Семейство пятнадцатое – Кактусовые, или детские впечатления о вожде и учителе…
— У них есть душа? – спросила она.
— Не знаю, мэм, — ответил я.
— Я и за себя-то не ручаюсь…
Джон Даррел
Зоопарк в моем багаже.
Кактусы по праву можно назвать одним из чудес природы. Все в этом растении необычно: отсутствие листьев, мясистый стебель, устрашающие колючки и венчающие это «сооружение» прекрасные цветы.
Кактусы по праву можно назвать одним из чудес природы. Внешнее несходство с другими растениями привлекло к ним первых мореплавателей, вступивших на Американский континент. Как диковинки природы их стали ввозить в Европу, украшая «аптекарские огороды» и частные коллекции.
Первые кактусы, ставшие известными европейцам, были мелокактус (Melocactus), цереус (Cereus) и опунция (Opuntia).[1] Крупную коллекцию кактусов собрал уже во второй половине XVI века лондонский аптекарь Морган. В России они появились, по всей вероятности в начале XVIII века, одновременно с организацией одного из первых ботанических садов – Аптекарского огорода, ныне Ботанического сада в Санкт-Петербурге.
Вот такое своеобразное и удивительное растение, этот кактус. Впоследствии Карл Линней в 1737 году впервые применил это слово при составлении своей великой системы растений.
Семейство кактусовых является в высшей степени специализированным и поэтому данные о числе родов, в зависимости от пристрастий ботаников, колеблются от 84 до 225. Что касается видов, то у разных авторов оно также достаточно резко меняется от 800 до 2000.[2]
Чтобы легче было разобраться в громадном количестве растений, составляющих это семейство, ботаники разделили семейство кактусовых на три подсемейства.
Первое из них получило название подсемейства перескиевых. К нему относятся кактусы, имеющие правильные, полностью развитые листья. Таких кактусов очень мало, вот почему подсемейство перескиевых самое малочисленное из трех. В него входит всего 26 видов.
Второе подсемейство – опунциевые, включает гораздо больше кактусов (около 400 видов), которые объединены двумя признаками: во-первых. Кактусы, относящиеся к этому подсемейству, имеют рудиментарные (зачаточные) листочки треугольной или шиловидной формы; во-вторых, на верхней их части имеются пучки тонких, зазубренных, как острога, щетинок, называемых глохидиями.
Они очень слабо держатся на стебле и при малейшем прикосновении отделяются от него, цепляясь за руки и одежду. Об этом надо помнить при уходе за опунциями во избежание неприятностей.
Все остальные кактусы, то есть порядка 1500 видов, принадлежат к третьему подсемейству – цереусовых. Отличительным признаком этого подсемейства является отсутствие у кактуса, каких-либо листьев на стебле.
Чтобы понять природу кактуса, надо помнить, что все они родом из Америки, и большинство из них, являются обитателями засушливых степей, саванн и пустынь.
Мощная система боковых корней, пролегающая почти у самой поверхности земли, позволяет собирать больше влаги, попавшей в почву сразу после дождя. Длина этих боковых корней достигает порой семи метров. Помимо боковых корней, у кактусов есть главный корень. Он служит как для укрепления растения в грунте, так и для накопления влаги и питательных веществ, достигая гигантских размеров: до шестидесяти сантиметров в диаметре и до пятидесяти килограмм весом.
Однако, основное «хранилище» влаги – это толстый, мясистый стебель. Его сердцевина наполнена густым, вязким соком. Кактусы объединяет наличие мясистых стеблей или листьев, содержащих большое количество водянистого сока.
Вместе с тем, собрать воду – это не единственная задача. Важно в последующем минимизировать ее испарение. Поэтому листьев у кактуса нет. Ведь знаменитые колючки кактусов есть видоизмененные почечные чешуйки, то есть все, что осталось у этих растений от листьев.
Более того, кактусы, живущие в пустыне, имеют шаровидную форму, которая обеспечивает при наибольшем объеме, минимальную площадь испарения. И это еще не все, ибо стебель кактуса покрыт толстой кожицей и защищен восковым налетом, что тоже способствует сохранению влаги внутри.
Плоды кактусов – ходовой товар на мексиканских рынках. Их можно есть сырыми, сушенными, варить варенье, компоты, засахаривать или тушить на гарнир к мясу. Сок плодов опунции – основа для приготовления сиропов и пищевой краситель. Из перебродившего сока делают алкогольный напиток – «колинке».
Одним из первых кактусов, ставшим известным европейцам, стало растение, которое мы называем опунция. Да и в целом опунция является знаковым растением. Так, индейская легенда гласит, что люди из племени ацтеков долго странствовали в поисках места, где смогли бы поселиться. Но боги не давали ацтекам доброго знака. И вот, наконец – то они пришли к озеру Тескоко и увидели большого орла, сидящего на опунции и разрывающего змею.
Сочтя это хорошим знамением, индейцы основали город – «Место священной опунции»- Теночтитлан. Место было выбрано исключительно удачно. Спустя столетия на руинах древнего города выросла столица большого государства – Мехико. А кактус опунция из старинного предания перекочевал на герб Мексики.
Красота кактусов удивительна. Вот как образно описывают кактусы Ильф и Петров в своей книге «Одноэтажная Америка», когда двигались по пустыне, рядом с мексиканской границей:
Эль-Сентро с его разбитыми тротуарами и кирпичными аркадами, Эль-Сентро, мрачный город эксплуатации и большого бизнеса, находился еще в Калифорнии. Бенсон, куда мы приехали на следующий день вечером, был уже в Аризоне.
К Бенсону мы ехали через громадные поля кактусов. Это были «джайент-кэктус» — кактусы-гиганты. Они росли группами и в одиночку и были похожи на увеличенные в тысячу раз и поставленные стоймя огурцы. Они покрыты ложбинками, как коринфские колонны, и волосками, как обезьяньи лапы. У них есть короткие толстые ручки. Эти придатки делают гигантские кактусы необыкновенно выразительными. Одни кактусы молятся, воздев руки к небу, другие обнимаются, третьи нянчат детей. А некоторые просто стоят в горделивом спокойствии, свысока посматривая на проезжающих.
Кактусы живут, как жили когда-то индийские племена. Там, где живет одно племя, другому нет места. Они не смешиваются. Затем мы попали в пустыню, заселенную кактусами, каких мы до сих пор не видели. Большой игольчатый шар выбрасывает вверх длинную цветущую ветку.
Пустыня кактусов сменилась песчаной пустыней, настоящей Сахарой, с полосатыми от теней или рябыми дюнами, но Сахарой американской: ее пересекла блестящая дорога с оазисами, где вместо верблюдов отдыхали автомобили, где не было пальм, а вместо источников текли бензиновые ручьи».[3]
Вот такие впечатления советских писателей об индустриальной Америке и растущих на ее территории кактусах. Авторы этой книги путешествовали по Америке в мае 2012 года вместе с группой фотографов из Екатеринбурга. Таких гигантских красавцев-кактусов, о которых пишут сатирики, мы не видели.
Вместе с тем, находясь в штатах Аризона и Юта, мы наблюдали великолепное разнообразие симпатичных опунций и других видов кактусов.
Говоря о кактусах, следует подчеркнуть еще одну любопытную особенность. Существует множество любителей цветов. Из этой массы можно выделить те или иные группы приверженцев роз или гладиолусов, тюльпанов или же хризантем. Все эти люди немного помешаны на том или ином направлении цветов. Но есть и сумасшедшие в квадрате. И эти безумцы называют себя кактусистами. И это особая каста любителей цветов, которые близки к маньякам-коллекционерам, собирающим, например утюги, почтовые марки или же старинные монеты.
С точки зрения коллекционера, кактусы представляют величайший интерес: ведь их на свете существуют более трех тысяч видов, так что «потолка» в этой области фактически не существует, как не существует до сего дня полного собрания всех имеющихся на свете видов кактусов.
И, наконец, следует сказать еще об одном отличии коллекционирования кактусов: что бы вы ни собирали – открытки, старинный фарфор или маски венецианских фестивалей, вы можете эти предметы разыскивать, покупать. Выменивать, определять, классифицировать и описывать, вы можете стать знатоком и авторитетом в данной области, но никогда вы не испытаете счастья созидания.
Опытный же кактусист, получает возможность из крохотного семени или невзрачного черенка создавать растение, формировать его по своему плану и желанию при помощи правильно подобранного режима, соответствующего питания или прививки.
Кактусоведение относительно молодо. Начало научному и планомерному изучению кактусов было положено только в конце XVIII века, хотя отдельные упоминания о кактусах или описания их встречаются в ботанической литературе начиная уже с 1576 года.
Кактусы как интересная комнатная культура очень быстро стали приобретать приверженцев, а в конце XIX века уже существовало множество обществ и клубов любителей кактусов, которым, как и всем другим коллекционерам – нумизматам, филателистам и другим было не только приятно, но и необходимо встречаться с людьми, разделяющими их интересы, для обмена опытом и материалом.
Первый журнал, посвященный вопросам кактусоведения, стал выходить в девяностых годах XIX столетия в Германии, а сегодня подобные издания выпускаются десятками по всему миру.
Черты семейного сходства кактусов обнаружить трудно, так как среди трех тысяч членов этой обширной семьи наблюдается неистощимое разнообразие. Однако, при этом чрезвычайном разбросе форм, важно выделить признаки семейного сходства. Перечислим некоторые из них, наиболее важные для кактусов.
Итак, кактус – многолетний суккулент. В этом определении первое слово не требует пояснения: кто не знает, что растения, живущие в отличии от однолетников по нескольку лет, называются многолетниками. Что касается слова «суккулент», то так называются растения, которые способны запасать в своих тканях влагу, помогающую им переносить засуху.
Неправильно считать слова «кактус» и «суккулент» синонимами. Этой, к сожалению, довольно распространенной ошибки можно избежать, если запомнить, что всякий кактус – суккулент, но не всякий суккулент – кактус. Ведь суккулентные растения встречаются среди представителей достаточно многих ботанических семейств. В качестве примера можно привести широкоизвестное алоэ древовидное из семейства лилейных, которое часто встречается в комнатах и знакомо под неправильным названием «столетник».
Еще одним признаком кактуса является то, что его плод – ягода. Ради ясного понимания этого условия нужно, пожалуй, оговорить, что ботаническое понятие ягоды зачастую не совпадает с бытовым значением этого слова.
Хозяйка, несущая домой кошелку вишен, говорит знакомой: «Вот купила ягод на варенье». И она, конечно, посмотрит на вас с удивлением, если вы предложите ей блюдо с нарезанным арбузом, сказав: «Скушайте кусочек ягоды!».
А между тем арбуз, так же, как и помидоры, самая настоящая ягода, в то время как у вишни плод – костянка. Поэтому, плоды кактусов, будь они размером с крупную сливу или с крошечную смородину, всегда бывают типичными ягодами: их мелкие семена вкраплены в мякоть, заключенную в кожицу.
Еще одной особенностью кактуса является так называемая нижняя завязь. Это говорит о том, что у кактусов та часть цветка, из которой после оплодотворения разовьется плод, расположена ниже лепестков. Примером растения с нижней завязью является огурец. Каждому из нас случалось находить засохшие лепестки цветка, сохранившиеся на верхнем конце молодого огурца. Такое же явление наблюдается и у кактусов: засохшие лепестки иногда сохраняются на плоде, уже полностью созревшем.
Есть и другие сугубо ботанические тонкости, присущие кактусам. Однако перечисленные особенности в достаточной степени позволяют отнести растение к такому экзотическому семейству, как кактусовые.
Авторы этой книги не относят себя к ценителям кактусов, хотя несколько представителей этого семейства у нас в Пятигорской все же имеется. Коснемся лишь одного вида, так называемых Шлюмбергеров.
Шлюмбергеры – уроженцы влажных лесов Южной Америки. В Бразилии, во влажных лесах океанического побережья, цветок Шлюмбергера растет на стволах и корнях деревьев, цветет в разгар южнотропического лета.
В комнатных условиях растения не «хотят менять привычки» и зацветают в то же самое время, то есть, когда у нас, в северном полушарии, стоит глубокая осень или царит зима и большая часть растений переживает период покоя.
Растения из рода Шлюмбергера, первоначально называлось как Зигокактус, но позднее были включены в род Шлюмбергера и в литературе встречается под этим названием. Однако, в большей степени этот цветок известен в народе как «рождественский кактус», «рождественник», «Варварин цвет» или «декабрист».
Вот такие они – удивительные растения семейства Кактусовые!
Выразив свое восхищение удивительным кактусам, вновь вернемся в период нашего детства. Ведь мы родились еще в те годы. когда страною руководил ученик Ленина – товарищ Сталин. В 1953 году великий вождь и учитель всех времен и народов скончался. Мы тогда были еще очень маленькими детьми и, конечно, события этого года, у нас в памяти не отложились.
Однако до 1956 года авторитет Сталина еще по инерции поддерживался достаточно высоко. А поскольку доклад, который прочитал Хрущев на XX съезде, был секретный и первая печатная критика культа личности появилась лишь в октябре 1961 года, то к личности Сталина простой народ относился по-прежнему положительно.
Ну а что делают ребята в возрасте 6-7 лет? Да, конечно, без удержи гоняют по улице да играют в казаки-разбойники. Была еще и такая странная игра послевоенных лет, под названием «махнушка». Она пропала вместе с послевоенными годами, и нигде и никогда после мы не видели детей и подростков, подбивающих сапогом кусок собачей шерсти, утяжеленный свинцовой блямбой.
В каждом дворе и в каждом квартале был свой чемпион «махнушки», какой-нибудь вертлявый двенадцатилетний подросток. Он бил и бил, число ударов переходило уже за сотню, а «махнушка» все не падала на землю, нога чемпиона работала как шатун, а сам он болтал и скалил в улыбке свои, вероятно уже прокуренные зубы.
Поскольку физически невозможно было гонять без передыха весь летний день, то зачастую велись и умственные разговоры. Кое-какие подростковые впечатления о Сталине от того общения у нас сохранились.
Мы знали, что он не спит ночами, работает: горит его окно. Что он прочитывает в день пятьсот страниц. Что у Ленина были (хоть и мало) ошибки (какие, неизвестно), а он не ошибся ни разу. Что он участвовал в создании автомобиля «ЗИС-110», но из скромности не назвал свою фамилию (за автомобиль дали Сталинскую премию – не мог же он сам себе ее вручить!..).
Были и вопросы, так и не разрешенные (в обоих смыслах): был ли он на фронте? Знал ли иностранные языки?.. Конечно, был, только секретно; конечно, знал, но не любил говорить, только читал (те самые пятьсот страниц).
Что касается детских изданий, типа «Мурзилки», либо «Пионерская правда», то и они не отставали от взрослых журналов в восхвалении великого вождя. Только здесь больше присутствовала эдакая «рождественская» тематика. Вот, например, одно из тысяч детских стихотворений тех времен:
Сталин часто курит трубку.
А кисета, может, нет.
Я сошью ему на память
Замечательный кисет.
Дорогой товарищ Сталин,
Дядя Сталин дорогой,
Ты снимись с любимой трубкой,
А в руках подарок мой. До свиданья.
Будь здоровым.
Как закуришь – вспоминай.
От Анюты Ивановой
Из колхоза «Красный май»[4]
И таких душещипательных произведений «про девочку Анюту» было огромное множество. В нашей семейной библиотеке имеется книга, под названием «Счастье». Она была выпущена уже после смерти Сталина – в 1954 году. В свое время, ее автор – Петр Павленко, за этот роман получил сталинскую премию первой степени.
В произведении описывается полковник Воропаев, потерявший на фронте ногу и отправленный на пенсию. Но возвращается почему-то он не в Москву, где якобы есть жилье и находится его маленький сын, а направляется в Крым, где скитается по съемным квартирам.
Райком партии направляет его на работу в качестве лектора-пропагандиста. И вот он разъезжает по району, призывая людей совершать героические подвиги в деле восстановления народного хозяйства. А в это время, Сталин едет в Крым, дабы встретиться с Черчиллем и Рузвельтом.
И когда Воропаев случайно находится на Графской пристани в Ялте, то мимо случайно проезжает генерал-лейтенант, знавший когда-то полковника. И этот генерал приглашает покататься старого знакомого, а затем везет его во дворец, где разместилась советская делегация.
После состоявшегося там обеда, приходит некто и приглашает Воропаева куда-то. При этом, самого генерал-лейтенанта приглашать не стали. Дальше – больше. Вот как описываются дальнейшие события в книге:
«Воропаев заковылял вслед новому провожатому. Повернули за дома. Прошли караул. Провожатый растерянно взглянул на него и чуть повел в сторону взглядом, и в тот момент Воропаев услышал голос, который нельзя было не узнать.
— Пожалуйста сюда, товарищ Воропаев, не стесняйтесь.
Воропаев, однако, не двигался, — ноги ему не подчинились.
Он увидел Сталина.
В светлом весеннем кителе и светлой фуражке Сталин стоял рядом со стариком садовником у виноградного куста, вцепившегося узловатыми лапами в высокую шпалеру у стены.
— Вы попробуйте этот метод, не бойтесь, — говорил Сталин, — я сам его проверил, не подведет. А садовник, растерянно и вместе с тем по-детски восхищенно глядя на своего собеседника, разводил руками.
Воропаеву показалось, что Сталин не постарел с тех пор, как он его видел в последний раз, на параде 7 ноября 1941 года, но резко изменился в ином направлении.
Лицо Сталина не могло не измениться и не стать иным, потому что народ глядел в него, как в зеркало, и видел в нем себя, а народ изменился в сторону еще большей величавости.
Сталин поздоровался и, не выпуская руки Воропаева из своей, повел к столику и плетенным креслам, в одном из которых сидел Вячеслав Михайлович Молотов. К нему то и дело подходили дипломатические работники и что-то на ухо докладывали, и он отвечал им вполголоса. Руки его были заняты бумагами. Он пожал плечами, извиняясь улыбкой за свою занятость».[5]
И далее, Сталин начинает вести долгий разговор о делах района и людях района с пенсионером-лектором. Чем при этом занимались Черчилль и Рузвельт, где в это время находились первые секретари обкома и райкома партии, автор нам пояснить не удосужился.
Поэтому, если кто-то считает, что Сталин поехал в Ялту оговаривать с союзниками условия послевоенного мира, тот глубоко ошибается. Верховный главнокомандующий направился в Крым для того, чтобы поговорить со стариком-виноградарем и отставным военным.
Вот такие были сказания про девочку Анюту и полковника Воропаева. Но это были официальные издания. Однако, запомнилось и иное. Почему-то в народе, в середине пятидесятых, было очень популярно следующее четверостишие:
Товарищ Сталин, вы – большой ученый.
В языкознаньи знаете вы толк…
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ – серый брянский волк.
Песня про «большого ученого» стала подлинным фольклором того времени. Разумеется, все считали эти стихи народными. При этом, лишь первое четверостишие было неизменным, а остальной текст, как правило, имел самые различные интерпретации.
Позднее, в шестидесятые годы, эту песню стали приписывать то Высоцкому, то Галичу, то кому-то еще.
И лишь в конце восьмидесятых, мы случайно прочитали в журнале «Новый мир», что эти стихи принадлежат некому Юзу Алешковскому.[6]
А полностью знаменитое стихотворение нашего детства звучит следующим образом:
Товарищ Сталин, вы – большой ученый.
В языкознаньи знаете вы толк…
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ – серый брянский волк.
За что сижу, воистину не знаю,
Но прокуроры, видимо, правы.
Сижу я нынче в Туруханском крае,
Где при царе сидели в ссылке вы.
В чужих грехах мы с ходу сознавались,
Этапом шли навстречу злой судьбе,
Но верили вам так, товарищ Сталин,
Как, может быть, не верили себе.
И вот сижу я в Туруханском крае,
Где конвоиры, словно псы, грубы,
Я это все конечно понимаю
Как обостренье классовой борьбы.
То дождь, то снег, то мошкара над нами,
А мы в тайге с утра и до утра,
Вы здесь из искры разводили пламя –
Спасибо вам, я греюсь у костра.
Мы наш нелегкий крест несем задаром
Морозом дымным и в тоске дождей
И, как деревья, валимся на нары,
Не ведая бессонницы вождей.
Вы снитесь нам, когда в партийной кепке
И в кителе идете на парад,
Мы рубим лес по-сталински, а щепки,
А щепки во все стороны летят.
Вчера мы хоронили двух марксистов,
Тела одели ярким кумачом,
Один из них был правым уклонистом,
Другой, как оказалось, ни при чем.
Он перед тем, как навсегда скончаться,
Вам завещал последние слова:
Велел в евонном деле разобраться
И тихо вскрикнул: «Сталин – голова!»
Дымите тыщу лет, товарищ Сталин,
И пусть в тайге придется сдохнуть мне,
Я верю: будет чугуна и стали
На душу населения вполне.[7]
Здесь как бы и восхваление Сталина, но с откровенной примесью лагерной тематики. Поэтому, все и думали, что это народное творчество.
Сталина в середине пятидесятых уже не было. Но еще существовали многие тонны, не запрещенной вроде бы литературы, продолжающей безудержно восхвалять великого кормчего. Вот, например, нечто, в свое время нами читаемое, написанное в подражание народному фольклору, и, вероятно, высочайше утвержденное в недрах отдела пропаганды ЦК КПСС:
На дубу зеленом, да на том просторе
Два сокола ясных вели разговоры,
А соколов этих люди все узнали:
Первый сокол – Ленин
Второй сокол – Сталин…
А вот заурядный пример из тысяч стихотворений тех лет, ежедневно и ежечасно в газетах, журналах и книгах восхваляющих великого вождя всех времен и народов:
Свети, наше солнце, дари нас лучами!
В могучем сиянье мы зорче очами.
Свети из Кремля нам, сияй-пламеней!
Всех солнц во вселенной наш Сталин ясней!
Ты слово промолвишь – душой молодею,
Лучом осенишь – и на сердце светлее,
О, ясное солнце, в веках озаряй
Цветущую землю – весенний наш край!
…………………………………………..
Ну, как не струиться потоку в долине?
Ну, как не цвести-красоваться калине?
Свети наше солнце, сияй-пламеней!
Всех солнц во вселенной наш Сталин ясней![8]
Конечно, обладая определенным критическим отношением к действительности, достаточно сложно представить себе Ленина и Сталина, сидящих на дубу, как птицы. Но что поделаешь, так писали в то время в детских книгах.
Но если для вашего ума и понимания сложны изысканные аллегории, то извольте более прямолинейную лесть в адрес великого вождя всех времен и народов:
Молодость наша была голодна и сурова,
Зрелости нашей открылись несметные клады.
В сталинских днях на земле возвращается снова,
Век красоты, воспетый в легендах Эллады.
Небо сегодня особенно ясно над нами,
Солнце для нас по-особому ласково светит,
Радость свою расцветили живыми цветами
Дети октябрьской победы, счастливые гордые дети.[9]
А вот еще песня, которая зачастую распевалась на хмельных сельских посиделках. Принадлежит она перу Арсения Тарковского и называется «Наш тост». Сегодня, когда на уровне государства ведется серьезная пропаганда здорового образа жизни, даже как-то неловко слушать эти строки:
Ну-ка, товарищи, грянем застольную
Выше стаканы с вином.
Выпьем за Родину нашу привольную.
Выпьем и снова нальем.
Выпьем за русскую удаль кипучую.
За богатырский народ!
Выпьем за армию нашу могучую.
Выпьем за доблестный флот!
Встанем, товарищи, выпьем
за гвардию,
Равной ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина! Тост наш
за партию!
Тост наш за знамя побед!
Вот такие стихи, песни и тосты, которые сопровождали нас в пятидесятых годах прошлого века. Тема Сталина достаточно часто звучала в разговорах взрослых: многим не нравилась позиция Хрущева, который пытался разрушить идеал, складывавшийся на протяжении почти трех десятилетий.
И хотя славословия в адрес Сталина еще продолжали автоматически звучать, тем не менее появились и признаки потепления.
Уже буквально в конце марта 1953 года была объявлена широкая амнистия; ее называли неофициально «ворошиловская», поскольку под указом стояла подпись Председателя Президиума Верховного Совета Ворошилова.
Вернулся из заключения и брат Марии Ивановны — Виктор Иванович. Через какое-то время он приехал к сестре в гости в Старую деревню. Евгений Георгиевич хорошо запомнил это событие.
Это произошло в конце лета 1953 года. Было тепло и солнечно. Истосковавшийся по обычному человеческому теплу, дядя Витя часами возился с маленьким Евгением. А когда вечером его отец, Георгий Иванович, приходил домой с работы, они, быстро поужинав, уходили гулять. При этом дядя Витя брал Евгения на плечи и все они, шли далеко в поле. Вероятно, для того чтобы их не только не слышали, но и не видели.
При этом Виктор Иванович все говорил, говорил и говорил. По всей видимости, дядя Витя рассказывал о своих почти пятнадцатилетних странствиях и страданиях. И, наверное, не мог выговориться. При этом отец что-то восклицал в смятении, останавливался в недоумении, выкрикивал нечто ужасное, а разговор все продолжался, продолжался и был нескончаем. И так несколько дней подряд.
Но давайте взглянем на эту ситуацию со стороны. Ведь произошло неординарное, прямо-таки сюрреалистическое событие. Как на картинах Сальвадора Дали. Ведь встретились тот, кто, с одной стороны, будучи офицером, долгие годы представлял собой государство, а с другой, тот, кто эти же долгие годы был жертвою вышеуказанного государства и находился в самом нижнем слое своеобразной социальной пирамиды.
И вот жизнь их внезапно уравняла. Один, выйдя из заключения, немножечко поднялся по социальной лестнице, другой стремительно, в одночасье, рухнул вниз. И они теперь были равны – оба незначительные, в принципе никому не нужные колхозные эрзац-специалисты, без практического опыта работы. Один – агроном, другой – зоотехник.
Это вновь к тому, что все шекспировские сюжеты берутся исключительно из жизни.
Но вернемся к событиям, связанным со смертью Сталина. Буквально на следующий день после смерти Иосифа Виссарионовича было принято грандиозное по своему замыслу решение – построить пантеон для увековечивания памяти великих людей.
В постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в частности, говорилось:
«В целях увековечения памяти великих вождей Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина, а также выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных на Красной площади у Кремлевской стены, соорудить в Москве монументальное здание – Пантеон – памятник вечной славы великих людей Советской страны.
По окончанию сооружения Пантеона перенести в него саркофаг с телом В.И.Ленина и саркофаг с телом И.В.Сталина, а также останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлевской стены, и открыть доступ в Пантеон для широких масс трудящихся».[10]
В ответ на данное постановление поступила масса откликов. Предлагалось здание Пантеона установить на месте ГУМа на Красной площади, как раз напротив Мавзолея.… В случае принятия данного предложения предполагалось «разобрать здание Исторического музея, которое затесняет участок и не дает широкого прохода».[11] Предлагалось также соорудить Пантеон на месте снесенного до войны храма Христа Спасителя.
Таким образом, КПСС попыталась заглянуть в вечность. И по аналогии с революционной Францией предполагала особое отношение к увековечению великих людей великого Советского Союза.
Да и в Лондоне для этой цели Вестминстерское аббатство! Где идешь по каменному полу этого довольно мрачного сооружения, смотришь под ноги и видишь, что ступаешь по могилам людей. Имена многих знакомы тебе с детства: Киплинг, Диккенс, Чарльз Дарвин, а вот и сам лорд Байрон.
Но, как бы то ни было, такое постановление приняли, а Сталина ВРЕМЕННО похоронили на Красной площади до строительства Пантеона.
А события тем временем развивались весьма стремительно. Сегодня часть современных историков утверждает, что после ухода Сталина, Лаврентий Берия пытался повернуть страну на рельсы социал-демократии. И находят тому правдоподобные доводы.
Действительно, сразу же после смерти Сталина в стране обнаружились первые признаки либерализма и была предпринята попытка ПЕРВОЙ экономической реформы в СССР.
Политические права союзных республик и местных органов власти стали расширяться. Некоторые обязательные плановые показатели были переданы из центра на республиканский уровень. Послесталинское руководство в стране также пыталось административным путем решить проблему соединения производства с постоянным научно-техническим прогрессом.
Так ли это было, пожалуй, уже не принципиально. Ибо, через некоторое время сам Лаврентий Павлович оказывается английским шпионом. Да-да, оказывается по версии следствия мингрелец пламенный работал-то не на товарища Сталина, а вначале — на короля Георгия Шестого, а потом, на взошедшую на престол еще при жизни Сталина – королеву Елизавету Вторую.
Вот так вот. А ведь в детской памяти у многих еще отчетливо звучало стихотворение про великого друга товарища Сталина – маршала Лаврентия Павловича Берия:
Сегодня праздник у ребят,
Ликует пионерия!
Сегодня в гости к нам пришел
Лаврентий Павлыч Берия!
Подобно быстрой молнии
Он входит в светлый зал.
Не зря мингрельцем пламенным
Сам Вождь его назвал!
А для взрослых граждан Советского Союза звучала велеречивая «Песня о маршале Берии», в которой были вот такие слова:
Овеян славой народного доверия,
От юных лет мечтой прекрасною горя,
Хранит родной товарищ Берия
Завоеванья Октября.
Наверное, на основе этой песни, летом 1953 года, появилась дурацкая частушка, которую в различных интерпретациях длительное время цитировалась по всей стране:
Лаврентий Палыч Берия
Не оправдал доверия.
Осталися от Берия
Лишь только пух да перия…
А где-то она звучала следующим образом:
Не день сегодня, а феерия,
Ликует публика московская:
Открылся ГУМ, накрылся Берия,
И напечатали Чуковскую.
Лаврентий Палыч Берия
Не оправдал доверия.
А товарищ Маленков
Надавал ему пинков!
Цветет в Тбилиси алыча
Не для Лаврентий Палыча,
А для Климент Ефремыча
И Вячеслав Михалыча.
Климент Ефремович Ворошилов был уже председателем Президиума Верховного Совета СССР. Вячеслав Михайлович Молотов тоже оставался во власти. В общем, народ уловил новую расстановку сил. Хотя, Никита Сергеевич Хрущёв пока в этих народных виршах не упоминался.
Вместе с тем характерно то, что народ очень долго, чуть ли не до конца двадцатого века вспоминал эти послесталинские годы, позиционируя их с какими-то сумасшедшими снижениями цен. Помните у Высоцкого:
Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали,
И текли, куда надо, каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До бедовых широт поднялись,
Потому, что из всех коридоров
Им казалось сподручнее вниз.
Действительно ли это было? Ситуация, когда «было время, и цены снижали», действительно имела место. В августе 1953 года были более чем вдвое сокращены военные программы, а высвобожденные деньги направлены на компенсацию потерь бюджета от снижения цен на продукты питания. Таким образом, хлеб в конце 1953 года, стоил вдвое дешевле, чем в 1948 году.[12]
И хотя с докладами на пленумах выступал Хрущев, почему-то в народе происходящее связывалось с именем Маленкова. Например, поговорка, которую мы часто слышали: «Пришел Маленков – поели блинков».
Но вряд ли, кто-либо моложе пятидесяти лет, помнит сегодня этого мимолетного преемника Великого Сталина, которого звали Георгием Максимилиановичем?
А потом, как известно, в 1961 году состоялся XXII съезд КПСС, на котором тот же Хрущев, развенчал культ личности Сталина и повелел вынести его из мавзолея.
Помнится, что после этого съезда, всероссийский журнал «Крокодил» опубликовал карикатуру, изображающего высокопоставленного чиновника, поклоняющегося фигуре в мундире и в сапогах. И, хотя лицо отсутствовало, все поняли о ком идет речь. Этот рисунок вызвал шок, о нем говорила вся страна! Вдруг заговорили о возможных новых репрессиях. Но теперь уже, по отношению к сталинистам. Однако, все, к счастью, обошлось.
Заметим, что мы и наше поколение появились на свет в самом классическом социалистическом обществе сталинского типа, уже отметившем тридцатилетие своего существования.
И так произошло, что именно наше поколение стало наиболее объективным свидетелем того сорокалетнего периода, в течение которого и произошло планомерное скатывание этого общества с сияющих вершин гипотетического коммунизма до событий августа 1991 года, завершившихся диким капитализмом девяностых годов.
А что касается Сталина и сталинизма, то они не умерли, поскольку многие наши современники продолжают выходить с портретами Вождя всех времен и народов, на митинги и шествия. Есть люди, которые называют Сталина «эффективным менеджером», однако они забывают, что государство, построенное тираном, просуществовало после его смерти чуть больше тридцати лет. В исторической перспективе – это мгновение. И рухнуло…
Однако эти размышления уже никак не отнесешь к детским воспоминаниям, поскольку, это отдельная, более серьезная тема.
А в следующей главе, мы расскажем об очередном семействе — Гречишные, а также коснемся достаточно популярной темы пятидесятых годов, которую обобщенно назовем: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство…».
Будущая, двадцать седьмая глава,
называется: «Семейство шестнадцатое – Гречишные, или спасибо товарищу Сталину за
наше счастливое детство…».
[1] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. Семейство кактусовые. – М.: Просвещение. 1980. С. 353.
[2] Жизнь растений. В шести томах. Том пятый, часть первая. Семейство кактусовые. – М.: Просвещение. 1980. С. 360.
[3] Ильф И., Петров Е. Одноэтажная Америка. Письма из Америки. – М.: Текст, 2004. С. 354.
[4] Журнал «Чиж». 1938. № 11.
[5] Павленко П. А. Счастье. – М.: Художественная литература, 1954. С. 168 — 170.
[6] Юз Алешковский (настоящее имя Иосиф Ефимович Алешковский) родился в 1929 году в Красноярске. В 1979 году эмигрировал в США, где и живет по настоящее время.
[7] Юз Алешковский. «Не унывай, зимой дадут свидание…». Новый мир. 1988. № 12. С. 121.
[8] Тычина П. «Свети наше солнце». Из статьи Дмитрия Галковского «Поэзия советская». Новый мир. 1992. № 5. С. 207.
[9] Стихи Алексея Суркова. Цитируются по книге Василия Аксенова «Московская сага». Юность. 1991. № 11. С. 28.
[10] Фрагмент Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 марта 1953 года. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2003. № 08. С. 17.
[11] Пантеон страны Советов. Коммерсантъ ВЛАСТЬ. 2003. № 08. С.17.
[12] Филиппов А. В. Новейшая история России, 1945 – 2006 гг. – М.: Просвещение, 2007. С. 99.
