Семейство второе – Папоротниковые, или куда исчез Порфирий Константинович?
Папоротника
спираль тугая вот-вот
выстрелится вверх
листом резным, лишь только
луч солнечный согреет
Из японской поэзии
Итак, по крайней мере одно семейство, коим мы обозначили все мхи, мы у себя в саду обнаружили. А что же дальше? И здесь, по древности своего существования на планете, конечно, идут папоротники.
В царстве растений папоротник составляет целый отдел — «Папоротниковидные». Далее система классификации ведет нас к классу «Папоротниковые» и порядку «Многоножковые». Этот порядок включает в себя целых двадцать четыре различных семейства.
И вновь, отбросив в сторону рафинированную чистоту ботанической классификации, обозначим все это папоротниковое разнообразие, как одно семейство. Мы делаем это для простоты. Поскольку мы все же садоводы-любители, и нас не приглашали на Международный ботанический конгресс в город Шеньжень провинции Гуандун.
Поэтому, будем считать все папоротники, растущие в Саду Евгения и Валентины, как второе по счету, после мхов семейство в нашей «доморощенной» классификации!
Следует отметить, что в России растет много видов папоротников. Однако наиболее распространены, так называемые щитовники.[1] И здесь, в первую очередь, следует упомянуть широко распространенный в России щитовник болотный, облюбовавший болотистые места.
Также, одним из наиболее красивых и широкоизвестных папоротников, является щитовник мужской. Его толстое, косо поднимающееся корневище, одетое широкими мягкими чешуями, несет на верхушке пучок крупных листьев. Они достигают длины одного и даже полутора метров, но растут относительно медленно.
Щитовник мужской широко известен также и как лекарственное растение. Лечебные свойства этого растения были известны уже врачам античной эпохи и средневековья. О нем упоминается, в частности, в сочинениях Диоскорида и Плиния.
Папоротник относят к числу наиболее древних групп высших растений. По своей древности они уступают лишь мхам и хвощевидным растениям. Время былого рассвета для этих красавцев давно миновало. А вот 300 миллионов лет назад, когда везде стояла удушливая, жаркая полутень – это был рай для папоротников.
Достаточно сказать, что папоротники вытягивались на высоту до сорока метров. Да и запасы каменного угля возникли во многом благодаря папоротникам. И хотя папоротники сейчас играют гораздо меньшую роль, нежели в прошлые геологические периоды, их насчитывается около 300 родов и более 10000 видов.[2]
В настоящее время, по своим размерам папоротники варьируют от тропических древовидных форм, иногда достигающих высоты 25 метров и диаметром ствола до 50 сантиметров, до крошечных растений, длиною всего лишь в несколько миллиметров.
Здесь также следует подчеркнуть то, что когда говорят о папоротниках, то в первую очередь имеют в виду их бесполое или споровое направление.
Одной из важнейшей особенностью папоротника является то, что он никогда не цветет. Это обстоятельство еще сто лет назад приводило серьезных ботаников в недоумение. Они называли папоротники «тайнобрачными» растениями, поскольку не могли понять секрет их размножения. Ведь ни цветов, ни колосков, ни шишек у папоротников нет.
А разгадка пришла тогда, когда с помощью микроскопов, ученые обнаружили на нижней стороне листа папоротника его споры. Вот эти микроскопические частички живого вещества легко преодолевают по воздуху огромные расстояния. Некоторые биологи склонны утверждать, что споры способны перелетать океан.
Все эти качества, придавали папоротнику таинственные и мистические свойства, которые отражались в многочисленных стихах, балладах, сказках и легендах.
Вот, например, полные тревоги и сомнений стихи Валерия Брюсова — «Папоротник»:
Предвечерний час объемлет
Окружающий орешник.
Чутко папоротник дремлет,
Где-то крикнул пересмешник.
В этих листьях слишком внешних,
В их точеном очертаньи,
Что-то есть миров нездешних…
Стал я в странном содроганьи,
И на миг в глубинах духа
(Там, где ужас многоликий)
Проскользнул безвольно, глухо
Трепет жизни жалкой, дикой.
Словно вдруг стволами к тучам
Вырос папоротник мощный.
Я бегу по мшистым кучам…
Бор не тронут, час полнощный.
Страшны люди, страшны звери,
Скалят пасти, копья точат.
Все виденья всех поверий
По кустам кругом хохочут.
В сердце ужас многоликий…
Как он жив в глубинах духа?
Облик жизни жалкой, дикой
Закивал мне, как старуха.
Предвечерний час объемлет
Окружающий орешник.
Небо древним тайнам внемлет,
Где-то крикнул пересмешник.[3]
Покров глубокой древности, окутывающий это древнее растение, заставляет искателей приключений, накануне праздника Ивана Купалы, уходить в лес на поиски цветка папоротника.
По легенде, один раз в году, в ночь на Ивана Купалу расцветает папоротник, выпуская один-единственный бутон, который горит алым пламенем, показывая увидевшему его счастливчику то место, где зарыты сокровища. Поэтому папоротник издревле считается мистическим растением и привлекает охотников за призрачным богатством.
Иван Купала – праздник середины лета c древними традициями и обычаями. Когда-то – этот день приходился на летнее солнцестояние. C принятием христианства праздник приурочили к рождеству Иоанна Крестителя, который отмечается седьмого июля, a дата празднования перестала совпадать c астрономическим солнцестоянием.
Название праздника «Иван Купала» связано c ещё одним именем Иоанна Крестителя – Kyпaтeль. Ритуальное омовение водой и очищение oгнeм – глaвныe тpaдиции Иванова дня. Oднa из глaвныx тpaдиций пpaздникa — кyпaниe в oзepax и peкax. Boдa в водоёмах нa Купалу cтaнoвитcя целебной, приобретает особые, мaгичecкиe свойства. Кроме тoгo, в кyпaльcкyю нoчь из oзep и peк выxoдят pycaлки и вoдяныe, пoэтoмy до второго августа, Ильина дня, можно купаться бeз oпacки. Ha рассвете пpинятo было умываться yтpeннeй pocoй.
B этoт день на Руси купались в oзepax и peкax, пpыгaли чepeз кocтpы, водили хороводы и coбиpaли цeлeбныe тpaвы. Молодежь распевала песни, читала стихи. Вот, например, такие:
В эту ночь чудес и колдовства
Место есть для игр и озорства.
Будем веселиться, громко петь,
Танцевать, неистово шуметь.
И костер средь леса разведем,
Папоротник сказочный найдем!
Сил волшебных нам подарит он –
Полюбить, еще коль не влюблен.
Или, такие:
В день Купала не грущу,
Я цветы в кустах ищу.
Говорят всего раз в год,
На кустах цветок цветет.
Папоротник распускается,
Чудо появляется.
Открывает он секреты,
Раздает он всем монеты.
Однако, если отбросить все эти мистические мотивы, то следует подчеркнуть, что папоротник – великолепный декоратор!
Длительное время садоводы России обходили папоротники своим вниманием. Ведь еще два – три десятка лет назад папоротники абсолютно не соответствовали стилистике традиционного «букетно-огородного» русского сада. Между тем красота папоротников – в их листьях, которые напоминают пышные перья или же оборки нарядного платья. Это обстоятельство придает растениям удивительную грацию и элегантность.
Ныне же, для многих эстетическое восприятие сада стало важнее его хозяйственной составляющей. И к счастью для папоротников, пришло время самых разнообразных растений, в том числе взятых из природы. И уже повсюду папоротники оказываются в числе важнейших дизайнерских растений. Они великолепно гармонируют со мхами, камнями, оживляют древесно-кустарниковые группы, композиции с фонарями и чашами.
Папоротники настолько самодостаточны, что даже без сопровождения смогут прекрасно задекорировать любой тенистый уголок сада. Однако, в сочетании с некоторыми многолетниками они составят гораздо лучший и более чудесный ансамбль.
Хорошими партнерами для папоротников послужат хосты, астильбы, гейхеры, медуницы и баданы. Обрамление водоемов, ручейков, фонтанчиков – это тоже подходящая роль для папоротников. И даже теневые каменистые садики можно украсить определенными видами.
Как видите, папоротники незаменимы в садовом дизайне. Однако, не меньшим их достоинством является то, что благодаря папоротнику, под благовидным предлогом, вы можете беспрепятственно пить пиво, распевать песни, жечь костры и прыгать через них! Словом, радоваться столь великолепной жизни!
Да здравствуют папоротники – восхитительные декораторы мистических лесов и солнечных садов, а также талантливые организаторы увлекательных и живописных мероприятий!
А теперь от древних растений, коими являются папоротники, прейдем к истории вековой давности – гражданской войне. Ведь зачастую мы сетуем – почему у нас так мало вековых деревьев? Но ведь для того, чтобы сегодня любоваться этими деревьями, их следовало сто лет назад посадить в садах и парках нашей Родины.
А до этого ли было? Ведь вместо благоустройства своего жилища, люди сто лет назад участвовали в самой страшной из войн – гражданской, когда брат с оружием шел на брата.
В третьей главе нашей книги, мы уже отмечали, что весь двадцатый век для россиян был временем сплошных испытаний и тягот. Сколько лишений пережили наши соотечественники – Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, Гражданская братоубийственная война. До цветочков ли тут было?
А затем наступили годы коллективизации, раскулачивания, массовых отъездов, насильственных переселений, расстрелов. Годы подозрительности. Было ли у людей время думать о садовом дизайне?
И на примере станицы Гривенской, откуда ведет свою родословную Евгений Георгиевич, мы хотели бы прикоснуться к двадцатым годам прошлого века. Итак, грянула Октябрьская революция:
Свершилась участь роковая,
И над страной под вопли «матов»
Взметнулась надпись огневая:
«Совет рабочих депутатов».[4]
И, как следствие этого события, из ее сущности возникла кровавая, нелепая по своей сути, братоубийственная гражданская война. В Гривенской началась семилетняя ужасающая круговерть, когда Красную армию сменяла Белая гвардия, а в промежутках между ними устраивали шабаш, так называемые «бело-зеленые» из окрестных плавней. О роли «плавней» на жизнь станицы, мы коснемся позже. А сейчас обратим ваше внимание на иное существенное событие.
Ведь, возвратившиеся с фронтов Первой мировой, казаки в начале Гражданской войны заняли выжидательную позицию. Однако, около миллиона иногородних крестьян, проживавших на Кубани, жаждали передела казачьих земель и активно поддерживали большевиков с их идеями земельного равенства.
И так получилось, что в 1920 году зажиточная станица Гривенская на несколько дней оказалась в центре событий всей Гражданской войны. Примерно, как деревня Прохоровка на Курской дуге во время Великой Отечественной войны.
Дело в том, что в Гривенской столкнулись два десанта – белый (так называемый «Улагаевский») и красный. Причем стратегической задачей белого десанта был захват Екатеринодара и, соответственно, отторжение Кубани от войск Красной армии.
Высадка Улагаевского десанта вызвала огромнейшую озабоченность у В.И. Ленина. Второго августа, он спешно, телеграфировал И.В. Сталину, являвшемуся членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта, подчеркнув, что «в связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем и в Сибири, опасность Врангеля
становится громадной, и внутри Цека растет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей.».[5]
Дело в том, что к августу 1920 года, несмотря на ряд успехов, Русская Армия, которая называлась «белой», продолжала оставаться запертой на территориях Крыма и Северной Таврии. Было очевидно, что для перелома ситуации необходимы какие-то кардинальные действия, связанные с перехватом стратегической инициативы у Красной армии.
По плану Главнокомандующего Русской Армии генерал-лейтенанта барона Врангеля, высадка крупного десанта могла бы расширить социально-экономическую, политическую и территориальную базу Белого движения, создать новый антисоветский фронт на Кубани. Командующим этим десантом был назначен сорокапятилетний генерал-лейтенант Сергей Георгиевич Улагай, черкес по национальности.
Первого августа 1920 года началась высадка десанта. Место его высадки – севернее станицы Приморско-Ахтарской было хорошо выбрано. С южной стороны примыкали знаменитые Кубанские плавни – приют будущих повстанческих или бандитских, кому как угодно, отрядов. С севера шел ряд болотистых озер с двумя только переправами. Да и время начала операции было выбрано очень удачно – август. Это когда хлеба уже убраны и казаки свободны от полевых работ.
После высадки, Улагаевский десант, численность которого превышала шесть тысяч бойцов, смял кавалерийскую бригаду красных, вышел на линию станиц Тимашевская – Брюховецкая и стремительно двинулся вглубь Кубани. Уже пятого августа генерал Бабиев взял станицу Брюховецкую, части генералов Улагая и Казановича – Тимашевскую, а воины Шифнер-Маркевича – Гривенскую, Новониколаевскую и еще целый ряд крупных станиц. И что примечательно — штаб генерала Улагая расположился именно в станице Гривенской.
В процессе продвижения десанта, красным частям был нанесен ряд жестоких поражений, разбита красная Кавказская казачья дивизия. К частям генерала Улагая присоединилось порядка двух тысяч казаков из станиц, перешедших под контроль белой армии.
Хотя выражение «присоединились» достаточно условное. Пришедшие белые войска зачастую попросту угоняли со дворов молодых парней. Так, был угнан внук Василия Герасимовича, сын Константина Васильевича – Порфирий Константинович Толстик. Его забрали вместе с лошадьми и телегою. После чего, его уже так никто и не видел.
Наступление улагаевцев развивалось стремительно. До заветной цели – Екатеринодара оставалось порядка сорока километров, и все ожидали, что Кубань вот-вот взорвется всеобщим восстанием.
В этой критической ситуации командование Красной армии спешно организовало фронт на подступах к Екатеринодару и в тыл улагаевцам по реке Кубани был отправлен красный десант на трех пароходах.
Командиром десанта был назначен житель станицы Полтавской Епифан Ковтюх, тогдашний военный комендант Екатеринодара. Комиссаром десанта был назначен, ставший впоследствии известным писателем, Дмитрий Фурманов. Именно благодаря ему, станица Гривенская получила широкую известность, поскольку была запечатлена в его повести «Красный десант».[6]
В течение первой ночи Ковтюх со своими бойцами на трех тихоходных пароходах с баржами позади, добрался от Екатеринодара до станицы Славянской. Там приняв подкрепление, его отряд вырос до полутора тысяч человек. Далее следующей ночью они отправились вниз по реке Протоке.
Ранним утром красный десант высадился вблизи станицы Гривенской, где находились штабные и тыловые части улагаевцев. Нападение было настолько внезапным, что улагаевцы не смогли организовать эффективную оборону и стали беспорядочно отступать. Хотя, судя по всему, жители станицы пытались поддержать белый десант:
«И во время боя, и после него из станичных садов и огородов, с чердаков крыш, из-за копен сена и из высокой травы то и дело летели шальные пули: так недружелюбно встречала станица красных гостей.»[7]
Как видите, сам пролетарский писатель Дмитрий Андреевич Фурманов объективно отмечает, что станица Гривенская достаточно враждебно встречала красную армию.[8] Как бы то ни было, утренняя атака красного десанта на тыловые и штабные части улагаевцев удалась в полной мере.
И уже 15 августа 1920 года генерал Улагай был вынужден отдать приказ об отходе. А генералу Врангелю пришлось посылать на самолете в штаб десантной группы генерал-квартирмейстера Русской армии Коновалова с тем, чтобы тот навел порядок и организовал отход для посадки на корабли. Тем временем основные силы белых частей под давлением IX армии красных отступали к Ачуеву. И уже 31 августа, погрузившись на корабли, Улагаевский десант ушел назад в Крым.
Да и комментарии советской стороны звучат самые благоприятные: «28 августа красные войска, в свою очередь, скрытно двинув свой десант в тыл противнику на пароходах по реке Протоке внезапно овладели станицей Ново-Нижне-Стеблиевской[9], захватив штаб отряда (генерал Улагай случайно спасся) и внеся полный беспорядок в тыл противника. Его войска начали спешно оставлять фронт, устремляясь на Ачуев. Здесь противник пытался еще удержаться, но 7 сентября был окончательно выбит красными войсками и, в беспорядке погрузившись на суда, отплыл в Керчь».[10]
С ним ушло немало казаков приазовских станиц, в том числе и из Гривенской. Несмотря на значительные потери войск в группе генерала Улагая, она вернулась в Крым в увеличенном составе. К ней присоединилось по некоторым данным от пяти до десяти тысяч казаков.
Достаточно сказать, что казачий атаман-генерал В.Г. Науменко, принимавший участие в улагаевском десанте, напишет в своем дневнике: «Мы ушли с Кубани, забрав все что можно. Оставили несколько сот повозок и до 100 лошадей, для которых не было места на судах. Потеряли мы около 3000 человек (700 убитыми, остальные раненые). Пришли с Кубани больше, чем ушли. Людей было 14000, стало 17000. Лошадей было 4 тысячи, стало около 7»[11].
И никто из ушедших уже не смог вернуться на Родину, к родным хатам, в том числе и Гривенским, поскольку им достанется горькая участь иммигрантов.
Анализируя изложенное, выскажем одну из загадок нашей родословной. Мы уже говорили о молодом хлопце Порфирии Константиновиче Толстик, которого забрали улагаевцы. Ведь до сих пор, спустя более девяноста лет, нам неизвестна его дальнейшая судьба.
Безусловно, существует наибольшая вероятность того, что он погиб в этой жестокой мясорубке при столкновении двух десантов. Но поскольку и мертвым его никто не видел, то существует, по крайней мере, теоретическая вероятность того, что он в числе вышеупомянутых десяти тысяч казаков, вначале отбыл в Крым, а затем уже в составе врангелевских частей бежал в Европу.
В книге Бориса Вадимовича Соколова «Врангель»[12] приводится очень любопытная фотография: 28 апреля 1928 года кубанские казаки отдают свой последний воинский долг барону Врангелю в столице Бельгии Брюсселе по случаю его торжественных похорон.
Следствием неудачного десанта явился не только вынужденный уход на чужбину тысяч кубанских казаков, но и отчисление из армии генерала Улагая.
В эмиграции генерал Улагай проживал сначала в Королевстве СХС[13], а затем во Франции. Скончался 20 марта 1944 года в Марселе. А 22 января 1949 года останки генерала перенесены на русское кладбище в Сент-Женевьев де Буа.
Особо любопытно то обстоятельство, что Сергей Улагай явился прототипом булгаковского генерала Чернота, столь талантливо сыгранным Михаилом Ульяновым в фильме «Бег». Ведь Сергей Георгиевич действительно прибыл в Париж без штанов (в прямом смысле – в одном исподнем) и лишь благодаря удаче в картах стал весьма состоятельным человеком. Вот так, подчас, переплетаются в жизни фарс и трагедия, комичное и чудовищное.
Однако отбросив невольную улыбку, мы вновь постигаем всю мерзкую сущность гражданской войны, когда жители одной страны, одного края, а подчас и одной станицы убивают друг друга!
А сколько людей было вынуждены покидать свой отчий край с тем, чтобы уже до конца своих дней пробыть на чужбине! Может быть, одним из таких скитальцев, стал наш дальний родственник, потерявший навсегда родину — Порфирий Константинович. Все возможно, ведь история является самым талантливым драматургом…
Возможно, ли сегодня узнать о судьбе этого человека? Теоретически – да, приложив к этому огромнейшие затраты денежных средств и времени. Но хочется верить, что искусственный интеллект, о котором все говорят сегодня, когда-то сделает революцию в архивном деле. Тогда, возможно, мы и прикоснемся к сегодняшней тайне.
Однако, продолжим. В следующей главе, мы расскажем о великолепном и таинственном семействе Гинкговые, а также вновь коснемся фрагментов истории, столь жестокого двадцатого века.
Будущая, четырнадцатая глава, называется: «Семейство третье – Гинкговые, или о роли плавней в истории станицы Гривенской».
[1] Жизнь растений. В шести томах. Том четвертый. Подсемейство Щитовниковые. – М.: Просвещение. 1978. С. 227.
[2] Жизнь растений. В шести томах. Том четвертый. Общая характеристика папоротниковидных. – М.: Просвещение. 1978. С. 149.
[3] Эти стихи написаны Валерием Яковлевичем 23 июля 1900 года.
[4] Сергей Есенин. Воспоминание. 1924 год.
[5] Телеграмма И.В. Сталину и записка Э.М. Склянскому. Ленин В.И. Полн. собр. Соч., т. 51. С. 247.
[6] Здесь следует уточнить – в книге Гривенская еще именуется по предшествующему названию – Ново-Нижестеблиевская.
[7] Д. Фурманов. Красный десант. Подвиг. Приложение к журналу «Сельская молодежь». Т. 5. – М.: «Молодая гвардия». 1976. С. 22 – 25.
[8] Несмотря на враждебный прием красного десанта, со временем, центральная улица Гривенской – Красная, была переименована в улицу имени Дмитрия Фурманова. Также примечательно то, что где то в пятидесятых годах в Гривенскую приезжал писатель Валентин Катаев, вознамерившийся описать эти исторические события. В частности, он встречался с внуком Василия Герасимовича – Александром Константиновичем Толстик и долго разговаривал с ним об изучаемом вопросе. На память об этой встрече, Александр Константинович подарил знаменитому писателю старинную икону.
[9] То есть станицей Гривенской.
[10] Соколов Б.В. Врангель. – М.: Молодая гвардия, 2009. С. 394.
[11] Соколов Б.В. Врангель. – М.: Молодая гвардия, 2009. С. 394 – 395.
[12] Соколов Б.В. Врангель. – М.: Молодая гвардия, 2009. 502 с.
[13] Королевство СХС – королевство сербов, хорватов и словенцев. Официальное название государства в западной части Балканского полуострова на территории современных Словении, Хорватии и Сербии в 1929 – 1941 годах.