорила! Да и эта девочка – вожатая, тоже была убеждена в искренности своих слов.

Ведь она же своими глазами читала очерк великого пролетарского писателя Максима Горького «Город желтого дьявола», где приводится мрачное описание детства в ужасной и страшной Америке:

«Внизу, под железной сетью «воздушной дороги», в пыли и грязи мостовых, безмолвно возятся дети, — безмолвно, хотя они смеются и кричат, как дети всего мира, — но голоса их тонут в грохоте над ними, точно капли дождя в море.

В этих улицах, набитых людьми, точно мешки крупой, дети жадно ищут в коробках с мусором, стоящих у панелей, загнившие овощи и пожирают их вместе с плесенью тут же, в едкой пыли и духоте.

Когда они находят корку загнившего хлеба, она возбуждает среди них дикую вражду; охваченные желанием проглотить ее, они дерутся, как маленькие собачонки.

«Разве из этих детей вырастут здоровые, смелые, гордые люди?» — спрашиваешь себя. В ответ отовсюду скрежет, хохот, злой визг».[1]

И если вам было недостаточно аргументов, изложенных человеком, воспевшего знаменитого буревестника революции, то вы могли бы обратится к творчеству советского поэта Владимира Владимировича Маяковского. В его произведении «Мое открытие Америки», наша пионервожатая, видела следующие строки:

«Чисто на главных улицах и в местах, где живут хозяева или готовящиеся к этому.

Там, куда развозят большинство рабочих и служащих, в бедных еврейских, негритянских, итальянских кварталах – на 2-й, на 3-й авеню, между первой и тридцатой улицами – грязь почище минской. В Минске очень грязно.

Стоят ящики со всевозможными отбросами, из которых нищие выбирают не совсем объеденные кости и куски. Стынут вонючие лужи и сегодняшнего и позавчерашнего дождя.

Бумага и гниль валяются по щиколотку – не образно по щиколотку, а по-настоящему, всамделишно».[2]

В тех же заметках, великий советский поэт недвусмысленно высказывается о незавидной участи несчастных негров:

«Американцем называет себя белый, который даже еврея считает чернокожим, негру не подает руки; увидев негра с белой женщиной, негра револьвером гонит домой; сам безнаказанно насилует негритянских девочек, а негра, приблизившегося к белой женщине, судит судом Линча, то есть обрывает ему руки, ноги и живого жарит на костре».[3]

Этих трех вышеприведенных абзацев строгой пионервожатой вполне достаточно, чтобы чихвостить бедного шалопая Сидорова за то, что он совершенно не понимает своего счастья, родившись в такой замечательной стране. И что, он, Сидоров, совершенно лишен чувства благодарности за то, что коммунистическая партия и лично товарищ Сталин, делают для того, чтобы из балбеса Сидорова воспитать сознательного строителя коммунизма.

Этими знаменитыми цитатами пользовалась не только строгая пионервожатая. Ими всякий раз не пренебрегали и школьная учительница, и завуч, и директор школы.

Кроме бесчисленных плакатов, особо популярным было в наше время, изображение товарища Сталина с девочкой-буряткой. Причем, это изображение имело, вполне реальную, фактическую основу, поскольку на нем изображена семилетняя Геля Маркизова из Улан-Удэ. Ради истины уточним то, что полное имя девочки было – Энгельсина. Вот какие у нее были идейные родители!

Папа Энгельсины, нарком земледелия Бурятии, входит в делегацию автономии, приглашенную на встречу с руководством страны. Геля в это время живет в Москве с мамой, студенткой мединститута. Дочка упросила взять ее в Кремль. Купили два букета, чтобы в конце приема Геля один подарила бы Сталину, другой — Ворошилову. Но на заседании девочке быстро надоело слушать официальные речи, она тихонько слезла с кресла и пошла в президиум.

Забыв, что цветы хотели разделить, отдала Сталину оба букета. Вождь поднял Гелю, поставил на стол, обнял. В зале овация, снимает фото и кинохроника. Главный редактор «Правды» Мехлис будто бы сказал: сам бог послал нам эту буряточку!

По словам Энгельсины, Сталин сидел к ней спиной, но сидевший рядом … похлопал его по плечу и сказал: «К тебе пришли». Сталин обернулся, сказал: «Привет», взял оба букета цветов и поставил девочку на стол президиума.

«Девочка хочет сказать речь», — объявил Ворошилов, на что Геля «выпалила»: «Это вам привет от детей Бурят-Монголии». В ответ на просьбы наблюдавших за сценой гостей: «Поцелуй его, поцелуй», — девочка поцеловала Сталина, на что присутствующие разразились аплодисментами.

В интервью в 1995 году Энгельсина сказала: «У меня не было ощущения, что… вот я вижу какого-то совершенно небожителя, великого человека. Просто… но какое-то счастье у меня присутствовало. Я чувствовала, что делаю что-то необыкновенное».

— Что ты хочешь получить в подарок — часы или патефон? — спросил Сталин. — И часы и патефон, — ответила Геля. Действительно, на следующий день она получила золотые часы и патефон с набором пластинок. На том и на другом подарке было выгравировано: «Геле Маркизовой от вождя народов И. В. Сталина». Отца Гели среди других наградили орденом Трудового Красного Знамени.

Умилительный парный портрет с девизом «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» печатают в газетах и журналах, на плакатах. Изваяют скульптурную композицию и растиражируют ее во множестве крашеных гипсовых копий.

Чадолюбие вождей — их особая добродетель, ведь ради счастья «подрастающей смены» совершаются все трудовые и ратные подвиги. Дети, конечно же, отзываются ответной «безграничной любовью».

В этом мифе Сталин моложав: ведь Ленин не дожил до пятидесяти четырех, но его октябрята-пионеры называют «дедушкой». А вот Сталину в 1936-м идет пятьдесят седьмой год, но он сейчас, и далее — «отец», которому выражают «сыновнюю благодарность».

Справедливости ради отметим, что после осуждения «культа личности» и установления «коллективного руководства» пионерские хоры разучат песню «Партии спасибо ото всех ребят». А у Брежнева будет тоже повторяемая в песне сентенция: «Сегодня вы дети, завтра — советский народ».

Однако, вернемся к Геле. Полтора года она проживет принцессой из советской сказки, самой известной девочкой Советского Союза.

Но в конце тридцать седьмого года, ее отца, Ардана Маркизова, арестуют по делу «панмонгольской шпионско-повстанческой организации».

Письмо его дочки Сталину про папу — героя Гражданской войны и честного коммуниста — останется без ответа. Отца расстреляют, мать погибнет в ссылке.

Поскольку фотографий вождя с дочерью опального наркома Маркизова на руках, было изготовлено огромное количество плакатов, картин, статуй и прочих агитматериалов, изъять их не представлялось возможным. Поэтому идеологи под шумок решили переименовать ненадежную Гелю в крепкую крестьянку Мамлакат Нахангову.

Действительно, ну какая в самом деле кому разница – таджикская она там девочка или бурятская!

Кто-то придумал сделать из нее стахановку и заставил темную, абсолютно безграмотную девочку собирать хлопок двумя руками. В то время это был настоящий бум, хлопок всегда собирали одной рукой. Говорили, что якобы Мамлакат набрала бешеное количество хлопка и перевыполнила норму. Ее принял лично Сталин, наградил орденом и подарил золотые часы.

Спустя некоторое время, в «Букварях» тех лет, на титульном листе, долгое время печаталось стихотворение:

                       «У таджиков звучны имена

                         Мамлакат – это значит страна!»

Детвора до войны поголовно носила среднеазиатские расшитые тюбетейки. Они вошли в моду из-за Мамлакат.

Любопытно и то, как сложилась судьба этих девочек в дальнейшем. После ареста родителей, Гелю Маркизову разыскал родственник матери и воспитал под своей фамилией, чем, вероятно, и спас ее. После окончания школы Геля поступила в МГУ. Помогал ли кто-либо при поступлении девушки в самое престижное учебное заведение Советского Союза? Наверное, это навсегда останется тайной.

Геля была принята на истфак. Туда же была зачислена и дочь вождя — Светлана Аллилуева. Что это — насмешка судьбы или шанс реабилитировать свое имя?

По окончанию университета, Геля работала в Институте востоковедения РАН, счастливо вышла замуж за советского культурного атташе в Индии. Полжизни проработала в Индии, стала доктором наук. Сама Геля рассказывала одну забавную жизненную деталь, которая сильно оживляет и одушевляет официальные словарные статьи из Википедии. Держа девочку на руках и ласково улыбаясь в объектив фотоаппарата, Сталин сказал своим грузинским приближенным: «Момашоре ег тилиани».

Слова любимого вождя, сказанные на незнакомом языке, Геля трепетно хранила в памяти многие годы и пронесла сквозь все испытания. Но их смысл она узнала, только когда уже стала взрослой. По-грузински они означают «Убери эту вшивую!».

Уже в начале XXI белорусский кинодокументалист Анатолий Алай занялся поисками девочки с плаката «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». В 2004 году они встретились с Гелей и записали десятиминутное интервью. Договорились о съемках документального фильма.

Желая элегантно выглядеть на телеэкране, Геля поехала в Турцию подзагореть. Ее нашли на шезлонге без движения. Поговаривали, что истинную причину смерти врачи так и не установили.

Судьба Мамлакат сложилась более удачно: ее отец не запятнал себя участием в панмонгольской шпионско-повстанческой организации. Девушка не зазналась, не превратилась в парадный манекен для съездов и митингов, а смогла получить образование и выучить английский язык. На протяжении многих лет работала заведующей кафедрой иностранных языков медицинского института в Душанбе. Умерла в 2003 году.

Возвращаясь в 50-е годы прошлого века, следует отметить, что образ «Сталин в обнимку с девочкой» продолжал жить уже как «обобщенный» и после войны, до самого конца его правления. Да и после смерти Сталина, вплоть до 1956 года, эта композиция встречалась повсеместно. Разумеется, она была и в школах, где мы учились в начальных классах.

Вот такие ассоциации возникают у нас, когда мы иногда слышим, сакраментальную фразу, сказанную уже с долей иронии, «Спасибо товарищу Сталину, за наше счастливое детство» …

Однако, может быть уже достаточно про вождей? И, в следующей, двадцать восьмой главе, мы расскажем об очередном семействе, семнадцатом по счету, — Гвоздичные, а также немного пообсуждаем послевоенную моду.

Будущая, двадцать восьмая глава, называется: «Семейство семнадцатое – Гвоздичные, или о нарядах 50-х годов…».

---

[1] [1] Горький М. Город желтого дьявола. Собрание сочинений в 16 томах. Том шестнадцатый. – М.: Правда. 1979. С. 23, 24.

[2] Маяковский В.В. Мое открытие Америки. Полное собрание сочинений в 13 томах. Том седьмой. – М.: Государственное издательство художественной литературы. 1958. С. 305.

[3] Там же. С. 328.